Тише, девочка, тише, тише. Больше радости — меньше слëз. Я принёс тебе спелых вишен и малины тебе принëс. Добрых сказок, красивых песен, непременного волшебства. Сад огромен, закат чудесен, за окном шелестит листва. Там, за облаком, космонавты пьют с медведями молоко. Никакой тебе полуправды, просто здорово и легко. Просто в космосе тоже лето: земляника, цветы, ужи. Если верить цене билета, я родился в такой глуши, где тропинка умеет виться от завалинки до Луны, где знакомые ясновидцы — белоглазые колдуны. Иногда вылезают хтони. Мнут копытами васильки, хлебный мякиш едят с ладони, деликатно убрав клыки. Пëс играет на сякухачи Просветлëнному от сохи. По утрам горделиво скачут трëхголовые петухи — крик, оформленный троекратно. Танцы. Веники. Лебеда. Жизнь достаточно заурядна, только роща. Вот роща — да.
Полно, милая, полно, полно. Мы не выросли — мы вросли. Бьются в крышу ночные волны, гонят звёздные корабли. Постоянные капитаны переменно навеселе. Коли верить последним данным, я родился в таком селе, где скорее завяжут с хмелем, чем с полётами по ночам. Щуки сами плывут к Емелям, змеи сами ползут к врачам. Закапризничать могут йети, неустойчиво супротив. Йети — очень большие дети без особенных перспектив, раз ни коучей, ни доставки, ни Маслоу, ни пирамид. Из избы не выносят правки. Солнце — красное. Гром — гремит.
Если пëс возлежит на сене, по традиции, по уму, кот играет на сямисэне, и коту всё равно — кому. Мир, исполненный круговерти, миг, исполненный беготни.
Птица в роще поëт о смерти. Ты водицы живой глотни (после ужина, ежедневно, эликсир от любых хвороб).
Не волнуйся, моя царевна. Я разбил твой хрустальный гроб. Посмотри, как его частица возглавляет парад планет.
Ошибается злая птица. Хтони — классные. Смерти нет.
Арт: Aron Wiesenfeld