?Считается, верят не тем, кто говорит правду, а тем, кто искусно врет. Патологические лжецы, интриганы с невинными глазами, люди с богатым криминальным прошлым в любой ситуации умеют сохранять самообладание. Распознать тех, у кого совесть нечиста, способен полиграф. Чтобы понять, как он работает, корреспондент «Знаменки» согласилась опутать себя проводами и ответить на неудобные вопросы. ?Волнующий антураж Там, куда я отправилась, тестируют не потенциальных сотрудников фирмы, а лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений, свидетелей, которые что-то знают, но молчат, потерпевших (они тоже не всегда бывают искренни). Теоретически каждый из них вправе отказаться от детектора лжи, но на практике они этого не делают: не соглашаешься – значит, тебе есть что скрывать, а это косвенное указание на виновность или причастность к уголовно наказуемому деянию. Хотя моя биография для оперативников интереса не представляет, перед испытанием слегка нервничаю. Напрягает неизвестность: о чем будут спрашивать? О работе? Политике? Личном? Место тестирования уверенности в себе не прибавляет: созданное в 2002 году отделение психолого-технического обеспечения раскрытия преступлений криминальной милиции УВД Могилевского облисполкома находится в здании за высоким забором, обнесенном колючей проволокой. Ловлю себя на мысли: «Как в тюрьме. Если меня на входе так передернуло, что дальше-то будет?» Дальше было заявление, что соглашаюсь пройти полиграф добровольно; кабинет с «пыточным креслом» (на котором – подумалось мне – наверняка тестировали реальных душегубов), включенные камеры фотовидеофиксации и, собственно, сам допрос. Или все-таки опрос? «Надо было хлопнуть валерьянки, – подумала я. – Когда нервы в порядке, можно полиграф перехитрить». ?Кнопка в ботинке и пионерская песня Лайфхаков, как обмануть «машину правды», в интернете полно. Начальник отделения психолого-технического обеспечения раскрытия преступлений Андрей Пристромов уверяет: не работает ни один. И, словно прочитав мои мысли, уточняет: «Успокоительные или алкоголь накануне проверки на полиграфе принимать нельзя. Иначе это будет считаться противодействием». – Как кнопка под пяткой? – включаю журналиста. – Читала: если на неудобном вопросе на нее нажать, болевой эффект перебьет остальные эмоции. – Приложите градусник к батарее или макните в горячую воду – и вот вам нужные для больничного 39 градусов. Только едва ли вы сможете проделать эту манипуляцию в присутствии доктора, – парирует Андрей Валерьевич. – Здесь принцип тот же. Прилагающийся к полиграфу «Диана» специалист и есть главный распознаватель лжи. Именно он составляет вопросы, задает уточняющие (всего их бывает до 300), при необходимости меняет формулировку, считывает и аккумулирует показатели. На основании проверки, которая длится от двух до трех часов, делает выводы. Обмануть профи с почти 20-летним стажем нереально, хотя пробовали многие, признается подполковник: – Если человеку есть что скрывать, он пытается принять меры, помогающие затормозить собственные реакции. Например, заранее мажет пальцы, на которые потом вешают датчики, антиперспирантом, чтобы заблокировать потовые железы. Как-то заметил, что испытуемый, ничем не выдававший волнения, после каждого ответа едва заметно беззвучно шевелит губами. Выяснилось, что его, в прошлом спецназовца, в бытность СССР учили: чтобы обмануть полиграф, надо петь про себя «Взвейтесь кострами, синие ночи». ?Выдохнуть и успокоиться В обстановке кабинета – ничего агрессивного: нейтральные цвета, стол, компьютер. Даже «инквизиторское кресло» выглядит вполне уютно. На стене – грамоты Андрея Пристромова и его коллег. – Грамоты – один из элементов демонстрации психологического преимущества, наглядное свидетельство того, что испытуемый имеет дело с профессионалами, – впервые улыбается Андрей Валерьевич. – Человек ведь начинает давать признательные показания лишь тогда, когда не видит возможности их утаить. О чем пойдет речь в ходе проверки, оговариваем в предтестовой беседе, которая длится до 40 минут. Заодно объясняем, как себя вести. Мы на низком старте. Подполковник Пристромов поочередно извлекает из «тревожного чемоданчика» приборы (наподобие того, которым в ковид пациентам измеряли сатурацию, и медицинского тонометра), закрепляет на моих груди, руках, голове. Одни датчики покажут амплитуду дыхания, те, что на указательном и безымянном пальцах, – гальваническую реакцию кожи. Фотоплетизмограмма на среднем (с помощью такой в реанимации на экран монитора выводятся кривые, которые все видели в кино) – частоту сердечных сокращений. Андрей Валерьевич объясняет: – Датчик лицевой активности установит, нет ли с вашей стороны противодействия – вдруг что за щекой прячете. Металлические лепешки под ножками кресла – датчики тремора. Сунь вы в сапог кнопку, они бы ее обнаружили. Лучше всего устроиться поудобнее и расслабиться – так получим точные показания. Никакой вины я за собой не чувствую, страха перед процедурой – тоже, но расслабиться не удается. Отвлекает присутствие фотографа – приходится думать о нужном ракурсе: когда повернуться, втянуть живот... Подобные «маневры» на полиграфе недопустимы. Чтобы ничего не отвлекало от процедуры, присутствие посторонних запрещено. В кабинете – климат-контроль, двойная дверь для шумоизоляции. Словом, выдохнула я, когда коллега удалился. Меня инструктируют: «Говорить, скрещивать ноги, вертеть головой нельзя. Смотрите перед собой». На обоях без рисунка я рассмотрела съедобные печенюшки-рыбки (позавтракать ведь не успела). И кто знает, что бы мне привиделось еще, но поток сознания прервал голос полиграфолога: – Готовы? Первый тест стимуляционный. Ваша задача – не выдать свое имя, которое я озвучу в череде других. Отвечайте «нет» на каждое, приборы зафиксируют реакции организма, выясним, какие из ваших каналов работают ярче. Все ведь индивидуально: одного от волнения в пот бросает, у другого пульс зашкаливает. ?Эх, Оля, Оля В полной уверенности, что на имени «не засыплюсь», готовлюсь лгать. И почти сразу чувствую разливающееся в области сердца тепло. А фоном звучит: «Вас зовут Наташа?..» «Катя?..» «Оля?..» Впоследствии, переслушав диктофонную запись, убедилась: голос меня не подвел, первое «нет» ничем не отличалось от последующих девяти. Только «машину правды» я не перехитрила. – На Олю среагировали, – показывает скачок кривой подполковник. – Мы вычисляем правдивость по многим показателям. У вас проводимость кожи хорошая, а если на детекторе человек, ежедневно занимающийся тяжелым физическим трудом, с этим проблема. У меня проблема иная – сердце стучит. Это выясняется при прохождении теста, который полиграфолог называет «приближенным к боевой ситуации», потому что я верный ответ знаю (на какой улице живу), а он – нет. – После Лесного Ручья можно было не продолжать, – демонстрирует показания Андрей Валерьевич. – Классика жанра: вы ждали-ждали, когда эту улицу назову, – среагировали, выдохнули… ?Вердикт: профпригодна Тесты на имена – цветочки. – Представьте, что у вас аттестация, как у сотрудников правоохранительных органов, и отказ от прохождения полиграфа равносилен вашей смерти как журналиста, – пытается то ли шутить, то ли напугать Андрей Пристромов и начинает зачитывать вопросы. Они серьезные, но коленки у меня не дрожат, дыхание и пульс не учащаются. «У вас есть объективные причины бояться проверки на полиграфе?», «За последние десять лет употребляли сильнодействующие наркотики?», «За время работы в газете вступали с кем-нибудь в сговор для получения личной выгоды в ущерб изданию?», «Когда-нибудь находились под судом или следствием в качестве обвиняемой или подозреваемой?», «Работая в газете, получали дополнительный доход, приносящий ущерб изданию?», «Кроме общепризнанных праздников, на рабочем месте употребляли алкоголь чаще двух раз в неделю?» (этот вопрос меня удивил и развеселил, так что полиграфологу пришлось сделать мне замечание), «В настоящее время занимаетесь активным поиском другой работы?», «Когда-нибудь проигрывали крупную сумму в азартные игры?», «Отвечая на вопросы этого теста, солгали хотя бы раз?» Обычно тест проводят трижды – для пущей достоверности реакций. Мне, на все вопросы ответившей отрицательно, не пришлось. – Полиграф называют измерителем психологического стресса. Ни один из вопросов у вас его не вызвал. И хитрый контрольный вопрос показал отсутствие реакций. Стало быть, отвечали честно, – резюмирует полиграфолог. – Будь я вашим работодателем, сказал бы: профпригодна. ?Тайное становится явным За время существования отдела, которым руководит подполковник Пристромов, проведено более 17 тысяч исследований на полиграфе: – В суде такие показания в качестве прямых доказательств не принимаются, но мы устанавливаем не вину, а наличие или отсутствие у контингента, с которым работаем, информации, благодаря которой оперативники могут значительно сузить круг подозреваемых в совершении преступлений. Детектор лжи использовали в большинстве резонансных дел. С его помощью опрашивали «фатинского маньяка», зверски убившего двух жительниц Могилева. Когда душегуб уже отбывал пожизненное наказание, во второй раз прошел полиграф и признался в еще одном убийстве. В месте, которое указал, нашли останки. Тестировала «машина правды» и черных риелторов, обманом вынудивших шестерых человек продать квартиры, а после заключения сделок их убивших. Андрей Пристромов помнит, что у главаря банды на полиграфе ни один мускул не дрогнул: «В обычной жизни такого в дурном не заподозришь: интеллигентный, эрудированный, юридически подкованный… Лгал складно, валил всю вину на подельника». Провести полиграф не удалось. Черных риелторов впоследствии расстреляли. – За 20 с лишним лет работы наша служба прошла большой путь. Если первые исследования «делали на коленке», то ныне имеем в арсенале оборудование, эффективно помогающее в раскрытии преступлений. К счастью, особо тяжких и тяжких становится меньше, и эта тенденция отмечается не только в регионе, а по всей стране, – констатирует полиграфолог. – Если в нулевых по области ежегодно работали по 30–40 фактам нераскрытых убийств, то в этом году наша помощь понадобилась лишь по 12 убийствам. И сегодня к нам чаще приводят не душегубов, а подозреваемых в кражах. Ольга КИСЛЯК