А сильные люди ломаются тихо, С улыбкой на бледном лице… Вовек не признав для пиара шумиху, Лакейскую жизнь при дворце… Они не скрывают, что счастливы были, Свободу души испытав. И люди из глины – таких не любили За прочный негнущийся сплав… А сильные люди, от боли шатаясь, Других никогда не винят За то, что для выгоды те прогибались И совесть меняли на блат... За то, что врагами друзья становились, Успехов, побед не простив, За то, что паденьями друга гордились, При этом себя опустив. А сильные люди не словом спасают, А молча решают дела… Хоть крест иногда непосильным бывает, Ломаются оба крыла, Но всё же тащить на себе продолжают Тот крест, что не дан слабакам. И сильных людей сам Господь поднимает Из завистью вырытых ям… А сильные люди не ноют, не учат, Являясь примером уже… Для них не беда, что над городом тучи, Важнее, что солнце в душе... Кто хочет – добьётся! Кто верит – тот сможет! Прощавший – достоин любить… Хоть сильные люди ломаются тоже, Но в силах себя починить…
Другие записи сообщества
Жизнь, девочка, у человека такая, каков он сам. Если жестокий человек — она жестокая. Если боязливый — она страшная. Если кислый — она печальная. А я человек весёлый, жизнь у меня весёлая... Борис Акунин, "Особые поручения"
Мужской монолог. меняя женщин, как перчатки, играя безразлично в прятки, сердца как шоколад кусал и каждый раз, насытившись — бросал! не я. они дарили мне цветы и причитали нежно: «Нужен только ты!» не проходило даже двух недель, готовы были лезть ко мне в постель. бросал, не думая о боли: на то дана мужская воля, чтоб каждый раз на полпути опять забыть сказать:" Прости". и может говорить негоже, но я скажу — ее я бросил тоже. она дарила мне всю нежность рук и поцелуев к другим ни сколько не ревнуя. как бросил, так запричитала: "Ах больно, сердцу больно осознать разлуку! меня обнимут вновь другие руки!" но это все не то — страшней, чем просто «жаль», в ее душе безвольная печаль. о да! она любила больше всех и, не способная на грех, носила длинные подолы. и поклоняясь мне до пола, уж слишком быстро надоела. как бросил — сразу заревела: "Гордись собой, гордись своим уменьем, но знай — к тебе мое стремленье. о боже, накажи, чтоб понял боль сердец чужих обманчивый король." и наказал. _ и так скитаясь у чужих порогов, не то что соблазнить — я не могу потрогать! не женщина кривая, не мужчина. я просто жалкая теперь… картина. и так прошел, наверно, век. а я так и остался недочеловек. мораль проста, как этот стих - любить не можешь, не влюбляй других. Ах Астахова
Серьёзность человека обладающего чувством юмора, в сто раз серьёзней серьёзности серьёзного человека. А. П. Чехов
У coрокaлетнего шкoльного учитeля нaшли неoперабельный рaк и дaли eму год жизни. Учитель озаботился одним: как бы обеспечить жену и дочерей, остающихся без всяких средств к существованию... Он преподавал язык и литературу и не сумел придумать лучшего способа заработать сносную сумму, как попробовать написать роман. И такой роман, чтоб его хорошо читали и раскупали. Читателей он представлял в виде своих учеников и их родителей. И героев представлял в таком же духе. Жизнь он представлял только в объеме родной рабочей окраины. Дело было новым, он втянулся и увлёкся. Срок поджимал. Он спешно и отчаянно овладевал ремеслом. Высокая литература его не интересовала. Его интересовало завещать авторское право семье: на что жить. И к концу своего года Энтони Бёрджесс завершил свой роман «Заводной апельсин». Миллион был получен! В культовом фильме сыграл юный Малькольм Мак-Дауэлл. Шпана надела котелки и стала спрашивать в барах молоко. Книгу перевели на полста языков. Не свой от удачи и выполненного долга Бёрджесс хорошо выпил и отправился к врачу. Врач посмотрел снимки, полистал историю болезни и вылупил глаза: рака не было. Бёрджесс выздоровел. Он стал писателем. Написал более 50 книг. А так же начал писать музыку и написал 175 музыкальных произведений. Даже симфонический оркестр заказывал произведения у Бёрджесса...
Ромaнoва Maрия Hикoлаевнa — Bеликaя княжнa, тpетья дoчь импеpaтopа Hиколая II и импеpaтpицы Aлекcaндpы Фёдopовны
Она могла довести своими выходками до бешенства, но в этом и была ее своеобразная прелесть. Маргарет Митчелл, "Унесённые ветром"
Живи. Не жалуйся, не числи ни лет минувших, ни планет, и стройные сольются мысли в ответ единый: смерти нет. Будь милосерден. Царств не требуй. Всем благодарно дорожи. Молись — безоблачному небу и василькам в волнистой ржи. Не презирая грез бывалых, старайся лучшие создать. У птиц, у трепетных и малых, учись, учись благословлять! Владимир Набоков
Ничто не остается без последствий. Бросьте в пруд камень — и вы уже немного изменили вселенную. Сомерсет Моэм
Письмо Евгения Леонова сыну «Андрюша, ты люби меня, как я люблю тебя. Ты знаешь, это какое богатство — любовь. Правда, некоторые считают, что моя любовь какая-то не такая и от нее, мол, один вред. А может, на самом деле моя любовь помешала тебе быть примерным школьником? Ведь я ни разу так и не выпорол тебя за все девять школьных лет. Помнишь, ты строил рожи у доски, класс хохотал, а учительница потом долго мне выговаривала. Вид у меня был трижды виноватого, точно я стою в углу, а она меня отчитывает как мальчишку. Я уже готов на любые унижения, а ей все мало: «Ведь урок сорван... — ведь мы не занимаемся полноценно сорок пять минут.. — ведь сам ничего не знает и другим учиться не дает... — ведь придется вам его из школы забрать... — ведь слова на него не действуют...» Пропотели рубашка, пиджак и мокасины, а она все не унималась. Ну, думаю, дам сегодня затрещину, все! С этими мыслями пересекаю школьный двор и выхожу на Комсомольский проспект. От волнения не могу сесть ни в такси, ни в троллейбус, так и иду пешком... Женщина тащит тяжелую сумку, ребенок плачет, увидев меня, улыбается, спиной слышу, мать говорит: «Вот и Винни-Пух над тобой смеется...» Незнакомый человек здоровается со мной... Осенний ветерок обдувает меня. Подхожу к дому с чувством, что принял на себя удар, и ладно. Вхожу в дом, окончательно забыв про затрещину, а увидев тебя, спрашиваю: «Что за рожи ты там строил, что всем понравилось, покажи-ка». И мы хохочем. И так до следующего вызова. Мать не идет в школу. А я лежу и думаю: хоть бы ночью вызвали на съемку в другой город или с репетиции не отпустили бы... Но Ванда утром плачет, и я отменяю вылет, отпрашиваюсь с репетиции, я бегу в школу занять свою позицию в углу. Какие только мелочи достойны наших переживаний... Я оттого и пишу эти письма, чтобы исправить что-то неправильное, и выгляжу, наверное, смешным и нелепым, как некоторые мои персонажи. Но ведь это я! В сущности, дружочек, ничего нет проще живой тревоги отцовского сердца. Когда я один, вне дома, тоскуя, вспоминаю каждое твое слово и каждый вопрос, мне хочется бесконечно с тобой разговаривать, кажется, и жизни не хватит обо всем поговорить. Но знаешь, что самое главное, я это понял после смерти своей мамы, нашей бабушки. Эх, Андрюша, есть ли в твоей жизни человек, перед которым ты не боишься быть маленьким, глупым, безоружным, во всей наготе своего откровения? Этот человек и есть твоя защита. А я уже скоро буду дома. Oтец. Ленингрaд. 3 октября 1974 года
Советские плакаты посвящённые защите природы