- С чего начинается человек? - С плача по умершему. (из интервью с Мерабом Мамардашвили) НАТАЛЬЯ ИЛИШКИНА "УЛАН ДАЛАЙ" "Я правнук Гончика, что сражался в Крымской войне с турками, праправнук героя Элу, что погиб под Москвой в войне с французами, прапраправнук Менке, что ходил на поляков под генералом Суворовым..." - так рассказывает о себе в 1884 году десятилетний Баатр, еще не зная, что он станет последним мужчиной в роду донских калмыков Чолункиных, кто представляется, с гордостью перечисляя семь поколений дедов-прадедов, сражавшихся за родину. Потому что лихолетье, начавшееся с воззвания "Братья калмыки, всё прошлое вашего народа - это беспрерывная цепь страданий", только и запомнится, что зачёркнутыми именами. И всё темнее и горше с каждой страницей: между двумя мировыми войнами - революция, гражданская война, коллективизация, голод, репрессии, разрушенные храмы. И страшное, долгое, с огромным радиусом поражения горе - депортация. И обледеневший поезд, который увезёт их не просто в Сибирь, но туда, где "нет безопаснее происхождения, чем сирота, не помнящий ни родителей, ни имени с фамилией", где запрещено плакать по ушедшим, где детям нельзя гордиться медалями "неблагонадёжного" отца, где миллионам людей предъявили один список грехов на всех. ✍ Илишкина, конечно, смотрит на реальность в упор, но ей важнее было написать не о том, кто и ради чего убивал, а о том, что человеческая жизнь - главная ценность. Именно поэтому переживание каждой смерти в книге превращается в бесконечную ночь. Потому что каждый человек - это история. Потому что десятки миллионов историй так никогда и не были рассказаны, услышаны и записаны… Истории тех, "которые исчезли, как будто не существовали... и сделались как бы небывшими", потому что не осталось никого, кто о них помнит. И истории тех, кто сумел выжить - чтобы встретить любимых, чтобы родить детей и дождаться внуков... и чтобы никогда не говорить о том, что им пришлось пережить. Потому что русский язык - это язык недомолвок и умолчания, а немота - наше главное наследие, когда речь заходит о прошлом. Не случайно роман, написанный как будто "изнутри", с удивительной любовью и уважением к культуре, к верованиям и обрядам, к мельчайшим деталям быта и семейного уклада калмыков, заканчивается эпизодом, в котором один из внуков Баатра ищет осколки семейной истории на месте давно сгинувшего хутора в Задонской степи. Ищет и ничего не находит, кроме проржавевшей печной заслонки и обгоревшего дверного косяка, на котором его отец когда-то делал зарубки, отмечавшие, насколько выросли дети. Но у таких трагедий не бывает срока давности - и через десятки лет они прорастают в настоящее, становясь с ним единым целым. Потому что память - это не учебник, где всё больше гордости и всё меньше горечи, память - это в том числе имена и события, которые стремятся вымарать, чтобы написать палимпсест, чтобы под новой версией истории исчезли прежние записи. Память - это каждый человек, каждая семья, каждый народ. И отказаться от этой памяти - это отказаться от себя самого.