Гора Салак - мистическое место Когда мы увидели, что там творится, некоторых членов нашей команды стошнило. Части… фрагменты тел были разбросаны по земле, висели на деревьях. Я не могу вам передать того, что я чувствовал в тот момент…» (Эко Сулистье, альпинист, участник группы добровольцев-спасателей). Кошмар на дне ущелья «Сухой Суперджет 100» отправляется в свой последний полет.9 мая 2012 года российский экспериментальный самолет «Сухой Суперджет 100» отправился из аэропорта Джакарты в экспериментальный полет.  На его борту находились 45 человек. Ровно через 21 минуту после вылета авиалайнер исчез с экранов радаров… Через 19 часов беспрерывных поисков оправдались самые страшные предположения: по невыясненным пока причинам самолет на огромной скорости врезался в пик Салак высотой 2200 метров. По огромному шраму на теле горы, оставленному фюзеляжем лайнера, было видно, что пилот в последний момент пытался поднять машину выше, но ему это не удалось. Остатки развалившегося при ударе на куски самолета рухнули в подгорное ущелье на глубину порядка 450 метров. Там же оказались и черные ящики, и тела, вернее – фрагменты тел погибших пассажиров и пилотов. В авиакатастрофе не выжил никто. Первыми прибыли к месту крушения индонезийские морские пехотинцы, сразу за ними – наши спасатели МЧС. Солдаты не смогли спуститься в ущелье – у них не было подходящей для этого экипировки. Вниз отправились профессиональные альпинисты. То, что они там увидели, останется в их памяти до конца жизни… 21 мая спасательная операция завершилась. Правда, «спасательной» ее можно назвать лишь условно: из ущелья были подняты останки всех жертв катастрофы, отдельные части самолета и один из черных ящиков. Второй так и пропал где-то в джунглях. Теперь осталось выяснить причину аварии. Случайность или «происки врагов»? Спасатели работают на месте катастрофы.Версий, согласно которым могла последовать катастрофа, достаточно. Одна из них – ошибка пилотов. Во время крушения лайнера над Салаком стоял плотный туман, а пилот самолета летчик-испытатель Яблонцев попросил разрешить ему снижение с трех до 1,8 тысячи метров, чтобы «поднырнуть» под встречный грозовой фронт, и местный диспетчер разрешил маневр. Через восемь секунд самолет на скорости более 400 км/ч врезался в западный склон горы. В лайнере стояла система раннего предупреждения приближения земли, но она почему-то не сработала. Есть предположение, что пилоты сами отключили ее по неизвестной причине. Есть версия, подразумевающая «происки врагов». База Халим, с которой взлетал «Сухой», – место, где спецназ США обучает своих индонезийских коллег различным средствам борьбы с самолетами. Туда входят создание помех радионавигационным системам и другие средства радиоэлектронной войны. Возможно, что лайнер стал жертвой таких «учений». Странная могила А местные жители считают, что самолет разбился совсем по другой причине – сверхъестественной. Гора Салак – место мистическое, индонезийцы стараются обходить его стороной. Некоторые солдаты морской пехоты, первыми отправившиеся на поиски остатков самолета, утверждают, что слышали в зарослях джунглей странные голоса. Вот буквально за твоей спиной кто-то разговаривает, а обернешься – никого нет. Уверенности им это обстоятельство не добавляло. Старики рассказывают, что на горе есть священная могила черного колдуна. Человек не должен даже приближаться к ней, но русские не верят во всю эту мистику, вот потому и случилось несчастье. Трудно сейчас судить, какая версия наиболее близка к истине. Многое прояснит расшифровка черных ящиков. Пока остается только добавить, что «Сухой Суперджет 100» – не первая жертва горы. Незадолго до этой катастрофы три человека погибли при крушении тренировочного самолета у деревни Сибунар у северо-востока пика Салак. В июне 2008 года там же разбился самолет индонезийских ВВС, погибли 18 военнослужащих. Аналогичные аварии произошли в апреле 2004 года (жертвами стали два человека), июне 2004 года (пять жертв), октябре 2003 года (семь жертв) и октябре 2002 года (погиб один человек). Гора Салак регулярно собирает кровавую дань.

Показания Рэндольфа Картера Еще раз повторяю, джентльмены: все ваше расследование ни к чему не приведет. Держите меня здесь хоть целую вечность, заточите меня в темницу, казните меня, если уж вам так необходимо принести жертву тому несуществующему божеству, которое вы именуете правосудием, но вы не услышите от меня ничего нового. Я рассказал вам все, что помню, рассказал как на духу, не исказив и не сокрыв ни единого факта, и если что-то осталось для вас неясным, то виною тому мгла, застлавшая мне рассудок, и неуловимая, непостижимая природа тех ужасов, что навлекли на меня эту мглу. Повторяю: мне неизвестно, что случилось с Харли Уорреном, хотя, мне кажется, по крайней мере, я надеюсь, что он пребывает в безмятежном забытьи, если, конечно, блаженство такого рода вообще доступно смертному. Да, в течение пяти лет я был ближайшим другом и верным спутником Харли в его дерзких изысканиях в области неведомого. Не стану также отрицать, что человек, которого вы выставляете в качестве свидетеля, вполне мог видеть нас вдвоем в ту страшную ночь в половине двенадцатого, на Гейнсвильском пике, откуда мы, по его словам, направлялись в сторону Трясины Большого Кипариса. Сам я, правда, всех этих подробностей почти не помню. То, что у нас при себе были электрические фонари, лопаты и моток провода, соединяющий какие-то аппараты, я готов подтвердить даже под присягой, поскольку все эти предметы играли немаловажную роль в той нелепой и чудовищной истории, отдельные подробности которой глубоко врезались мне в память, как бы ни была она слаба и ненадежна. Относительно же происшедшего впоследствии и того, почему меня обнаружили наутро одного и в невменяемом состоянии на краю болота, клянусь, мне неизвестно ничего, помимо того, что я уже устал вам повторять. Вы говорите, что ни на болоте, ни в его окрестностях нет такого места, где мог бы произойти описанный много кошмарный эпизод. Но я только поведал о том, что видел собственными глазами, и мне нечего добавить. Было это видением или бредом, о, как бы мне хотелось, чтобы это было именно так! Я не знаю, но это все, что осталось в моей памяти от тех страшных часов, когда мы находились вне поля зрения людей. И на вопрос, почему Харли Уоррен не вернулся, ответить может только он сам, или его тень, или та безымянная сущность, которую я не в силах описать. Повторяю, я не только знал, какого рода изысканиям посвящает себя Харли Уоррен, но и некоторым образом участвовал в них. Из его обширной коллекции старинных редких книг на запретные темы я перечитал все те, что были написаны на языках, которыми я владею; таких, однако, было очень мало по сравнению с фолиантами, испещренными абсолютно мне неизвестными знаками. Большинство, насколько я могу судить, арабскими, но та гробовдохновенная книга, что привела нас к чудовищной развязке, та книга, которую он унес с собой в кармане, была написана иероглифами, подобных которым я нигде и никогда не встречал. Уоррен ни за что не соглашался открыть мне, о чем эта книга. Относительно же характера наших штудий, я могу лишь повторить, что сегодня уже не вполне его себе представляю. И, по правде говоря, я даже рад своей забывчивости, потому что это были жуткие занятия; я предавался им скорее с деланным энтузиазмом, нежели с неподдельным интересом. Уоррен всегда как-то подавлял меня, а временами я его даже боялся. Помню, как мне стало не по себе от выражения его лица накануне того ужасного происшествия. Он с увлечением излагал мне свои мысли по поводу того, почему иные трупы не разлагаются, но тысячелетиями лежат в своих могилах, неподвластные тлену. Но сегодня я уже не боюсь его; вероятно, он столкнулся с такими ужасами, рядом с которыми мой страх ничто. Сегодня я боюсь уже не за себя, а за него. Еще раз говорю, что я не имею достаточно ясного представления о наших намерениях в ту ночь. Несомненно лишь то, что они были самым тесным образом связаны с книгой, которую Уоррен захватил с собой, с той самой древней книгой, написанной непонятным алфавитом, что пришла ему по почте из Индии месяц тому назад. Но, готов поклясться, я не знаю, что именно мы предполагали найти. Свидетель показал, что видел нас в половине двенадцатого на Гейнсвильском пике, откуда мы держали путь в сторону Трясины Большого Кипариса. Возможно, так оно и было, но мне это как-то слабо запомнилось. Картина, врезавшаяся мне в душу и опалившая ее, состоит всего лишь из одной сцены. Надо полагать, было уже далеко за полночь, так как ущербный серп луны стоял высоко в окутанных мглой небесах. Местом действия было старое кладбище, настолько старое, что я затрепетал, глядя на многообразные приметы глубокой древности. Находилось оно в глубокой сырой лощине, заросшей мхом, бурьяном и причудливо стелющимися травами. Неприятный запах, наполнявший лощину, абсурдным образом связался в моем праздном воображении с гниющим камнем. Со всех сторон нас обступали дряхлость и запустение, и меня ни на минуту не покидала мысль, что мы с Уорреном первые живые существа, нарушившие многовековое могильное безмолвие. Ущербная луна над краем ложбины тускло проглядывала сквозь нездоровые испарения, которые, казалось, струились из каких-то невидимых катакомб, и в ее слабом, неверном свете я различал зловещие очертания старинных плит, урн, кенотафов, сводчатых входов в склепы, крошащихся, замшелых, потемневших от времени и наполовину скрытых в буйном изобилии вредоносной растительности. Первое впечатление от этого чудовищного некрополя сложилось у меня в тот момент, когда мы с Уорреном остановились перед какой-то ветхой гробницей и скинули на землю поклажу, по-видимому, принесенную нами с собой. Я помню, что у меня было две лопаты и электрический фонарь, а у моего спутника точно такой же фонарь и переносной телефонный аппарат. Между нами не было произнесено ни слова, ибо и место, и наша цель были нам как будто известны. Не теряя времени, мы взялись за лопаты и принялись счищать траву, сорняки и налипший грунт со старинного плоского надгробья. Расчистив крышу склепа, составленную из трех тяжелых гранитных плит, мы отошли назад, чтобы взглянуть со стороны на картину, представшую нашему взору. Уоррен, похоже, производил в уме какие-то расчеты. Вернувшись к могиле, он взял лопату и, орудуя ею как рычагом, попытался приподнять плиту, расположенную ближе других к груде камней, которая в свое время, вероятно, представляла собою памятник. У него ничего не вышло, и он жестом позвал меня на помощь. Совместными усилиями нам удалось расшатать плиту, приподнять ее и поставить на бок. На месте удаленной плиты зиял черный провал, из которого вырвалось скопище настолько тошнотворных миазмов, что мы в ужасе отпрянули назад. Когда спустя некоторое время мы снова приблизились к яме, испарения стали уже менее насыщеными. Наши фонари осветили верхнюю часть каменной лестницы, сочащейся какой-то злокачественной сукровицей подземных глубин. По бокам она была ограничена влажными стенами с налетом селитры. Именно в этот момент прозвучали первые сохранившиеся в моей памяти слова. Нарушил молчание Уоррен, и голос его приятный, бархатный тенор был, несмотря на кошмарную обстановку, таким же спокойным, как всегда. — Мне очень жаль, — сказал он, — но я вынужден просить тебя остаться наверху. Я совершил бы преступление, если бы позволил человеку с таким слабыми нервами, как у тебя, спуститься туда. Ты даже не представляешь, несмотря на все, прочитанное и услышанное от меня, что именно суждено мне увидеть и совершить. Это страшная миссия, Картер, и нужно обладать стальными нервами, чтобы после всего того, что мне доведется увидеть внизу, вернуться в мир живым и в здравом уме. Я не хочу тебя обидеть и, видит Бог, я рад, что ты со мной. Но вся ответственность за это предприятие, в определенном смысле, лежит на мне, а я не считаю себя вправе увлекать такой комок нервов, как ты, к порогу возможной смерти или безумия. Ты ведь даже не можешь себе представить, что ждет меня там! Но обещаю ставить тебя в известность по телефону о каждом своем движении, как видишь, провода у меня хватит до центра земли и обратно. Слова эти, произнесенные бесстрастным тоном, до сих пор звучат у меня в ушах, и я хорошо помню, как пытался увещевать его. Я отчаянно умолял его взять меня с собой в загробные глуби, но он был неумолим. Он даже пригрозил, что откажется от своего замысла, если я буду продолжать настаивать на своем. Угроза эта возымела действие, ибо у него одного был ключ к тайне. Это-то я очень хорошо помню, а вот в чем заключался предмет наших изысканий, я теперь не могу сказать. С большим трудом добившись от меня согласия быть во всем ему послушным, Уоррен поднял с земли катушку с проводом и настроил аппараты. Я взял один из них и уселся на старый, заплесневелый камень подле входа в гробницу. Уоррен пожал мне руку, взвалил на плечо моток провода и скрылся в недрах мрачного склепа. С минуту мне был виден отблеск его фонаря и слышно шуршание сходящего с катушки провода, но потом свет внезапно исчез, как если бы лестница сделала резкий поворот, и почти сразу вслед за этим замер и звук. Я остался один, но у меня была связь с неведомыми безднами через магический провод, обмотка которого зеленовато поблескивала в слабых лучах лунного серпа. Я то и дело высвечивал фонарем циферблат часов и с лихорадочной тревогой прижимал ухо к телефонной трубке, однако в течении четверти часа до меня не доносилось ни звука. Потом в трубке раздался слабый треск. И я взволнованным голосом выкрикнул в нее имя своего друга. Несмотря на все свои предчувствия, я все же никак не был готов услышать те слова, что донеслись до меня из глубин проклятого склепа и были произнесены таким возбужденным, дрожащим голосом, что я не сразу узнал по нему своего друга Харли Уоррена. Еще совсем недавно казавшийся таким невозмутимым и бесстрастным, он говорил теперь шепотом, который звучал страшнее, чем самый душераздирающий вопль: - Боже! Если бы ты только видел то, что вижу я! В тот момент у меня отнялся язык, и мне оставалось только безмолвно внимать голосу на другом конце трубки. И вот до меня донеслись исступленные возгласы: — Картер, это ужасно! Это чудовищно! Это просто невообразимо! На этот раз голос не изменил мне, и я разразился целым потоком тревожных вопросов. Вне себя от ужаса, я твердил снова и снова: — Уоррен, что случилось? Говори же, что происходит? И вновь я услышал голос друга искаженный страхом голос, в котором явственно слышались нотки отчаяния: — Я не могу тебе ничего сказать, Картер! Это выше всякого разумения! Мне просто нельзя тебе ничего говорить, слышишь ты? Кто знает об этом, тот уже не жилец. Боже правый! Я ждал чего угодно, но только не этого. Снова установилось молчание, если не считать бессвязного потока вопросов с моей стороны. Потом опять раздался голос Уоррена на этот раз на высшей ступени неистового ужаса: — Картер, ради всего святого, умоляю тебя, верни плиту на место и беги отсюда, пока не поздно! Скорей! Бросай все и выбирайся отсюда, это твой единственный шанс на спасение. Сделай, как я говорю, и ни о чем не спрашивай! Я слышал все это и тем не менее продолжал, как исступленный, задавать вопросы. Кругом меня были могилы, тьма и тени; внизу подо мной ужас, недоступный воображению смертного. Но друг мой находился в еще большей опасности, нежели я, и, несмотря на испуг, мне было даже обидно, что он полагает меня способным покинуть его при таких обстоятельствах. Еще несколько щелчков, и после короткой паузы отчаянный вопль Уоррена: — Сматывайся! Ради Бога, верни плиту на место и дергай отсюда, Картер! То, что мой спутник опустился до вульгарных выражений, указывало на крайнюю степень его потрясения, и эта последняя капля переполнила чашу моего терпения. Молниеносно приняв решение, я закричал: — Уоррен, держись! Я спускаюсь к тебе! Но на эти слова абонент мой откликнулся воплем, в котором сквозило теперь уже полное отчаяние: — Не смей! Как ты не понимаешь! Слишком поздно! Это я во всем виноват, мне и отвечать! Бросай плиту и беги, мне уже никто не поможет! Тон Уоррена опять переменился. Он сделался мягче, в нем была слышна горечь безнадежности, но в то же время ясно звучала напряженная нота тревоги за мою судьбу. — Поторопись, не то будет слишком поздно! Я старался не придавать его увещеваниям большого значения, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение и выполнить свое обещание - прийти к нему на помощь. Но когда он заговорил в очередной раз, я по-прежнему сидел без движения, скованный тисками леденящего ужаса. — Картер, поторопись! Не теряй времени! Это бессмысленно... тебе нужно уходить... лучше я один, чем мы оба... плиту... Пауза, щелчки и вслед за тем слабый голос Уоррена: — Почти все кончено... не продлевай мою агонию... завали вход на эту чертову лестницу и беги, что есть мочи... ты только зря теряешь время... прощай. Картер... прощай навсегда... Тут Уоррен резко перешел с шепота на крик, завершившийся воплем, исполненным тысячелетнего ужаса: — Будь они прокляты, эти исчадия ада! Их здесь столько, что не счесть! Господи! Беги! Беги! Беги!!! Потом наступило молчание. Бог знает, сколько нескончаемых веков я просидел, словно парализованный, шепча, бубня, бормоча, взывая, крича и вопя в телефонную трубку. Века сменялись веками, а я все сидел и шептал, бормотал, звал, кричал и вопил: — Уоррен! Уоррен! Ты меня слышишь? Где ты? А потом на меня обрушился тот ужас, что явился апофеозом всего происшедшего, ужас немыслимый, невообразимый и почти невозможный. Я уже упоминал о том, что, казалось, вечность миновала с тех пор, как Уоррен прокричал свое последнее отчаянное предупреждение, и что теперь только мои крики нарушали гробовую тишину. Однако через некоторое время в трубке снова раздались щелчки, и я весь превратился в слух. — Уоррен, ты здесь? — позвал я его снова и в ответ услышал то, что навлекло на мой рассудок беспроглядную мглу. Я даже не пытаюсь дать себе отчет в том, что это было, я имею в виду голос, джентльмены, и не решаюсь описать его подробно, ибо первые же произнесенные им слова заставили меня лишиться чувств и привели к тому провалу в сознании, что продолжался вплоть до момента моего пробуждения в больнице. Стоит ли говорить, что голос был низким, вязким, глухим, отдаленным, замогильным, нечеловеческим, бесплотным? Так или иначе, я не могу сказать ничего более. На этом кончаются мои отрывочные воспоминания, а с ними и мой рассказ. Я услышал этот голос и впал в беспамятство. На неведомом кладбище, в глубокой сырой лощине, в окружении крошащихся плит и покосившихся надгробий, среди буйных зарослей и вредоносных испарений я сидел, оцепенело наблюдая за пляской бесформенных, жадных до тлена теней под бледной ущербной луной, когда из самых сокровенных глубин зияющего склепа до меня донесся этот голос. И вот что он сказал: — Глупец! Уоррен мертв!

Неведомое существо Смерть всегда пугает людей, но пугает ли сама смерть? Или вопросы - что там за гранью, что ждет нас, когда мы перестанем существовать? Может вечная тьма, а может райские пущи, а может жаркие костры, так или иначе религия существует не одну тысячу лет и многие умы бьются, доказывая свои теории. В общем, было так, я сама никогда не верила в эту чертовщину, нo поверь, столкнувшись с ней, до сих пор сплю через раз. - Да не томи, рассказывай уже... Это разговор двух женщин, который меня вывел из действительности, заставил навострить уши. - Ты Юрку помнишь? Ну, который с нами учился? (продолжала женщина с длинными черными волосами и с неимоверно большими очками на голове) - Прохорова что ли? Ну, помню конечно, но он же вроде умер три года назад, разбился на машине, говорят и ребенок там был лет 3х кажется... - Так я его видела неделю назад, и даже общалась. У собеседницы на лице было такое выражение, будто её подруга спятила, или явно не в себе. - Bо сне в смысле видела? - Kороче, было так. Oтправилась я к прабабке на могилу, иду между рядов могил, и смотрю - Юркина могила, и, главное, недалеко от неё, ну метров 12 до нее, я подошла к оградке и смотрю, а взгляд у него на фото как живой, молодой такой, красивый, и смотрит так устало, а я дура взяла ему и сказала: "Юрочка, я сейчас к прабабушке схожу и к тебе подойду, поговорим, школу вспомним", повернула и пошла, в общем, на могилке бабки провела достаточно долго, часа 3 точно, а тут уже и вечер, а сейчас сама видишь как темнеет к осени глубокой, ближе и в 9 уже хоть глаз коли, ну я и пошла обратно с кладбища и прохожу мимо Юркиной могилки. Думаю, толку заходить, поздно уже и мимо прошла, а тут голос:  - Тань, зайти же обещалась, школу вспомнить, а я вот жду. Я голову поворачиваю и смотрю - Юрка стоит как живой и не прозрачный даже, а обычный, в черном костюме, правда и запах от него как-бы земельный такой. - Я на него пялюсь и понять не могу, с ума я сошла, или бежать мне надо сломя голову, но шок так сковал, что и рукой пошевелить не в состоянии. А он продолжает: "Tак заходи, присаживайся, и калитку рукой своей-же отдергивает и жестом за столик поминальный приглашает, и тут у меня речь прорезалась: - Юр, послушай, я, конечно, обещала к тебе зайти, но ведь поздно уже, мне домой пора к мужу, к детям, отпусти мол Он головой покачал так и говорит: - Тань, неужели у тебя даже вопросов нету? Ты же понимаешь что я мертвый. - Есть, конечно, но боюсь я тебя сильно... - Ты лучше не меня бойся, а вот этого... И слышу грохот такой, знаешь, как машины врезаются... я на шум обернулась, а когда обратно к Юрке обернулась, того уже не было, я опрометью с кладбища бежала. Когда добежала, ужас у меня был еще больше - в остановку, на которой я садилась в автобус, три машины въехали, и трупы кругом, много так, и рев сирен вокруг... Господи, думаю, среди них и я должна быть. - Да, подруга, история не реальная, никто в нее не поверит, да и я не особо верю. - Сама знаю, что не реальная, но вот тебе крест!

Голоса  Было около 8 часов вечера когда я пришла домой с автошколы. Подогрела еду и уставилась смотреть любимый сериал. Досмотрев последнюю серию я обнаружила, что продолжение сериала будет еще не скоро. Я пыталась найти что — то другое, но ни один сериал или фильм не вызывали интереса. Отодвинув пустую тарелку я решила пойти прогуляться. От дома я направилась в парк. Там я обычно чувствую себя спокойно и в безопасности, но не в этот раз. Проходя мимо первой площадки, между деревьями, я почувствовала себя некомфортно, по телу чувствовалась легкая дрожь и я занервничала. Когда я подходила ко второй площадке, я немного успокоилась, когда увидела там женщину и ребенка примерно двух лет. Я подошла ближе и села на скамейку недалеко от них. Ребенок качался на качели и постоянно смеялся, если честно , смех был странным. Женщина сидела напротив качелей, ее лица мне было не разглядеть. Я просидела минут 15, а картина не менялась. Я встала и пошла в их сторону, уселась на скамейку рядом с женщиной. Она была одета в длинную юбку и кофту с рукавами. В руках у нее был платок, она что- то говорила непонятное и плакала, утирая платком слезы. Маленькая девочка качалась на качелях и все так же смеялась не детским смехом. Я начала прислушиваться, о чем говорила женщина, это были отдельные фразы, вроде: "верни мне ее", "почему", "зачем тебе это?", " она была для меня всем" .... и тому подобное. Ощущение беспокойства снова вернулось ко мне. Я очень хотела успокоить женщину, но не знала как это сделать. Я пыталась заговорить с ней, но она как будто не видела и не слышала меня. Повторяла все теже фразы и убивалась горем. Когда все мои утешительные фразы закончились, мое внимание привлекла девочка, она спрыгнула с качелей, оббежала вокруг скамейки несколько раз, на которой мы сидели, весело напевая какую - то детскую песенку. У нее были короткие, светлые волосы. Одета она была в розовые штаны и розовую куртку с белым узором. Слушать ее смех и песни на фоне рыданий несчастной женщины было невыносимо. Когда девочка пробегала мимо меня я пыталась привлечь ее внимание, но она видимо была слишком увлечена своими играми. Девочка остановилась, я подошла к ней, она смотрела вниз. " девочка, как тебя зовут? Ты не устала бегать?" Спросила я. Она не отвечала и не поднимала голову. Я присела и с низу посмотрела ей в лицо. То, что я увидела, удивило и напугало меня. Глаза были большие и черные. Она моргнула и ее губы зашевелились. Заговорила она басом, как дьявол. Я ничего не понимала и решила, что давно уже надо было бежать отсюда. И я решилась. Просто рванула оттуда со скоростью звука в сторону дома. Следующим вечером я проходила мимо парка и взглянула на ту площадку. Там были две женщины. Одна стояла с цветами в руках, другая наклонилась и положила цветы рядом с качелями. То, что случилось вчера- необьяснимо и я почему -то решила, что только они могут объяснить, что произошло. И вот я снова стою здесь, очень жутко. " почему вы здесь с цветами?"спросила я. Две женщины, лет под 70, начали рассказывать мне свою историю. Когда - то их было трое, три лучшие подруги по несчастью. Они познакомились в больнице, проходили курс лечения от бесплодия. Одной из подруг все таки удалось забеременеть и она родила прекрасную дочь. Все было хорошо, но, когда ее дочери исполнилось два года, подруга стала говорить странные вещи. Она пришла к нам в слезах и говорила, что ее дочь подменили, "это не моя дочь", говорила она. Подруга рассказала, что ее дочь просила делать ее ужасные вещи. Однажды ,когда девочка капризничала, и мама не знала как успокоить ребенка, она попросила свою мать, чтобы та взяла с плиты кастрюлю и вылила на себя кипяток ради забавы. И это далеко не все ее желания. Подруги пытались помочь ей разобраться, они видели ее дочь и говорили подруге " у тебя прекрасная дочь, радуйся, что она у тебя вообще есть". При людях девочка вела себя подобно самому обычному ребенку ее возраста. Женщина не могла больше жить со своим ребенком, она мучилась, молилась, чтобы все стало, как прежде, но становилось только хуже. Однажды они с дочкой пошли гулять в парк. Девочка уселась на качели, а мама сидела напротив. Женщина в последний раз смотрела на свою дочь. Утром дети, которые пришли играть на площадку ,увидели девочку на качели без головы, которая валялась недалеко, лицом вверх с жутким выражением лица. На скамейке сидела женщина с большим кухонным ножом и без сознания. Как позже выяснилось, умерла от сердечного приступа. Это было 40 лет назад" закончили свой рассказ две подруги. Мне было очень жаль девочку и ее маму... и когда мне было грустно, я приходила в этот парк и качалась на качели. Я до сих пор ощущаю их присутствие.

Mr.Nutz Был отличный летний день. Мне захотелось вспомнить детство, и я решил поиграть в sega. Пришлось лезть на чердак, чтобы достать картриджи, всякие шнуры и саму приставку. Я в нее не играл лет 8-10 точно. После долгих поисков я обнаружил запыленную приставку и картридж с игрой "Mt.Nutz", почему-то других игр я не обнаружил, хотя обыскал весь чердак и дом. Мне пришлось играть в то, что есть. Я установил приставку и запустил игру. Игра началась как обычно. Я расслабился и стал вслушиваться в звуки игры. Вдруг музыка прервалась невыносимым шумом, что вызвало у меня испуг. Я сделал звук тише, но шум стал еще сильнее, а экран был чисто черным. Сначала я не понял, что это было, и решил перезапустить игру. Мне стало жутковато. Я перезапустил и когда увидел привычную заставку "Mt.Nutz", то с облегчением вздохнул и нажал на "старт". Игра началась с первого уровня, но прервалась и начала перезапускаться. Я удивился, ведь я не нажимал никаких кнопок. Вдруг появился опять шум, а картинка была очень жуткая. Красный фон, у белки черные, пустые глаза, а внизу было написано "ocean666". Я нажал на старт, игра началась не с первого уровня, а с "Volcano Underpass". Я удивился, но решил продолжить. Уровень был тоже жуткий. Глаза бельчонка были черные и пустые, как и на заставке. Уровень был как обычный. Я заметил, что жизней было 0, а не 5, как должно было быть. Враги, встречающиеся на пути, были с черными, пустыми глазами, как и сам Mt.Nutz. Игра остановилась на середине уровня, и появился шум, а фон был рябящим как-то по-странному. После наступила тишина и появилась надпись "Are you ready to die..."(Ты готов умереть...) После чего игра перезапустилась и пошла, как и должна была быть, без всяких шумов, странных глаз, и т.д. Я много раз перезапускал игру в надежде увидеть подобие того, что сейчас произошло, но ничего не выходило. Было уже поздно. Я отключил приставку и пошел спать. На следующие утро я проснулся от стука в дверь. Когда я вышел, на пороге лежало письмо. В нем было: "Ты готов умереть? Я приду за тобой...". Я испугался и тут же выкинул картридж, а письмо сжег...

Звонок на номер 666 Я хочу рассказать эту историю, дабы уберечь души тех смельчаков, которые желают играть с непознанным и необъяснимым. Мою душу уже не спасти. Я могу лишь предупредить, чтобы вы не повторяли моей участи. Все началось с вечеринки у друга. Один из моих друзей рассказал об интересных данных статистических исследований суицидов в Америке, якобы 72% самоубийц звонили по телефонному номеру 666. "Фуфло, америкосы вечно фигней маются. Спорим на бутылку виски, что я позвоню, и ни о каком суициде и речи не будет!" Таковой была моя реплика.  Как же глуп я был тогда. Я набрал с мобильного этот номер. Не было ни гудков, ни бесстрастного голоса автоответчика, лишь тишина с редким потрескиванием. Я с возгласом: «Я же говорил, туфта это все» окончил вызов. Мы продолжили веселье, на следующий день я уже и забыл о своем поступке и сидя вечером в интернете на спортивном сайте ждал звонка от девушки, и поэтому не глядя на экран взял зазвонивший телефон, лежащий возле системного блока. Принял вызов. Из поднесенной к уху трубки доносилось далекое шипение и вдруг раздался ровный женский голос: "Ты превратил свою жизнь в ад". Я взглянул на дисплей, входящий вызов от номера 666. От страха у меня встали дыбом волосы. Боковым зрением я заметил некое движение, повернув голову я впервые увидел ЕГО. Рыжий высокий мужчина без носа и с вырезанными глазами, он ходил по моей комнате и, остановившись возле книжного шкафа, начал выкидывать из него книги и топтать их ногами. Выкинув все книги, он залез на подоконник, выбил стекло и спрыгнул вниз. Я сидел в оцепенении, такого ужаса я не испытывал никогда. Кое-как успокоившись и прибравшись дома, я принял снотворное и лег спать.  Проснувшись утром, я едва не потерял сознание - вся моя постель была усеяна безголовыми крысами. Отойдя от первого шока, я поехал к своему другу, дома оставаться мне было страшно. В маршрутке напротив меня уселся мой рыжий знакомец. Внезапно он встал и пройдя по салону, наклонился над водителем и стал его душить, маршрутка упала с моста на нижний уровень объездной дороги, где в нее врезался длиномер, все, кроме меня, погибли. Продержали, на всякий случай, два дня в больнице, хотя со мной было все в порядке. Эти две ночи Рыжий неизменно сидел на мой кровати, изредка наклоняясь над моим ухом и шептал: "Это из-за тебя все они погибли, что ты чувствуешь, убийца?". У меня текли слезы. Рыжий растворялся в первых лучах солнца. Никто, кроме меня, его не видел, так как лежавшие со мной в одной палате больные, не обращали внимания на его посиделки, я же молчал, перспектива оказаться в психушке меня не прельщала. Наконец-то выписали, придя домой я впал в ступор, все стены были измазаны чем-то бурым, позже до меня дошло что это кровь. Я хотел сразу же выбежать обратно, но монстр не пустил, толкнул в спину и захлопнул дверь. Теперь Рыжий все реже исчезал и часто заявлялся даже в обед. Царапал обои ногтями, ломал мебель, притаскивал домой всевозможное зверье, ел его, размазывая кровь по обезображенному лицо и бесновался, если я отворачивался, в гневе кидая в меня останки животных и угрожающе рыча.  Он не давал мне выйти из квартиры, загораживая проход и безумно хохоча, разбил мобильный и оборвал провода телефона, окна тщательно замазал кровью, так что даже свет пробивался с трудом. Почему-то меня никто не искал. Я старался не спать, а когда не выдержав уснул, проснувшись увидел нож, воткнутый в подушку, рядом с моей головой. Я перестал удивляться, и лишь закрыл вентиль крана когда из него вместо воды, полилась мерзкая зеленая слизь. Меня накрыла жесточайшая депрессия. Рыжий уже не исчезал, а постоянно находился рядом. На 6-ой день я попытался прыгнуть из окна, но Рыжий схватил за плечо и втащил обратно в комнату, потом толкнул в грудь не дав вскрыть себе вены. А на 7-ой день протянул бумагу, которая предлагала разрешение совершить суицид в обмен на мою душу. Я подписал, попросив лишь разрешение написать последнее сообщение. Не звоните на этот номер! НИКОГДА!

Роковая брошь Недавно мама рассказала мне такой случай. Ее бабушка, то есть моя прабабушка, Мария Федоровна работала горничной у знатной барыни. Барыня к ней благоволила и иногда что-нибудь дарила за хорошую службу. Однажды какой-то поклонник подарил барыне красивую брошь: золотая змейка с изумрудными глазками. Но носила барыня эту брошь очень недолго — слегла буквально через несколько дней с сильнейшей пневмонией. Лечение шло очень долго и мучительно, а когда она все-таки выздоровела, подозвала свою горничную и отдала ей брошь. Бабушка спрятала дорогой подарок и несколько дней размышляла, что с ним делать. Вроде бы барыню она любила и не хотела ту обижать, но в то же время нужно было помогать своей большой семье, вот она и раздумывала. А в те дни началось восстание большевиков. Получилось так, что барыня уехала за границу, оставив дом на попечение нескольких слуг, так как, видимо, надеялась, что восстание скоро будет подавлено. Мария Федоровна осталась в доме. Начались трудные времена. Волнения, репрессии, расстрелы… Приходилось очень нелегко, и моя прабабушка решила продать все подарки барыни, которые у нее остались. Тяжелее всего было расставаться с брошью, но, в конце концов, Мария решилась и пошла к знакомому ее родителей в ломбард. Тот принял брошь и отдал за нее хорошую цену — по тем временам на эти деньги можно было некоторое время жить, вообще не работая. Через несколько дней прабабушка узнала, что хозяина ломбарда арестовали и расстреляли. Никто не мог понять, почему это произошло, но все потом выяснилось. Один из чекистов зашел однажды в ломбард и увидел на прилавке брошь — золотую змейку с изумрудными глазками. Попросил отдать ему эту брошь за полцены, но ему отказали. Чекист ушел, и в ту же ночь хозяина ломбарда арестовали. Естественно, брошь этот чекист теперь уже забрал, не платя ни копейки. История эта имеет продолжение. Через год после этих событий тот самый чекист, который жил тогда неподалеку от дома моей прабабушки, сошел с ума. Зарубил топором всю свою семью и поджег дом, а потом совершенно голый спрыгнул с обрыва в реку прямо на камни. Говорили, что при этом он кричал: «Забрать ее хотели!!! Не отдам!». Что он имел в виду — неизвестно, но когда его тело выловили из воды, в руке у него была зажата та самая брошь…

Черная кошка Бабуля рассказала мне эту историю, когда мы с ней убирали могилку у дяди. Этот случай произошел с ней и ее знакомыми, когда они тоже находились на кладбище. Все это в Сибири. Далее с ее слов. Одним деньком, перед Пасхой, мы с моими подругами пошли убирать могилки. Четверо нас собралось: я, Нюська-соседка, ее муж и Фекла. Надо было убрать сорняк и поменять крест у деда Андрея (прим. автора: отец моей бабушки). Хоть на Пасху раньше народ и не ходил на кладбище, вообще так и принято, что на Пасху не ходят, а на Родительское все идут поминать усопших. Но как-то все поменялось в народе. Теперь все идут поминать в Пасхальный день, а на Родительское мало кто идет вообще. Взяв все необходимое, мы отправились в путь. Идти нужно было в другой конец деревни. Шли мы, не спеша, весь день был в запасе, разговаривали о старом, вспоминали былое. Тут Фекла вдруг вспомнила, что недавно у нас в деревне померла бабка. Все ее считали колдуньей. Якобы она превращалась в черную огромную кошку и к тем, у кого были коровы, наведывалась "в гости" и потихонечку доила коров. Жители деревни страшно возмущались на пастухов, т.к. думали, что они плохо пасут стадо или гоняют их туда, где мало травы. Ведь молока не было почти. Но раз как-то ее поймала одна женщина. Подоив корову, она вспомнила, что забыла выключить свет в сарае. Подходя туда, она услышала мычание коровы. Резко забежав в сарай, она увидела, как большая черная кошка сидит и пытается сдоить с коровы молока. Её чуть инфаркт не накрыл тогда, но женщина быстро пришла в себя, схватила лопату, которой они убирали навоз, и ударила эту кошку по спине. Хруст, и, взвизгнув непонятным голосом, кошка прыгнула через женщину и побежала прочь. Обернувшись, женщина посмотрела вслед этой непонятной твари, но увидела лишь силуэт, только уже человеческий. На yтро эта женщина решила узнать, кто же это был, догадавшись, что это проделки ведьмы. Она пошла по соседям в гости с разными просьбами: у кого сахару одолжить, у кого соли. Дойдя до дома этой старушки, она постучала в дверь несколько раз - никто не открыл. Она решила войти и посмотреть. Войдя внутрь, она услышала в дальней комнате, что кто-то тяжело дышал, даже хрип было слышно. Аккуратно приоткрыв дверь, она увидела бабульку, которая лежала на животе и стонала. Спросив, что с ней такое, женщина лишь услышала в свой адрес проклятья. Она поняла, что это и есть та самая черная кошка. Сообщила всей деревне об этом. Ведьму решили извести. Уж не знаю, каким образом. Но вскоре все узнали, что померла она. Похоронили ее, конечно, по-человечески. Подходя к кладбищу, мы открыли калиточку и уставились на одну из могилок. Это и была могилка той самой "черной кошки". Не скрою, меня тогда передернуло, но, не сказав ничего, мы побрели вдоль могилок к нужным нам. Убрали мы все тогда где-то часа за полтора. Справились хорошо. Немного посидев, отдохнув, вспомнив своих, мы собрались идти домой. Погодка тогда теплая была, солнышко подогревало уже землю. Почти перед выходом мы снова уставились на могилку той бабули. Переглянувшись, мы поняли, что думаем об одном и том же. Могилка "черной кошки" заросла уж довольно быстро и, решив убрать ее, мы принялись за работу. Минут через 10 нас как молнией ударило. Мы стояли, как завороженные, и смотрели, как крест у этой самой могилки начал качаться и провалился в землю см на 15. Все были в ужасе! Нюська уже схватила меня за руку и, тряся меня, что-то бубнила себе под нос. Муж Нюськи уронил от страха тяпку на могилку. Только он потянулся поднять ее, как крест снова зашатался и снова провалился!!! Осознав, что дело нечисто, мы бросились бежать! Отбежав на приличное расстояние (хоть и говорят, что оборачиваться нельзя), мы обернулись и увидели, как нас прожигает взглядом, полным ненависти, та самая "черная кошка"! Нашему страху не было предела! Мы снова ударились в бег. Добежав уже почти до своих домов, запыхавшись, мы остановились и пошли спокойным, но быстрым шагом. Шли молча. Дойдя до дома Феклы, мы присели на лавку. Отдышавшись, переглянувшись, первой заговорила Нюська. Начав обсуждать это, мы понимали, что несем бред! И даже кому не скажи, никто не поверит. Но мы точно знали, что нам все это не показалось! Остановив свой разговор на том, что мы забудем это все, как страшный сон, разошлись по домам. На утро же ко мне прибежала Фекла в слезах. Немного успокоив ее, я стала расспрашивать, что к чему. Заикаясь, она сказала, что ей приснилась та бабка и сказала, что не простит никого за то, что побеспокоили ее. Я побледнела. Заметив это, Фекла, прищурив глаза, спросила, что со мной. Как оказалась, она не одна видела этот сон. Мне этой ночью приснилось то же самое. Но я решила никому ничего не говорить, списав все это обычный кошмар. Но "кошмар" приснился и Нюське с мужем, как мы выяснили позже. Собравшись с мыслями, обсудив все, мы решили сходить в церковь. Было страшно подумать, что могло произойти с нами после этого. Ведь мы верили в это потому, что шатавшийся крест был всему этому доказательством. Значит, она и после смерти еще творит "чудеса". Сходив в церковь, помолившись за ее душу, поставив за свечи за упокой этой бабули, мы с чистой душой направились по домам. И по сей день нас ничего не беспокоит, и ничего не происходит с нами. Возможно, Господь услышал нас! И за это ему спасибо!

Папочка, помоги! - Папочка, помоги мне очень страшно! - раздалось на том конце провода.  - Девочка, я не твой папа, сколько раз тебе повторять? - сказал Максим.  - Но, папа, я знаю о тебе всё! Тебя зовут Максим Крюков, тебе 32 года, у тебя день рождения 23 сентября, ты живёшь... Девочка рассказала всё правильно. Максим положил трубку в недоумении.  Когда Максим пришёл домой, он всё думал о том звонке. Посмотрев на фотографию своей 5-ти летней дочери Алины, которая погибла в аварии 2 года назад, он ещё больше задумался. Его жена Елена (неродная мать Алины) готовила на кухне. Максим пошёл в ванную умыться. Посмотрев в зеркало, которое находилось в ванной комнате, он увидел кровавую надпись: "Иди на кухню". Максим нехотя пошёл, нет, его кто-то тянул, его тянули маленькие холодные ручки.  И вот он на кухне. Он увидел ужасную картину: его жена повешена, а рядом стоит его погибшая дочь, она нежно улыбается и показывает на стол, на котором лежала записка. Максим прочитал её: "Папочка, мне было очень страшно, но ты мне не помог. За это я убила твою новую жену. Чтобы ты мучился всю жизнь. Тебя будут преследовать кошмары! Лена меня очень не любила. Разом я отомстила вам обоим!"

Плюшевый мишка  Об этом случае мне недавно напомнили старые знакомые при встрече на одной посиделке за праздничным столом. Отмечали день рождения маленькой дочери хозяев. Среди подарков от гостей оказалось сразу несколько мишек – мягких игрушек. По поводу и вспомнили в перекур ту, достаточно давнюю, историю.  …Мальчик Юра ходил уже в подготовительную группу детского сада, когда к ним привели новенькую. Это была красивая девочка с огромными голубыми кукольными глазами и таким же огромным голубым бантом на макушке. Была она похожа на Суок из фильма про трёх толстяков. Чуть-чуть только портили образ мелкие редкие зубки, но кто в детсаду обращает на это внимание? Звали куколку Вера. И для Юры она стала первой любовью. Пацан, конечно, виду не подавал, к тому же девочка оказалась замкнутой. В совместных детсадовских развлечениях не участвовала, всегда садилась в сторонке со своей, принесённой из дома, обтрёпанной куклой и тихонько с ней играла одна. Другие малыши даже считали, что она немая, потому что никто не слышал от Веры ни слова, и сторонились её. Юрику же девочка Вера очень нравилась, так и тянуло к ней, но он стеснялся первый подойти, а куколка не смотрела в его сторону, да и на остальных тоже. Так и ходил пацан кругами, но на расстоянии, а от того очень переживал.  За Верой вечерами всегда приходила бабушка. Родители как-то обмолвились, что у девочки не так давно трагически погибли мама с папой, и Вера живёт теперь вдвоём с бабушкой. Может, потому и молчал ребёнок, что сильный стресс пережил.  Верина бабушка где-то подрабатывала по вечерам то ли уборщицей, то ли посудомойкой, поэтому часто за внучкой приходила уже затемно. Влюблённому Юрке до слёз было жаль видеть одинокую, смиренно возившуюся со своей неизменной старой куклой, девчушку, когда мать или отец забирали его домой, а она оставалась в саду в ожидании бабушки.  Как-то и его родители припоздали, и Юрка с Верой остались в группе одни. Мальчишка наконец-то осмелился подойти к своему предмету обожания. Показал ей, как здорово он умеет рисовать танчики, потом затеял какую-то совместную игру. Девочка, к его великой радости, с интересом во всём участвовала и так доверчиво глядела на него, хлопая своими длиннющими ресницами, что Юркино сердце пело. Ему даже уже хотелось, чтоб мама подольше не приходила забирать его из детсада. А девочка, хоть и смотрела на нового друга, как верная собачонка, но всё также молчала.  Наконец прибежал запыхавшийся Юркин папа с фотоаппаратом на плече – задержался на каком-то торжественном мероприятии. Притащил с собой большого коричневого плюшевого медведя.  - Это тебе, Юрка! Меня на работе грамотой и подарком отметили, ну, и тебя не забыли! Глянь, он ещё и реветь умеет, как настоящий!  Повернул медведя вниз-вверх, и тот издал негромкий кряхтящий звук - ну, рёв типа. Юрка подхватил Михаила Потапыча в охапку и радостный оглянулся на Веру. Та во все глаза смотрела на новенького, почти как настоящего, пушистого медвежонка. В огромных синих глазах были удивление и восторг. И тут Юрка, сам не ожидая от себя такого, подошёл к девочке и протянул ей свой плюшевый подарок. Та, ещё шире открыв свои глазищи, уставилась на пацана, словно недоумевая – это что, мне?  - Вера, на мишку! Играй, он теперь будет твой!  И оглянулся на отца. Тот, молодец, всё понял по бесхитростным детским глазам и одобрительно закивал головой. Вера, не выпуская свою старую куклу, осторожно взяла плюшевого медведя, крепко прижала к груди и (о, чудо! говорящая!) произнесла: «Спасибо, Юра!» В то же время с такой нежностью и любовью посмотрев на мальчишку, что у того мурашки по спине побежали и горло перехватило.  Папка тут же предложил: «Сын, а давайте я вас сфотографирую вместе с Верой и с медведем тоже!» Так и получилась эта чёрно-белая фотография – с одной стороны стоит радостный Юрка, а с другой – изумлённая девочка Вера, прижимающая к груди новенького медведя и старую куклу. Она так и ходила потом в садик с двумя игрушками, возясь с ними в сторонке. А фотку отец позже отпечатал в двух экземплярах и одну передал Веркиной бабушке.  Вот только Юра через день слёг с сильной простудой на две недели и валялся дома, с нетерпением ожидая выздоровления и встречи с Верочкой. Но встретиться им была уже не судьба. Скоропостижно скончалась старая Верина бабушка, и девочку, за неимением близких родственников, отдали в интернат. Выздоровев и придя в сразу опустевший без голубоглазой девочки детсад, Юра очень горевал. Даже плакал пару раз тихонько во время сончаса. Но потом настал сентябрь, первый раз – в первый класс, новые друзья, новая насыщенная событиями жизнь, и постепенно душевная боль в детской душе улеглась.  Десять школьных лет пролетели со всеми своими радостями и горестями. После, повзрослевший Юрка отслужил, как положено, армейский срок. Вернулся на гражданку. Устроился на нормальную работу. С помощью родителей купил хоть и подержанную, но зато свою «копеечку». А вскоре встретил отличную девушку. Дело уже практически шло к свадьбе (раньше-то с этим делом молодые не тянули). Но однажды летом, когда по просьбе матери Юрок приехал прибраться на могилках родственников на одном из городских кладбищ, произошло событие, встряхнувшее парня, как взрыв гранаты.  Он уже навестил всех усопших и возвращался неспеша к машине, как неожиданно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Остановился, осмотрелся кругом – никого. Хоть бы бомжик какой промелькнул между кустами – ни единой человеческой души. Только птички мирно чирикают да шмели жужжат. Солнечный день, жарко. Двинулся дальше – ощущение чьего-то взгляда не проходит. И тут, как будто что-то потянуло его на одну из уходящих вглубь погоста едва заметных тропинок. Пошёл, пошёл… Вдруг, глядь – из тени куста у самой кладбищенской ограды две искорки поблёскивают. Присмотрелся – силуэт непонятный какой-то на заросшем травой могильном холмике. Приблизился и… ноги вмиг стали ватные, подкосились так, что Юрка чуть не пал в траву. В тени буйно разросшегося черёмухового куста на могильном пригорке, откинувшись на скромный поржавевший железный памятник, сидел ТОТ САМЫЙ плюшевый мишка из Юркиного далёкого детства! Сидел и смотрел на парня своими блестящими пластмассовыми бусинами!  А на фото, над головой медведя – такие знакомые, любимые, огромные глазищи! Вера?!!!  Прочёл надпись под траурным фото – точно, это она, Верочка! Первая моя любовь! По датам рождения и смерти выходило, что прожила девушка 18 лет, а похоронена четыре года назад. От нахлынувших чувств парень не удержался от слёз. Потом взялся за бурьян и крапиву, заполонившие могилку. Проредил черёмуховый куст, чтобы лучи солнца пробились сверху.  Через полчаса уставший, но довольный, отложил в сторону инструмент и поднял плюшевого медведя. И вдруг услышал скрипучее: «Спасибо, Юра!» Да это же медведь! Он ещё несколько раз покачал мишку, но тот уже издавал обычный покряхтывающий негромкий рёв. Сохранилась игрушка очень даже хорошо, не новая уже, конечно, но вполне чистая и целая. Жалко было оставлять её тут одну на голой земле. Дождик польёт, собаки раздерут… И неопытный парень, несведущий в народных приметах, попрощался с Верочкой и забрал медведя с собой. Жил он со своей девушкой отдельно от родителей, поэтому те не видели, что он принёс в дом. А невесте не стал правду рассказывать, чтобы не вызывать приступ ненужной ревности. Так, говорит, в саду на чердаке нашёл – ностальгия по детству. И посадил плюшевого гостя на почётное место в изголовье, на спинку мягкого дивана.  Но с того раза зачастил на кладбище. Бывало, никому не говоря, отправится на своей «копейке» туда, а возвращается уже под вечер. А несколько раз, по пьянке, даже ночью на могилку к покойной Вере мотался. Хотя в остальном оставался прежним весёлым обычным парнем. Только к невесте своей будущей чуток охладел, и день похода в ЗАГС всё откладывал.  Да, не сказал. В тот первый раз, когда Юрка забрал плюшевого медведя с собой, по пути назад он встретил бригаду копщиков кладбищенских и узнал от них, что иногда на могилку к девушке приходит одна пожилая женщина. Тогда-то парень и попросил их бригадира (за пузырь, конечно) передать той женщине, когда в следующий раз придёт, его номер телефона. Чтобы обязательно позвонила! Хотелось очень узнать о трагической судьбе голубоглазой Веры. И через неделю действительно раздался звонок.  - Здравствуйте. Я Анна Степановна. Мне передали, что Вы меня искали.  Юрка объяснил причину и договорился о встрече. Тут же и погнал к Анне Степановне домой.  Оказалось, что женщина раньше работала нянечкой в доме-интернате, куда после смерти бабушки отправили Веру. Рассказала, что девочка была замкнутая, молчаливая, выдавала по слову в день, а с другими детьми почти не общалась. Но с Анной Степановной они очень сдружились. Дети у той разъехались по дальним городам, и мать навещали очень редко. Вот и прикипела душой одинокая женщина к одинокому ребёнку. Гостинцы ей каждый раз носила, одёжку подштопывала и прочее. Как могла опекала. Но вечно в детдомах никого не держат, и когда Вере исполнилось восемнадцать, выдали ей путёвку в самостоятельную жизнь и, что самое главное, ордер на однокомнатную квартирку (это уже Анна Степановна постаралась - долго директорские пороги обивала). Квартирка была в старом двухэтажном бараке, на окраине города, но зато своя, изолированная. Жить бы да жить молодой девчонке, да нашлись недобрые люди. Скорее всего, в корыстных целях, как раз из-за этой самой квартирки, Верочку и убили. Дело было тёмное, подозреваемых подержали, помурыжили какое-то время да отпустили восвояси. Потом в той квартире ещё с десяток хозяев поменялось. Всё какие-то ханыги переселённые.  А Верочку схоронили на том же кладбище, где и бабушка её лежала. Только рядом не получилось – свободного местечка не нашлось. На свои деньги Анна Степановна купила ей белое подвенечное платье с фатою и белые туфельки. Родных и друзей у девушки не было, да и добра никакого не успела нажить. Чемоданчик небольшой с простенькими платьями да мишка большой плюшевый. Его-то Верочка, когда в реанимации ещё живая пришла в сознание, попросила убитую горем Анну Степановну положить к ней в гроб, а ещё фотографию старую, которая у неё была.  - Да я тебе сейчас её покажу! Каюсь, не исполнила последнюю просьбу мученицы Верочки и не стала фотокарточку в гроб класть. Там же с ней ещё мальчик был один. Негоже это живых с мёртвыми хоронить!  Достала пожилая женщина старую карточку и тут же охнула.  - Да это ты ведь, Юрий?!  - Да, мы с Верой ещё в детсаду сфоткались. Папка мой нас снимал. Я тогда ей как раз медведя плюшевого подарил.  - А медведя твоего я, как она и просила, положила ей под крылышко! Может, не так одиноко ей там будет…  Юрка побледнел, но ничего не сказал.  - Заходи, Юра, когда хочешь, поговорим, чайком угощу. Вижу, добрый ты человек, хороший. И Верочку нашу не забываешь…  Анна Степановна заплакала, а Юра, сославшись на дела, собрался уходить. Но на пороге женщина задержала его руку и пристально глядя в глаза, произнесла: «Мёртвое – мёртвым, живое – живым. Не забывай покойную да люби живую…» И перекрестила на прощанье.  Под впечатлением от встречи и в смятении от того, каким чудесным образом могла обыкновенная плюшевая игрушка переместиться из заколоченного гроба под землёй на травку могильного холмика, дома парень всё рассказал своей девушке. Та было не поверила, но как не верить? Вот такая же фотография, как у Анны Степановны (Юрка порылся в своих фотоархивах и выудил оттуда идентичную фотку), вот мишка плюшевый – один в один! Правда, не разговаривает, а лишь рычит.  Уговорила невеста парня отвезти медведя обратно и оставить там же, где и взял. Пусть останется со своей хозяйкой. Рано утром решили поехать. Как раз впереди ждала суббота, сад-огород, и дорога по пути.  Выдвинулись часов в шесть утра. Девушке не терпелось избавиться от неприятного плюшевого конкурента. Мишку Юра пристегнул ремнём безопасности к заднему сиденью, чтобы на пол не упал. И тот сидел там, как настоящий пассажир, поблёскивая глазёнками. На выезде из города попали в густой белый туман, который зависал и у кладбища. Из-за плохой видимости Юрка всё не мог найти нужную своротку, чтобы подъехать поближе. Остановился на трассе, чтобы выйти и осмотреться. Девушка выпорхнула из машинки первая, а парень чуть замешкался. И буквально через несколько секунд в зад Юркиной «копейке» влетел междугородний автобус. Автобусник из-за тумана заметил препятствие поздно. Несмотря на вдавленный тормоз, удар был оглушительной силы. Спинка водительского кресла, не выдержав напора, переломилась на шарнирах, и Юрку забросило на заднее сиденье…  Когда ошеломлённая девушка и пассажиры из автобуса подбежали к разбитой «копейке», увидели голову парня на перекошенной шее, прислонённую лбом к заднему пассажирскому стеклу. Из носа тоненькой струйкой часто капала кровь, глаза были закрыты. Парень неглубоко и редко дышал минуты две-три, не шевелясь, а потом утих. Его никто не трогал, все были в шоке от увиденного. Потом всё-таки один из пассажиров осторожно открыл заднюю дверь, и на землю из салона вывалилось что-то. Тут же в туманной тишине раздалось чёткое: «Привет, Юра…»  На земле лежал плюшевый мишка и блестел своими пластмассовыми глазами-бусинами.