Всепрощение. Не правда ли, какое всеобъемлющее слово. А разве может человек объять ВСЁ? Это было бы противоественно. Нет, возможно, на это способны святые. Или буддисты, ушедшие в Нирвану, которая к реальности никакого отношения не имеет. И если вдуматься, разве можно простить ВСЁ? Предательство. Ложь. Подлость. Всё равно что позволить над собой надругаться с отсутствующей улыбкой. Мне не кажется это правильным. Ведь так можно позволить убить в себе саму вашу личность. Которая вдобавок будет искать оправдание всем тем, кто на вас паразитировал. Нужно оставить себе право НЕ ПРОЩАТЬ. Не захлебываться желчью, не вынашивать планы мести, вовсе нет. Научиться вычёркивать из своей жизни тех, кто просто беззастенчиво пользуется вашим даром - уметь прощать. Потому что уметь прощать - это дар. А уметь НЕ прощать - это самовоспитание. Представьте, что вас обидел кто-нибудь. Хорошо, не "обидел", и не "кто-нибудь", а предал близкий человек. Что такое предательство по большому счету? Это как удар в спину. Когда ты его не ожидаешь, когда расслаблен и доверяешь. И вот в этот самый момент тебя и предают. И земля уходит из-под ног, и на какое-то время даже становится нечем дышать. Что делать тогда? Как дальше жить? Позволить этой черноте поглотить тебя без остатка, затаиться в безмолвии на самом дне, чтобы ежедневно, точно раки утопленника, твои черные мысли начали тебя разъедать? Я намеренно использовал здесь этот малоаппетитный образ. Чтобы вы оценили со стороны, на что тогда будет похожа ваша жизнь... Вряд ли вы хотите довести до этого, ведь ваша задача - это оправиться от потрясения и жить дальше. Вопрос в том - как. Ведь вам уже нанесли удар, и самое болезненное уже произошло. Зачем растравлять рану и зацикливаться на своём горе. Не секрет, что для некоторых это довольно соблазнительно. Ведь вам будут сопереживать, сочувствовать, и, разумеется, грозить всяческими карами вашему обидчику. Но завязнуть в этом состоянии - точно поставить перед собой заслонку, не давая себе двигаться дальше. Конечно, надо выговориться. Возможно, в храме, ведь там сама атмосфера целительна для души. Можно просто пойти в лес и рассказать об этом первому попавшемуся дереву. Да-да, я не шучу. Нет ничего хуже, чем копить негатив в четырёх стенах, взаперти. Отпустите это куда-нибудь наружу. Вселенная мудра и сильна, она справится. А природа - отличная альтернатива храму. Там, над головой, небо. Поднимите глаза, и вы поймёте, что начать жизнь с чистого листа можно в любую минуту. Ваш Олег Рой

Общение, отношения, любовь, дружба и внимание – это дар, который либо дают добровольно, либо не дают вообще. Не нужна вам дружба, которую надо выскребать из человека по чайной ложке, поверьте. Нет необходимости в любви, которую приходится выпрашивать, объяснять и уговаривать. Внимание, которое выдавливается силой – это тот самый незакрытый тюбик зубной пасты, который, в итоге, становится последней каплей. Все, что хотят дать, вы получите просто так, без просьб. А то, что требует выгрызания зубами из другого человека – это вам не нужно. Грызите орехи, в них много белка, это полезно для здоровья. Ваш Олег Рой

Нельзя предугадать все капризы судьбы, просчитать все повороты в жизни и все крутые пороги реки времени. Но можно радоваться и ценить хорошие дни и этого будет достаточно, чтобы плохие не казались слишком тяжёлыми.❤ Ваш Олег Рой

Здесь и сейчас — это все то, что происходит вокруг вас вот в эту самую минуту. Да, да, в том числе и пока вы читаете эти строки. Счастье — это узнавать новое прямо сейчас, соглашаться или от всей души спорить с автором (можно и на самом деле возразить мне, если захочется — пишите в социальных сетях, обещают ответить). Настоящее счастье быть здесь и сейчас тогда, когда можно поиграть с детьми или провести время с любимым — в такие моменты хочется ловить каждую секунду, а потом бережно вспоминать их, например перед сном. Здесь и сейчас перед вами открыты все дороги — вы именно в эту секунду решаете, куда пойти, поехать, что делать дальше. От мелочей — сходить ли в магазин за хлебом или прогуляться до книжного, до по-настоящему серьезных вопросов в жизни каждой женщины — поехать ли к родителям сейчас, встретиться с мужчиной, пойти в салон красоты или отправиться на спонтанный шоппинг по случаю распродажи. Больше того скажу — именно здесь и сейчас вы можете решить и еще более важные вещи — ответить ли согласием на предложение о работе или браке, решиться взять билеты на спонтанный отпуск (пусть даже он будет коротким, лишь на выходные!) или сделать крупную покупку. Каждый момент — это огромный веер возможностей, и все они принадлежат вам. Ваш Олег Рой (из книги "100 причин быть счастливой")

Как бы тяжело ни было, не стоит забывать, что когда-нибудь в будущем мы вспомним сегодняшний день и скажем: мы это пережили, значит, можем пережить что угодно.❤ Ваш Олег Рой

Совсем скоро Уфа станет книжной столицей России! С 24 по 26 мая на Советской площади пройдёт II Международная книжная ярмарка «Китап-байрам», в которой примет участие и Олег Рой. «Китап-байрам» - крупнейшая в России выставка-продажа – место встречи и приятного общения книголюбов – читателей, писателей и производителей печатной продукции. Посетители смогут приобрести книжные новинки, побывать на тематических вечерах, интерактивах, мастер-классах, кинопоказах и познакомиться с творчеством молодых авторов, встретиться с популярными актерами и именитыми литераторами. Издательства представят свою продукцию на конкурс – жюри выберет лучшие экземпляры в 7 номинациях и определит обладателя специального приза Главы Республики Башкортостан. В дни ярмарки также подведут итоги республиканских литературных состязаний «Я - читающий» и «Проба пера». Ежегодная международная книжная ярмарка «Китап-байрам» проводится при поддержке Правительства и Союза писателей Республики Башкортостан. В первой ярмарке в 2023 году приняли участие более 200 издательств из 16 регионов России и шести зарубежных стран. Фестиваль посетили 162 тысячи уфимцев и гостей города. Подробный анонс встреч с Олегом Роем опубликуем чуть позже. Следите за новостями!?

Не сидите сложа руки — это ваша жизнь, и вы сами решаете, какой ей быть! Отделите важное от второстепенного, наметьте план действий… и вперед! Не зря говорят, что удача любит смелых!❤ Ваш Олег Рой

Нас учили, что уважение нужно заслужить. Что это не базовый навык общения, а переходящая константа, в которой нет стабильности. С возрастом понимаешь, какая это глупость. Уважение должно быть изначальным стилем коммуникации. И совершенно неважно, какое место твой собеседник занимает на социальной лестнице, сколько вы знакомы и насколько близки. Человек может заслужить ваше неуважение своими поступками и отношением. Это будет его выбор, не ваш. Ваш выбор – это ровное и почтительное отношение к любому собеседнику изначально. Ваш Олег Рой

Олег Рой. ?Человек за шкафом (отрывок) ...Таня была родом из печально знаменитого города Сталинграда, который в то время, когда она родилась, еще назывался Царицыном. Родители ее были, как говорили в то время, служащими, интеллигенцией: папа – инженер, мама – учительница. Жили Ильины скромно, может быть, даже еще скромнее, чем большинство их соотечественников, потому что значительная часть зарплаты тратилась не на вещи и еду, а прежде всего на пищу духовную – книги, театр, концерты, на которые единственную дочку водили уже с четырех лет. Таня с детства очень любила музыку и мечтала о собственном пианино. И родители вскоре осуществили ее мечту – с большим трудом, экономя на всем, на чем только можно было сэкономить, они купили ей по случаю старенькое пианино. Корпус местами потрескался, не все клавиши производили точные звуки – инструмент не строил, и это очень огорчало и Таню, и ее родителей. Пробовали пригласить настройщика, но тот только руками развел – дерево отсырело, потом усохло, фортепиано пережило несколько переездов, в общем, пациент был скорее мертв, чем жив. Но выбирать не приходилось, Таня занималась на таком инструменте, какой у нее был. Довольно скоро родители поняли, что их музыкальных знаний, полученных в собственных семьях и в гимназии, явно не хватает. Танечка подавала большие надежды, и ей необходима была более серьезная подготовка. Девочке нашли учительницу – пожилую даму-пианистку. Когда-то она была музыкантом, выступала сама и аккомпанировала популярным исполнителям, но вскоре после революции ее мужа, эстрадного артиста, любимца публики, «из дворян», как выражались в те времена, обвинили в контрреволюционной деятельности и расстреляли. С тех пор Маргарита Васильевна на службу уже устроиться не могла – не позволяло слабое здоровье. Приходилось перебиваться уроками, и, чтобы хоть как-то прокормиться, Маргарита Васильевна бралась преподавать музыку любым ученикам, даже самым бесталанным, а плату согласна была брать не только деньгами, но и продуктами. Время тогда было тяжелое, голодное, не хватало даже самого необходимого. Учительницу и ученицу в буквальном смысле послала друг другу судьба, и неизвестно, кому из них повезло больше. Маргарита Васильевна часто повторяла, что на уроках с Танечкой отдыхает душой – такая она способная, прилежная и старательная ученица. Для пожилой женщины музыка была единственной отрадой, смыслом жизни. Маргарита Васильевна рассказывала, что еще ее дед с раннего детства страстно увлекался музыкой. Дворовым мальчишкой, лет двух-трех, как услышит, что в господском доме на фортепиано заиграли, так встанет под окном и стоит как вкопанный, за уши не оттащишь. Его уж и били, и за вихры тягали – ничего не помогало. Потом одна из барышень заметила его и стала учить музыке. Он взялся за учебу с огромным рвением, но барышня вскоре вышла замуж, и учение прервалось. До старости дед виртуозно играл на балалайке и, умирая, наказал сыновьям, что если кто-то из внуков проявит любовь к музыке, то костьми лечь, но выучить его этой премудрости. Что касается Тани, то и ей музыка была настолько в радость, что ради нее она была готова отказаться от всего – и от игр, и от прогулок, и от общения с подружками. Таня сама каждый день, без всяких напоминаний, садилась за пианино и по нескольку часов занималась, не жалея сил, играла гаммы, этюды и упражнения. «Что, опять рояль насилуешь?» – ласково подтрунивал над ней отец. Конечно же, родители гордились дочерью и мечтали, что их Танечка станет настоящим музыкантом. Когда она поступила в Саратовскую консерваторию, радости в семье не было предела. Училась Татьяна отлично, педагоги ее хвалили. Но после окончания консерватории, когда Таня вернулась в родной город, вдруг выяснилось, что работать ей негде – свободных вакансий в городском театре и филармонии не нашлось. И она с большим трудом устроилась на полставки работать в недавно открывшуюся музыкальную школу. Конечно, это было совсем не то, о чем грезила Татьяна... Но выбирать, увы, не приходилось. Днем она занималась с учениками, а по вечерам и в выходные подрабатывала тем, что играла на утренниках в детских садах, на концертах в школах и на танцах в клубах. Таня уверяла себя и родителей, что все это ненадолго, но шло время, а ничего не менялось. Ни на работе, ни в личной жизни. Хотя Татьяна Ильина была привлекательной девушкой, создать семью ей не удавалось довольно долго. Быть может, потому, что просто негде было познакомиться со своим суженым – ведь на всех вечерах, когда другие девушки танцевали с будущими женихами, Таня сидела за инструментом и играла вальсы и фокстроты. Однако, как говорится, судьба – она и на печке найдет, не только за фортепиано. Однажды на вечере в клубе во время перерыва к ней подошел высокий молодой мужчина с лычками старшего лейтенанта и спросил, можно ли будет пригласить ее на следующий танец. – Если я пойду танцевать, весь зал останется без музыки, – улыбнулась пианистка. Но военный был настойчив: – Тогда разрешите проводить вас домой после танцев, – серьезно попросил он. Татьяна пригляделась к старшему лейтенанту. Уже не мальчик, на вид лет тридцать пять как минимум. Статный, плечистый, лицо чисто русское, приятное, открытое, располагающее к себе. – Хорошо, – согласилась пианистка. Весь вечер она нет-нет да поглядывала краем глаза – где-то там этот старший лейтенант? И с удовольствием отмечала, что он ни с кем не танцует, только разговаривает с друзьями да тоже постоянно смотрит в ее сторону. Давно уже Татьяна не играла так хорошо и с таким удовольствием, как в тот вечер... Однако при этом ей впервые за долгое время хотелось, чтобы танцы поскорее закончились. И, похоже, военный чувствовал то же самое. Едва Таня доиграла последний вальс, он подошел к ней и спросил, не передумала ли она. В его голосе чувствовалось волнение, и Татьяне это было очень приятно. В гардеробе он помог ей одеться, ловко подав пальто. – О, да вы галантный кавалер! – улыбнулась девушка, отчего ее спутник смутился и сказал, что дело совсем не в этом, просто им в военном училище преподавали основы этикета. – Извините, что до сих пор не представился, – проговорил спутник, чтобы замять возникшую неловкость. – Степан Назаров, старший лейтенант. – Очень приятно. Татьяна Ильина. – Она протянула ему тонкую руку с длинными пальцами, и Степан осторожно пожал ее своей широкой сильной ладонью. Был чудесный зимний вечер, и молодые люди решили пройтись пешком, поскольку до Таниного дома было не слишком далеко, минут сорок неторопливого хода. По дороге Степан немного рассказал о себе. Он был родом из Сибири, вырос в крестьянской семье, с детства мечтал о военной карьере и шестнадцатилетним мальчишкой сбежал на фронт – воевать с белыми. После Гражданской войны поступил в военное училище, успешно его окончил и с тех пор колесит по всей стране, поскольку его часть постоянно перебрасывают с одного места на другое. Степан почти сразу признался Тане, что был женат – на своей односельчанке, которую любил еще в ранней юности. Однако брак продлился недолго, красавица Нюра не выдержала тягот жизни боевой подруги и постоянных разъездов. Она сбежала от мужа, вернулась в родное село, вышла замуж, родила детей. А Назаров с тех пор так и жил бобылем, хотя ему уже пошел тридцать седьмой год. Степан проводил Таню до ворот – Ильины жили в частном секторе – и дождался, пока отец Татьяны откроет дверь. Пожав будущему тестю руку, Назаров произнес: «Я просто хотел убедиться, что с Таней будет все в порядке». От приглашения зайти выпить чаю или чего покрепче отказался – пора было возвращаться в казарму, завтра, как обычно, рано вставать. Однако ушел лишь после того, как договорился о следующей встрече с Татьяной. Впоследствии Степан уверял, что решил жениться на Тане сразу, едва ее увидел. Впрочем, возможно, оно действительно так и было. У Татьяны, казалось бы, имелось больше поводов для сомнений. Все-таки жених старше почти на одиннадцать лет и совсем не ее круга, как не уставала повторять двоюродная тетушка. А главное – офицер, что неизбежно означало для его супруги походную жизнь со всеми ее переездами, трудностями и лишениями. Но Татьяну, которая впервые в жизни полюбила по-настоящему, это не остановило. Они расписались, сыграли свадьбу, и когда через некоторое время военную часть, в которой состоял Назаров, перевели в Омск, Таня отправилась туда вместе с ним. – Декабристка, – заявила, поджав губы, двоюродная тетушка. – В Сибирь за мужем поехала... На новом месте Татьяна работы по специальности не нашла, да и не искала. Она решила записаться на курсы медсестер – по крайней мере, эта профессия будет востребована всегда и везде, где бы они со Степаном ни оказались. И вскоре выяснилось, что решение было принято очень вовремя. Едва Таня окончила курсы, как началась война. Назарова отправили на передовую, и Татьяна, которой была невыносима даже мысль о разлуке с мужем, не раздумывая, последовала за ним. Удивительно, как меняет людей война, и к женщинам это, наверное, относится вдвойне. Еще вчера Танечка Назарова, в девичестве Ильина, собирала цветы, играла Шуберта, зачитывалась стихами Тютчева, смущалась от неприличных слов и визжала при виде мыши – а сегодня она работает в полевом госпитале, где кровь и страдания, где оторванные руки и вспоротые животы. И ничего – выдержала, не сломалась. Привыкла и к раненым, и к их стонам, и к тому языку, которым чаще всего изъяснялись на фронте, и к спирту, которым военные медики снимали стресс. Татьяна не жаловалась на судьбу, понимая, что ей еще легче, чем другим. Она здесь, по крайней мере, рядом с мужем – куда его часть, туда и ее госпиталь. Всю войну супруги Назаровы прошли бок о бок, выжили и остались целы. Страшно было даже думать о том, насколько им повезло, насколько редко такое случалось – в стране, где не было семьи, которой не коснулось бы горе. У Степана из всей родни осталась только мать, оба брата и отец, записавшийся в добровольцы, несмотря на возраст, пали на фронте. У Татьяны погибла в Сталинграде вся семья: и мама, и папа, и двоюродная тетушка, та самая, все уверявшая, что Степан ее племяннице не пара. А сколько они потеряли фронтовых друзей! О некоторых, особенно близких, вспоминать было невыносимо – сознание отказывалась принимать потерю. Иногда супруги по нескольку раз за сутки прощались друг с другом, будто навсегда – знали, что каждая встреча может оказаться последней. Но каким-то чудом, видно, волей ангела-хранителя, они выживали даже в самых безнадежных ситуациях. И кроме дизентерии, подхваченной на украинских землях, когда отбивали у нацистов Киев, да легкого ранения Степана, никакого ущерба здоровью не получили. Вот только руки свои, прекрасные руки пианистки, Татьяне сохранить не удалось. От тяжелой работы медицинской сестры они огрубели, и в те редкие моменты, когда на глаза попадалось фортепьяно и Таня пробовала играть, она с ужасом замечала, что пальцы потеряли былую гибкость и уже не слушаются, не позволяют ей исполнять ту музыку, которую она когда-то так любила. Только несложные известные мелодии, популярные песни и вальсы вроде «Бьется в тесной печурке огонь» или «С берез, не слышен, невесом, слетает желтый лист» ей еще как-то давались. Всего лишь несколько нот, от которых у солдат на глаза наворачивались слезы, – а у нее появлялись слезы от того, что она понимала: на большее, к сожалению, уже не способна... А дальше опять был фронт, опять раненые... Опять сердце рвалось пополам, после того как ты видишь, как на твоих руках умирает в адских муках солдат, вынесенный тобой же из боя... И каждодневные сто грамм: вначале для храбрости, потом – чтобы спалось, потом – чтобы нервы не шалили, а потом – потому, что без этого уже не можешь... Но если от воспоминаний и снов нельзя было никуда деться, то от спиртного Татьяна решительно отказалась. Насмотрелась на тех, кто окончательно спился к концу войны, и не хотела для себя и своей семьи такой судьбы. Непросто было преодолеть тягу к «зеленому змию», но Таня нашла в себе мужество и справилась с уже начинавшейся зависимостью. После войны она на алкоголь уже смотреть не могла, даже по праздникам не позволяла налить себе ни рюмки. А Степан время от времени был вынужден выпивать с сотрудниками, но не увлекался, понимал, чем это чревато. В номенклатурных учреждениях пили всегда много, начальство это поощряло – так и инакомыслящих легче выявить (кто-то что-то да сболтнет спьяну), и компромат собирать на сотрудников, ухитрившихся под действием алкоголя совершить что-то аморальное или даже противозаконное. Потому Степан на коллективных попойках не усердствовал – ссылался на подорванное фронтом здоровье и с грустью наблюдал, как спиваются другие, те, кто не мог удержаться и проявить благоразумие. Но это было уже потом. А сначала новоселы потихоньку обживали роскошную квартиру. Впрочем, обживали – это сильно сказано, вещей у них было минимум. Разложили рядом прямо на полу два простых матраса, Татьяна застелила их чистыми простынями, бросила сверху две подушки, накрыла двумя шерстяными одеялами – вот и готова супружеская постель. Развязав походный мешок, она осторожно достала вещь, которую берегла всю войну: прекрасные бронзовые старинные часы – настольные, на гнутых ножках, увенчанные маленькой фигуркой амура. Эти часы Таня выменяла на все тот же спирт на барахолке под Варшавой, когда освобождали Польшу, и носила их с собой, мечтая, что когда-нибудь кончится война, у них со Степаном появится дом, и она поставит в нем эти самые часы. И вот долгожданный момент наступил. Таня оглянулась по сторонам, ища, куда бы пристроить часы в пустой комнате, шагнула сначала к пианино, потом передумала, водрузила символ своих мечтаний прямо на подоконник, развернула к себе задней стенкой, чтобы завести и установить стрелки. – Сколько сейчас времени? – спросила у мужа. Тот опустил взгляд на свои наручные командирские. – Ровно шесть. – Надо же, прямо как в кино, – улыбнулась Таня. – «В шесть часов вечера после войны»...

Каждый человек на свете желает быть услышанным. Мы добиваемся внимания: дети — от родителей, взрослые — друг от друга. Мы сближаемся с людьми, прислушиваемся к ним, проговариваем свои переживания не только словами, но и эмоциями, что скрыты за ними. И, по сути своей, стремимся к одному и тому же: душевному теплу и пониманию. Если два человека не слушают друг друга, если один не пытается понять тревоги второго — они не будут парой, пусть даже их объединяет общая постель, жилплощадь, бизнес или дети. Они навсегда останутся просто двумя разными людьми, их связь не окрепнет и не будет придавать сил, и однажды (скорее рано, чем поздно) они взглянут друг на другу и поймут, что им безразличен сидящий рядом человек. Потому важно говорить и уметь и, главное, хотеть выслушать. Нельзя ждать, что всё наладится словно по волшебству и каким-то образом вы поймёте друг друга телепатически, не произнося ни слова. Ваш Олег Рой