Однажды в "Казбеке", где я выступал после часу ночи, отворилась дверь. Было часа три. Мне до ужаса хотелось спать, и я с нетерпением смотрел на стрелку часов. В четыре я имел право ехать домой. Неожиданно в дверях показался белокурый молодой англичанин, немного подвыпивший, весёлый и улыбающийся. За ним следом вошли ещё двое. Усевшись за столик, они заказали шампанское. Публики в это время уже не было, и англичане оказались единственными гостями. Однако по кабацкому закону каждый гость дарован Богом, всю артистическую программу нужно было с начала и до конца показывать этому единственному столику. Меня взяла досада. "Пропал мой сон!" - подумал я. Тем не менее по обязанности я улыбался, отвечая на расспросы белокурого гостя. Говорил он по-французски с ужасным английским акцентом и одет совершенно дико, очевидно, из озорства: на нем был серый свитер и поверх него... смокинг. Музыканты старались: гость, по-видимому, богатый, потому что сразу послал оркестру полдюжины бутылок шампанского. - Что вам сыграть, сэр? - спросил его скрипач-румын. Гость задумался. - Я хочу одну русскую вещь..., - нерешительно сказал он. - Только я забыл её название... Там-там-там-там!.. Он стал напевать мелодию. Я прислушался. Это была мелодия моего танго "Магнолия". Угадав её, музыканты стали играть. Мой стол находился рядом с англичанином. Когда до меня дошла очередь выступать, я спел ему эту вещь и ещё несколько других. Англичанин заставлял меня бисировать. После выступления, когда я сел на своё место, англичанин окончательно перешёл за мой стол, и, выражая мне свои восторги, между прочим сказал: - Знаете, у меня в Лондоне есть одна знакомая русская дама, леди Детердинг. Вы не знаете её? Так вот, эта дама имеет много пластинок одного русского артиста... , - И он с ужасающим акцентом произнёс мою фамилию, исковеркав её до неузнаваемости. - Так вот, она подарила мне эти пластинки, - продолжал он, - почему я и просил вас спеть эту вещь... Я улыбнулся и протянул ему свою визитную карточку, на которой стояло: "Alexandre Vertinsky". Изумлению его не было границ. - Я думал, что вы поёте в России! - воскликнул он. - Я никогда не думал встретить вас в таком месте. Я терпеливо объяснил ему, почему я пою не в России, а в таком месте. Мы разговорились. Прощаясь со мной, англичанин пригласил меня на следующий день обедать в "Сирос". В самом фешенебельном ресторане Парижа "Сирос" к обеду надо было быть во фраке. Ровно в 9 часов, как было условлено, я входил в вестибюль ресторана. Метрдотель Альберт, улыбаясь, шёл ко мне навстречу. - Вы один, мсье Вертинский? - спросил он. - Нет! Я приглашён... - Чей стол? - заглядывая в блокнот, поинтересовался он. Я замялся. Дело в том, что накануне мне было как‑то неудобно спросить у англичанина его фамилию. - Мой стол будет у камина! - вспомнил я его последние слова. - У камина не может быть! - сказал он. - Почему? - Этот стол резервирован на всю неделю и не даётся гостям. В это время мы уже входили в зал. От камина, из‑за большого стола с цветами, где сидело человек десять каких-то старомодных мужчин и старух в бриллиантовых диадемах, легко выскочил и быстро шёл мне навстречу мой белокурый англичанин. На этот раз он был в безукоризненном фраке. Ещё издали он улыбался и протягивал мне обе руки. - Ну вот, это же он и есть! - сказал я, обернувшись к Альберту. Лицо метрдотеля изобразило священный ужас. - А вы знаете, кто это? - сдавленным шёпотом произнёс он. - Нет! - откровенно сознался я. - Несчастный! Да ведь это же принц Уэльский!.. © Александр Вертинский , из книги "Дорогой длинною...". Именно так судьба свела Александра Николаевича Вертинского с будущим королём Великобритании Эдуардом VIII, который впоследствии откажется от короны ради жизни с любимой женщиной...