Когда происходит что-то плохое в жизни, мы мгновенно выставляем вперед кулаки, это машинальная реакция. На любую негативную ситуацию, которую нам подкинула жизнь, сперва хочется отреагировать, как в детстве – закрыть глаза и представить, что ничего плохого нет. Или кто-то сейчас придет и разберется. Или можно топнуть ногой, и оно решится как-то само, рассыплется, как карточный домик. Но хорошие и плохие события идут всегда рядом, как клавиши на пианино. Черный-белый, черный-белый, черный-черный-белый-белый-белый. И партия целиком никогда не будет сыграна без черных клавиш, даже если закрыть глаза и топнуть ногой. Поэтому, в любой ситуации, поднимаем руки и продолжаем играть, друзья.? Ваш Олег Рой

Если у человека богатый внутренний мир, если у него есть душа, то с ним хорошо и интересно вне зависимости от того, тринадцать ему или девяносто... © Олег Рой "Обняться, чтобы уцелеть"

«Любовная лодка разбилась о быт». Ох, как часто так бывает! Расхожее выражение давно набило оскомину, но что поделать, если это правда! А действительно – что делать? Как не расколоть пресловутую семейную лодку о грязные носки, стояние у плиты и уборку? Представьте, что по реке плывут в одной лодке двое. Если оба равно гребут, следят за маршрутом, вычерпывают воду при необходимости и по очереди отдыхают, суденышко благополучно доплывет, куда нужно. И у обоих останется достаточно сил любоваться пейзажем и получать от прогулки удовольствие. Если же кто-то один, изматываясь, станет везти, а второй будет лишь пассажиром, да еще пассажиром недовольным, то и дело упрекающим и негодующим, то рано или поздно наше «плавсредство» или на мель налетит, или опрокинется. Или же гребец плюнет на все, причалит к берегу и скажет товарищу: «А иди-ка ты своей дорогой». Семья – это совместное дело. Не такое уж легкое, если начистоту. Дело, в которое нужно вкладывать равно обоим, а не в варианте «один везет, второй едет». И быт – лишь часть работы, хотя и немалая, согласен. Воспитание детей, общее хозяйство, финансы, решение вопросов, касающихся всех членов семьи, не должно лежать на одном человеке. Да что там, даже отношения пары – дело совместное. И усилия придется прилагать обоим. Вот и весь сказ про любовную лодку. А иначе не получится. Разобьется наше суденышко о камень. О быт то есть. Очень быстро... Ваш Олег Рой

Прошлое иногда мне представляется в виде старого поношенного костюма, который уже не подходит ни по размеру, ни по фасону, ни по расцветке, но почему-то однажды человек достает его из шкафа и надевает на себя. И хорошо, если «однажды», многие в нем ходят каждый день на работу, на свидания, в магазин за молоком. Костюм трещит по швам, в нем невозможно сделать ни один шаг, но человек задерживает дыхание и пытается идти вперед. Со стороны все это выглядит настолько смешно, что клоун в цирке отдыхает. Ничего в этом мире не повторяется – ни отношения, ни поступки, ни ситуации. Мы хотим жить в безопасности и поэтому окружаем себя знакомыми людьми, слушаем одни и те же треки, заказываем известные блюда, едем по навигатору, но к цели не приходим, потому что постоянно смотрим в зеркало заднего вида. Сдайте прошлое в химчистку – очистите его от обид и печалей, а потом уберите костюм в чехол и повесьте в шкаф на дальнюю полку. Ваш Олег Рой

... Не успели мы занять столик, как начался дождь. Алинка не сильно расстроилась несостоявшегося катания, и я вздохнул с облегчением. Слово за слово, и вдруг мне стало казаться, что Алинка здесь уже бывала, я же не глухой, охранник у шлагбаума четко произнес «Привет, Алина». Или померещилось? Оказалось, что эта поездка на лошадях должна была быть третьей попыткой Алины приобщиться к конному сообществу. Ну да, она сначала сказала, что никогда не была тут — и что такого? Алина сидела за столиком, слегка откинувшись, и её безмятежности можно было позавидовать. Я посмотрел на часы. В принципе у меня было еще часа полтора в запасе. Приезжать домой позже своей семьи не хотелось. А Алинка вовсю глазела по сторонам и чирикала, что этот клуб очень крутой, тут даже кого-то звёзд можно встретить. Мне было наплевать на звёзд, я открыл меню и посмотрел на цены. Ну, неудивительно, позволить себе здесь отдыхать могут либо ненормальные, как я, либо люди с доходом гораздо выше среднего. Ладно, когда ехал в «загородный клуб» я примерно это и представлял. Ну, ладно, пусть будет так. И раз уж наездники из нас никудышние, то мы просто посидим в ресторане, без всякого экстрима? И тут Алинку прорвало, видите ли, мы встречаемся о в кабаке, то у неё дома, и у нас ни одного свидания нормального не было. Ни фига себе! А ресторан это что, не свидание? Только этого мне еще не хватало. Раньше скандалы были только по поводу того, что я уделяю ей мало времени. Теперь нашелся новый повод? Оказалось, что рестораны — это пройденный этап, и ей хочется другого уровня отношений. Блин блинский! А ведь меня вчера предупреждали. Сглазили, не иначе. Меня спас официант, который, наконец, соизволил принять наш заказ. Я заказал мясо, Алина салат. Ну хоть мой бюджет особо не пострадает. Напрасно я так думал! Вслед за салатом Алина потребовала вина. Ладно, чёрт с ней, пусть пьёт. Я глотнул воды и взглянул на часы. В этом заведении что, прежде чем готовить мясо, быка забивают и разделывают прямо на месте? Я понимал, что в лучшем случае мы выедем отсюда впритык. Представил расстроенное лицо Маши и мне поплохело. Я ведь обещал их ждать. Алинка еще с вином этим… А ведь я говорил, что мне нужно вернуться пораньше. — Расслабься, никуда твои дела не убегут. — Алина глотнула ещё вина. Ладно, вряд ли Алине понравится, что я спешу вернуться в Москву не из-за накопленных по работе дел, а из-за того, что обещал жене. До выезда оставалось максимум полчаса. А вот и наш заказ. Что ж, не прошло и года. Алина уже грызла свой салат. Я постарался расправиться с мясом с максимальной скоростью. Но не тут-то было — Алина, казалось, тянула время, ковыряясь в салате. Она, похоже, уже опьянела и стала говорить громче и развязней. Она потребовала отвезти её домой, хотя я и так собирался это сделать. Я предложил ей забрать вино с собой, но Алинка не соглашалась и не двинулась с месте, пока не прикончила бутылку. В итоге она основательно набралась, и мне с трудом удалось ее поднять и выволочь из ресторана. Нет, ну парень на въезде определенно знает Алину — очень уж он внимательно проводил ее взглядом. Интересно, почему она соврала мне, сказав, что впервые здесь? А в принципе, какая разница. Теперь главное побыстрее добраться до Москвы. Дождь, как и предсказывала Алинка, закончился, небо было ясным. Я сгрузил подругу в полубессознательном состоянии на заднее сиденье и рванул в сторону Москвы. Выехав на трассу, я ругнулся про себя. Нет, сегодня точно не мой день. Навигатор показывал огромную пробку на въезде в город. Как я мог забыть, что в выходные многие москвичи стремятся вырваться на природу, тем более в погожие майские дни, а накануне рабочего дня — вернуться? Я катастрофически не успевал домой к намеченному мной же времени и безмерно злился на все — на пробку, на Алину и на себя — за то, что поддался на ее уговоры. Прошел час, а продвинулся на своем пути я совсем на немного, учитывая, что надо еще завезти храпевшую на заднем сидении Алину домой на другой конец Москвы. И с какой стати она так напилась? Вроде раньше она такого себе не позволяла. И что за разговоры о выходе на новый уровень отношений? Стоя в пробке, я чувствовал как моя жизнь со свистом летит в пропасть и ничего не мог с этим поделать. Что я скажу Машке? Хотя ясно, что — ездил по работе за город, попал в пробку. Тут, кстати, лучше заранее подготовить почву. Я достал телефон, чтобы написать жене смс, но в это же время стоящие впереди меня машины, наконец, тронулись. Телефон пришлось отложить. Написать сообщение удалось, когда мы уже въехали в Москву. Машка не ответила. Я с трудом отделался от Алины, которая попыталась изобразить любовную сцену прямо перед входом в квартиру, и мне пришлось на руках затаскивать её домой. Надо не забыть больше не давать ей столько пить. Еще одного такого свидания я не переживу. Когда я вышел из Алинкиного подъезда, был уже десятый час. Вот и провел вечер с семьей. Ладно, я же не виноват, что попал в пробку. Если бы не она, я бы все успел… Дома меня встретила тишина. Дети спали, Маша читала журнал, сидя в постели. Я потихоньку прошел в душ, переоделся. Когда вернулся в спальню, решил, что стоит извиниться. — Машуь, — шепотом начал я, — ты прости, я не знал, что так получится. Не рассчитал, что будут такие пробки. Молчание. Жена демонстративно перевернула страницу. Я предпринял ещё несколько попыток, спрашивал про то, как прошёл день, про аквапарк, но Машка меня просто игнорировала. Я разозлился. Чего я тут оправдываюсь, когда мне отвечают полным безразличием? Это еще хуже вчерашней утренней ссоры. Я понимал, что Машка точно не будет поднимать на меня голос, когда дети спят, да и не в ее это характере, но полного игнора не ожидал. Когда я ложился в постель внутри меня все кипело. Я попросил Машку выключить свет, но Машка просто еще раз перевернула страницу. Я закутался в одеяло и затих. Гнев во мне не утихал, поэтому я достал телефон и перевел в нем будильник на час раньше. Утреннего скандала я не выдержу — нервы дороже, лучше завтра уйду на работу пораньше, а там разберемся. Маша редко применяла технику демонстративного молчания, и я был уверен — выяснения отношений мне не избежать. Перед рабочей неделей это будет особенно неудобно. И никому от этого легче не станет. С утра я поднялся, посмотрел на спящую жену и, захватив одежду, пошел в ванную. На завтрак решил ограничиться кофе — если что перекушу по дороге в офис. Дети еще спали — им в школу надо было намного позднее. Ладно, сейчас надо сосредоточиться на работе. Все эти сопли по поводу семейных проблем мне сейчас никак не помогут. День в офисе прошел как обычно, его даже можно было бы назвать удачным — удалось заключить достаточно выгодный контракт и выбить скидку у поставщика. Так что домой я возвращался в приподнятом настроении. Не то, что я не ожидал бури — она была предсказуема, и я в целом настроился на выяснение отношений и, надеюсь, на дальнейшее примирение с женой. Но дома ждал сюрприз — никого не было. Ни жены, ни детей. Я посмотрел на часы. Девятый час вечера — из-за нового контракта пришлось задержаться на работе. В это время все точно должны быть дома. Уроки закончились, да и тренировка у Николки тоже. И, насколько помню, он по понедельникам не ходил на плавание. Хотя я мог и напутать. Осмотревшись еще раз, я заметил, что некоторых вещей не хватает. Сердце похолодело — я вспомнил, как Костик рассказывал, что обнаружил пустую квартиру перед разводом. Ну нет, не может быть. Машка бы не могла так поступить. Это же моя Машка! Я набрал номер жены. Она ответила не сразу. Пока я считал гудки, думал, что поседею. Потом трубку всё-таки сняли. Машка сухо сообщила, что укатила к матери в Серпухов, и забрала туда детей. Она переговорила с учителями, и выяснила, что дети в школе ничего не пропустят — учебный год скоро заканчивается, нового материала уже не дают. Ну, хоть у этих каникулы начались пораньше… Я попытался продолжить разговор, но Машка отрезала, что я совсем забросил детей, и напомнила, как я «поздравил» Дашку с победой на олимпиаде. У меня волосы встали дыбом. Точно, опять забыл купить Дашке ее любимый шоколад. А ведь собирался. Все Алинка с ее дурацкой вчерашней выходкой!.. Я спросил, когда Машка и дети собираются вернуться, но внятного ответа не получил. «Когда отдохнём», ну надо же… Я бросил трубку. Да, такого поворота событий я не ожидал. И что теперь делать?.. © Олег Рой "Зеленая тетрадь" (отрывок из романа)

Когда наши близкие рядом, нам кажется, что так будет всегда. Вечно. Мы не дорожим общением с ними и часто предпочитаем ему другие дела, которые кажутся нам гораздо более важными. На первом месте у нас работа, карьера, самореализация, собственные бесконечные заботы, — а детям или пожилым родителям уже что останется. Если останется. Мы не слишком-то заботимся о близких людях, ведь все их просьбы, проблемы, обещанные встречи и разговоры прекрасно могут подождать. Мы позволяем себе сердиться на близких, придираться, обижаться, предъявлять им претензии. Мы не бережём их, ссоримся с ними, ругаем, больно раним, — иногда случайно, а порой, в порыве чувств, делая это нарочно. И не просим прощения даже когда понимаем, что виноваты. Зачем? Всё равно пройдёт немного времени, обиды забудутся и всё станет по-прежнему… Вот только не станет. То, что каждое мгновение вместе с близким человеком — это огромный дар, который нужно беречь, как самую главную в мире драгоценность, понимается, увы, поздно. Слишком поздно. Понимается, когда самого дорогого, самого родного человека уже больше нет рядом. Когда в один миг вдруг осознаёшь: никакого «всегда» и «вечно» на свете нет. И вообще ничего нет. Нет больше его лица, взгляда, его голоса, его улыбки, его любимых словечек. Нет возможности что-то исправить, попросить прощения за все ошибки — а сколько же их, оказывается, сделано, Господи Боже ты мой… Ты больше никогда не сможешь сказать то, что не успел, сделать для него то, что обещал, но не сделал. Потому что он или она больше не вернутся. Никогда. Их нет. Осталась только пустота. И эту пустоту не заполнить ничем. То, что время лечит, — полное враньё. Мысль о том, что Жени теперь нет рядом, причиняет мне такую же боль, как и четырнадцать лет назад. Порой я позволяю себе ненадолго сбежать от реальности и отправиться в другой, параллельный мир. В этом мире Женя жив и здоров. Он давно вырос, возмужал, изменился внешне, стал взрослым мужчиной, — но мы с ним по-прежнему так же дружны, как были когда-то. Я радуюсь этому и всё так же горжусь своим сыном. У Жени всё хорошо, он окончил университет и нашёл своё призвание, у него любимая и интересная работа. Он женился на чудесной милой девушке, и теперь у них двое детей, моих внуков, которых Женя назвал в честь брата и сестры — Витей и Лёлей. Я люблю своих внуков так же сильно, как люблю их отца. И они тоже любят меня. Сейчас Женя со всей семьёй гуляет в парке, я тоже приехал туда и спешу к ним навстречу по дорожке среди старых берёз с первыми жёлтыми листьями в густой листве. Вот Лёля и Витя наконец-то заметили меня и с радостными криками бегут мне навстречу. Их весёлые голоса и счастливые лица всё ближе. Я наклоняюсь и распахиваю руки, чтобы их обнять… И обнимаю пустоту. Никаких Вити и Лёли нет. Они не родились, и появиться на свет им никогда не суждено. Я один. Снова и навсегда один на берёзовой аллее, тронутой дыханием неумолимо приближающейся осени... Ваш Олег Рой

Человек всегда получает то, чего ждёт. Если ждать от будущего только неудач, то они-то нас и настигнут, а, если верить в лучшее, то всё обязательно получится.❤ Ваш Олег Рой #рой_пожеланий

Петь и танцевать — настоящее счастье, отказываться от которого не стоит только потому, что мнимые зрители могли бы раскритиковать твои навыки! Во-первых, никаких зрителей нет. Во-вторых — им, возможно, еще и понравилось бы! Порой мы слишком низко оцениваем свои навыки, не решаясь показать другим людям то, что умеем — а если это случается однажды спонтанно, оказывается, что все гораздо лучше, чем казалось. Но я, в общем-то, даже не об этом, а о том, что отказывать себе в этой возможности не стоит — независимо от того, правы или нет оказались бы возможные критики твоих талантов. Мне не единожды доводилось общаться с психологами на разные темы, и однажды мы разговорились как раз об этом с моим знакомцем, работающим в этой сфере. Мне всегда было интересно понять феномен влияния пения и танцев на то, что человек ощущает себя счастливым. И вот что рассказал мне этот психолог. Оказывается, танцуя, человек позволяет себе выплеснуть эмоции — причем иногда даже те, что не может до конца осознать. Через танец можно их по-своему проработать, дать им уйти — и занять это место другим, положительным. Движение приносит радость — это так. Но спорт нравится далеко не всем, в отличие от танцев, которые — если это не профессиональные выступления — гораздо легче (по крайней мере, психологически). Пускаясь в пляс, ты даешь своему телу необходимую физическую нагрузку — а оно отвечает тебе выбросом эндорфинов! С пением все еще интереснее. Если подпевать радостным строчкам — настроение ползет вверх, если песня лиричная и грустная — таким же становится и настрой. Музыка и песня влияют на нашу психику сразу в нескольких направлениях — любимая мелодия радует сама по себе, а смысл текста — стихи — работают не только на бессознательном, но и на сознательном уровне. Воодушевляющие строчки действительно способны поддержать рабочий настрой и боевой дух, поднять настроение и вселить уверенность в свои силы! Именно поэтому даже авторы рекламы частенько используют рифмованные строки и даже переделки песен — их творения не только больше запоминаются, но и вместо раздражения у большинства вызывают скорее фоново приятные эмоции. Если однажды ты будешь настолько счастлива, что начнешь танцевать прямо на улице — вспомни о том психологе! И не ругай себя за этот порыв чувств. Пускай люди думают, что угодно — но танцевать под дождем это красиво и романтично, мне кажется. Даже одной. Впрочем, можно и с любимым — просто включите любимый трек и закружитесь в танце посреди ночного парка, почему бы и нет? Эти пять минут подарят столько эмоций! Мало что сумеет сравниться с этим. © Олег Рой "100 причин быть счастливой" (отрывок)

...Так Сима познакомилась с Полиной Андреевной, вдовой полковника юстиции в отставке, бывшего следователя в отделе тяжких преступлений, много лет прослужившего на Петровке. И прикипела к ней «с первого взгляда». Кажется, это было взаимно. Да и маникюр, сделанный в первый же вечер, лиловой даме очень понравился. — Давненько я ногтями не занималась, — задумчиво рассматривая свою старческую, но красивую руку с тонкими пальцами, пробормотала та. — Да, нам, престарелым девочкам, тоже нужно быть красивыми — хотя бы для себя… Потом Сима даже упросила Полину Андреевну разрешить ей «приводить работу на дом» — ее ведь пригласили работать маникюршей в одном из салонов красоты, где она проходила обучение. Это удивительно, но зарплата там оказалась выше, чем обе ставки в Выхино. А впоследствии некоторые ее клиентки по маникюру «перетекли» к ней на дом. Правда, поначалу «дама в лиловом» слегка ворчала по поводу «каких-то непонятных теток», периодически посещающих ее жилище. Потом довольно быстро перестала. Сима ей нравилась, и Полина Андреевна прекрасно понимала, что у ее новой жилички работа — «как потопаешь, так и полопаешь», и разрешила «топать». Только не очень громко. — И мужик если заведется, тоже приводи иногда, — великодушно разрешила она. — Мужики ведь они как. Где кормят, там они и заводятся. А готовишь ты замечательно, надо признать. У самой хозяйки квартиры было совершенно не так, она никого не «заводила», наоборот, гнала. Всю жизнь она любила только одного мужчину — мужа, с которым прожила всю жизнь. Она вышла за него замуж в неполных двадцать, он был старше ее на одиннадцать лет, и ушел во сне через два дня после того, как они справили золотую свадьбу. Ему был восемьдесят один год, ей — под семьдесят… Ухажеры за ней таскались до глубокой старости, но ни один не мог составить конкуренции ее Мишеньке. Даже кандидатуры не рассматривались. Полина Андреевна, выходя курить на балкон, часто брала с собой его фото в рамке и ставила рядом на круглый стеклянный столик. Смотрела на него, прищурясь, молчала и курила одну за одной. Ни слезинки. Она была женщина-кремень. А он чем-то походил на Штирлица, даже фамилия у него была созвучная — Исаков. «Настоящий полковник». Да, такого можно любить всю жизнь. Он же, по ее признанию, сдувал с нее пылинки. — И, в конце концов, оставил одну, — тихо заключила Полина Андреевна. — Давай пока больше не будем об этом. Ну, может быть, когда-нибудь расскажу поподробнее. А сама Сима после катастрофических отношений с Валентином решила на какое-то время в принципе «завязать» — так она и объявила Полине Андреевне, с которой они отлично поладили. — По одному жуку и трусу не суди, — заметила та. — По двум, — невесело усмехнулась Сима, снимая чайник с плиты. — Муж-то… Первый мужчина, называется. Он еще жучее был! — И что? — возразила лиловая дама. — Мой первый тоже был сволочь еще та — я от него-то аборт и сделала. От однокурсничка по меду, сына высокопоставленных родителей. Вот детей и нет... Возьми пряники, там, в верхнем шкафчике. Нет, не там, слева! — Получается, ваш первый тоже был жук и трус, — покачала головой Сима. — Допустим. Но, увы, родить может только женский организм. Ты свой не портила, значит, надежда есть всегда. А я свой испортила, именно я, — сжимала губы лиловая вдова. — Винила себя каждый день. А Мишенька говорил, что виновата не я, а моя молодость и отсутствие опыта… Он знал, в чём причина. Рассказала я ему — и он всё понял. Таких мужчин больше нет, да и не будет. — Как же так, почему так всё в жизни? — горько восклицала Сима, разливая чай по старинным чашкам. Никаких кружек в этом доме не было — вся посуда ещё советских времён. — Риторический вопрос, — отзывалась Полина Андреевна. — Это просто жизнь. А она — штука несправедливая. И коротка слишком, и устроена неудачно. Ты только-только разобралась в себе, избавилась от ненужного, научилась не тратить силы и нервы попусту, отделять важное, от неважного, кажется — самое время наконец-то начать жить. А некогда — надо восьмидесятилетний юбилей праздновать. — Вы шутница, — улыбнулась Сима. — Это я у Миши научилась, — усмехнулась «лиловая вдова». — Он ко всему с юмором относился — и к хорошему, и к плохому. К плохому — вдвойне. — Хорошо, когда у мужчины есть, чему поучиться, — вздохнула Сима. — А меня Валентин только уколы ставить научил. После этих слов Полину Андреевну так скривило, что Сима даже испугалась: — Что, чай невкусный? — С чаем всё в порядке, — назидательно произнесла хозяйка квартиры. — А вот «ставить уколы» больше никогда не говори. Это неправильно. Ты больше не в деревне, ты в Москве — следи за своей речью. Ставят банки, градусник, капельницу и клизму. А уколы и прививки делают. Так и только так. Поняла? — Поняла, — смущённо кивнула Сима. — Больше не буду так говорить… © Олег Рой "Натурщица" (отрывок)

Представьте себе ситуацию: ваши друзья купили дом в Крыму. Вы искренне радуетесь за них — из холодного Красноярска к теплому климату, дети болеть перестанут, да и вообще юг — он и есть юг. Но ещё вы тихо порадовались и за себя. Чего уж там греха таить, появляется мысль: вот летом каааак махнем к морю, теперь есть где остановиться надолго, не в шумной гостинице… и подешевле выйдет — свои же люди. А спустя год друзья честно сказали всем, и родственникам, и знакомым: «Граждане, вы, конечно, извините, но к нам нельзя. В гости на пару часов — пожалуйста. А вот ночевать, перекантоваться, пожить, и уж тем более отправить на лето детей — нет. Никак и никому. Точка». Вы, наверное, обиделись. И даже на какое-то время перестали общаться. Сначала… Потом поняли. К ним началось паломничество. Родня, друзья, знакомые близкие и дальние, приятели и «я от тети Маши» — все. Потому что за гостиницу платить надо, да и найди ее еще в сезон-то. А тут можно приехать, жить неделю, две, месяц, не скидываться на продукты, оставлять с утра до ночи своих детей, а самим уходить на пляж. Хорошо же — считай, на всем готовом. А хозяевам каково? С утра до ночи корми, пои, обслуживай, развлекай, подавай и убирай. При этом работу, быт и домашние дела, собственную семью и родных тоже никто не отменял. Помаялись они, помучились совестью и решились: отказывают теперь всем. Выслушали, правда, о себе столько обидного… на троих бы хватило. Научиться отказывать — сложно. Но иногда, думаю, необходимо. Родня родней, отношения отношениями, но угождать всем подряд, отказывая себе в отдыхе и самом необходимом, тоже не дело. Да, искусство сказать «нет» мы осваиваем, в основном, на практике. И обиды будут, и связи разорвутся, все так. Но иногда это — единственный выход... Ваш Олег Рой