А есть ли правда? Студенческое Если тебе посчастливилось быть студентом — до последних дней ты будешь вспоминать свое студенчество как лучшее время жизни. Если посчастливилось. А на что же ты потратил эти волшебные годы? На армию и флот? У нас было так. Не знаю, как сейчас. Весь мир — у твоих ног. Ты — молодой красивый орел, уже догадывающийся, что не будешь жить вечно, но совершенно еще не думающий о том, сколько это будет продолжаться. Твой возраст заточен под счастье. Фабрика твоих гормонов работает в бешеном режиме. Тестостерон, адреналин и серотонин прут из тебя, как квашня из кадушки. Твой порох сух, заряды забиты, курки взведены. Конечно, бузить. Студенческая буза — это не школьное шалопайство. Мы хотим изменить мир. Здесь и сейчас. Мы не очень хорошо знаем как, зато отлично видим — что. Да практически все. Мы не спим. Вообще. Ну, разве что на лекции. Все остальное время отдано изменению мира. От КВН до студенческих революций. Наша юная правда дороже нам всех истин человечества. Как же это наивно и как прекрасно! У нас было так. Как сейчас — ей-богу, не знаю. Да, наверно, так же. (из книги Андрея Макаревича "Живые истории")

ПОЗИЦИЯ … Для меня Отечественная война — это что-то абсолютно живое, настоящее, если так вообще можно сказать о войне. Дело в том, что я из того поколения, которое тесно связано с Великой войной и Великой Победой. Мои родители воевали, и их родители тоже воевали. Воспоминания были свежи. Кроме того, мы выросли на потрясающих фильмах, большинство из которых были посвящены или связаны с войной. Благодаря фильмам и рассказам страшные события сформировались в какую-то очень понятную, хотя и болезненную картинку — мне иногда даже кажется, что я сама была на этой войне. Данные картины кровью написаны, ведь все — и родители, и режиссеры, и актеры — сами прошли через это. А какие потрясающие были спектакли! Я помню впечатление, которое производил на меня спектакль Ленкома «В списках не значился» по Борису Васильеву (постановка Марка Захарова, инсценировка Юрия Визбора). Это было что-то сумасшедшее. У меня и сейчас перед глазами стоит последняя сцена, когда герой (лейтенант Плужников в исполнении Александра Абдулова), который девять месяцев один воевал в Брестской крепости, выходит на свет, уже ничего не понимая, почти слепой и глухой, и немцы отдают ему честь. Его спрашивают имя, звание, и он говорит: «Я русский солдат», — и падает на крест. Для меня эти слова — «я русский солдат» — это абсолютно святое. И особенно сейчас. Мне странно слышать, что от нас, от России, идет какая-то агрессия. Это невозможно! Мы другие! Мы можем защищаться, но то, что мы ничего не сделаем против других, как делают американцы, — это точно. Такого просто не может быть. У нас другая генетика, другая душа. Мы только помогать можем. Нас не зовут, а мы идем и бросаемся на амбразуру или защищаем чужих детей. Мы такие. И мне ужасно обидно, когда я слушаю то, что сейчас говорят на Западе о России и русских. Но еще больше возмущения у меня вызывают их фильмы о войне. То, что американцы подстраивают события так, что вроде бы это они войну выиграли, — еще ладно. Но как можно сравнивать испытания, выпавшие на долю нашего народа, и на западноевропейцев? Как прожили войну мы и как они! Я смотрю их фильмы: как они во время войны одевались, обувались, делали прически, маникюр, ходили по ресторанам, — и сразу вспоминаю наших. Страну, где от младенца до стариков все или воевали, или были у станков, копали окопы, жили впроголодь, отдавали все ради победы. Это такая огромная разница, что и сравнивать нельзя. И когда сейчас я слышу, что кто-то не хочет приезжать на День Победы, что в Европе стараются отгородиться от нас, вычеркнуть из истории, я не могу сдержать возмущения. Как им не стыдно! Ведь мы всей страной действительно защитили мир, ничего не жалея и заплатив страшную цену. Ведь в каждой нашей семье есть люди, которые воевали, есть погибшие и раненые — и горе есть в каждой семье. В каждом роду есть нанесенная войной прореха, не говоря уже о тех, кто из-за нее вообще не родился. Я потрясена тем, что сейчас происходит в Европе, считаю, что надо кричать об этом и не давать никому на планете говорить что-то о нашем горе. Это понимаем только мы. Наверное, я так близко это воспринимаю, потому что мою семью война затронула в полной мере. Мои родители относятся к тому поколению, которому досталось больше всего. Мама — 1922 года, папа был на пару лет младше. Маму сразу призвали на военный завод, где делали снаряды. Худенькие девочки не спали сутками, в воде таскали эти тяжеленные болванки. А через год она записалась в добровольцы, ее призвали и отправили на курсы радистов. Потом маму бросали по разным городам, она по рации координировала бомбардировщики, обеспечивала связь с партизанскими отрядами — надо было за секунду успеть поймать нужную волну, иначе самолеты могли сбиться с курса, а партизан могли расстрелять. А папа в 17 лет ушел на фронт и дошел до Днепра, где его очень сильно ранило. После госпиталя был отправлен долечиваться к родственникам в Новосибирск (во время войны существовала такая практика), а потом — на офицерские курсы. С войны против Японии он вернулся уже капитаном. У него много наград: орден Красной Звезды, медали. У мамы тоже наград много, но у папы больше. Папа был настоящим, целостным человеком. Когда у нас стали много дурного говорить о Сталине, он просто слышать этого не хотел. Я его понимаю, и глупо даже что-то говорить. Да, конечно, нужно помнить, кто такой Сталин, ведь есть факты репрессий, страшные цифры и так далее, но не стоит затевать вокруг этого споры. Мой отец говорил: «Меня изрешетили, когда я кричал «За Родину! За Сталина!» Это действительно было так. Они в это верили, с этим умирали, и нельзя сейчас у них это отбирать. Тем более что так мало ветеранов осталось… Для моей семьи День Победы — святой праздник и, наверное, самый любимый. Мы в этот день плачем и смеемся. И все обязательно собираются: мы, наши друзья, дети, друзья детей. Мало ведь осталось ветеранов, слава Богу, мама жива. Ей 93 года, она бодра, и всегда ждет этого праздника. Все собираются и просят маму: «Ну рассказывай!» И она вспоминает какую-то очередную историю, и все с удовольствием слушают. А еще мы стараемся с ней куда-нибудь сходить — несмотря на возраст, она любит петь и танцевать. Вот на днях ей вручали памятную медаль, а я поехала ее забирать после торжества. Была страшная пробка, и я опоздала. Она ждала. Садится в машину, и нет бы сказать, что, мол, устала или ноги болят, а она сразу говорит: «Был концерт. Заиграла "Смуглянка-молдаванка", и я не удержалась — вышла на сцену и станцевала!» Они, конечно, другие — наверное, потому что знают цену жизни. Их беречь необходимо и уважать. Им ведь каждому что-то нужно, каждому чего-то не хватает. Они лучше нас чувствуют фальшь. Я уже говорила, что люди, прошедшие войну, настоящие и… очень хорошие. Они лучше нас. Я в этом уверена: плохие там не могли выжить. Это точно. На фронте ведь было лучшее образование — жизненное, что ли. Как во дворе, только быстрее и доходчивее. Вспомните фильм Владимира Басова «Тишина». Они пришли с войны — все красивые, мужественные, мудрые. Они многое могут. И еще, они уверенные в себе и свободные. На фронте они все время жили на пике, на острие, где ты победил или погиб. А тут полутона — коммуналка, бытовой ужас… Им было очень тяжело, возможно, хуже, чем на фронте. И за это мы им тоже обязаны. А какие они фильмы снимали! Василий Ордынский (я у него в «Хождении по мукам» снималась), Григорий Чухрай, Александр Алов, Петр Тодоровский, Басов и многие другие — они ведь сами были фронтовиками. Это же чувствуется. Красивые мужики, а какая сила в них, какой талант! А еще в них была точная мера: что хорошо, а что — плохо. Они не философствовали, ничего не изобретали. Для них смысл жизни был простой: или ты защитишь свою страну, семью, или нет. Это с фронта. Они другие были, фильмы снимали иначе. Поэтому живые картины получались. Страстные. Вспомните Бондарчука (в фильме «Судьба человека»): «После первой не закусываю!» — это же во всем объеме характер русского человека, русского солдата. Обязательно надо такие фильмы показывать. Хоть насильно, но заставлять молодежь смотреть. И всему миру показывать их нужно, чтобы знали, что такое настоящая Россия. © Ирина Алферова

Модель и супруга известного сюрреалиста Елена Дьяконова ставила в основу творчества принцип свободной любви. Будучи дамой с большой фантазией и отсутствием ханжеских стереотипов, она не изменила этому принципу в обоих своих браках. Ее первый муж француз Поль Элюар поддерживал супругу во всех начинаниях, вплоть до секса втроем с кем-нибудь из представителей творческого бомонда. В браке с Сальвадором Дали женщина продолжила принимать ухаживания новых поклонников. Правда, со временем ухаживания становились все реже. Елена Ивановна не стала предаваться унынию, а стала покупать мужчин за деньги. Когда деньги закончились, уже будучи почтенной дамой Гала расплачивалась с молодыми любовниками догадайтесь, чьими картинами!

"Мой преподаватель игры на аккордеоне в конце 70х рассказывал, что в ВОВ воевал пехотинцем и что в начальном периоде войны, обмундировываясь, получил ботинки с вытисненным на подошве двуглавым царским орлом. Ботинки РИА, говорит, были хорошие и крепкие, проносились долго. Весь полк тогда такие получил, солдаты хохмили на эту тему. Политрук полка оказался человеком сообразительным и с юмором: наши отцы такие ботинки носили, говорит, но не смогли германца побить, а, дескать, мы за них царскому орлу покажем и протопчем дорогу на запад, в логово. "

Выходной. Все на лыжи. И как всегда на электричке.

"Дайте один боевой...на всякий случай"-" Не надо !"

Это на съемках Брата I, узнаете свитер у Бодрова. 1996 год.

Михаил Ширвиндт рассказывает: «1962 год. Двое красавцев-мужчин в белых лосинах – это папа и артист Юрий Белов. Фотография сделана во время съёмок фильма «Приходите завтра», где они играли студента «Станиславского» и студента «Немировича-Данченко». Только это не лосины, а сломанные бюстовые основы у парковых статуй. Они на них сидят. Это дружеское дурачество. Нашли где-то на помойке».

Женщина в неброском платье и её супруг, одетый в скромный костюм, сошли с поезда на Бостонском вокзале и направились к офису президента Гарвардского университета. Им не была назначена встреча. Секретарь с первого взгляда определил, что таким провинциалам нечего делать в Гарварде. – Он будет занят целый день. – Мы подождем. В течение нескольких часов секретарь игнорировал посетителей в надежде, что в какой-то момент они разочаруются и уйдут. Однако, убедившись, что пара никуда уходить не собирается, он все же решился побеспокоить президента, хотя очень этого не хотел. – Может, если вы примете их на минутку, они скорее пойдут? Когда посетители вошли, президент принял вид суровый и высокомерный. К нему обратилась женщина: – У нас был сын, в течение одного года он учился в вашем университете. Он любил это место и был очень счастлив здесь. Но, к сожалению, год назад он неожиданно умер. Мой муж и я хотели бы оставить о нем память на территории университета. Президент совсем этому не обрадовался – даже наоборот, стал еще более раздраженным. – Госпожа, – ответил он, – мы не можем ставить статуи всем, кто учился в Гарварде и умер. Если бы мы делали так, это место походило бы на кладбище. – Нет-нет, – поспешила возразить женщина, – мы не желаем устанавливать статую, мы хотим построить новый корпус для Гарварда. Президент осмотрел выцветшее клетчатое платье и бедный костюм и воскликнул: – Корпус? Вы имеете представление, сколько стоит один такой корпус? Все Гарвардские здания стоят более семи миллионов долларов! Минуту женщина ничего не отвечала. Потом повернулась к мужу и тихо сказала: – Так мало стоит построить новый университет? Так почему же тогда нам не построить свой университет? Мужчина утвердительно кивнул. Гарвардский президент выглядел растерянным. Мистер и миссис Стэнфорд встали и вышли из кабинета. В Пало-Альто, в Калифорнии, они основали университет в память о любимом сыне. Университет носит их имя – Стэнфордский. Из Википедии: «Стэнфорд был основан железнодорожным магнатом, сенатором США Леландом Стэнфордом и его женой Джейн Стэнфорд. Университет назван в честь их единственного сына Леланда Стэнфорда (младшего), умершего в 1884 году и не дожившего до 16-летия. Стэнфорды решили посвятить университет своему единственному сыну, и Леланд сказал супруге: „Дети Калифорнии будут нашими детьми“...»

Какая красивая картина и выразительная мордашка. Его глаза отражают опыт, мужество, снисходительность и усталость…. Картина называется "Бывалый". Художник Инесса Морозова.