Взгляд желания нечист, он всё видит в искажённом свете. Только когда мы ничего не желаем, только когда наше вглядывание становится чистым созерцанием, раскрывается душа вещей, раскрывается красота. Когда я осматриваю лес, который хочу купить, взять в аренду, вырубить, обременить закладной, в котором собираюсь охотиться, то вижу не сам лес, а только его отношение к моим желаниям, планам и заботам, к моему кошельку. Тогда он состоит из деревьев, молод ли он или стар, здоров или болен. Если же я не связываю с ним никаких желаний, а просто «бездумно» погружаю взгляд в его зелёную глубину, тогда лишь он становится лесом, природой, растительностью, тогда лишь он прекрасен. Точно так же обстоит дело с людьми и их историями. Человек, на которого я смотрю со страхом, с надеждой, с вожделением, с намерениями или претензиями, не человек, а только тусклое отражение моего желания. Разглядывая его, я сознательно или неосознанно задаю себе сплошь сужающие, извращающие существо дела вопросы: доступен он или заносчив? Уважает ли меня? Можно ли у него взять в долг? Разбирается ли он в искусстве? Тысяча подобных вопросов возникает, когда мы смотрим на человека, к которому у нас дело, и считаемся знатоками людей и психологии, если нам удаётся уловить в его внешности и поведении то, что соответствует нашим намерениям или противоречит им. Но это убогая точка зрения, в такого рода психологии крестьянин, торговец вразнос или подпольный адвокат превосходит большинство политиков и учёных. В тот момент, когда желание унимается и наступает черёд созерцания, чистого лицезрения и самоотверженности, всё становится другим. Человек перестаёт быть полезным или опасным, заинтересованным или скучным, добродушным или жестоким, сильным или слабым. Он становится природой, становится прекрасным и необычным, как всякий предмет, на который направлено чистое созерцание. Ибо созерцание не исследование и не критика, а только любовь. Оно — наивысшее и самое желанное состояние нашей души: любовь без желания. ___ «О душе», Герман Гессе.

Больше всего меня возмущает, когда мне безапелляционно навязывают стандарт прекрасного. Если красота перестанет быть субъективной, кому она вообще нужна? ___ Амели Нотомб

Уважаемые подписчики, есть ощущение, что не все наши публикации показываются в ваших лентах новостей… ❗️Если вы читаете этот пост отреагируйте как-нибудь на него, лайком или комментарием, не важно как, главное чтобы мы поняли, что вы видите этот пост❗️

Есть горячий закон у людей – Виноград превращать в вино, Создавать из угля огонь, Из поцелуев людей. Есть суровый закон у людей – Сохранять чистоту, несмотря На войну и на нищету, Несмотря на грозящую смерть. Есть сердечный закон у людей – Делать свет из речной воды, Из мечтаний земную явь, Из заклятых врагов друзей. Это древний людской закон, Это новый людской закон. Он из детского сердца идет К высшей мудрости всех времен. ___ Поль Элюар

Я боюсь смерти, это правда. Боюсь, что мир продолжится без меня, что мое отсутствие останется незамеченным или, хуже того, будет воспринято как естественное продолжение заведенного порядка вещей. ___ «Полная иллюминация», Джонатан Сафран Фоер

Иногда я смотрю на улицу и думаю, как много других людей уже видели этот снег раньше. И все прочитанные тобой книги уже были прочитаны другими людьми. И все твои любимые песни уже слушали другие люди. ___ "Хорошо быть тихоней", Стивен Чбоски

Давайте поиграем в одну игру, будем угадывать название книги, написанное смайликами! А в комментариях кто угадал, придумывает свой ребус! Начинаем! #КИМЖ_time_for_fun

#КИМЖ_рекомендуем_литературу «Вверх по лестнице, ведущей вниз» (англ. Up the Down Staircase) — роман американской писательницы Бел Кауфман (внучки известного еврейского писателя Шолом-Алейхема). Роман, который прославил американскую учительницу Бел Кауфман на весь мир. Это полная любви и абсурда история о непростой жизни школы. Несмотря на то что книга была написана более полувека назад в США, проблемы, которые в ней затрагиваются, актуальны для современной российской школы. "Как грустно, что никто из нас не слышит друг друга. Важное тонет в мелочах, катастрофы — в нелепостях."

«В этом-то и всё несчастье. Нельзя найти спокойное, тихое место - нет его на свете. Иногда подумаешь - а может, есть, но, пока ты туда доберёшься, кто-нибудь прокрадётся перед тобой и напишет похабщину прямо перед твоим носом. Проверьте сами. Мне иногда кажется - вот я умру, попаду на кладбище, поставят надо мной памятник, напишут "Холден Колфилд", и год рождения, и год смерти, а под всем этим кто-нибудь нацарапает похабщину. Уверен, что так оно и будет.» ___ «Над пропастью во ржи», Джером Д. Сэлинджер

Мама часто ему говорила, что ей жалко людей. Они так стараются превратить этот мир в безопасное, организованное место. Но никто не понимает, как здесь тоскливо и скучно: когда весь мир упорядочен, разделен на квадратики, когда скорость движения везде ограничена и все делают то, что положено, — когда каждый проверен, зарегистрирован и одобрен. В мире уже не осталось места для настоящего приключения и истинного волнения. Разве что для такого, которое можно купить за деньги. На американских горках. Или в кино. Но это волнение все равно — искусственное. Вы заранее знаете, что динозавр не сожрет детишек. Конец обязательно будет счастливым. В мире уже не осталось места для настоящего бедствия, для настоящего риска — а значит, и для спасения тоже. Для бурных восторгов. Для истинного, неподдельного возбуждения. Радости. Новых открытий. Изобретений. Законы дают нам относительную безопасность, но они же и обрекают нас на скуку. ___ "Удушье", Чак Паланик