Я ощущаю незащищенность человека, и свою в том числе, перед лицом враждебного мира и особенно перед лицом враждебно настроенного отдельного человека. Мне кажется, это самое страшное. Самое страшное, что может быть, - это столкновение человека с насилием, то есть со злом, которое несет в себе другой человек. Это мне кажется самым страшным. Андрей Тарковский

А что читают наши подписчики в ноябре? #КИМЖ_подписчики_читают

Плохие стали зеркала, Неверно как-то отражают, Меня так грубо искажают — Пародия их просто зла. Я помню — много лет назад Получше делать их умели, И на меня из них смотрели Мои весёлые глаза, Фигуры стройный силуэт, Лицо живое, молодое И симпатичное такое - Теперь таких зеркал уж нет. Хотя с тех пор прошли года, В себе не чувствую изъянов, Всё так же полон мыслей, планов, Душа как прежде молода. Зеркал же новых злая гладь, Куда порой смотрю я сдуру, Какую-то карикатуру Теперь вдруг стала рисовать. В жестокой глубине стекла Почти седой и лысоватый, В морщинах весь, слегка пузатый... Плохие стали зеркала! Андрей Дементьев

«Вчера вечером меня поразил разговор Л. Н. о женском вопросе. Он и вчера, и всегда против свободы и так называемой равноправности женщины; вчера же он вдруг высказал, что у женщины, каким бы делом она ни занималась: учительством, медициной, искусством, — у ней одна цель: половая любовь. Как она ее добьется, так все ее занятия летят пра­хом. Я возмутилась страшно таким мнением и стала упрекать Льву Нико­лае­вичу за его этот вечный циничный, столько заставивший меня стра­дать взгляд на женщин. Я ему сказала, что он потому так смотрел на жен­щин, что до 34 лет не знал близко ни одной порядочной жен­щины. И то отсутствие дружбы, симпатии душ, а не тел, то равнодуш­ное отношение к моей духовной и внутренней жизни, которое так мучает и огорчает меня до сих пор, которое так сильно обнажилось и уяснилось мне с годами, — то и испортило мне жизнь и заставило разочароваться и меньше любить теперь моего мужа». Софья Толстая 18 февраля 1898 года

Последнее письмо, отправленное Львом Толстым его супруге Софье Андреевне, датировано 12-13 ноября 1910 года (по новому стилю). Свидание наше и тем более возвращение мое теперь совершенно невозможно. Для тебя это было бы, как все говорят, в высшей степени вредно, для меня же это было бы ужасно, так как теперь мое положение, вследствие твоей возбужденности, раздражения, болезненного состояния стало бы, если это только возможно, еще хуже. Советую тебе примириться с тем, что случилось, устроиться в своем новом, на время, положении, а главное — лечиться. Если ты не то что любишь меня, а только не ненавидишь, то ты должна хоть немного войти в мое положение. И если ты сделаешь это, ты не только не будешь осуждать меня, но постараешься помочь мне найти тот покой, возможность какой-нибудь человеческой жизни, помочь мне усилием над собой и сама не будешь желать теперь моего возвращения. Твое же настроение теперь, твое желание и попытки самоубийства, более всего другого показывая твою потерю власти над собой, делают для меня теперь немыслимым возвращение. Избавить от испытываемых страданий всех близких тебе людей, меня и, главное, самое себя никто не может, кроме тебя самой. Постарайся направить всю свою энергию не на то, чтобы было все то, чего ты желаешь, —теперь мое возвращение, а на то, чтобы умиротворить себя, свою душу, и ты получишь, чего желаешь. Я провел два дня в Шамардине и Оптиной и уезжаю. Письмо пошлю с пути. Не говорю, куда еду, п[отому] ч[то] считаю и для тебя и для себя необходимым разлуку. Не думай, что я уехал потому, что не люблю тебя. Я люблю тебя и жалею от всей души, но не могу поступить иначе, чем поступаю. Письмо твое — я знаю, что писано искренно, но ты не властна исполнить то, что желала бы. И дело не в исполнении каких-нибудь моих желаний, и треб[ов]аний, а только в твоей уравнове[ше]нности, спокойном, разумном отношении к жизни. А пока этого нет, для меня жизнь с тобой немыслима. Возвратиться к тебе, когда ты в таком состоянии, значило бы для меня отказаться от жизни. А я [не] считаю себя в праве сделать это. Прощай, милая Соня, помогай тебе Бог. Жизнь не шутка, и бросать ее по своей воле мы не имеем права, и мерить ее по длине времени тоже неразумно. Может быть, те месяцы, какие нам осталось жить, важнее всех прожитых годов, и надо прожить их хорошо. Л. Т. 1910 г. Октября 30−31. Шамордино.

#КИМЖ_рекомендуем_фильм "Мадам Бовари " - это исторический романтический драматический фильм 2014 года режиссера Софи Барт, снятый по одноименному роману 1856 года французского писателя Гюстава Флобера. Главная героиня — Эмма, молодая жена провинциального врача, скучающая в браке. Лекарством от скуки становятся любовники и дорогие наряды.

Это письмо похоже на последнее. Завтра 5-ое, последний срок. Не напишете — Вам не нужно, значит не нужно и мне. Моих писем Вы не могли не получить, или же: повторяющаяся случайность есть судьба (русское «не-судьба»!). Я писала Вам во вторник, 28-го и в среду 29-го (экспр<ессом>). Я писала Вам из глубины существа, была перед Вами беззащитна как перед собственной душой. Если Вы на эти слова не сумели найти слов, Вы их никогда не найдете и лучше кончить сейчас. У меня к Вам ни гнева, ни обиды, — ни одного дурного чувства. Спасибо Вам за всё доброе, другого помнить не буду. Не скажу Вам даже, что навсегда прощаюсь с Вами, это решит жизнь. Не отнимаю у Вас права когда-нибудь, в какой-то там час, окликнуть меня, но не даю Вам права окликать меня зря. Это уже будет делом Вашей чести (верней, чем совесть!). Когда-нибудь пришлю Вам стихи: Ваше да вернется к Вам, ничего не присваиваю и ничего не стыжусь: это — уже очищенное, можете их всем читать. «Бюллетень болезни» оставляю, как был, в тетрадке — видите, я правдива и не пишу, что жгу. А Вам, дружочек — и задумываюсь: не знаю, чего пожелать? Марина Цветаева Сводные тетради - Тетрадь первая