В стране черного и белого Горечь подобна раку. Она съедает изнутри. А ярость подобна огню. Она все сжигает дочиста. — Майя Энджелоу Я знаю историю о маленькой девочке по имени Мэдлин. Маленькой Мэдди было семь лет, у нее были темные каштановые волосы и широкие голубые глаза. Все вокруг думали, что она вырастет очень красивой, к тому же, умной женщиной.Мэдди любила читать, она читала все, что ей попадалось под руку; сказки, истории, фантазии и загадки. Ее родители гордились тем, что она была такой умной, красивой и смелой. Они считали ее особенной. Но они были напуганы. Дело в том, что маленькая Мэдди была больна… очень больна. Она редко вставала из постели. Но у нее были книги, и к ней часто заходили родители. Она не боялась ни за себя, ни за них. Конечно, Мэдди многого не знала. Однажды в солнечный декабрьский день (а вовсе не в темную дождливую осеннюю ночь), всего за несколько дней до рождества, родители Мэдди вошли к ней в комнату. Они принесли ей книги и оставшуюся оберточную бумагу, блестевшую на светившем в ее окно солнце. Они сказали, что им придется ненадолго оставить ее одной. Ненадолго, всего лишь на час. Им просто надо встретиться с доктором. Они сказали, что если что-нибудь случится, она должна будет позвонить им по телефону, который лежал на тумбочке. Мэдди не боялась, она понимала, что ей лучше полежать. Она была чересчур смелой. Отец поцеловал ее в лоб, а мать в щеку. Мэдди улыбнулась и попросила их открыть окно. Это был очень теплый день, небо было чистым. Свежий воздух не помешает. Отец Мэдди улыбнулся и открыл окно. — Что-нибудь еще? – спросили родители перед уходом. — Нет, у меня все хорошо, — ответила она им. – Я только немного почитаю. И вот Мэдди осталась одна. Одна в большом доме. Не было ни звука, кроме писка машины, той, что проверяла сердце Мэдди. Она пыталась читать книгу, от солнечного света ее стало клонить в сон. Мэдди закрыла глаза. Она не знала, сколько просидела с закрытыми глазами. Не так долго, чтобы увидеть сон, но достаточно долго, чтобы потерять время. Ей казалось, что она просто моргнула и все. Но ей не хотелось открывать глаза. Из сна ее вырвало карканье ворона, черного ворона. Это был не просто ворон. Мэдди стало тепло, слишком тепло для декабря даже в хорошую погоду. Проснувшись, она увидела ворона, который уселся у нее на подоконнике. Она увидела что-то другое, то, что заставило ее закричать. В комнате Мэдди стоял стул, стул, на который ее мать садилась, когда укладывала дочь спать. Этот стул должен был быть пуст, но на нем сидел незнакомец. Мэдди он показался человеком и в то же время не человеком. У него было лицо – глаза, рот и нос, а еще руки и ноги, все, как у человека. Он даже носил костюм, черный костюм с белой рубашкой и фиолетовым галстуком. Но в этом незнакомце, в этом, если хотите, человеке, было что-то неправильное. Все части лица были на месте, но они были так изуродованы, что их было не разобрать. Отчасти его лицо было розовым, отчасти черным и покрытым трещинами. У него не было губ, а его нос был сделан из двух дыр, которые раздувались, когда он дышал. Глаза его были желтые и впалые, он никогда не моргал, ни разу. Хоть его тело не превратилось в пепел, и него на лице и руках блистали огоньки, излучавшие горячий свет. Его одежда была покрыта пятнами крови. Он выглядел так, словно сильно обгорел, прежде чем кто-то успел потушить огонь. Машина, проверявшая сердце Мэдди, начала пикать громко и быстро. Мэдди забыла, как быть смелой. — Не бойся, Мэдлин, — сказал незнакомец голосом, звучавшим как скрип ногтей об стекло. – Я не причиню тебе зла. — Кто вы? – спросила Мэдлин, которой было уже не так страшно. — Меня зовут Лазарь. Я плохой человек, но у меня есть на то причины, — ответил он ей. Из огоньков начал медленно подниматься дым. Казалось, человеку было больно, но он, как мог, старался игнорировать боль. — Лазарь, — повторила Мэдди, проговаривая каждый звук. – Какое странное имя. — Это старое имя. Очень старое имя из очень старой истории, — глаза человека будто нащупывали лицо Мэдди, пытаясь найти знаки каких-то чувств, но она их не выдавала. В конце концов его взгляд упал на книгу, лежавшую у Мэдди на коленях, Алису в стране чудес. – Я вижу, ты любишь рассказы, — Мэдди кивнула головой. Она любила рассказы, даже когда их рассказывали незнакомцы. — Я знаю пару историй, — сказал человек. – Хочешь, я расскажу тебе одну из них. У нас достаточно времени. Мэдди не знала, что сказать. Горящий человек казался ей дружелюбным, но от этого он не переставал быть страшным. Однако Мэдди была одна, и вдруг она поняла, что всю жизнь была одна. Она никогда ни с кем не встречалась, поэтому ей захотелось, чтобы Лазарь остался. К тому же, она любила рассказы, даже плохие. — Хорошо, — сказала она. – Можешь рассказать мне свою историю. Но тебя лучше уйти, пока мама с папой не придут домой. Не думаю, что ты им понравишься. – Лазарь сделал глубокий вдох, у него во рту раздался хрип, и он выдохнул из ноздрей струю дыма. Он кивнул головой в знак согласия. — Жила-была семья кроликов. Мама-крольчиха и трое крольчат. Они жили в норе в лесу. Они были счастливы. Целыми днями крольчата прыгали и играли в тени деревьев или в высокой траве на солнечной поляне, пока их мама искала в лесу еду. По ночам они возвращались в свою норку и засыпали, прижавшись друг к другу в тепле и уюте. У них не было ни бед, ни забот, ведь у них было много еды, и они всегда были готовы помочь друг другу, если кому-то было грустно или страшно. Но однажды, когда крольчата играли на поляне, к ним незаметно подкралась лиса. Крольчата не знали о грозившей им опасности, но их мать выходила из гущи леса и увидела лису. Она была слишком далеко, чтобы позвать своих крольчат, и она знала, что не успеет увести их в норку. Да если бы и могла, лиса все равно бы знала, где их потом подстеречь. — Что же она сделала? – спросила Мэдди. Лазарь поднял руку, словно пытаясь сказать ей, чтобы она молчала и слушала. – Ну, маме-крольчихе пришлось принять непростое решение. Чтобы ее детки смогли убежать от лисы, ей надо было что-то делать. Но у всех действий есть последствия. Она это знала, но ее любовь к крольчатам была сильнее, чем страх перед лисой. И она, как можно скорее, выбежала из леса. Она побежала прямо к лисе, и когда она оказалась достаточно близко, она крикнула своим деткам: «Скорее бегите в нору!» Трое маленьких крольчат услышали свою мать и тотчас увидали лису. Но лису они уже не интересовали. Мама-крольчиха привлекла ее внимание и увела ее в лес, подальше от крольчат и норы. Маленькие крольчата смогли спастись. Но их маме не повезло. Лиса поймала ее и разорвала на клочья, но ее детки были в безопасности, а это было главное. Секунду Мэдди молчала. Молчал и Лазарь. «Это грустная история», — сказала Мэдди. Лазарь кивнул головой, он знал, что это была грустная история, но у правды нет любимчиков. «Мне не понравилось то, что маме пришлось умереть». Лазарь стиснул зубы и сказал: «Если бы она хотела, она могла бы выжить. Но что бы тогда стало с ее детками? Она умерла, чтобы спасти их. Она сделала это из любви». — Знаю, но все равно грустно, что им пришлось расти без мамы, — Мэдди посмотрела на подоконник. На него уселись еще два ворона. Один из них вытянул крылья и устроился рядом с другими. Мэдди это казалось странным, но она ничего не сказала. — Хочешь, расскажу тебе еще одну историю? У нас еще есть время. – Мэдди не могла понять, что чувствовал Лазарь – грусть, радость или злобу. Его голос никогда не менялся, как и его лицо. Мэдди не успела ответить, как начала кашлять в салфетку. Это был долгий, хриплый кашель. Закончив кашлять, она увидела, что на салфетке появились пятна крови. — Мне плохо, — сказала она, глядя на Лазаря. Он нагнулся к ней так близко, что она могла сосчитать его кривые коричневые зубы. Он нагнулся поближе и прошептал ей на ухо. — Знаю. — Ты знаешь истории о больных? – спросила Мэдди. И снова Лазарь кивнул головой. — У нее тоже был печальный конец. — Ничего, — сказала Мэдди. – Я все равно буду слушать. Лазарь положил свои костлявые пальцы ей на колени и глубоко вздохнул. — Давным-давно на берегу моря стоял городок. В том городе жили самые разные люди: пекари, портные, плотники и многие другие. Они жили счастливо и много трудились. Они работали, играли, женились, жили долго и счастливо. Но в один день люди стали болеть. Не все, только немногие, но их становилось все больше и больше. У больных на лицах вырастали черные нарывы, кожа становилось желто-зеленой. Это была очень тяжелая болезнь, и от нее вскоре умирали. Врачи ничего не могли сделать, потому что от той болезни не было лекарства. Можно было только забаррикадировать город, чтобы великая напасть не распространилась. Всем, кто оказался в городе, было запрещено его покидать. В городе жил один человек, портной, жена которого оказалась за чертой города, когда началась болезнь. Она уехала, чтобы навестить свою семью. Когда она вернулась, ее остановил стражник, который сказал, что она не может войти в город без разрешения. Жена портного умоляла стражника, говоря ему, что в городе остался ее любимый муж. Наконец стражник сказал, что если ее муж разрешит, она сможет войти в город. Еще он предупредил ее, что она больше никогда не сможет уйти из города. Портному сказали, что его жена ждет его разрешения у ворот. Сперва он обрадовался тому, что увидит свою дорогую супругу, потому что он был очень одинок, когда она уехала. Но когда портной задумался, у него сжалось сердце. Он понял, что если позволит жене вернуться в город, то она может разделить участь больных. Одна мысль о ней, страдающей от болезни, язв, нарывов и гниения, казалась ему недопустимой. Конечно, он хотел, чтобы она была с ним, но он слишком сильно любил ее, чтобы позволить ей погибнуть. У него уже появились первые симптомы чумы. С тяжелым сердцем, портной ответил посланнику отказом. Его сердце было разбито, он плакал от горя и сожаления. Когда жена портного, которая весь день простояла у ворот, узнала о его решение, ее сердце тоже было разбито. Только спустя годы, когда она снова вышла замуж и родила нескольких прекрасных детей, она смогла его простить. Она поняла, что ее любимый хотел лишь того, чтобы она жила и была счастлива. Солнце перестало сиять. Тучи придали небу оттенок серого, который казался почти белым по сравнению с воронами на подоконнике. Пока Лазарь рассказывал историю, подлетели еще несколько птиц, им даже не хватило места. Некоторым из них пришлось усесться на ближайшее дерево. Мэдди снова закашляла. — Эта история мне понравилась больше, чем первая. Тут хотя бы не все было так плохо, сказала она, закончив кашлять. – Но зачем ты рассказываешь мне эти грустные истории? Лазарь посмотрел на Мэдди, не моргнув и не улыбнувшись. Черным как уголь голосом он сказал: «Думаю, ты знаешь, зачем». Мэдди посмотрела на свои колени. Она знала, зачем он это делал. Но ей было не страшно. Нет, Мэдди умела не бояться и не только за себя. Она повернулась к Лазарю, его лицо к тому времени настолько обгорело, что в нем уже невозможно было узнать человека. — Когда? – спросила Мэдди. Лазарь повернул голову у окну и посмотрел на собравшихся черных воронов. — Скоро, — ответил он. Писк машины, которая проверяла сердце Мэдди замедлилось и стало прерывистым. — У нас есть время еще на одну историю? – спросила она. — Немного, но можно попробовать, — ответил Лазарь. Мэдди покачала головой. Она сказала, что это ничего, она все равно ее выслушает. Даже если у истории будет печальный конец. — Жила была милая маленькая девочка с каштановыми волосами и широкими голубыми глазами. Она очень любила рассказы… Когда родители Мэдди пришли домой, она лежала в постели. Она перестала улыбаться, перестала дышать. Они обняли друг друга и заплакали. Доктор уже сказал им, что осталось немного, но они все равно не ожидали, что это случится так скоро. Их сердца были разбиты, разбиты на кусочки. Они не были ни жестокими, ни безразличными, но, как ни странно, они чувствовали облегчение. Груз неизбежного свалился с плеч, вместо него осталась только жгучая боль. Они понимали это, когда плакали и смотрели в окно спальни. Они смотрели в небо, которое покрылось сплошной ужасной серостью. Они были так поглощены своим горем, что не заметили оставшихся на стуле ожогов.

Кладбищенские истории Жизнь после смерти Известно, что покойник до сорока дней ходит по белу свету, прощаясь с местами, где прожил свою жизнь, и посещает тех, кого любил, кто был ему дорог при земной жизни. Но каждый день перед заходом солнца дух мертвеца возвращается в свое последнее пристанище, в то место, где его похоронили. Все тридцать три дня после смерти человека к нему можно обратиться, и при этом он будет вас слышать. По окончании тридцати трех дней дух ослабевает, и ничто его больше не удерживает, он готовится навсегда покинуть этот мир. Существует много историй, в которых говорится о том, что родители, дети, муж или жена видели до сорока дней образ умершего, слышали его шаги или голос. Думаю, что многие из вас не раз слышали про такое. Вот, например, письмо, которое я буквально прочла на днях, написала его мать умершей девушки: «Когда мы вернулись домой с кладбища, мне было настолько плохо, что я не смогла сесть со всеми за поминальный стол. Я ушла в спальню и, прикусив губы, рыдала, стараясь, чтобы мой плач не был слышан в комнате, где собрались за столом те, кто хоронил мою дочь. Мне было так тяжело, что ко мне пришла мысль о том, что нужно умереть, чтобы Галочка „там“ не была одна. Мысль так подействовала на меня, что я, полная решимости, поднялась с постели, чтобы взять снотворное, все выпить и умереть. Как только я подошла к аптечке, кто-то положил мне на правое плечо руку, я повернула голову и увидела дочь. Она была в том же платье, в котором мы ее похоронили, выглядела она абсолютно живой, но при этом так, будто она была больна и очень слаба от болезни. Лицо восковое с синяками, нос заостренный, а глаза полуприкрыты. Голос был тихий, слабый, как будто бы у нее не было сил говорить. Губы еле приоткрывались, и до меня донеслось: „Мама, если ты меня любишь, не умирай, как ты решила, иначе мы никогда вместе не будем, здесь этого не любят…“ Сказав так, она сделала от меня шаг назад и исчезла. Я не вскрикнула, не закричала и не испугалась, ведь это была моя доченька, но поверьте, я не сумасшедшая, так все и было, я видела свою Галю. Еще я уверовала, что со смертью мы все равно полностью не исчезнем». Осквернители могил Старые люди говорят, что нет сильнее места, чем погост, там тьма-тьмущая духов, в том числе и тех, кто не отпет из-за самоубийства, и бродят они среди живых и мертвых. С кладбищем лучше не шутить, а уж насмехаться над усопшими вообще опасно. Не было еще случая, чтобы те, кто испоганил могилу или сломал, сжег памятник или крест, остался безнаказанным. Для примера, еще один случай (это рассказ матери погибшего осквернителя могил): «Мой Саша и его друзья от нечего делать забрели на местное кладбище. Сперва они просто гуляли, читали надписи на памятниках и разглядывали фотографии тех, кто был похоронен. У них было с собой пиво и вино, они устроились возле одной свежей могилы, где буквально за день до этого была похоронена очень старая женщина. Все подробности того дня мне известны от девочек, которые были в этой компании. Выпив, они стали делать глупости, вернее мой Саша, он поджигал траву на могилах и сжег у той старушки сперва венки, бумажные цветы, а затем деревянный крест. Остаток креста Саша выдернул из могилы и воткнул его в то место могилы, где у покойницы была голова. Девочки отговаривали сына, ребята – нет, так как он у них был вроде вожака. Саша всегда был везде первым и был всегда очень отчаянным. Я по глупости гордилась тем, что он среди своих сверстников лидер, думала, что с такими качествами его никто не обидит, а значит, ему будет легче жить. К концу той недели сын сильно заболел, его состояние было похоже на воспаление легких. Температура за сорок, весь в поту, бредит. В бреду он упоминал какую-то бабку, которая тащила его за руку к своей могиле. Он выкрикивал: „Отпусти, я не пойду, сама иди к своей могиле, пошла вон, старуха, и т. д.“ Все его выкрики мне были непонятны, и лишь спустя время, когда девочки мне все рассказали, я сопоставила факты и все поняла. А тогда, где-то дня через два, Саше стало лучше. Он крепко спал, не бился в постели, и температура упала. Врач посоветовал мне идти домой, чтобы я тоже смогла выспаться и отдохнуть. Утром мне сообщили, что Саша умер». Обращение к хозяину погоста Тот покойник, которого схоронили в течение дня самым последним, считается дежурным, или хозяином кладбища, до следующего вечера, покуда не похоронят следующего последнего покойника. Еще его называют погостником. Вот к этому-то хозяину и обращаются в самой крайней нужде, то есть тогда, когда требуется какая-то помощь. Случаев таких обращений известно много, например, Иван Макарович Сидюхин рассказывал, как в 1941 году его призвали в армию, а он был человеком робким и боязливым. С детства боялся темноты, собак, сильных парней, крови и оружия. И привела его к моей бабушке его мать Катерина и, упав на колени, стала целовать ее подол и, рыдая, просить помочь ее сыну избежать похода на войну. Моя бабушка, от которой нельзя было скрыть ни помыслов, ни мыслей, видела, что женщина не лукавит и что сын ее никак не пригоден для войны – в первом бы бою умер от разрыва сердца, от страха. Всякие ведь бывают люди. И она ей сказала: «Пойди на погост и попроси погостника о том, о чем просишь меня, все будет так, как ты хочешь. Но пойдешь ночью, молчком, босая туда и обратно». Позже Катя рассказала моей бабушке, как все прошло. Пришла она к кладбищенской калитке, постучала по ней три раза и позвала хозяина погоста – погостника. Звала три раза и, когда в третий раз сказала «аминь», увидела мужика, недвижимо стоящего изнутри кладбища, недалече от калитки. Увидев его, Катя срывающимся от страха голосом произнесла свою материнскую просьбу. Человек, едва кивнув головой, словно соглашаясь, исчез, будто бы его и не было. Утром к ней домой пришел участковый и сказал, что Ивана оставляют пока дома, так как он и еще несколько человек будут заниматься эвакуацией завода. Но и после эвакуации, когда завод был разобран и отправлен по месту назначения, Ивана Макаровича на фронт не забрали. Он трудился в тылу, имел много наград за доблестный труд и прожил долгую жизнь.

Сашкины предсказания Эта история произошла довольно давно. Мне было 18 лет. Я тогда жила с родителями. У папиного коллеги жену положили на сохранение, а старшего мальчика вечером не с кем было оставить. И папа предложил меня в качестве няньки, похвастав, что всех своих братьев (у меня их четверо) я воспитывала чуть ли не единолично. Мне обещали за каждый вечер 200 руб. Деньги не велики, но зато свои, и я, конечно, согласилась. Я должна была забирать Сашку из садика, гулять, кормить и укладывать спать. И к тому времени уже приходил его отец с работы. Сашка — славный трехлетний мальчуган, очень хорошо разговаривал и вообще был довольно самостоятельный. Читаем с ним перед сном сказку про курочку Рябу. И он вдруг спрашивает: у тебя есть папа? Есть, отвечаю ему, у меня очень хороший папа. А Сашка низким голосом и так нараспев произносит: а ведь он тебе не родной, не родно-о-о-ой… Я тогда, помню, удивилась и сказала, что папа мне самый что ни на есть родной. Сашка не спорил, я продолжила читать. И потом спустя 5 лет я узнаю, что мой папа на самом деле мне не родной по крови, он женился на моей маме, когда мне было 7 месяцев. Еще пример. Мы шли с ним домой, мимо проходили курсанты военного училища. Я начинаю Сашке рассказывать про смелых солдат и их подвиги, и красивую форму. Нам когда-то такие истории рассказывал дед и мы были в восторге. Но Сашка как-то не проникся, молчал и на мои вопросы не отвечал. И лишь потом, уже дома, сказал «Раз так тебе форма нравится, то и живи с ней далеко» Меня тогда опять удивил странный низкий голос ребенка, слова растянутые и злость его… Ну, думаю, может, по маме малыш соскучился, а я тут со своими восторгами… А спустя несколько лет я вышла замуж за военного и уехала за 4000 км от родного дома. И таким вот низким голосом он мне почти каждый день что-то сообщал. Потом мы не раз встречались на улице или в садике (мой младший брат — его ровесник и они ходили в одну группу) и Сашкины предсказания продолжались. Он сказал, что у меня будет «два одинаковых мальчика» — у меня два сына, они погодки, но похожи, как близнецы. Как-то забирала его из садика, было холодно, а я без перчаток, руки замерзли и покраснели. Сашка сказал: «Нельзя тебе руки морозить, особенно эту» (и показал на левую ладонь, которой я его и держала), через два года я сильно обморозила руки и особенно — левую. Он сказал, что «мама зря лежит в больнице» и действительно беременность его матери не смогли сохранить. Сказал, что «бабушка твоя кашляет сильно», я тогда удивилась, ведь моя бабуля всегда отличалась отменным здоровьем. Но через 4 месяца она сгорела за неделю от рака легких, причем врачи разводили руками и говорили, что такое стремительное развитие болезни они встречают крайне редко… Примеров масса. Я убедилась и не раз в верности Сашкиных предсказаний. Я не летаю самолетами, не развожу дома цветы и обхожу за километр бродячих собак. Может кому-то это покажется глупостью, но я Сашке верю. И если он сказал, что «тебе нельзя», то я и не буду… В один из последних вечеров (когда я еще была его няней) мы читали книгу о цифрах. Про каждую цифру — милый стишок. Он молчал, но когда я прочитала первую строчку о цифре 10, Сашка захлопнул книгу в моих руках и сказал, «хватит уже, это некрасивая цифра»… 10 октября 2010 года Сашка умер. Я не знаю почему… от болезни или это был несчастный случай… я общаюсь с его родителями, но спрашивать об этом было бы бестактно…

Кусачки - Ну и хреново же ты стреляешь, Леший!, - Ванька любил все критиковать, причем не важно умел ли он делать это лучше или хотя бы так же, как тот, кого он критикует. Для Ваньки вообще мало что имело реальное значение, кроме, пожалуй, вечного желания поржать или подраться. Неважно над кем или с кем. - Винтовка не пристреляна. Косая она, - попытался отмахнуться от Ваньки Леший, - вот из отцовской вчера тухлых бил, так не разу не промахнулся. А эта, что за черт! Ну, никак не могу ее пристрелять. Винтовку Лешему подарил отец на шестнадцатилетние. Весьма, кстати, потрепанную. Но, для Лешего это был королевский подарок, большинство мальчишек, даже сейчас, когда огнестрельное оружие стало делом таким привычным предметом, что уже нельзя было представить себе даже беременную молодую женщину, разгуливающую по улице без пистолета, или дробовика, не могли позволить себе сказать, что у них есть настоящий охотничий карабин. Пистолеты, даже такие хорошие, как Макаров и ТТ не в счет, вот карабин, это другое дело. Им тухлого можно было снять еще только завидев, метров за пятьсот, шестьсот, а не ждать, пока он, жаждущий плоти, крови и мозгов, подтащится ближе. Бывало даже так, что пистолет, будучи даже полностью исправен, не спасал жизни своему владельцу. Человек просто столбенел от ужаса, увидев с близкого расстояния, то, что последние пятнадцать лет в обилие разгуливало повсюду – живых мертвецов, или как их все называли достаточно давно, - тухлых. Зрелище и правда было весьма не аппетитное, особенно если попадался тот, кто уже не в первый год шляется под палящим степным солнцем, в поисках добычи. Они хоть и бывали, как правило, медленнее своих «свежих» собратьев, но выглядели так, что даже у повидавших жизнь и смерть стариков, под час подгибались коленки. Что же тут говорить о женщинах и подростках. Вопреки своему бравадному поведению, Леший тоже страшно боялся тухлых. Хотя все жители городка, и старые (коих, в прочем почти не было) и молодые где-то в глубине души знали, как расстанутся с жизнью. В лучшем случае, а это бывало крайне редко, умрут в возрасте 50 лет от какой-нибудь заразы, потому что у местного доктора, в прошлой жизни бывшего медбратом-двоечником просто не хватит ума или лекарств, для того чтобы их вылечить . В худшем же случае их ждала участь обеда, или присоединения к честной компании кусков плоти, которые топтали землю, без устали ища себе добычу. Вот и сейчас, стоя на ржавом остове легковушки, которая последние 15 лет являлась частью баррикады, Леший тратил драгоценные патроны на то, что пристреливал свою новую винтовку, потому что знал, что тухлых надо держать на расстоянии, что бы не случилось. Винтовка же совершенно не хотела пристреливаться. - А помнишь Матвея?- спросил Ванька, закуривая сигарету,- Так тот тоже стрелять не умел. Ходит сейчас, счастья ищет,- он гадостно улыбнулся щербатым ртом, и выпустил облачко сизого дыма. - Смелый был пацан, - бросил Крючок, третий из их компании, электрик,- побольше бы таких. - Верно то оно верно,- подтвердил Ванька, продолжая курить,- Но стрелять Мотя не умел совершенно. Вот и помер в семнадцать годков. - Шестнадцать, - поправил Леший, стоя на крыше легковушки и выцеливая очередного тухлого. -Да без разницы!, - Ванька бросил бычок и сплюнул в пыль.- Жить бы еще мог, если б не хорохорился. - Ты лучше заткнись и сиди тихо, сыкун, - со злобой процедил Крючок, который сидя в теньке возился со сломанной рацией - Хороший был парень, вот и не хрен его частить. Ты бы на его месте еще около сетки бы обделался. Курить то ты умеешь, а кроме этого взрослого в тебе ничего нет. Семнадцать, а до сих пор трусами бабочек ловишь. Ванька встал, и засучил рукава выбеленной Солнцем, ленялой папиной рубашки, которая только недавно стала ему в пору. - Ты это дело брось, твою мать!,- крикнул он красный от злости. – Отделаю же как Бог черепаху, ей богу! - А ну тихо оба! – рявкнул Леший, - Мешаете! Он опять прицелился и спустил курок. Пуля пролетела сантиметрах в десяти от головы одиноко бродившего тухлого, очень старого судя по его виду, и прочертила полоску с пыли . Леший выругался. Мертвец, повернулся на звук, посмотрел в даль невидящим взором подернутых бельмами гнилых глазных яблок, и двинулся в сторону периметра. Твою мать!- взвизгнул, минуту назад храбрившийся Ванька, - Леший, паскуда, прибей его! А то эта падаль дружков позовет и нам на орехи от дежурного попадет. А попасть и правда могло, не смотря на то что по возрасту они тут находиться и могли, никто не разрешал им разбазаривать боезапас в пыль. Все упрямый Леший, который сам захотел пристрелять эту чертову винтовку. Леший прицелился в тухлого, уже изрядно приблизившегося, и снова выстрелил. И снова промазал. Не хватило нескольких сантиметров. Снова. И тут, то ли от того, что Крючок и Ванька голосили как бабы на сносях, то ли от досады, то ли от всего сразу, у Лешего начали дрожать руки… Тухлый подошел уже к самой сетке периметра. Раньше, когда люди в поселке еще думали что кто-нибудь придет и спасет их, еще тогда, когда это было не просто автономным поселком, отрезанным от мира колючей проволокой и баррикадами из битых автомобилей, а центром передержки беженцев, ограждение было под напряжением. Ток отпугивал тухлых. Но сейчас ток был вырублен для экономии топлива генераторов, которое было все труднее доставать, и включалось только при массовом прохождении стада мертвецов через этот район. Стада достаточно большого, чтобы сломать ограду. Тухлый упорно царапал сетку и натужно хрипел легкими, гнилыми и полными личинок. Затвор выскальзывал из пальцев, руки не слушались, пот заливал глаза, едкий холодный пот. Вот поэтому он и хотел винтовку, а не пистолет, чтобы не подпускать так близко. Знал же, что струсит, знал же! Тем временем тухлый продолжал свои бесполезные попытки свалить трехметровый забор из толстой железной сетки и бетонных столбов в одиночку. Но у него получилось то, на что его гнилые мозги и не могли даже надеяться, человек с оружием задрожал. Но дрогнул только один из трех. Крючок, до этого сидевший в тени салона какой-то машины, встал, и почти спокойно подошел к самому мертвецу. Вплотную. В руках у него были кусачки, с помощью которых от чинил сломанную им же вчера рацию. Без лишних слов, потому что Крючок никогда не отличался трепливостью, он занес руку с зажатым в пальцах инструментом, и что было силы ударил тухлого в лоб, сквозь сетку. Череп мертвеца, гнилой и хрупкий лопнул и выплеснулась жижа бурого цвета, та самая, в которой при жизни хранилась личность тогдашнего школьного учителя Валентина Ивановича Жмурина, умершего от укуса своей зараженной дочери, и потом снова восставшего, для бесконечной прогулки под палящим солнцем. Жижа вылилась, и потекла по рукам Крючка. В этот момент раздался выстрел. Звук был такой, будто в пустом зале небольшого кинотеатра взорвали пакет из-под попкорна. Крючок был мертв, как и бывший школьный учитель, в спине, чуть ниже лопатки виднелось маленькое аккуратное отверстие от пули. Леший стоял на крыше автомобиля с белым, как алебастр лицом, похожий на восковую статую, того и гляди растает под жарким степным солнцем Волгоградских степей. А в голове помимо шума собственной крови, стучавшей в висках, гремело громом одно слово: «НЕТ!». Но выстрелил именно он. Пусть случайно, пусть он испугался до смерти, пусть он сошел с ума от страха, от звука лопающегося черепа мертвеца, от бурой жижи мозгов, стекавших по руке Крючка (МЕРТВОГО КРЮЧКА!!!), но выстрелил все-таки он. Ваньки и след простыл. Причем никто не смог бы сказать, когда он сбежал, до или после хлопка, унесшего жизнь молодого электрика Юры Крючкова, (для друзей, просто Крючка), или после, когда Крючок лежал, как груда мяса и костей, которой и был теперь. Леший взвел курок, и твердой ( пальцы почему-то именно сейчас перестали дрожать) рукой направил дуло карабина, подаренного отцом, себе в рот. И спустил курок… * * Прошло около двух часов, прежде чем Крючок снова встал. Его пробудило то, что вместе с мозгом мертвеца, так храбро им убитого, попало в небольшую царапину на его руке. Когда эпидемия началась 15 лет назад, ученые, со свойственной им мечтательностью говорили, что зомби, по крайней мере в первые минуты после возвращения обладает остаточной памятью. Теория эта так и осталась неподтвержденной. Неловкими , непослушными, мертвыми пальцами, он взял кусачки и стал медленно, методично и упрямо откусывать прутики сетки периметра, пока не вышло достаточно большое с рваными краями отверстие. Осталось только дождаться пока звук выстрела и крик, не привлекший до сих пор, по каким-то причинам живых, привлечет мертвых, дабы стереть с лица земли еще один городок за проволочной сеткой.

Отражение Каждый в жизни ищет какие-то перемены. Кто-то пробует себя в чём-то новом, кто-то меняет вкусы и привычки. А кто-то просто переезжает на новое место жительства. Но никто не задавался вопросом, что же может произойти, если вдруг что-то пойдёт совсем не так, как задумывалось. Ане было 22 года, до этого момента она жила вместе с родителями. Но тут нашла хорошую работу, карьера пошла успешно. И фирма, увидев успехи Анны, предоставила ей отдельную квартиру. Счастью девушки не было предела. Ещё бы, наконец-то она будет жить отдельно, у неё будет своя рабочая атмосфера, своё, как говориться "уютное гнёздышко". Переехала она сразу же, как оформили все нужные документы. К вечеру девушка начала разбирать вещи. Лёгкую грусть у Ани вызвала мысль, что у неё нет молодого человека, поэтому собрать шкаф или повесить полку будет некому. Она же не стала брать на себя такую ответственность, и просто разбиралась в белье, безделушках, и прочих вещах. Вдруг внимание Анны вызвало обмотанное в тряпки зеркало, аккуратно приставленное к стене в коридоре. "Странно, что-то я не припомню, чтобы оно у меня было..." - задумалась девушка, и взяв в руки этот своеобразный "кулёк", развернула тряпки. Зеркало было круглой формы. Оно было деревянной раме, украшенной различными вырезанными узорами. Единственная деталь в узорах, что сразу бросалась к глаза - это вырезанный символ. Очень похож на римскую цифру 2, вот только верхняя и нижняя палочки были изогнуты дугами. "Красивое!" - сразу подумалось девушке. Что удивительно, так это тот факт, что стекло было совершенно чистым. Не заляпанное, без единой пылинки или царапины. Аня долго смотрелась в него, и никак не могла оторвать глаз от своего отражения. -И как у такой красивой девушки до сих пор никого нету? Я покрасивее многих буду, многие девушки, даже, должны бы мне завидовать. - с улыбкой произнесла Анна, затем поставила зеркало обратно к стене. Посмотрев на наручные часы, девушка начала готовиться ко сну. Расстелила постель на кровати, сделала себе горячего шоколада, и завернувшись в одеяло, открыла ноутбук. -Что сегодня новенького? - прошептала сама себе Аня, и начала листать ленту новостей. - Тааак... ага... хм... От просмотра новостей её отвлёк странный скрежет, исходящий из коридора. Девушка захотела спросить "кто здесь?", но потом поняла, что это будет глупо и наивно. Будто бы ей ответили. Спустя минут пять скрежет повторился, будто кошки когтями по стеклу провели. Неприятный звук. Аня встала с кровати, и настороженно подошла к двери, ведущей в коридор. Скрежет продолжался, но с минутными паузами, будто бы кто-то переводил дыхание. На лбу у Анны выступили холодные капельки пота. -Подойди... к нам... - в коридоре раздался шёпот, будто бы несколько человек шептали в унисон. - не бойся... И тут девушка оцепенела. Её тело словно бы стало каменным как статуя. Она не могла поверить в то, что сейчас происходило. -Кто это? - банальный вопрос сорвался с губ Ани, её голос неподдельно дрожал, выдавая страх. -Не бойся... - повторил шёпот. -Куда мне подойти? - всё тот же дрожащий голос. -К зеркалу... Девушка медленно переступая с ноги на ногу всё же сумела добраться к зеркалу. Оно выглядывало из-под тряпок. Присев на корточки, Аня медленно отодвинула края тряпок в стороны. На неё из зеркала смотрела девчонка. Лет 16-ти на вид. Тёмные волосы, карие глаза. Она смотрела на неё и улыбалась, довольно милой и безобидной улыбкой. На ней были юбка и белая блузка. -Кто ты? - Аня до сих пор пребывала в шоке, но вид девчонки в зеркале был вовсе не вызывающий страха. Из зеркала медленно начала вылезать рука, затем показалась голова, и таким образом девчонка "по ту сторону" отражения оказалась прямо перед Анной, лицом к лицу. -Привет. - прошептала девчонка. - Я слышала тут, случайно, как ты гордилась своим отражением? Считаешь себя красивой... ты и в правду красивая... Но самолюбие это плохо. -Я не... - попыталась оправдаться Аня. -Не перебивай... Моя сестра сильно хочет на тебя посмотреть... - девчонка протянула руку к зеркалу, в зеркале показалась ещё одна, вылитая копия первой, и так же начала вылезать. -Она действительно хороша, да сестрёнка? - как только вторая вылезла, она с изумлением посмотрела на Анну. -Кто вы? - всё тот же вопрос пыталась задать девушка. -Мы близняшки. - ответили девчонки хором. -Что вы здесь делаете? Как это вообще возможно? -Тише-тише... - прошептала первая близняшка, приставив указательный палец к губам Ани. - Знаешь что такое гордыня? Прежняя милая улыбка исчезла с лица девчонки, её лицо стало хмурым и серьёзным. Она продолжила: -За гордыню нужно платить. Ты расплатишься тем, чем ты и гордилась. Это необычное зеркало. И у нас необычная история. Тебе осталось жить недолго, поэтому напоследок сестрёнка кое-что расскажете тебе. - пояснила вторая девчонка, и достала из-за пояса юбки нож. Огромный, кухонный нож, который был заточен до такой степени, что лезвие блестело в темноте. -Мы были красивыми... тогда, при жизни, за нами ходили толпы мальчишек... Но одна одинокая женщина, что жила по соседству, очень сильно завидовала нашей красоте. - близняшка отодвинула воротник блузки, показался огромный шрам. - Когда у нас был выпускной, она подсыпала нам снотворное, после чего перерезала нам горло. Она считала, что если она избавится от нас, то всё внимание перейдёт к ней. Зависть... -Но она испугалась, что наши тела найдут. Поэтому обратилась к старой ведьме, и та сумела заточить нас в этом зеркале, которое выбросили далеко в лесу. Видимо это зеркало нашли, и оно каким-то образом оказалось здесь. - дополнила вторая, и схватив Аню за горло, прижала её к стене. - Мы бы не тронули тебя, при других обстоятельствах. Но сейчас... то что я и моя сестра услышали, привело нас в гнев. Близняшка вонзила нож в правый бок девушки, Анна только хотела закричать от боли, но вторая девчонка закрыла ей рот ладонью: -Не кричи, никто не спасёт тебя... Девчонка провернула рукоять ножа, и резко выдернула его. Кровь брызнула на пол и на блузки близняшек, оставив на белой ткани алые-алые пятна. -Больно тебе наверное? - усмехнулась первая сестра. -Бедняжка. - вторая сестра снова вонзила нож в тело девушки, только на этот раз в левый бок. - Ну потерпи, ещё немного осталось. -Пожалуйста... не надо... - Аня попыталась вырваться, но близняшки снова прижали её к стене. - Отпустите... я всё поняла... -Нет. Так будет неинтересно. Сиди, и наслаждайся болью... Она будет результатом твоей гордыни. Сестрёнка начала уродовать ножом лицо девушки, оставляя порезы, один за другим. Удары ножа с каждым разом становились всё сильнее, и поэтому оставляли раны одну глубже другой. -Какая ты теперь красивая... - захихикала первая сестрёнка. -Ну что... прощай... - вторая, слизывая кровь с кончика ножа, заглянула прямо в глаза Ане. - Красивая... ****************** -Что здесь произошло? - спросил полицейский, который только что приехал на место происшествия. -Девушка, молодая. Личность установить пока что не удалось. Её тело всё изуродовано. Нашли повешенную на собственных кишках, и обмотанных на люстре. Зрелище ужасное. - ответил работник скорой помощи. -Подозреваемые есть? -Да никого нет. Зеркало странное нашли. -Почему странное? -Да на нём отпечаток был. Кровавый. Только не снаружи. А внутри будто. Странно всё это. -Да... чертовщина какая-то. ****************** -Итак, следующий лот №24 на нашем аукционе! Это замечательное зеркало. Красивые узоры, вырезанные на деревянной раме, идеально чистое стекло! И изюминка этого зеркала - кровавый отпечаток, прямо внутри стекла!

Забавная смерть Вечером, примерно в 10 часов в ICQ приходит сообщение, а у меня стоит антиспам бот. Раз он пишет, спама не будет, но я ошибался. Контакт под ником "умерший Клоун" пишет: "Посмотри, не правда ли забавно?" И ссылка на фотку. Я поколебался, и любопытство взяла свое, и это начало самого худшего кошмара... Перейдя по ссылке, я увидел клоуна, который висел без рук и ног над куполом цирка. Мне стало жутко и захотелось блевать. И тот контакт опять пишет: "Ну, как тебе моя фотка? Теперь ты будешь так же висеть" и контакт удалился. Я пытался его добавить, но безрезультатно - контакта не существует. Подумав, что я засиделся, я лег спать, как вдруг из соседней комнаты услышал шаги и дикий смех. Смех напоминал мне голос клоунов. Я смог бы тогда построить дачу из кирпичей. Я закутался под одеяло, как вдруг услышал над собой голос детский: "А вот и я, я хочу поиграть с тобой, как со мной поигрались в цирке". Я был дико напуган и решил ударить и убежать, но никого нет. Сев за компьютер снова я увидел на рабочем столе картинку того самого клоуна, убитого в цирке, и как я не старался закрыть, Windows выдавала ошибку, и я решил, что переночую у отца, но входная дверь закрылась, и я не мог ее открыть. Как вдруг услышал грохот и плач... Плач был детским, словно младенца обидели... Спросив "Кто здесь?", я лишь услышал следующие "За что? За что вы все со мной? Ведь я просто хотел поиграть, а вы..." Послышался плач. Жалость взяла меня, и я решил обнять его и заметил, что у него нет ни рук, ни ног... Я ужаснулся, но было поздно... Включился телевизор. "Итак, здравствуйте, и сразу к новостям. Сегодня утром было найдено обезглавленное тело зверски убитого мальчишки, висевшего над куполом в цирке без рук и ног, кто мог сделать такое, никто не знает. Ни следов крови, ни отпечатков пальцев, ничего не было найдено. И, к другим новостям..." Выключился телевизор. Ну что читатель, теперь я хочу поиграть с тобой. Обернись, ведь я уже 5 минут стою сзади тебя...

Пустая квартира Всем вам наверняка приходилось читать множество историй о мистических и сверхъестественных случаях, которые являются не более чем художественным вымыслом автора. Но сегодня я предлагаю вашему вниманию нечто совсем иное – абсолютно реальную историю, в которой нет места вымыслу. Я поведаю вам о реальном мистическом случае, свидетелем которого мне довелось стать. А дело было так…. *** Случилось это 16 сентября 2010 года, когда, вернувшись из летнего отпуска, я решил проверить свою старую квартиру, в которой никто не проживает вот уже восемь лет. Дом, в котором она находилась, был построен еще во времена Советского Союза, как и большая часть построек нашего города. Располагался он таким образом, что часть его окон выходила внутрь двора, а часть – на дорогу, проходящую рядом с ним. За прошедшие годы дорога уже пришла в полную негодность, поэтому движения на ней практически не было. Через дорогу находилась небольшая военная часть, где раньше располагались гаражи для военных грузовиков. Вскоре после распада СССР, она закрылась, и впоследствии была распродана практически за бесценок. Теперь на ее месте расположился небольшой рынок и несколько круглосуточных магазинчиков. Двор представлял собой нагромождение однотипных домов, окруженных многолетними деревьями, преграждающими путь солнечным лучам. Поэтому даже в самый жаркий день во дворе веяло прохладой. Но суть не в этом. Итак, в тот день я как обычно шел по направлению к своему дому по небольшой дороге, окруженной старыми каштанами. Было уже около семи вечера, и прощальные лучи заходящего солнца с трудом пробивались через их густые ветви. В том году осень пришла довольно рано, принеся с собой холодную и дождливую погоду. Я, как обычно, поднялся на четвертый этаж, и немного повозившись с ключами, переступил порог своей квартиры. Пустое помещение встретило меня холодным безмолвием, в котором царила плотная, практически осязаемая тишина, которую не смогли нарушить даже звуки моих собственных шагов. В доме стояла полная тишина, даже из соседних квартир не доносилось никаких звуков, что было несколько необычно, учитывая практически полное отсутствие шумоизоляции. Бегло осмотрев все помещения, я убедился, что квартира по-прежнему в полном порядке, и уже собирался уходить, когда произошло нечто странное. Здесь стоит пояснить, что практически напротив входной двери находится комната, где раньше была спальня, которую я переоборудовал под свой кабинет, когда еще жил там. Единственное окно этой комнаты выходило не на улицу, а на балкон, который шел вдоль гостиной и моего кабинета. Дверь, ведущая на балкон, открывалась и закрывалась только снаружи, изнутри ее открыть не представлялось возможным. В коридоре, где я находился в тот момент, было небольшое зеркало, в котором отражалась часть кабинета и балкона. Я уже открыл первую дверь и начал открывать вторую, когда заметил в зеркале неясную тень, которая проскользнула мимо окна, выходящего на балкон. В тот момент я не придал этому значения, приняв ее за отразившийся на стенах свет автомобильных фар (что происходило там каждый раз, когда мимо дома проезжала машина) и продолжил открывать дверь. Затем до моего слуха донесся звук открывающейся балконной двери, чего уж никак не могло произойти, так как дверь возможно открыть только из гостиной (о чем я уже упоминал), а не находясь на балконе. Тем более за несколько минут до этого я сам проверил замок и убедился, что она заперта. Но как ни странно, даже осознавая всю невозможность происходящего, я продолжал стоять на месте, напряженно прислушиваясь ко всем звукам в гостиной. Затем я услышал тяжелые шаги, словно кто-то шел по направлению от балконной двери к коридору. В ту же секунду я погасил свет в прихожей и опрометью выскочил на лестничную площадку, захлопнув за собой дверь, и привычным движением дважды повернул ключ в замке. За дверью раздались те же шаги, а затем дверная ручка дважды опустилась и поднялась, будто тот, кто находился по ту сторону двери, стремился выбраться наружу. Затем это создание резко дернуло дверную ручку на себя, и я снова услышал его шаги, отдаляющиеся от двери. Мысленно воздав хвалу замку, благодаря которому мне удалось избежать встречи с обитателем пустующей квартиры, я немедленно запер вторую дверь и в спешке покинул дом, опасаясь, что этому созданию все же удастся найти выход, и наша следующая встреча может закончиться не так удачно (для меня во всяком случае). Спустя две недели, набравшись храбрости, я все же снова приехал в ту квартиру, и ничего необычного там не обнаружил. Все было на своих местах, балконная дверь все так же была заперта на ключ. Словом, ничего не указывало на то, что там был кто-то еще. *** Вот такие истории случаются иногда в реальной жизни, мой уважаемый читатель. С того дня прошло уже ровно три года. Ничего подобного в той квартире более не происходило. И все же объяснение случившемуся я не смог найти и по сей день. Сейчас я планирую изучить историю дома, узнать, что было раньше на его месте. И может, когда-нибудь я все же узнаю, что же произошло тем вечером, 16 сентября 2010 года. А значит, узнаешь и ты.

Призрак в отеле Спустя четырех часов непрерывной дороги, дальнобойщик решил остановится у обочины и покурить. На улице стояла непроглядная ночь. Вокруг лес, кроме мотеля, который остался за спиной. Вдруг мужчине послышался тихий детский смех, который доносился из леса. Он удивился этому, ведь какой ребёнок может гулять ночью в лесу, хотя, может ребёнок убежал из мотеля? Мужчина решил пойти проверить. Он шёл всё глубже в лес, прислушиваясь к смеху, но чем дальше он шёл, тем дальше слышался смех. Он вышел на пустую поляну слабо освещённую луной. Метрах в 20 он увидел маленького мальчика. Дальнобойщик не видел его лица, так как тот стоял к нему спиной. — Пацан, ты кто? Как ты здесь очутился? — но ответа не последовало. Дальнобойщик решил подойти, но стоило ему сдвинуться с места, как мальчик повернул голову в его сторону. У него были чёрные глаза, лицо казалось каким то куском мяса, волосы у мальчика с левой части были красные а с правой как будто горели. Дальнобойщик не мог сдвинуться с места, как будто его только что заморозили. Мальчик начал постепенно приближаться. Он протянул свою руку к шее дальнобойщика, и засмеялся ещё громче. Прошла неделя, а может и две, тело дальнобойщика нашли в лесу. Вся его шея была в крови. Было странно, но у него была устрашающая ухмылка. Полиция начала расследование, первое место, куда направились двое полицейских, был старый мотель. Опрос рабочего персонала затянулся, и ничего не выяснив, они решили переночевать там. Легли в соседних комнатах. Ночью один из полицейских услышал детский смех в соседней комнате, и тихие шаги. Он решил не будить напарника, и всё проверить. Пройдя в комнату, он включил свет, но лампочка с треском лопнула. Через пару секунд его глаза привыкли к темноте, и он разглядел комнату. Вроде ничего странного, может показалось, решил полицейский. Он уже вышел из комнаты и направился к себе, но заметил, что дверь в комнату его напарника приоткрыта. Он вошёл туда, напарника в комнате не было, он огляделся, и окаменел от страха! На стене кровью было написано: «убирайтесь»! Немного оклемавшись он увидел следы крови, ведущие к какой то каморке, которая оказалась заперта. Он разбудил работницу мотеля, и велел ей открыть дверь, но та на отрез отказалась, и говоря что-то невнятное быстрым шагом ушла. Он решил своровать ключи у работницы. Убедившись, что та ушла спать, он не заметно вытащил связку ключей из навесного шкафчика. Подойдя к коморке, полицейскому долго пришлось выбирать нужный ключ. Проверяя последний ключ он немного обрадовался что замок щёлкнул и когда он открыл дверь то он увидел там то, что невозможно было описать словами. Всё вокруг было забрызгано кровью, но ещё одной комнаты, как он ожидал не было, за дверью оказалась лишь лестница, конца которой не было видно. Полицейский решил спуститься, но вскоре пожалел об этом. Он вошёл в комнату освещаемую одной старой лампочкой, комната была уставлена железными столами, на которых лежали странные медицинские инструменты. В углу комнаты он заметил что-то тёмное, он подошёл поближе, и мурашки пробежали по его спине, это был его напарник. — Твою мать, — это всё что успел сказать полицейский, до того как получил сильный удар по голове. Когда он очнулся, голова сильно болела. Осмотревшись, полицейский понял, что он лежит на кровати в своём номере, у двери та самая стояла работница мотеля, у которой он своровал связку ключей. — Что ж, вы, так не аккуратно ходите? – с улыбкой спросила она. Язык заплетался, было сложно ответить. Неужели сон? — Простите, -голос был слаб, -А что случилось? — Вчера ночью, вы что-то услышали и пошли проверить, в коридоре было тёмно, вы споткнулись и упали. В голове пронеслась мысль недоверия. — А где, где мой напарник? — Он уехал, чтоб привести врача, — горничная всё так же предательски улыбалась. Горничная вышла из комнаты, полицейский стал размышлять о происшедшем, что то в этой женщине было не так, а вот что предстояло узнать. Ночью он проснулся, потому, что захотел в туалет. Подойдя к двери туалета, он услышал в комнате напротив какой-то странный шум. Полицейский, не заметно, подошел к двери, и заглянул в замочную скважину. Он не поверил своим глазам, полицейский увидел, как горничная поедала какого-то человека. Она жадно отрывала куски мяса с его шеи. Полицейский вздохнул, горничная заметила его. Мужчина, не понимая, что он делает, кинулся в свою комнату, он закрыл дверь на замок и прижался к двери. За дверью послышались приближающиеся шаги. От испуга сердце пыталось вырваться из груди. Полицейский подошел к столу и на ощупь взял предмет, который первый попался ему под руку, это оказался кухонный нож. Спустя всего лишь секунду дверь затряслась от сильного удара. Для обычной горничной, работница мотеля оказалась очень сильной. Полицейский понимал, что дверь долго не выдержит, но тут звуки резко оборвались, удары в дверь прекратились. Полицейский не знал сколько времени он просидел в номере, но за окном уже было темно. Он долго боялся открыть дверь, но всё же сделал это. Он прекрасно понимал, что нужно уходить как можно дальше от этого места. Выбравшись из мотеля он с ужасом обнаружил, что полицейской машины на парковке нет. За спиной послышался скрип открывающейся двери. Полицейский побежал в сторону леса. Он долго бежал по лесу, не различая дороги, пока не выбежал на полянку. Полицейский прилёг на траву и пытался отдышаться. Как вдруг услышал детский голос. — Помоги мне! Только ты можешь это сделать, они убили меня так же как и твоего друга. освободи наши души. Только ты можешь это сделать. Полицейский огляделся вокруг, но никого не было, от этого он еще больше испугался. Он увидел какой-то контур, напоминавшего очертание дома. Подойдя к нему, он понял, что это был старый сарай. Набравшись смелости, полицейский зашел внутрь. Сквозь темноту тяжело было разглядеть, что находилось внутри. На ощупь найдя керосиновую лампу, он запалил ее. В этом сарае он нашел очень старую машину, но ключей в замке не было. Осмотревшись еще, он нашел охотничье ружье и патроны к нему. Пройдя пол метра по сараю, полицейский о что-то запнулся. Приглядевшись, он увидел люк в подвальное помещение. Взяв лампу в руки он, набравшись смелости, пошел в низ. Спустившись вниз, он оказался в длинном коридоре, который вёл в сторону мотеля. Так же полицейский увидел на стенах и на потолке буквы, но прочитать он их не смог, так как, не знал этого языка. Не зная зачем, он пошел по коридору. Спустя пру минут он услышал шорох, резко обернувшись, он увидел тень пробегающую сзади, теперь полицейский точно знал, что он не один. Но пройдя пару шагов, он вновь услышал детский голос. — Она идет... она идет" — с каждым разом все громче и громче произносил голос. И тут он услышал громкий крик этого ребенка. Его сердце чуть не взорвалось от страха. Крепко сжав в одной руке фонарь, а во второй ружье, он пошел на крик, стараясь идти как можно тише. Крики прекратились, но полицейский продолжил идти в выбранном направлении. Продвигаясь медленно и вроде тихо, полицейский завернул за угол. То, что он увидел, привело его в шок. Горничная сидела над трупом и выковыривала ему глаза, это был ребенок примерно десяти лет. Полицейский стоял неподвижно от страха и отвращения, и казалось, что даже не дышал. Мурашки пробежали по спине, в этот момент горничная его заметила. Взяв волю в кулак, полицейский выстрелил в неё. Горничная упала на пол. Полицейский осмотрел помещение, в котором он оказался. Посередине стоял огромный стол, на котором лежала какая-то тетрадка. Полицейский взял её, и начал читать последние записи. Сегодня состоялось жертвоприношение, но что-то пошло не так, наша сестра Елена ошиблась! Теперь она одержима. *** Следующий день. Мы убили её, но дух остался здесь! Он может быть в любом из нас! Мне страшно. *** Третий день. Убиты все наши сёстры, но дух вселился в ребёнка и убил дальнобойщика! Я должна его убить, так же как и своих сестёр. *** Четвёртый день. Пришли полицейские, дух вселился в одного из них, и мне пришлось его убить, но он не вселился во второго, а это значит, что следующая я! Полицейский закончил читать, и когда он обернулся, то увидел ужасное. Возле него стоял какой то дух, очень похожий на тень, его глаза были ярко зелёные, а руки как ужасные клыки. Дух стоял неподвижно. Как вдруг он с молниеносной скоростью вселился в полицейского.

Хлоп хлоп Однажды, молодая супружеская пара отправилась в поход в горы. Когда солнце стало садиться, они поняли, что заблудились. Жена разволновалась, но муж пытался успокоить её, и заверил, что они обязательно найдут обратную дорогу. Тем не менее, прошло несколько часов, а они всё ещё понятия не имели, где находятся. Смеркалось… Муж и жена были в отчаянии. У них не было ни карты, ни компаса. И когда они уже потеряли всякую надежду, неожиданно наткнулись на старую хижину, на поляне. Хижина выглядела не лучшим образом. Похоже, в ней уже много лет никто не жил. Несколько окон были сломаны и разбиты, а с крыши спадала черепица. Муж постучал в переднюю дверь, но никто не ответил. Он повернул ручку, и дверь медленно, со скрипом отворилась. Внутри дом выглядел ещё хуже, чем снаружи. Там почти не было мебели, и весь пол был устлан толстым слоем пыли. Войдя в дом, супруги ощутили какой-то странный затхлый запах. Стены от пола до потолка были покрыты странными граффити. Они были написаны красной краской, это были слова: “Смерть! Смерть! Смерть! Смерть! Смерть!”. Мужчина и женщина были встревожены. Дрожащей рукой муж прикоснулся к стене. Он пришел в ужас, обнаружив, что краска еще не высохла. Супруги очень испугались, но им больше некуда было идти. Они знали, что в горах ночью опасно, ведь там в лесах бродит много диких животных. Несмотря на жуткие надписи на стенах, они решили остаться в хижине на ночь. Поднявшись наверх, они нашли старый матрас, изъеденный молью и покрытый пятнами. Завернувшись в старые ковры, муж с женой попытались устроиться как можно более комфортабельно в сложившихся обстоятельствах. Они легли вместе на матрас и, в конце концов, заснули. Но после наступления полуночи, они проснулись от странного шума. Словно кто-то или что-то ходило возле хижины. “Ты слышал это?” – Спросила жена. “Кажется, там кто-то есть”. Муж какое-то время прислушивался, но ничего не мог услышать. Он встал с постели и подошел к окну. Было слишком темно, чтобы что-то увидеть. Открыв окно, он высунул голову. “Кто там?”- Нервно крикнул он. Ему никто не ответил. Он собирался вернуться в постель, но жена сказал ему: “Может быть, тот, кого ты зовёшь, не может разговаривать… ” Муж вернулся к окну и сказал: “Есть там кто-нибудь? Если Да, хлопни в ладоши один раз, если НЕТ два раза”. Он напряг слух. Звезды мерцали в ночном небе, и громко щебетали сверчки. Вдруг, он услышал громкий хлопок! Человек повернулся к жене и удивлённо сказал: “Ты была права, там кто-то есть”. Он высунулся из окна и стал вглядываться в темноту. Но в кромешной тьме не мог ничего разглядеть. Потом мужчина спросил: “Вы хозяин хижины?” Хлоп! Хлоп! “Вы мужчина?” Хлоп! Хлоп! “Тогда вы женщина?” Хлоп! Хлоп! “Вы человек?” Хлоп! Хлоп! Мороз пробежал по его спине. Он с трудом сглотнул и прохрипел: “Вы один?” Хлоп! Хлоп! “Сколько вас? Хлопок будет означать по одному из вас…” Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп!Хлопать! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп!Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп!Хлоп! …

Тринадцатый ритуал - Так, мне нужны четыре красные свечи, четыре белые, четыре синие и одну чёрную… - раскрыв аккуратно сложенный вчетверо листок бумаги, объявил я, обращаясь к продавцу. Бегло оглядев неровные строчки на бумаге, я ещё раз перечислил в уме весь необходимый мне инвентарь. Кажется, что в этом магазинчике было всё необходимое, за исключением последней составляющей, которую уже достал в другом месте. - Это всё? – равнодушно спросил продавец, кладя на прилавок четыре свёртка свечей разного цвета. - Нет, ещё мне необходимы курительные палочки, хватит одной упаковки, потом пачку разноцветных мелков, сбор двадцати трав и… и, кажется, всё, - я немного замешкался, поэтому не сразу смог ответить продавцу, потому что мой взгляд был намертво прикован к стенду с кучей металлических безделушек типа «амулет-талисманы». Кашлянув, продавец оторвал меня от стенда. На прилавке уже лежало всё перечисленное мною, и он ожидал, когда я оплачу сей «бесполезный» заказ. Порывшись в карманах куртки, я положил на прилавок несколько помятых купюр и быстренько смёл весь инвентарь в сумку. - Ваша сдача, - мрачно изрёк продавец, когда я, застегнув сумку, забросил её на плечо. - Благодарю, - кивнул я, сгребая мелочёвку в карман. Больше меня ничего здесь не задерживало, а потому я спокойно развернулся к выходу, покидая мрачный магазинчик. Выйдя на улицу, я невольно поёжился от резкого порыва ветра. На дворе был февраль месяц. Вроде бы и конец зимы, но холода даже и не думают отступать. Вечерний снегопад замёл дороги и тротуары толстым слоем снега, скрыв под собой обледеневший асфальт. Из-за этого каждый раз приходилось осторожно ступать по хрустящим хлопьям, опасаясь, что под ними может оказаться лёд. Спрятав лицо под шарфом, я набросил на голову широкий капюшон куртки и медленно побрёл в сторону метро. На моё счастье оно было недалеко, потому что добраться до дома быстрее всего было именно через подземку, чем в трясущемся трамвае или вечно набитой маршрутке. На ходу поправив сползающую с плеча лямку, я оглянулся по сторонам, всё-таки переходить дорогу даже на зелёный сигнал светофора не всегда безопасно. Особенно с моим-то везением… Кстати об этом. За последние три года я провёл порядка двенадцати различных ритуалов, связанных с вызовом демонов. Честно говоря, то ли ритуалы были неправильные, то ли я такой невежда в этом деле, но ничего путного из этого не вышло. Нет, я конечно и не рассчитывал, что записи в блогах досконально правдивы и верны, но и чтобы все оказались сущим бредом! Да, такого я тоже не ожидал. Говоря об этих ритуалах, я всерьёз начал задумываться над тем, что дело не только во мне. Естественно я никакой не профессионал, но и совсем идиотом себя не считал, чтобы постоянно ошибаться. Пользы эти попытки мне не принесли. А вот проблем доставили изрядно. Складывается такое ощущение, что меня преследуют неудачи. После последнего ритуала я сломал себе ногу, когда спускался по лестнице. Нет, разумеется, это могло случиться с каждым, но не так часто же! До этого я сломал себе руку. А перед этим едва не сломал шею, отделавшись только сотрясением. И как назло каждое такое происшествие случалось после ритуала в период от одного до трёх дней. Перечислять каждую травму нет смысла, но уж поверьте, их было достаточно. То ли меня прокляли, то ли я полный неудачник. Последнее вряд ли, ведь прежде я никогда себе ничего не ломал. А за последние несколько лет едва ли не отыгрался за всю жизнь. Даже под машину угодить умудрился. Слава богу, что отделался только синяками, ссадинами, да лёгким испугом. Быстро преодолев оживлённый перекрёсток, я направился к спуску в подземку. Народу, как и следовало ожидать, было изрядно, как ни крути, а на улице уже вечер, люди спешат домой, кто с работы, кто с учёбы, а кто-то ещё откуда. Протолкавшись сквозь нескончаемый поток людей, я ловко проскочил через турникет, устремившись к эскалатору. - Фух, а здесь тепло, - блаженно вздохнул я, отбрасывая капюшон за спину. В метро и правда оказалось намного теплее, чем на улице. Замёрзшие пальцы коснулись движущихся вслед за ступеньками перил, крепко вцепившись в них. А что? Мало ли - упаду, а лететь через весь эскалатор вниз – не так уж и весело, как могло бы показаться. Сойдя с эскалатора, я бодро потрусил к краю платформы, где толпились люди в ожидании, когда подойдёт поезд. Встав в самом конце, куда по идее подойдёт последний вагон, я устало прижался спиной к холодной стене. За день я так набегался, что ноги едва держали меня. А что вы хотели? Учёба, да работа любого измотают. Прошло около пяти минут прежде, чем послышался гул подъезжающего к станции поезда. Спешить было некуда, всё равно просочиться через эту толпу не удастся, поэтому придётся подождать, пока большая часть людей окажется в вагонах. Шум приближался, а вместе с ним и поезд. Когда диктор оповестил всех, что двери открываются, поток людей спешно хлынул внутрь поезда, едва не сбивая с ног выходящих из вагонов пассажиров. Оказавшись внутри, я не рассчитывал на то, что будет хоть одно свободное место, поэтому спокойно встал возле дверей и, дождавшись, когда они закроются, обречённо прижался к ним спиной. Мне предстояло проехать шесть станций в тесном вагоне метро то и дело прижимаясь к углу, чтобы впустить или наоборот выпустить пассажиров. Честно говоря, я никогда не любил общественный транспорт. Да и людей в целом тоже. Наконец-то поезд подошёл к нужной мне станции, и я с облегчением выскочил из переполненного вагона, расталкивая толпящихся на платформе людей. Жутко хотелось спать. Но сегодняшняя ночь уже была распланирована, и хороший здоровый сон, увы, не входил в эти планы. Миновав уныло поднимающийся эскалатор, пробравшись сквозь волну выходящих из метро людей, мне в лицо ударил порыв ледяного ветра, швырнув в глаза пригоршню колючих снежинок. Зажмурившись, я натянул на голову капюшон, да так, что мех закрыл мне весь обзор. Глядя лишь себе под ноги, я направился к дому, привычно петляя через тёмные, фактически лишённые нормального освещения дворы. Заунывный лай дворовых собак преследовал меня всю дорогу едва не оглушая, смешиваясь с мириадами других, посторонних звуков. Одна из особо смелых собак едва не укусила меня за ногу, резко выскочив из-под машины, бросаясь на меня. От неожиданности я чуть не упал, поскальзываясь на льду. - Да чтоб тебя крысы помойные разорвали! – в сердцах закричал я на шавку, кое-как устояв на ногах. Безродная псина оскалилась, громко и злобно облаяв меня. Но я не стал лезть на рожон и просто отвернулся, зашагав дальше. Я ни разу не обернулся, хотя и ожидал, что собака может броситься ещё раз, а потому то и дело косился, пытаясь уловить движение бродячей твари. Но вопреки моим опасениям, собака оставила меня в покое, лишь напоследок погавкав мне в спину, после чего с чувством выполненного долга скрылась в темноте одного из подъездов. Пройдя ещё около трёх или четырёх многоэтажек, выйдя с торца пятиэтажного здания, я наконец-то оказался в своём дворе. Зайдя в нужный мне подъезд, я как и всегда направился к лестнице, ведь лифт в этом доме отроду не работал. Хотя может когда-нибудь и работал, но, увы, сего светлого времени я не застал. Второй этаж. Третий этаж. Четвёртый. И вот он, пятый этаж, квартира номер сто семь. Старенькая деревянная дверь, небрежно обитая кожзаменителем, дверь моего скромного пристанища. Достав из кармана джинсов ключи, я нащупал замочную скважину и, вставив в неё ключ, трижды провернул его, отсчитывая щелчки замка. Распахнув дверь, я расстегнул куртку, щёлкнул выключатель. Тусклый оранжевый свет лампы разогнал темноту коридора. Сбросив сумку на пол, я снял с себя куртку, повесив её на вешалку. Стянув с себя ботинки, я устало поплёлся на кухню, по пути забрасывая сумку в комнату. Жил я в небольшой однокомнатной квартирке, давно требующей нормального ремонта, а не ежесезонной поклейки новых обоев, да генеральной уборки, которая заменяла собой видимость ремонта. Включив на кухне свет, я поставил чайник. Подойдя к шкафчику, я взял в руки пузатую чашку, насыпал в неё несколько ложек растворимого кофе, пару ложек сахара и, оставив на столе, отправился в комнату. Старенький торшер едва мог разогнать темноту небольшой комнатушки, разгоняя мрак по углам, где тени, причудливо смешиваясь между собой, создавали непонятные взору силуэты. Этого тусклого света мне хватало только на то, чтобы сидеть за ноутбуком. Но другого источника света здесь не было. Точнее, лампы в люстре давно перегорели, а у меня всё никак руки не доходят их поменять. Всё время забываю купить в магазине новые лампочки, а потому мучаюсь, сидя в полумраке. Отбросив видавший виды ковёр, я смёл веником весь сор с пола в один из углов, ведь идти за совком было чертовски лень. Сделав подобие уборки, я притянул к себе сумку и, раскрыв её, стал медленно раскладывать инвентарь на полу. Это будет мой тринадцатый ритуал. Я не сомневался, что в этот раз всё должно было получиться. Всё-таки за время проб и ошибок я немного поднаторел в этом деле. Теперь я спокойно мог чертить пентаграммы от руки, да ещё и такие ровные. Взяв в руки белый мел и вытащив из тряпочки кусок угля, я принялся чертить круг. Как я уже говорил ранее, с каждым разом у меня получалось всё лучше и лучше, вот и сейчас не стало исключением. Окружность получилась ровной, без изъяна, во всяком случае я не видел неровностей в своей фигуре. Руки уже давно перестали дрожать, а потому движения были ровными, чёткими и быстрыми. Покончив с внешним кругом, я взялся за середину фигуры. Одна линия. Вторая. Третья. Четвёртая. Пятая. Вуаля, и пятиконечная звезда была готова. Но это только треть работы. Предстояло ещё нанести с добрый десяток символов и ключей, которые, если верить источникам, стабилизируют призывающее заклинание и оградят меня от демона. Один символ за другим, я быстро заполнял пустые пространства в фигуре, складывая забавные узоры. На кухне протяжно засвистел чайник. От неожиданности я дёрнул рукой, немного смазав узор. - Вот же дьявол, - сквозь зубы прошипел я, поспешно стирая неудавшийся символ. Поднявшись с пола, я побежал на кухню, чтобы выключить чайник, а заодно и избавить себя от невыносимого свиста. Погасив конфорку, я отставил чайник в сторону. Свист прекратился. Но в ушах всё ещё звенело эхо этого шума. Помассировав пальцами переносицу, я выдохнул. Осторожно взяв чайник за тёплую пластмассовую ручку, я развернулся к кухонному столу, чтобы налить в чашку кипятка. Вода тут же окрасилась в чёрный цвет, растворяя в себе гранулы кофе. Вернув чайник обратно на плиту, я, громко звеня ложкой, размешал кофе. Может оно и было редкостной дрянью что на вкус, что на запах, но сон выветривало не хуже ледяного душа. Сделав несколько глотков обжигающего напитка, я вместе с чашкой отправился в комнату. Разместившись на полу, я продолжил свою работу над фигурой. Поочерёдно сменяя мел улём и наоборот, я угробил ещё минут десять на то, чтобы наконец-то закончить черчение. Отпив кофе, я развернул свечи и расставил их в туповатой последовательности, чередуя цвета. Последняя свеча чёрного цвета осталась лежать рядом со мной. В центре пентаграммы оставалось пустое пространство, где по идее я должен буду сидеть. Ну, или стоять. Не думаю, что призываемому мной демону будет какая-то разница, как я буду его встречать. Вытащив из-под кровати металлическую чашу на резной ножке, отдалённо напоминающую давно потемневшее серебро, я поставил её в центр пентаграммы. Взяв из сумки стеклянную бутылку с тёмной жидкостью, я откупорил крышку, выливая содержимое в чашу. Это была свежая кровь молодого ягнёнка. И в том, что это была кровь, я уверен на сто процентов. Сам пробовал её на вкус. Рубиновая жидкость наполовину заполнила чашу, отразив в себе стоявший неподалёку торшер. После этого я раскрыл упаковку с курительными палочками и, расставив их по небольшим баночкам, выставил каждую из них по углам фигуры, образуя круг. "Что же, приступим", - хмыкнул я, беря в руки зажигалку. Войдя в круг, я, скрестив ноги, уселся на пол. Свечи находились от меня на расстоянии вытянутой руки, поэтому мне было вполне удобно зажигать их изнутри. Когда я зажёг фитиль последней свечи, комната озарилась трепещущим светом пламени. Погасив торшер, я погрузился в романтическую атмосферу пылающих свечей. Тлеющие палочки окутали комнату синевато-серым дымом, который неровными струйками поднимался к потолку. Неуверенно оглянувшись по сторонам, я взял в руки чёрную свечу, осторожно поджигая её фитиль от другой свечи. "Per Adonai Eloim, Adonai Iechova, Adonai Sabaoth, Metraton On Agla Adonai Mathon, verbum pythonicum, misterium Salamandrae, conventus sylphorum, antra gnomorum, daemonia Coeli Gad,Almousin Gibor, Ichoua, Evam, Zariatnatmik, veni, veni, veni", – тихо заговорил я, разорвав повисшую в комнате тишину. Окуная в чашу с кровью небольшую кисточку и разбрызгивая тёмные капли по углам пентаграммы, я медленно считал до десяти, чтобы успокоить внезапно взбесившееся сердцебиение. Покончив с окроплением, я отложил кисточку в сторону и, макнув в чашу два пальца, осторожно начертил перед собой небольшую пентаграмму, водрузив в её центр чёрную свечу. Огоньки мигнули, встрепенулись, словно на них подул ветер, и вновь выровнялись. Я инстинктивно обернулся к окну, но оно было закрыто. "Hemen-Etan! Hemen-Etan! Hemen-Etan! El Ati Titeip Asia Hyn Ten Minosel Achadon Vay Vaa Eye Aaa Eie Exe A El El El A Hy! Hau! Hau! Hau! Hau! Va! Va! Va! Va! Chvajoth. Aie Saraye, aie Saraye, aie Saraye, aie Jaraye! Per Eloym, Archima, Rabur, Bathas Super Abrac ruent Supervenius Abcor Super Aberer Chavajoth! Chavajoth! Chavajoth! Impero tibi per clavem Solomonis et nomen magnum Gemhamphoras!" – произнёс я, зажмурившись в ожидании. Но ничего не происходило. А в комнате всё так же было тихо и пусто. «Чего тебе надо, смертный?» Этот непонятный, немного хрипящий голос болью отозвался в висках. Я точно знал, что он звучит в моей голове, и от радости едва не подпрыгнул. - Ты и сам знаешь, - тихонько выдохнул я, отвечая на вопрос бесплотного собеседника. «Говори». - Ты исполнишь любое желание? – не веря в успех, спросил я и тут же подумал, что сглупил не по-детски, задав демону подобный вопрос. «Говори». - Что я должен буду отдать взамен за исполнение моего желания? – ещё один идиотский вопрос, но иначе я почему-то не мог. Уж больно мне хотелось знать, какую цену придётся заплатить за свои желания. «Ты знаешь сам». Действительно, я и сам догадывался, что платой станет моя душа. Ну, или клятва верности демону. А может вечная служба ему. В принципе, всё это одно и то же. - Я желаю, чтобы люди признали меня. Заметили мои таланты. Прекратили смотреть на меня, как на третий сорт, - сквозь зубы, процедил я. Демон молчал. А я ждал его ответ. «Это и есть твоё желание?» Голос демона зазвенел сталью. Я испугался. Виски резануло острой болью. - Да. Это и есть моё желание! – выкрикнул я. Но ответом мне была тишина. Мёртвая тишина. Пять. А может и десять минут я просто сидел в окружении горящих свечей, ожидая, когда мой собеседник даст ответ. Но ничего не происходило. Открыв глаза, я не увидел никого. - Это и всё? Где ты? Почему молчишь?! – поднявшись на ноги, закричал я. Но никто не отвечал. - Что за дерьмо?! Какого дьявола?! – выйдя из круга, воскликнул я. Но стоило мне пересечь черту, как я почувствовал мощный удар в грудь, опрокидывающий меня на спину. Послышался тошнотворный хруст ломаемых рёбер. Я рухнул на пол, разбросав свечи по сторонам, опрокинув чашу с кровью. Свечи угасли. Вокруг была лишь темнота. Вязкая, густая темнота, стремящаяся поглотить моё тело. Из горла вырвался хрип. Я почувствовал, как по подбородку потекла тёплая кровь. В попытке вздохнуть я чуть не захлебнулся собственной кровью. Лёгкие разрывала невыносимая боль. Грудь пылала от нехватки кислорода. В горле булькало. Кровь заполняла рот, щедро орошая собо