ГЕРОИ НАВСЕГДА. ПОДВИГ ШУРЫ КОБЕРА И ВИТИ ХОМЕНКО Шура и Витя, вечно живите! Ваше бессмертье – в наших сердцах. Песня о Вите Хоменко и Шуре Кобере Слова М. Вадимова, музыка С. Голикова Александр Кобер родился 5 декабря 1926 года в Николаеве. Жил с матерью Анной Дмитриевной и братом Женей в частном доме на улице 8-ой Военной, учился в школе №12. Его отец погиб во время испытаний боевого корабля на Черном море. В Шуре угадывалась тонкая поэтическая натура. Вечерами из дома семьи Кобер часто доносились звуки скрипки. Это играл Шура. Семья Кобер была музыкальной. Играли и отец, и брат. Но когда скрипку брал Шура, казалось, что она пела по-особенному, нежно и мечтательно. Некоторые даже пророчили мальчику блестящее музыкальное будущее. Первая учительница Шуры Кобера, Ольга Андреевна Липинская, так вспоминает о нем: «Он был действительно способным мальчиком. Любил музыку, много читал, хорошо учился. Я бы не сказала, что он очень выделялся среди своих товарищей, но его все уважали в классе. Особенно за красивую игру на скрипке. Может Шура и стал бы музыкантом, если бы не война». На переменах ученики выпускного седьмого класса: Шура Кобер, Николай Шилов, Витя Полосухин, Витя Саранчин, Костя Бабенко и другие – часто играли в балке за школой. Заводилой этих веселых игр всегда был Шура. Иногда мальчишки так увлекались, что не слышали звонка на урок. Тогда дежурный по школе прибегал прямо к балке и кричал, что урок уже давно начался. Витя Хоменко родился 12 сентября 1926 года. В Николаеве его семья проживала на улице Фалеевской (бывшая Ленина). Отец Вити умер еще в 1927 году, когда мальчику и двух лет не было. Сказались старые раны, полученные во время гражданской войны. На руках у овдовевшей Ульяны Ивановны Хоменко остались кроме Вити еще двое старших – Оля и Надя. Она сама много работала и детей приучала к труду. Сын всегда охотно помогал ей: и дров наколет, и комнату уберет, и в магазин сбегает. – Вот закончу школу, буду работать – и стану тебе, мама, настоящим помощником, – говорил он. С малых лет у Вити Хоменко обнаружился на редкость твердый, стойкий и прямой характер. Этот коренастый светловолосый мальчик с неизменными искорками веселья в живых глазах имел незаурядные способности, удивлял окружающих своей начитанностью. Ровесники запомнили его подвижным, непоседливым. Он увлекался плаванием, мечтал стать моряком. Бывало, целыми днями пропадал на реке. Мало кто из его ровесников прыгал с самого верха вышки в Яхт-клубе. А для Вити это не составляло большого труда. С товарищами-смельчаками он переплывал Ингул по несколько раз подряд, заплывал далеко за середину широкого Буга. Витя учился в школе №5. Учился хорошо, но из всех предметов больше всего любил математику и немецкий язык. Окончив семилетку в 1941 году, он подал заявление в Николаевский судостроительный техникум. Но этим планам не суждено было сбыться. Сообщение о войне застало Витю в пионерском лагере под Николаевом. Когда он попал домой, в городе шла подготовка к эвакуации. Собиралась выехать из Николаева и Ульяна Ивановна, мать Вити, хотя и была очень больна. На окраинах города уже рвались снаряды, когда она с детьми отправилась в дорогу. Но не успели они добраться до Херсона, как выяснилось, что путь отрезан. Пришлось возвращаться назад. 17 августа 1941 года фашисты вошли в Николаев. Начались черные дни временной оккупации. Все учебные заведения были закрыты. Работали только городской театр «Эрмитаж», два кинотеатра, обслуживающие немцев. Электроэнергия подавалась только оккупационным учреждениям. Пущенный немцами трамвай эксплуатировался только полтора месяца. Все предприятия Николаева были реквизированы, на домах, где разместились оккупанты, появились таблички: «В этом доме живут немцы. Кто нарушит их покой или собственность – будет расстрелян». На многих перекрестках города возникли виселицы. Гитлеровцы грабили, жестоко убивали людей. Несмотря на жестокий оккупационный режим и враждебную пропаганду, николаевцы остались верными патриотами Родины, с первых же дней оккупации поднялись на борьбу с захватчиками. Еще до вступления в подпольную организацию ребята, кто как мог, боролись с врагом. Шура Кобер с товарищами обнаружил кабель связи большого сечения, который был подвешен к столбам в направлении военного аэродрома. В глухом месте друзья вырубили кабель на пролете между двух столбов и бросили его в реку. Шуре удалось собрать и надежно спрятать порядочное количество взрывчатки (как он говорил, «на всякий случай»), несколько винтовок и много патронов. Мальчика зачастую можно было видеть на улицах города, особенно в районе Темвода, где гитлеровцы организовали концлагерь для советских военнопленных «Шталаг-364». В оккупированном Николаеве это было самое страшное место. Хотя бы куском хлеба и несколькими картофелинами Шура и другие жители города пытались помочь обреченным. На мальчика обратили внимание Клавдия Кривда и Анна Симанович, которые к тому времени уже были связаны с подпольем города. Ему поручили высматривать в Николаеве расположение военных объектов, уточнять дислокацию вражеских частей. Мальчик часами просиживал где-нибудь в потайном местечке возле склада боеприпасов или казармы, а потом сообщал о своих наблюдениях. Танки, машины, пушки, стоящие на платформах, обычно были покрыты брезентом, но Шура приловчился распознавать их по внешним очертаниям. И все же однажды он очутился в трудном положении. На станцию прибыл эшелон с каким-то необычным вооружением. Шура насторожился, сразу сообщил в центр подполья. То, что находилось под чехлом, не напоминало ни пушку, миномет. Какое-то новое оружие! А какое? Чтобы проверить, подпольщики пустили эшелон под откос недалеко от Николаева. Там оказались немецкие шестиствольные минометы. Витя Хоменко с приходом немцев посерьезнел, его круглое, полное личико вытянулось, похудело. Он сначала целыми днями не выходил из дома. А потом каждый день начал где-то пропадать. Он ходил по городу и тайком срывал немецкие приказы. Со своим приятелем Петей Подборским смастерил самодельный радиоприемник. Соблюдая строгую конспирацию, ребята по вечерам собирались в подвале дома №13 на улице Ленина и с затаенным дыханием слушали родной голос Москвы, вещавший правду о положении на фронтах. Тут же они переписывали от руки сводки Совинформбюро и затем распространяли их по городу и окрестным селам. Стремясь глубже проникнуть в гитлеровскую военную среду, Витя Хоменко поступает учеником на кухню немецкого полевого госпиталя. Своей исполнительностью, сноровкой и неплохим знанием немецкого языка он быстро завоевывает доверие немцев. Ему разрешают общаться с прибывшими с фронта раненными немецкими солдатами. Искалеченные фрицы вслух делятся нерадостными фронтовыми впечатлениями и нередко между двумя проклятиями по адресу безумного фюрера называют номера частей и соединений, блистают знанием фамилий своих генералов и офицеров, и конечно, не умалчивают о понесенных потерях. Витя все запоминает и тщательно записывает. Вскоре Витю переводят в гестаповскую офицерскую столовую «Ост». И здесь ему не стоит большого труда войти в доверие к немцам. При содействии близкой подруги матери Анны Васильевны Рябоконь Витя вступил в ряды николаевского подполья. Витя оказался ловким и отважным разведчиком. Он старательно работал в столовой «Ост», ему часто поручали работу курьера, так что через его руки проходили важные документы. Прежде чем разнести пакеты по указанным адресам, Витя доставлял их в штаб подполья. Однажды в его руки попали очень секретные сведения, которые было решено немедленно переправить в Москву. Дорога в Москву. Для выполнения сложного задания в подпольной организации выбрали Шуру Кобера, а его напарником стал Витя Хоменко. Подросткам надо было перейти линию фронта. Чтобы без проблем уйти из города сказали, что пойдут в село менять вещи на хлеб. А Витя отпросился с работы под предлогом ухода за больной тетей. Ранним утром мальчики ушли из конспиративной квартиры (ул. Плотничная, 21), в руках у Шуры Кобера была простая бамбуковая палочка, в которой были спрятаны тоненькие листики с шифровками (список городски конспиративных квартир, сведения о подпольщиках, просьба помочь взрывчаткой, оружием, аппаратурой, агитлитературой). Дорога была долгой и трудной. Ребята шли пешком, подъезжали на попутках, садились в немецкие эшелоны. Для вражеских патрулей и полицаев у них были припасены правдоподобные истории. Так и шли они на восток, неся в руках «волшебную» палочку. 17 августа 1942 года Шура и Витя переплывали на старой лодке реку Кубань (в районе г. Краснодар), посудина затонула, и мальчики добрались до берега вплавь. После они попали в расположение части Красной Армии. С рассветом юных разведчиков направили в штаб Закавказского фронта. 27 августа 1942 г. ребят доставили военным самолетом из Тбилиси в Москву. Они передали командованию секретные документы, прошли краткосрочные разведывательные курсы и прогулялись по Москве. В родной город они возвращались на самолете вместе с радисткой Лидией Бриткиной. Парашюты Вити, Шуры и радистки Лиды Бридкиной опустились в ночь на 9 октября 1942 года недалеко от села Себино Новоодесского района Николаевской области. Одновременно с самолета были сброшены парашюты с грузом: боеприпасами, оружием, радиопередатчиком, литературой, аппаратом для печатания листовок. Отсюда до Николаева еще несколько десятков километров. — Вы пока что разыщите груз и укройтесь где-нибудь поблизости,— сказал Витя Шуре и Лиде,— а я попробую поскорее добраться до наших. Витя вышел на дорогу Новая Одесса — Николаев, увидел приближавшуюся машину и вдруг отважился на отчаянный поступок. Решительно стал посреди дороги, поднял руку. Пораженные его наглостью, гитлеровцы остановили машину. Витя на чистом немецком языке попросил подвезти его до Николаева: там больная мать мол дожидается. Немцы насмешливо загоготали, но, видимо, все же смягчились оттого, что услышали свой родной язык. — Садись! И вот Витя в Николаеве. Сердце бешено колотилось, когда он проходил мимо своего дома. «Цел!» Очень хотелось забежать к матери, но нельзя. Сперва — на явку. Перевезти груз подпольный комитет поручил коммунисту Всеволоду Васильевичу Бондаренко. Утром они с Витей отправились в путь. Бондаренко катил перед собой тачку с ворохом поношенной одежды, а Витя шагал рядом. Приблизившись к месту высадки, натолкнулись на фашистские патрули. Впоследствии оказалось, что один парашют отнесло далеко в сторону. Ночью Шура и Лида не смогли его отыскать, а утром случайно обнаружили враги. Пришлось дожидаться, пока окончится переполох. Большую часть груза удалось спасти. Холодной ноябрьской ночью 1942 года к дому на 8-й Военной улице подошла крытая автомашина. Из нее выскочили полицаи, стали барабанить в ворота. Через несколько минут Шуру, полуодетого, босого, вытолкнули из комнаты. Мать закричала, бросилась к мальчику, но полицай грубо отшвырнул ее. …Когда Шуру везли в тюремной машине, он лихорадочно думал: «Что с Витей? Где он? Хоть бы его не взяли!» На следующий день они увиделись в тюремной камере. Витю арестовали той же ночью. Ребят выдал провокатор. Большая комната с зарешеченными окнами. В кресле развалился гитлеровский офицер. Он, довольно прилично зная русский язык, так и сыплет вопросами: — Сколько человек в подпольной организации? Кто руководит ею? Где штаб? Что вы делали в Москве? Мальчиков истязают, но врагам удается вырвать из их уст лишь проклятия. Допросы длились десять дней и ночей. А утром 5 декабря 1942 года на Базарной площади в Николаеве стали сооружать виселицу. В полдень привезли десятерых приговоренных к смерти. Вместе со взрослыми поднялись на высокий помост два мальчугана. Фашисты согнали на площадь множество людей. Плакали дети, голосили женщины. В последний раз смотрели юные мстители на родной город и родное небо. — Товарищи! — крикнул Витя. — Не падайте духом! Скоро наши придут! Да здравствует… Когда прибежала его мать — Юлия Ивановна, все уже было кончено. Без чувств упала она на мостовую. А на другое утро возле виселицы обнаружили цветы и листовку, написанную крупными буквами: СЛАВА ЮНЫМ ГЕРОЯМ!