Каждое утро, проснувшись, начинай с мыслей: «У меня есть драгоценная человеческая жизнь, и я не стану тратить её впустую». Далай Лама

Эрнст Моро — врач, благодаря которому обычный морковный суп спас тысячи жизней Полтора столетия назад средняя продолжительность жизни человека составляла вдвое меньше, чем сейчас. Большая часть вклада в этот показатель на счету младенческой смертности. Очень много детей умирало от диареи. В в 1908 году Моро создал простейший рецепт, благодаря которому смертность детишек упала вдвое, — обычный морковный суп. Только в 2002 году стало понятно, что образующиеся в этом супе кислые олигосахариды, попадающие в раствор из моркови, мешают бактериям прикрепляться к слизистой оболочке кишечника. Другое исследование показало, что благодаря этим свойствам суп лечит даже диарею, вызванную бактериями, устойчивыми к антибиотиками. Кроме того, на его счету введение стерилизации детских бутылочек, и открытие того, что дети, вскормленные молоком матери, гораздо устойчивее к болезням (гораздо позже стало понятно, что «естественников» защищают антитела матери, в отличие от «искусственников»). Именно Моро придумал «молоко Моро» для искусственного вскармливания (сливки-мука-масло-сахар). Именно Моро открыл лактобактерии, содержащиеся в кисломолочных продуктах и показал их пользу. Именно он открыл рефлекс, который присутствует у ребенка в первые месяцы жизни: если издать около головы малыша резкий звук, то он сначала раскинет руки, растопырив пальцы, а затем сведет руки вместе, сжав их. Если рефлекса нет — это признак повреждения или угнетения центральной нервной системы. Именно по рефлексу Моро, а точнее, по его отсутствию, можно, например, заподозрить детский церебральный паралич. Моро прожил скромную жизнь, не был награжден премиями (его даже не номинировали на медицинского «Нобеля» ни разу). Зато ему повезло выжить в Третьем Рейхе.

К/ф Ночь

Я слишком хорошо знаю свои недостатки, чтобы требовать взаимной любви. Чарльз Буковски

Он закричал: "Пошла ты!" - прямо в трубку, и закурил на городском мосту. "Достала!..в самом деле, не на шутку! Нам лучше разойтись, а то убью." - и отключился. Скулы задрожали: "Такие отношения не спасти. И что с того, что о семье мечтали. Бывает...видно, нам не по пути." С моста кормили уток мама с сыном. Хорошенький мальчишка лет пяти. Он вдруг спросил: - Мам, ты - невыносима? - Да!..Десять лет "пилю" в отца груди! И ссоримся..и миримся. Бывало, что двери вылетали из петель. Но..что бы не случилось, твердо знала: Он не уйдет от девочки своей! - От девочки? Ты взрослая, мамуля! Смешно ругаться взрослым, стыд и срам. - Сынок, в душе я та же капризуля. Но..сердце отдала навеки вам! А папа твой - любимый и желанный. Жизнь посвящаю папе и тебе. Бесценный мой подарок, самый..самый! Вы - лучшее, что есть в моей судьбе! А ссоры..все мы - люди. Слезы..ревность. Тебе хочу в одном, сынок, признаться. У нас с твоим отцом любовь и верность. Хочу всю жизнь с ним рядом просыпаться. - И я признаюсь. Мам, нашел невесту, что в детсаду весь день меня "пилила". Скандалит..прям как ты. Вот..честно, честно! - Не страшно. Мне важнее, чтоб любила! Мост опустел. Все разошлись. Он..нет. Ей позвонил: "Я не готов расстаться! Сегодня!..Завтра!..Через двадцать лет! Хочу с тобою рядом просыпаться!" Cherry

Oдин из тaксистoв Нью-Йopка нaписал y ceбя нa cтpaнице в coцceти: Я приехал по адресу и посигналил. Прождав несколько минут, я просигналил снова. Так как это должен был быть мой последний рейс, я подумал о том, чтобы уехать, но вместо этого припарковал машину, подошел к двери и постучал... «Минуточку», - ответил хрупкий, пожилой женский голос. Я слышал, как что-то тащили по полу. После долгой паузы дверь открылась. Маленькая женщина лет 90 стояла передо мной. Она была одета в ситцевое платье и шляпу с вуалью, как будто из фильмов 1940-х годов. Рядом с ней был небольшой чемодан. Квартира выглядела так, будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями. Не было ни часов на стенах, ни безделушек или посуды на полках. В углу стоял картонный ящик, наполненный фотографиями и стеклянной посудой. «Вы не помогли бы мне отнести сумку в машину?» - попросила она. Я отнес чемодан в машину, а затем вернулся, чтобы помочь женщине. Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону автомобиля. Она продолжала благодарить меня за мою доброту. «Это ничего», - сказал ей я, - «Я просто стараюсь относиться к моим пассажирам так, как я хочу, чтобы относились к моей матери». «Ах, ты такой хороший мальчик», - сказала она. Когда мы сели в машину, она продиктовала мне адрес, а затем спросила: «Не могли бы вы поехать через центр города?». «Это не самый короткий путь», - ответил я. «О, я не возражаю», - сказала она. - «Я не спешу. Я отправляюсь в хоспис». Я посмотрел в зеркало заднего вида. Ее глаза блестели. «Моя семья давно уехала», - продолжала она тихим голосом - «Врач говорит, что мне осталось не очень долго». Я спокойно протянул руку и выключил счетчик. «Каким маршрутом вы хотели бы поехать?» - спросил я. В течение следующих двух часов мы ехали через город. Она показала мне здание, где она когда-то работала лифтером. Мы проехали через район, где она и ее муж жили, когда были молодоженами. Она показала мне мебельный склад, который когда-то был танцевальным залом, где она занималась ещё маленькой девочкой. Иногда она просила меня притормозить перед конкретным зданием или переулком и сидела, уставившись в темноту, ничего не говоря. Потом она вдруг сказала: «Я устала, пожалуй, поедем сейчас». Мы ехали в молчании по адресу, который она дала мне. Это было низкое здание, что-то вроде маленького санатория, с подъездным путём вдоль портика. Два санитара подошли к машине, как только мы подъехали. Они бережно помогли ей выйти. Должно быть, её ждали. Я открыл багажник и внёс маленький чемодан в дверь. Женщина уже сидела в инвалидной коляске. «Сколько я вам должна?» - спросила она, достав сумочку. «Нисколько» - сказал я. «Вы же должны зарабатывать на жизнь» - ответила она. «Есть и другие пассажиры» - ответил я. Почти не задумываясь, я наклонился и обнял её. Она крепко обняла меня в ответ. «Ты подарил старушке немного счастья» - сказала она. - «Благодарю тебя». Я сжал ее руку, а затем ушел... За моей спиной дверь закрылась, это был звук закрытия еще одной книги жизни... Я не брал больше пассажиров на обратном пути. Я ехал, куда глаза глядят, погруженный в свои мысли. Для остальных в тот день, я едва мог разговаривать. Что, если бы этой женщине попался рассерженный водитель, или тот, кому не терпелось закончить свою смену? Что, если бы я отказался от выполнения её просьбы, или, посигналив пару раз, уехал?.. В конце я хотел бы сказать, что ничего важнее в своей жизни я еще не делал. Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут считать мелочью.

Если бы кошачье мурлыканье продавалось в таблетках, фармацевтический рынок получил бы идеальное средство против депрессии. Алексис Ф. Хоуп

Я очень тосковал, но хуже всего было делать вид, что не тоскуешь. Я.Вишневский, "Аритмия чувств"

все важные фразы должны быть тихими, все фото с родными всегда не резкие самые странные люди всегда великие, а причины для счастья всегда не веские самое честное слышишь на кухне ночью, ведь если о чувствах — не по телефону, а если уж плакать — так выть по-волчьи, чтоб тоскливым эхом на полрайона любимые песни — все хриплым голосом, все стихи любимые — неизвестные все наглые люди всегда ничтожества, а все близкие люди всегда не местные все важные встречи всегда случайные самые верные подданные — предатели, цирковые клоуны все печальные, а упрямые скептики все — мечтатели если дом уютный — не замок точно, а квартирка старенькая в одессе если с кем связаться — навеки, прочно пусть сейчас не так всё, но ты надейся да, сейчас иначе, но верь: мы сбудемся если уж менять — так всю жизнь по-новому что всего важнее — то не забудется, а гениальные мысли всегда бредовые кто ненужных вычеркнул — те свободные, нужно отпускать, с кем вы слишком разные ведь, если настроение не новогоднее, значит точно не с теми празднуешь. Ок Мельникова

И пусть растут цветы на ваших шрамах