ㅤㅤ❗ Новое большое интервью с Джамалом из группы Триагрутрика ❗ㅤㅤ Как ты пришел в хип-хоп? Когда с ним соприкоснулся? — Мне было интересно с фонарем по подвалам ползать, на заброшки ходить. Музыка была в моей жизни, но не уличная. Это были советские песни, музыка, которую отцензурили, вычистили и дали людям. Помню, был праздник, 9 мая. Я учился тогда в восьмом классе. Мы с пацанами пошли в центр и встретили мою старшую сестру с толпой рэперов. Их было человек сорок. Кепочки, капюшоны, широкие штаны. Классика того времени. Мы быстро влились. На следующий день мы съездили на рынок к «Детскому миру», купили мне кепку «Оникс», черный балахон и широкие джинсы. Тогда все началось. Я понял, что речитатив мне нравился всегда. Песня Майкла Джексона, где Маколей Калкин читает рэп. Я уже тогда думал: «Вот это классный момент». Или, например, рэперская вставка в песне Modern Talking. Или в песне Sex Bomb куплеты с читочкой. И диск мне попался тогда, что-то типа «топ-20 треков американского рэпа». Я знал всю классику хип-хопа на тот момент. Но как только в моей жизни появился русский рэп, я практически перестал слушать американский. Я понимал уличные тексты. Мне это было близко. Месяц-два я послушал рэп и начал писать свой. Оборудования было мало. Как записывались? Просто читали? — Да, просто читали лет 10. В начале у нас не было возможности делать записи. Подготовка сыграла нам на руку. На протяжении десяти лет мы не показывали людям, как не умеем писать тексты. Аудитория впервые услышала нас после стольких лет тренировок. Мы читали рэп у Паши Боцмана на вечеринках. Без ограничения по времени. Выступления затягивались часа на 2, максимум был – 4,5. Ног нет после такого, ты 4,5 часа ходишь, прыгаешь. Но классно, что нас не останавливали, люди не расходились. В каком музыкальном направлении ты движешься сейчас? — Некоторые песни я уже не могу отнести к хип-хопу или рэпу. Начинаю думать, что это за жанр, но не могу его определить. Это настоящее творчество. Я действую уже не в рамках жанра, а в рамках себя. И, скорее всего, впереди меня ждут песни, которые уже будут не рэперские. А твой новый альбом – это уже экспериментальное или еще классическое звучание? — Мне кажется, классическое. Я долгое время регулярно выпивал, искаженно слушал музыку и писал. Навыпускал много «пьяных» альбомов. Думаю, этот и следующий альбом – мое накопленное за пять лет без алкоголя. Это трезвое творчество и тот звук, к которому я пришел сейчас. Ты сейчас живешь в Москве. Что нашел в этом городе? — Челябинск – это тихая гавань. А Москва – бурная река, которая иногда убивает, переворачивает лодки. Я в этой реке чувствую себя комфортно. Я плыву и кайфую от этого. В Челябинске, стоя на причале, я заскучал. Это как когда ты прошел ГТА и тебе предлагают остаться на этой карте и что-то поделать. И ты просто бегаешь пять лет, но в сюжете уже ничего не происходит. Я почувствовал, что карта Челябинска пройдена, и обязательно нужно открывать новую, чтобы там все заново. Когда пишешь песни, думаешь о том, как бы залететь в топ? — Когда я слушаю свою музыку, я изначально понимаю, что это не коммерческий звук. Но этот звук вытаскивает из меня слова. Я чувствую это, и мне нравится. Я бы хотел, чтобы у меня появилась какая-то песня, которая заработает столько, что я смогу купить дома родственникам. И я каждый день работаю для этого. И не хочу размениваться. У меня толком нет клипов, нет сотен студийных фото. Наверное, потому, что каждый раз, когда я выбираю, чем себя сейчас занять, я пишу новую песню. И какая будет следующая – это всегда загадка даже для меня. Ты как-то сказал про современный хип-хоп, что кто-то вспышка, а кто-то свет. Поделись размышлением? — Это не только про современный хип-хоп. У нас есть «Биг Сити Лайф» и «На работу». Мы тоже вспыхнули. Но творчество «Триагрутрики» и свои песни я считаю стабильным светом. Пусть и без частых вспышек. По крайней мере, он стабилен и будет продолжать светить. Люди, которые стали вспышкой, часто не могут позволить себе выпускать простые песни, возможно, хотят повторить успех. Кто-то загнал себя в жесткие рамки и не может из них выползти. Кто-то собирает стадионы и что-то такое попроще уже не будет делать. Если сделает, скорее всего, не покажет никому. А я покажу. Потому что могу себе это позволить. Сейчас, по крайней мере. Про меня тоже кто-то может сказать, что раньше было лучше. Но я остаюсь настоящим и сейчас, когда пишу новые песни под новую музыку. Посмотрим, как будет дальше. Но даже если я залезу в какие-то рамки и начну делать коммерческую музыку, время от времени я все равно буду писать простые, понятные песни для своих людей под «грустную пианинку».