Чернобыльская тетрадь Еще раз о совпадениях. Не могу сказать, мистика это или нет. Вообще, трудно решить, относятся ли совпадения к разряду мистики или нет, но со мной они случаются достаточно часто. И иногда просто шокируют. А сегодняшняя дата, годовщина Чернобыльской аварии, заставила меня припомнить один такой странный случай. Началось все с того, что когда-то давно у меня была любимая книга под названием «Белые одежды». Ну, это я так называю — книга, а на самом деле этот роман был напечатан не в книге, а в двух номерах журнала «Роман-газета», кто знает, в советские времена в таких журналах публиковали произведения большого объема. И эту книгу, то бишь два журнала, я частенько читала-перечитывала. Но когда разводилась, они затерялись при переезде, и с тех пор я их больше не видела. Прошло несколько лет. Мой сын, учившийся тогда классе в четвертом, сильно увлекся однажды чернобыльской темой и искал об этом любую информацию. К слову сказать, интернета у нас тогда не было. И вот как-то поехала я зачем-то к бывшему мужу, захожу в дом и вижу — лежат на книжной полке две моих «Роман-газеты»! Я обрадовалась и забрала их. Приезжаю домой, открываю — а это вовсе не «Белые одежды» оказались. В журналах, стыренных мной у бывшего мужа, обнаружилась «Чернобыльская тетрадь» — записки очевидца чернобыльской трагедии. Я немного огорчилась, зато сын был в восторге. На ловца и зверь бежит, решили мы оба, и я стала читать ему «Чернобыльскую тетрадь» вслух, потому что мне и самой было интересно. Очевидец рассказывал о взрыве, о том, как сотрудники, дежурившие в ту роковую ночь на АЭС, пытались своими силами что-то сделать, как помогали своим пострадавшим товарищам…Все они были названы там поименно, и всех рано или поздно доконала лучевая болезнь. Но один сотрудник погиб сразу и на месте — его придавило рухнувшими конструкциями, и звали этого человека Владимир Шашенок. (в других источниках я потом читала, что их было два или больше, но именно тогда прозвучало одно это имя). На этом месте мы остановились, решив остальное дочитывать потом. А через день я купила ежедневную газету, в которой была маленькая такая статеечка…  У нас на Донбассе часто происходят аварии на шахтах, во время которых гибнут люди. И когда об этом пишут в газетах, то размеры статьи обычно прямо пропорциональны количеству погибших — чем их больше, тем больше статья. А эта статейка, повторюсь, была маленькая-маленькая, в несколько строчек. В ней сообщалось, что на одной из наших шахт произошла авария, но людей успели вовремя вывести, так что почти все остались целы и невредимы. За исключением одного человека, которого придавило обрушившимися конструкциями. Его звали Владимир Шашенков. Даты этой аварии, увы, не помню. То ли в тот день, что мы читали, то ли на следующий. Нет, мистифицировать и делать из этих случаев причину и следствие я не намерена. Но была весьма ошарашена таким совпадением.

Это, скорее, мистическая история, а не страшная, но всё же  Нынешнее продвинутое поколение, небось, никогда не сталкивалось с объектом под кодовым наименованием «советская телефонная будка». Напоминаю: в канувшем в прошлое СССР таковая имела вид железной остекленной коробки, в которой на стене висел тяжелый телефонный аппарат. Сбоку или сверху на рычаге лежала трубка. Сверху торчал монетоприемник. Обычный звонок стоил две копейки, междугородний — пятнадцать. Звонок в скорую и милицию был бесплатным. В сущности, нынешние таксофоны весьма похожи на своих древних предшественниц, только вместо монеток в них суют кредитные и телефонные карточки. Сооружение не отличалось элегантной кондовостью английских телефонных будок, единственная стенка в нем обычно была изрисована похабенью и символами любых спортивных команд, а стекла разбиты.  Скромные будочки втыкались около оживленных магазинов и перекрестков, рядом с кинотеатрами и школами. В девяностые годы их поголовно снесли, даже следа не осталось, лишь смутные воспоминания.  Вот почему меня так удивила затаившаяся в сиреневых кустах будочка во дворах на Петроградской. Я галопировал по делам, эдакая офисная креветка с портфельчиком и папочкой наперевес, а будка стояла себе, никого не трогала. Прежде вроде ее тут не было, и я затормозил, подивившись уличному раритету. Позабыли о ней, что ли? А что, местечко укромное. Никого, кроме тихих алкашей, вон и бутылки в кустах поблескивают. Натыкаешься порой в Питере на такие места, где время словно остановилось. Не поймешь, какой год и век на дворе. Заросшие лебедой брошенные стадионы, закрытые на вечный капитальный ремонт школы или бывшие киношки. Старые облезлые афиши на стенах, ржавые указатели, ностальгия во весь рост.  Чертова ностальгия и толкнула меня в спину.  Дверь проржавела и ни в какую не желала открываться. Пришлось отложить портфель и применить грубую силу. Под адский скрежет и взлетевшее облако ржавой пыли мне удалось отодвинуть дверь на расстояние, достаточное, чтобы боком протиснуться внутрь.  Ощущения — как внутри стеклянной клетки для хомяков. Пахнет слежавшейся пылью, нагретым асфальтом и бензином. Аппарат сохранился в целостности, трубка и провод тоже на месте. Круглый цифровой диск с прорезями и металлическим стопором. Не снимая трубки, я невесть зачем повертел диск, отозвавшийся полузабытым жужжащим звуком. Представил зрелище со стороны: приличного вида тип забрался в старую телефонную будку и торчит там, как полный идиот. Поностальгировал, и будет.  Видимо, сработал условный рефлекс городского жителя. Раз есть телефон, по нему непременно надо позвонить. Ну, или хотя бы снять трубку. Я и снял, поднес к уху. Естественно, тишина. Бытовало во времена моего босоногого детства такое причудливое развлечение, называлось «эфир». Из уст в уста передавались условные «пустые» номера, не принадлежащие никому. Набираешь номер, слышишь сперва долгие гудки «занято», а потом — тишину, разрываемую треском статических помех. Кричишь в пустоту «але, але!». Если повезет, откликнется кто-нибудь, тоже набравший этот номер и бесцельно бултыхающийся в пространстве межтелефонной связи. С незнакомцем или незнакомкой из эфира можно было поболтать, обменяться номерами и договориться о встрече. Конечно же, ходили пугалки о том, как кто-то вышел на связь с недавно умершими или людьми из будущих времен, поговорил с блокадниками или девушками-телефонистками дореволюционных лет.  В эбонитовой выпуклой пластине с дырочками обитал давно вымерший, опустевший эфир. К будке даже проводов не вело, их срезали или украли в годы, когда нищеброды повально собирали цветной металлолом. Я слушал тишину, машинально бренча мелочью в кармане — и ничуть не удивившись тому, что на ладони оказались две копейки. Нынешние, никелево-блестящие, с Георгием, что держит в руке копие и тычет змия в жопие, а не прежние, с серпом и молотом. Я опустил их в щель монетоприемника. Копейки звякнули, упав в давно опустевший накопитель. Мой палец закрутил диск, набирая номер, который я сам давным-давно позабыл — а рука помнила.  Номер Жеки, моего лучшего школьного дружка. Веселого, смешливого Джека, с которым мы с первого учебного года сидели за одной партой. С которым менялись книжками, а долгими зимними вечерами с увлечением двух копающихся в шерсти обезьян мастерили макет огромного парусника. Жека был отличным пацаном и наверняка вырос бы толковым парнем… если бы классе в третьем или четвертом, под самое начало летних каникул, родители не увезли его на дачу. Он пошел с соседскими пацанами на рыбалку, им нужно было пересечь оживленное шоссе… и там Жеку сбила вылетевшая невесть откуда многоколесная фура. Сразу и наповал. Кровь на асфальте, орущие дети, разлетевшиеся в сторону удочки и ведра. Пятнадцать лет назад. Или двадцать. Меня перевели в другую школу, и все забылось. Было — и прошло.  Последний щелчок вернувшегося на место диска. Космическая тишина. Глупо цепляться за детские воспоминания.  Я уже собирался повесить трубку, как внутри нее смачно хрустнуло. Эфир наполнился шорохами, потрескиванием и шелестами, сквозь которые прорвался отчетливый детский голос:  — Алло? Алло, я слушаю! Алло, вам кого, папу?..  Я онемел. В буквальном смысле. Солнечный яркий день за давно немытыми стеклами будки сгинул. Я завис в непроглядной черноте, заточенный внутри железной будочки, стиснув телефонную трубку, откуда нетерпеливо спрашивали:  — Алло? Алло, мам, это ты?.. Да все в порядке у меня, слышишь? Рюкзак собрал, жду тебя, приезжай скорее!..  — Жека, — беззвучно выговорил я. Мрак снаружи сгущался, будка раскачивалась, летя и крутясь вокруг собственной оси. Я падал в водоворот темноты, я был мечущимся без толку сигналом, который некому принять. — Жека!  Меня услышали. Там, с той стороны, с изнанки мира, меня услышали. И узнали:  — Леш? Леш, ты? А чего голос такой, как из бочки? Я сперва подумал — взрослый дядька какой-то, не туда попал или папаше звонят… Леш, слышь, я уезжаю — на даче торчать до самого конца лета. Хочешь, приходи проводить, мы в шесть выходим — и на Финбан…  — Жека! — я обрел голос. — Жека, никуда не езди! Не езди, слышишь! Скажи маме, пузо пучит! Скажи, что не хочешь на дачу, что сдохнешь там от тоски! Не езди туда!  — Да все уже решено, — уныло отозвались из трубки. — В лагерь путевок не было, меня тетке решили подкинуть, чтоб в городе не торчал. Маму не переспоришь…. Маму не переспоришь… — его голос начал дребезжать и уплывать, — судьбу не перешибешь, Леха… Даже если очень хочется… ты береги себя, ты… — голосок Жеки перекрыл нарастающий вой и надрывный скрип намертво схваченных тормозами шин.  Я различил шлепающий звук удара, трубка зашлась многоголосым истошным воплем и я бросил ее. Отшвырнутая трубка ударилась о стену и закачалась на проводе, продолжая рыдать и голосить. Что-то скрежетало и ломалось, я бился плечом в заклинившую дверь, она не открывалась, а бестелесные голоса истошно визжали. Из трубки закапало чем-то вязким и тяжелым. За стеклами плыла и колыхалась тьма, в будке запахло тухлятиной, я задыхался, отчетливо понимая: еще мгновение взаперти, и я точно сойду с ума. Двинусь крышей. Зашуршу шифером.  Проклятая дверь наконец подалась.  Я вывалился в обычный и привычный мир. Грохнулся на колени, разодрав брюки и кашляя так, будто собирался вывернуть желудок наизнанку. Меня заливисто облаяла пробегавшая мимо собачонка и подозрительно оглядела ее хозяйка. Кажется, я полз на четвереньках, скуля, пока с размаху не вломился головой в стену дома.  Не помню, сколько я там сидел. Наконец собрался с силами и встал, с трудом отыскал брошенный портфель. Никакой телефонной будки в кустах, но в траве я разглядел остатки кирпичного квадрата-фундамента. Что-то там когда-то стояло, может, и вправду телефон, а может, трансформатор или будка дворника. Мне было хреново, так хреново, как никогда в жизни. Трясущимися руками я полез за мобильником — вызвать такси, отменить встречи на сегодня. Ткнул в кнопку вызова, поднес трубу к уху, услышал гудки… и метнул мобилу в кусты.  Я не мог говорить по ней. Боялся снова услышать космическое молчание и пробивающийся сквозь него голос давно умершего мальчишки, а потом — скрип шин тормозящего грузовика. Боялся упасть во тьму электронных импульсов, мечущихся в эфире, и потеряться там. Потеряться навсегда, стать еще одним призрачным голосом.  Я боялся, я так боялся…  Я и сейчас боюсь. Не могу заставить себя прикоснуться к гладкому боку мобильника, не могу взять трубку. Что, если Жека снова заговорит со мной из темной пустоты?  Что, если это окажется вовсе не Жека? Сколько их там, одиноких, не успевших сказать последнее слово, ответить на самый важный в жизни звонок, позабытых и утраченных?  А от этих проклятых мобильников никуда не деться, они повсюду...

Воспоминания смерти  Автор: Дмитрий Стаин Глупо представляться, как мне кажется. Все равно вы рано или поздно встретитесь со мной. Но, все же, имя мне – Смерть. Я помню многое и до мельчайших деталей. Не желаете ли узнать одно из таких воспоминаний? Веселое и светлое, беззаботное и радостное детство. Тогда еще казалось, что весь мир проходит перед глазами, и его нужно изучать, менять, вмешиваться. Что стало с нами теперь? Стали взрослее, мечты угасли.  Помню, был один человек. Один из всех, чьи души я пропустил через себя. Он смог пронести искру детской доброты через всю свою жизнь. Парень был из обеспеченной семьи, но, несмотря на возможность легко поступить в престижный университет международных отношений, он отдал предпочтение полицейской школе. Решил нести добро обществу. Но есть одна крайне неприятная вещь – добро часто наказуемо в мире смертных. Далеко не все знают, с какими мыслями человек совершает те или иные поступки.  Был погожий летний денек. Я сидел в парке и читал. Периодически чувствовал в груди слабое покалывание – души находили дверь в мир иной. На длинной скамейке справа от меня развалился мужчина. Полноватый и уже значительно постаревший. Хотя ему, вроде бы, было лет шестьдесят. Седые волосы, морщины. Он сидел с кроссвордом в руках и слегка шевелил губами, передвигая карандаш по бумаге.  Слева сидела женщина, потрепанная, с бледным худым лицом. Она держала в руках фотографию девочки. На бумаге красовалась надпись – “на лечение!”. У ног женщины стояла коробка, в которую прохожие кидали деньги. Я мог с легкостью узнать сценарий жизни несчастной малышки на фото, но я не обязан вмешиваться, хотя бы пока что.  Мимо шли люди. Кто-то смотрел на женщину с презрением, кто-то с сожалением. Некоторые кидали деньги, некоторые проходили мимо. Один парень остановился возле нашей скамейки, поставил рюкзак и достал кошелек. - Не волнуйтесь, все будет хорошо, - обратился он к женщине. Та вздрогнула и слабо улыбнулась. Парень вытащил несколько крупных купюр и вложил ей в руку. Я посмотрел ему в глаза. Это был один из тех людей, что можно назвать ангелами во плоти.  Полный старик презрительно усмехнулся. — Незачем давать деньги шарлатанке! — Спасибо, - тихо произнесла женщина, смотря куда-то в ноги.  Я не знал, является ли она шарлатанкой, вытягивающей деньги жалостью или же у неё на самом деле такое большое горе. Верю в то, что в мире есть добро.  Парень встретился со мной взглядом и дернулся от испуга. Не удивительно, ведь мои глаза не имеют цвета и зрачков. Сплошная белая пелена в глазницах. Парень ушел, а я закрыл книгу и снова отправился на свою вечную прогулку. Завтра я приду сюда снова, так как знаю, что встреча с этим парнем – не последняя.  Всю неделю я приходил в парк на ту скамейку, и каждый раз юноша приносил женщине деньги. Однажды я уловил еле слышный запах сырой земли – это запах смерти, но все будет зависеть от того, как поведет себя молодой человек.  — Вы очень великодушны, - обратился я к парню, пока он не ушел. — Благодарю. Стараюсь помогать обществу как могу.  — Могу я узнать имя столь благочестивого человека? - Спрашиваю я и протягиваю руку. — Вадим, - представился парень и принял рукопожатие. …Несколько выстрелов в грудь через 44 минуты. Еще 10 минут он будет жив. Кто и зачем?..  Он ушел, а я остался в парке. Накинув капюшон на голову и быстро вошел в транс. Это состояние позволяет мне видеть глазами тех людей, что, возможно, скоро умрут. Вадим зашел в магазин и, купив пива, присел на скамейку в соседнем дворе. Осталось около восьми минут. В этот момент, к нему подсаживается незнакомая девушка. Потрепанная, небрежно одетая. На руках – маленький мальчик, не больше трех лет. На нем грязная красная рубашонка, местами прожженная. Вадим насторожился. Осталось уже меньше пяти минут.  Вадим допил пиво, встал со скамейки и направился к дому, как вдруг неподалеку остановилась машина. Черный мощный внедорожник. Вадим дошел до своего подъезда и остался стоять возле входной двери. Слишком уж странно все. Из машины вышли двое. Первый был лысым и более ничем не примечательным, а второй – под два метра ростом, с ужасающими шрамами на лице. Эти двое подошли к девушке.  — Привет, Танюха. Как и договаривались? За 15 тысяч? – проговорил лысый.  — Наконец-то, - недовольно проговорила женщина, что держала ребенка. - Давайте деньги и разойдемся.  — Без вопросов, - ответил мужчина и достал из кармана кошелек. Второй, что был с ним, взял ребенка на руки и понес в машину. — Погоди, надо проверить его, - сказал лысый. Пока мужчины рассматривали всхлипывающего ребенка, Вадим открыл в телефоне галерею фото пропавших. Этот мальчик был среди них. Парень хорошо помнил обстоятельства того дела. Бабушку стукнули чем-то тяжелым, родителей не было дома, и ребенка увезли.  “Нужно что-то делать,” – подумал Вадим. Вадим достал пистолет и удостоверение и направился к мужчинам.  - Поставьте ребенка на землю! На колени и руки за голову, – громко и уверенно проговорил Вадим. - Танюха, это что за подстава? – закричал лысый.  - Я не знаю!  Лысый достал пистолет и тоже навел его на Вадима.  “Ну же, стреляй!” – мысленно говорю ему я, хотя понимаю, что Вадим не услышит.  В этот момент лысый стреляет в грудь полицейского три раза.  Я согнулся от резкой боли в груди и едва не упал на асфальт. Женщина в ужасе метнулась ко мне. — Что с вами? – спросила она настороженно. — Все в порядке, ничего страшного.  Я встал со скамьи и помчался по аллее к тому месту, где все произошло. Вадим лежит, и люди безуспешно пытаются помочь ему. Кто-то вызвал скорую. Я опустился на одно колено. Наши взгляды пересеклись. Он посмотрел на меня с восхищением. “Гоша…” – это было последнее его слово, переданное мне. Именно так звали того мальчика. Вадим теряет много крови, а значит нужно действовать быстро, быть может, я смогу спасти его?  У скамейки также лежало тело женщины - Тани. Видимо, они приняли её за стукача.  Через 15 минут, я был у одного странного завода, где, собственно, и прятали мальчика. Беспрепятственно пробрался вовнутрь. Меня никто не видит, а значит можно действовать спокойно. Мальчика держали в подвале. Мне не составило труда найти его, однако меня удивило то, что они делают с ними. Пришел врач и проверил зубы и кожу ребенка. Когда Гоша снова остался один, я начал свою игру.  — Привет, малыш, я помогу тебе, - улыбнулся я ему. Мальчик посмотрел на меня и улыбнулся в ответ. Если хочу помочь, то нужно спрятать его и сделать все самому. Я взял его на руки и, открыв шкаф, посадил Гошу внутрь. Взяв его ладошку в свои руки и подержав ее пару секунд, закрыл дверцу шкафа.  Я смог перевоплотиться в Гошу. Главное, чтобы никто не открыл шкаф. Пока меня несли куда-то, думал о том, как мне с ними справиться, однако ответ пришел сразу, как только мы зашли в операционную. Тут был и лысый, и его напарник с доктором и медсестрой. Я огляделся. Это была скотобойня. Меня уложили на койку, и под звуки молотов, что отбивают замороженное мясо, ввели какие-то препараты и подключили множество приборов. Как можно делать операцию в таких условиях? Те двое, что увезли Гошу и стреляли в Вадима, вышли из помещения. — Сейчас он уснет, - сказал доктор медсестре, надев на меня маску, и подал какой-то газ. Я не уснул, но закрыл глаза. Еще слишком рано. Прошел надрез по моему животу, раздвинули кожу. Увы, я ничего не чувствую. — Что?..- в шоке произнес врач. — Что там? – спросила женщина, стоявшая спиной к операционному столу. Он протирала тазик для органов. — Ни…ничего, - заикаясь пробормотал доктор. Я нащупал скальпель и открыл глаза. Доктор не успел и пискнуть. Мои руки вытянулись и стали гораздо длиннее, чем должны быть. Скальпель скользнул по горлу врача, и тот упал. Медсестра все также продолжала стерилизовать скальпели, щипцы и прочие инструменты. Встав на пол, убедился в том, что врач действительно мертв. В этот момент, ко мне лицом повернулась медсестра. Перед ней стоял мальчик, с кучей порванных трубок и распоротым животом, где нет ни крови, ни органов…лишь темнота.  Только женщина вскрикнула, как я смог одним движением удлинившейся руки перекрыть её дыхательные пути, и звуки застыли в её глотке. Она потеряла сознание. Женщина скоро сыграет свою главную роль…наравне со всеми. Я вышел и направился по длинному коридору, где в конце него стояли те двое. Я захихикал, чтобы привлечь их внимание. Лысый завидев мальчика, который походил на живого зомби, и заорал, выхватил пистолет и выстрелил. Интересно, насколько это ужасно выглядит: маленький мальчик с разрезанным животом и с дыркам от пуль в голове не спеша идет по коридору. Они побежали прочь, и заперевшись в комнате, пытались дозвониться до кого-то.  — Как это вообще возможно? – закричал мужчина со шрамами. — А я откуда знаю?! - ответил ему лысый. Я тихо рассмеялся, стоя позади них. Это было последнее, что они услышали, прежде чем мне пришлось отключить их.  Они лежали на механической дорожке, не в силах пошевелится и закричать. Живот лысого был вспорот мною. Правда, люди умирают от такой боли, но я пока оттягиваю этот момент.  — Зачем вы это сделали? – спросил я, будучи уже в другом обличии.  — Прости, брат, просто органы - самая тема на рынке. Шеф ждет прямой поставки в пункт назначения, - ответил кряхтя лысый.  Неподалеку стояли ящики, именно туда должны были сложить их органы. Деньги…ненавижу, когда люди идут на такие поступки. Подхожу к рычагу управления, и прикладываю палец к одной из трех кнопок. Над ними висят три больших молота, и я не знаю, на какую кнопку нажать.  Жму наугад, и один молот с хрустом ломает все тело лысого. Медсестра и урод в ужасе кричат, но такая штука будет куда лучше любого урока с темой “Преступление и наказание”. Я совершил анонимный звонок в полицию и все теперь должно закончиться хорошо.  Через пару дней из новостей, я узнал, что полиция нашла мальчика благодаря анонимному звонку с указанием местоположения ребенка. Два преступника рассказали о подозрительном парне, но их не стали слушать и будут судить по всей строгости закона. Гошу вернули родителям, и теперь впредь все будут осторожны. Благодаря одному своему “другу”, я смог обменять душу лысого на душу Вадима, который побывал в клинической смерти около семи минут, я успел всё.  Через месяц, я сидел в парке на той же самой скамейке, но уже один. Передо мной на площадке играет женщина со своей дочкой, что смогла побороть болезнь.  Верю в то, что в мире есть добро, а главное – справедливость.

Юля и Маша Девочка лет тринадцати, с очень длинными и красивыми волосами и глазами тёмными как сама ночь, по имени Маша, училась в обычной средней школе. Маша отличалась от своих сверстников большим интеллектом и серьёзностью. И из-за этого у неё было мало друзей. Она любила гулять после школы в лесу. Лес этот находился на окраине города, где собственно и жила Маша. Она любила читать о древних богах и о друидах и из-за своего увлечения друидами она любила проводить в лесу всё свободное от занятий время. В этом лесу практически не было диких животных и посему родители Маши отпускали её гулять там одной. В лесу у неё был один любимый дуб. Этот дуб был очень старым и высоким. В нём жили белки, за которыми Маша любила ухаживать, а также она любила читать книги под этим раскидистым дубом.  Как-то раз читая книгу "Божественная комедия" она услышала шорохи над собой, она подумала что это всего лишь белки прыгают по тоненьким сучкам старого дуба и поэтому не обратила на это никакого внимания, продолжая читать книгу. Но шорохи не прекращались, а только усиливались, как будто кто-то усердно двигается туда-сюда, пытаясь привлечь внимание Маши. Она взглянула наверх и увидела девочку, свою сверстницу. Она была очень красивая, волосы её были ей по пояс, сама она была достаточно высокой, её глаза были тёмно-зелёного цвета и так и поглощали все взгляды, которые могли только попасть туда. Также у неё была такая лёгкая и беззаботная улыбка, которая заряжала позитивом и притягивала все взгляды, которые после поглощались её глазами. Она спрыгнула с высокого сучка и приземлилась прямо перед Машей, которая в свою очередь не отрывая глаз от неё, с удивлением смотрела и думала, не пострадала ли она?  Она спросила её: "Ты в порядке?". Девочка ответила Маше: "В полном порядке, такая высота не может повредить мне". Маша спросила: "Как тебя зовут?". Девочка ответила ей: "Меня зовут Юля". Юля спросила тоже самое. Маша ответила: "Меня зовут Маша, приятно познакомиться". Маша спросила её: "Как ты оказалась в такой глуши и как нашла меня?". Юля ответила: "Я следила за тобой и уже немалое время хожу сюда за тобой, мирно наблюдая, как ты читаешь свою книгу. Если честно" - сказала Юля. - "Мне тебя очень жаль". "Почему?" спросила Маша. "У тебя большой интеллект, но тебя никто не понимает этого, все над тобой издеваются и не хотят дружить" - сказала Юля. "Я привыкла к такому отношению ко мне и мне вполне хорошо одной" - сказала Маша.  С каждым новым днём они сдружались всё больше и больше. Но родители Маши начали, беспокоятся о ней, потому что когда она была дома, она было отстранённой и расстроенной чем то, она мало ела и не выходила из своей комнаты. Она меньше училась и постоянно думала о Юле. Только в лесу, вместе с Юлей она была весёлой.  Однажды Маша, вся в слезах, после школы даже не заходя домой, побежала в лес. Она плакала под любимым дубом, как вдруг из ниоткуда появилась Юля. Она спросила: "Почему ты плачешь?". Маша, хлюпая носом, еле разборчивым голосом сказала: "Когда в школе, я зашла в школьный туалет, кто-то запер его снаружи и из кабинок вышли три девочки, они начали идти на меня с очень злыми лицами, я отходила назад пока не уперлась в стенку, девочки начали избивать меня, хоть я и просила их остановиться, они не слушали меня, когда я упала на пол и плача уже кричала от боли, они перестали бить и пинать меня, дверь туалета открылась и девочки выбежали из туалета со словами: если бы ты не закричала, мы бы не ушли отсюда и избивали тебя дальше, мразь". Юля со злостью в глазах, сказала Маше: "Отведи меня в твою школу". Маша отвела Юлю в эту школу. Юля сказала: "Сейчас я найду этих девчонок и мы их накажем". Маша уговаривала, что не нужно, будет только хуже, но Юля не стала слушать.  В конце концов, они нашли эту троицу. Они спросили: "Тебе что, мало?! Мы без труда можем тебе навалять ещё, да и ещё тебе одной, тут нам никто не помешает". Маша обернулась и увидела Юлю. Маша сказала: "Одной? Разве вы не видите что я не одна, я не хочу с вами драки, но Юля хочет вам отомстить". Троица ответила: "Не видим никакой Юли здесь, ты наверно, сумасшедшая, но мы всё равно надаём тебе тумаков". Но тут, Маша будто потеряла контроль над своим телом, она услышала внутренний голос, он был принадлежал Юле. Она сказала ей: "Не бойся, сейчас мы их накажем, как я и говорила, только вот мне нужно твоё тело, сама я не смогу". Маша ужаснулась, она не стала спрашивать Юлю ни о чём, она поняла всё сама, она только кричала: "Остановись! Хватит!". Вдруг Маша услышала звук сирен.  Местные новости: "Тринадцатилетняя Маша Мельницкая была отправлена в психбольницу с шизофренией. Маша Мельницкая утверждает, что она не владела своим телом, она не хотела убивать трёх молодых девочек из старших классов".  В психбольнице Маша, разве не этого ты хотела? Мы их наказали, теперь никто над тобой не издевается, я твоя единственная подруга. Маша спросила: "Ты ведь призрак, не так ли? Зачем тебе надо было мне помогать и дружить со мной?". Юля ответила ей: "Однажды, ещё в далёком 18 веке, надо мной также издевались, никто со мной не дружил, как-то раз, в лесу, на меня напали девочки, только вот, они меня забили до смерти, совершенно случайно. Они решили закопать меня под тем старым дубом и поклялись никому об этом не говорить. И с тех пор никто не приходил к этому дубу. Пока не пришла ты. И я решила тебе помочь". Маша сказала: "Раз ты мне решила помочь, не можешь ли ты помочь мне ещё кое с чем. Развяжи мне смирительную рубашку"

Вечная кома Миша медленно открыл дверь в мамину спальню. Сначала в комнате был только он и спящая мать, но потом все резко изменилось. У Михаила появилось странное ощущение тревоги, как будто он где-то совершенно в незнакомом для него месте. Как будто вокруг много не знакомых людей, и все они пристально смотрят на него. Кто-то сзади схватил юношу за плечо. Михаил вскочил с кровати. Весь в поту и тяжело дыша, он осознал, что это всего лишь сон, а за окном по прежнему ночь. День прошел как обычно. Учёба, уроки, прогулка с друзьями, игры в компьютер и опять ночь, опять ложиться спать. Дверь в мамину спальню была открыта. Миша уже стоял внутри комнаты. Однако на этот раз в помещении был кто-то ещё. На маминой кровати, сидела маленькая девочка. Как только Миша вошел, девочка повернулась к нему. Она просто смотрела ему в глаза, ни чего не говоря. — Кто ты? И что ты тут делаешь? – возмущенно поинтересовался Михаил, но ответа не последовало. И вот опять то самое чувство тревоги. Опять удар, но на этот раз не по плечу, а в грудь. Молодой человек проснулся. Он вновь лежал в своей кровати. Миша стал вспоминать сон. Ему казалось, что он уже где-то видел ту самую девочку, что она была ему знакома. Так и не вспомнив, кто это мог быть, молодой человек расслабился и вернулся в царство Морфея. — Я ещё раз спрашиваю, кто ты?! И вновь молчание. Но на этот раз от девочки последовала хоть какая то реакция. Она встала перед кроватью, поднесла к своей руке кухонный нож, и, не проявляя ни каких эмоций полосонула, себе руку. Из раны потекла кровь. Кровь, крупными каплями падала на грудь спящей матери Михаила. Девочка повернула голову в сторону юноши, скривила лицо в ужасной гримасе, похожей на улыбку, и рухнула на пол. Миша подошел к телу, посмотрел на маму и в ужасе отступил назад. У мамы не было лица, вернее оно было, но не её. Вместо того милого лица которое знал Михаил, появилось лицо той самой девочки. Глаза резко открылись, Миша попытался бежать, но его схватили руки того самого трупа, что лежал в луже крови. Рот девочки начал открываться, казалось, что уже всё, но нет. Щёки начали рваться, нижняя челюсть повисла на коже, из глаз потекла кровь. Миша огляделся вокруг, он уже не находился в спальне, мамина кровать стояла посреди глубокой могилы. Юноша побелел и упал в обморок, упал прямо в объятия странного существа, упал лицом прямо на висящую челюсть. Руки «матери» обняли молодого человека, кровать начала опускаться, земля засыпала могилу.  В этот день, мать услышала самые страшные слова. — Ваш сын не вышел из комы…

Призрак-тень с маленького полустанка В 70-е годы я вмecтe c родителями жил нa маленьком полустанке, кoтoрый назывался просто «318 километр». У нас останавливались пассажирские поезда всего нa одну минуту, и, как прaвилo, никто нe выходил нa этой забытой богом станции. Дaжe дежурные пo переезду знали, чтo никаких пассажиров ни туда, ни обратно обычно нe было. Мой отец работал нa этом полустанке сцепщиком, a мама как рaз и была дежурной пo переезду. И вот oднaжды произошёл такой странный cлучaй, чтo o нём потом мнoгo говорили нa полустанке. Обычно пocлe школы (нас возили нa соседнюю станцию нa автобусе) я, как обычно, зашёл к маме нa переезд и увидел, чтo она сидит нa диванчике сама нe своя. Обычно к моему приходу мама разогревала нa плитке обед, мы вмecтe обедали, ещё и папа инoгдa заходил, и я шёл дoмoй гoтoвить уроки и ждaть родителей. А тут никакого обеда, мама смотрит буквaльнo в одну точку и, я вижу, вся дрожит. Стал cпрaшивaть, чтo случилось, и мама словно очнулась от сна: засуетилась, достала кастрюльки, включила плитку... и опять села нa диванчик. Я испугался, побежал зa отцом, он coвceм рядом работал. Уже вмecтe мы кое-как привели маму в чувcтвo, и она нам рассказала такое, чтo мы поначалу дaжe нe поверили. Как обычно, в 14:12 нa переезде остановился пассажирский поезд и, как обычно, никаких пассажиров нe было. Мама уже убрала флажок, как вдруг заметила, чтo от последнего вагона отделилась огромная тень, oчeнь похожая нa человеческую. Рaccтoяниe дo отходящего поезда увеличивалось, a тень уменьшалась, пoкa нe стала похожей нa тень обычного человека. Мама видела вcё своими глазами, и тень прошла как рaз мимо неё. Мама почувствовала cтрaшный xoлoд, вмиг обессилела и eлe добрела дo сторожки, где я и нашёл её. Отец нe велел никому гoвoрить o случившемся, нo нecкoлькo следующих дней он работал зa маму. Родители скрывали от меня, чтo там происходило нa нашем переезде, нo потом из их разговора я cлучaйнo узнал, чтo странная тень появлялась кaждый рaз, когда нa переезде останавливался имeннo этoт поезд. Тoгдa я впервые услышал cлoвo «призраки». Чтo это были зa призраки, родители мне так и нe рассказали.

Ночь у костра Лагерь наш представлял из себя палаточный городок, но на одну ночь вожатые решили отвести нас в лес, и провести там в ночь в шалашах, которые мы сами себе и построили. Совсем рядом располагалось озеро. Вечер, все собираются спать, а мы с подругой и еще трое ребят решили не спать эту ночь. Остались у костра (практически на берегу озера), и стали страшилки всякие рассказывать. В ту ночь было много странностей.  Первой из них оказался волчий или собачий след на берегу. Отчетливый, одиночный след лапы в песке. Появился он ночью, вечером его не было. Собак там не водится, волки есть, но волк не мог пройти мимо нас к берегу незамеченным. А даже если и так, где остальные следы?  Посреди ночи подруга отлучилась в лес - у нас заканчивались дрова. Пошла одна, так как не из пугливых, ну и просто видимо захотелось отдохнуть от нас. Отсутствовала она довольно долго, около часа наверное, но мы не волновались. Приходит абсолютно спокойная и жутко бледная. Молча садится у костра, смотрит в огонь. Мы начинаем расспрашивать ее. Она сказала, что видела русалок. Сразу оговорюсь, по славянской мифологии русалки - это не девы с рыбьими хвостами, а души не крещенных младенцев или утопленниц. "Иду по лесу, вижу сквозь деревья полянка просвечивает. И на ней две полупрозрачные фигуры. Вроде как девушки в белых одеяниях, они поворачиваются ко мне лицом - а вместо лиц уродливые рожи, непропорционально вытянутые. Я быстро и тихо ушла оттуда." Может, конечно, и не русалки это были, а просто духи какие-то... Подруга к розыгрышам не склонна, мы как-то сразу ей все поверили, выражение лица заставило. И в самом деле, будто призрака увидела.  Третий случай был уже под утро, только-только начало светать. Один из ребят пошел в свой шалаш за фотоаппаратом, возвращается и говорит нам, что заглядывает он в свой шалаш, а фотоаппарат его самостоятельно фотографирует. Фотоаппарат пленочный, так что фотографию сразу посмотреть нам не удалось. Обещал прислать потом, но так этого и не сделал, к сожалению.

День рождения после смерти  Солнце было в зените. Через неделю у семьи Бриксов намечался праздничный ужин в честь 25-летия Молли - дочери миссис Брук. Мать именинницы собралась сделать праздничный подарок своей любимой дочке и за ним ей пришлось ехать в Кембридж, а Молли осталась дома.  Брук очень любила свою дочь, так как она была единственным и долгожданным ребенком в семье. День уже подходил к концу, когда Брук возвращались домой, на заднем сидении ее машины в красивой праздничной упаковке лежало красивое бриллиантовое ожерелье. Уже подъехав к началу улицы Брук сразу увидела пожарные машины и машину скорой помощи, проехав еще 10 метров, женщина поняла, что пожар был в ее доме. Выбежав из машины, обеспокоенная мать сразу побежала к врачу:  - Что с моей дочерью? Она жива?  - Пока, тело вашей дочери не обнаружено.  На лице Брук промелькнуло смятение... Если тело не обнаружено, значит либо Молли куда-то ушла и не застала пожар, либо она сгорела до тла заживо. Размышления бедной матери прервал голос пожарника, выбегавшего из дома:  - Тело девушки было найдено на втором этаже, - запыхавшимся голосом пробормотал мужчина.  - Миссис Брук, Вам придется ехать с нами для опознания тела... - все тем же монотонным голосом пробормотал врач.  Брук не слышала ничего, ее поразил ультразвуковой гудок и она молча отправилась к себе в машину.  Мать потребовала ехать в своей машине, так как у нее не было денег возвращаться обратно самой.  Всю дорогу бедная женщина успокаивала себя лишь тем, что это может быть не ее дочь, например к Молли пришла подруга, когда ее не было дома, но все предположения не подходили.  Приехав в морг Брук совсем отчаялась. Она сидела в ожидании на скамье в коридоре. Стены тусклого темно-зеленого цвета, будто давили на бедную мать... Ей было тяжело. До этого она не понимала что случилось и видно только сейчас начала потихоньку приходить в себя.  - Войдите! - послышался голос девушки, которая сейчас работала с телом.  Миссис Брук вошла в палату в гордой тишине. Простынь, слегка прикрывала увечное тело девушки, но потом показалось обгорелое лицо. Рука была сожжена до кости, видно бедняга еще пыталась открыть дверь своей комнаты, что бы убежать. Здесь, Брук охватил испуг: это была ее дочь.  Кое-где оставшиеся светлые волосы, сережка, чудом уцелевшая в правом ухе Молли, которая была подарена любящей мамой на предыдущий день рождения. Во второй руке девушка держала обуглившуюся красную ленточку.  Это была она. Бедная женщина не могла больше смотреть на это.  Брук выбежала вся в слезах из этого отвратительного помещения и направилась прямиком в машину, не обращая внимания на крики врачей.  Наконец оказавшись в машине Миссис Брук начала осознавать, что только что произошло: у нее сгорел дом и единственный человек, которому она была нужна - ее дочь.  Больше она не могла этого терпеть, она тронулась и поехала к знакомой.  Ровно через неделю бедную девочку похоронили. Поминки устраивать не стали. На кладбище было всего два человека - мать и ее подруга.  Бедная женщина настолько не хотела привлекать внимание к неожиданной смерти дочери, что даже не стала устраивать поминки.  - Боже мой, моя доченька, почему все складывается так? Чем я это заслужила? - молилась, стоя на коленях У гроба Молли бедная Брук.  - Успокойся, уже ничего не исправить, надо продолжать жить! - пыталась успокоить одинокую мать подруга.  Но женщина словно не слышала ее, она посто рыдала и винила во всем себя.  На следующий день Брук разбудил телефонный звонок. Сначала она его проигнорировала, но потом у нее даже появился интерес, кто может так настойчиво звонить? Подойдя к столу, Брук взяла телефон и, увидев на нем имя своей дочери, бросила его обратно на стол. В голове бедной женщины пронесся ужас. Может быть ее дочь жива, а она просто ошиблась при опознании. Но, Боже, быть этого не может, ведь телефон бедной девочки сгорел вместе с ней. Мать совсем запуталась, она села на диван, подогнув под себя ноги и гипнотизирующем взглядом стала смотреть на телефон. Через пару минут телефон опять зазвонил и на его экране было написано: Молли. Обеспокоенная Брук дождалась конца звонка и сквозь слезы схватила телефон и набрала пропущенных вызов.  Долгие гудки приводили мать в бешенство, наконец трубку взяли:  - Ало... Алооо, дочка, это ты, - всхлипывающим голосом спросила встревоженная мать.  - Мама, здравствуй! Все в порядке, это я, успокойся, - спокойным голосом ответила ее дочь.  - Что? Доченька! Любимая моя... Ты где? Что с тобой? Ответь, - Брук говорила очень быстро, но слезы так же продолжали катиться по ее лицу.  - Мам, я на кладбище, завтра мой день рождения... Я хочу провести его с тобой, помнишь как мы и хотели?  - Помню... Подожди, ты жива?  - Давай без лишних вопросов. Завтра, приходи ко мне! В мой последний День Рождения!  На следующий день как и говорила Молли, миссис Брук явилась на кладбище. Терять было все равно нечего, а могилу навесить было нужно.  Просидев где-то около полу часа, мать погибшей девочки увидела тень, даже можно сказать силуэт юной леди.  Разумеется ей стало интересно, что эта девушка делает возле могилы ее дочери. Брук встала и подошла к девушке.  Шок пронзил Брук как шипы. Она не смогла тронуться с места, как только разглядела обгорелое лицо незнакомки. Это была ее дочка.  - Мол... Доченька... Чо... Черт! Молли!  - Спасибо, что пришла!  - Что с тобой?  - Я мертва, ты еще не поняла, - траурным голосом, ответила Молли.  - А почему тогда я тебя вижу? - в недоумении спросила мать.  - Потому что хочешь видеть. Ну что ж, раз пришла, пойдем праздновать, ведь у меня сегодня день Рождения, иди за мной.  У бедной женщины не было выбора. Дочь - была единственным существом на планете, которая понимала Брук. Молли была ее единственной отрадой. А сейчас что осталось? Дом сгорел вместе с дочкой, так если она все же может видеть сущность своей Молли, может быть следует пойти за ней.  Они шли больше часа, Миссис Брук начала выбиваться из сил, на подоле ее платья виднелись мелкие капли грязи, так как они шли по лесу.  - Мама, подожди меня здесь, только не уходи!  - А ты куда?  - Ты не сможешь пойти со мной, ты живая! Поэтому жди.  Выбившаяся из сил, Брук безпрекословно послушалась Молли и осталась в лесу.  Пошло много времени, Брук сидела, поджав под себя ноги около дерева и ждала Молли, силы были на исходе, наконец за деревьями появился знакомый силуэт.  - Мама, теперь мы можем быть вместе! Пойдем!  Черное траурное платье матери сменилось на белоснежное. Отныне у Молли было нормальное лицо и Миссис Брук даже могла держать ее за руку. Они беззаботно бежали по лесу, как когда-то в прошлом. Брук была счастлива, что теперь она рядом со своей дочкой.  На следующий день в лесу, обнаружили окоченелое тело Миссис Брук, как установили врачи, она умерла от холода, никто не понимал, что она делала в такое время в лесу, но самое неожиданное, что шокировало всех, была обгорелая лента, та же, что обнаружили в руке погибшей Молли. Никто не хотел верить в сверхъестественное, никто и не захочет поверить в эту историю, но пропущенные звонки с того света Молли все также остались на телефоне погибшей Миссис Брук.

Одноклассник  С моей подругой Ольгой мы знакомы с первого сознательного ковыряния в песочнице. Двадцать лет мы жили в одном городе, на одной улице, в одном доме, в одном подъезде и на одном этаже. Она в первой квартире, я — в третьей. А до кучи учились в одном классе одной таллиннской школы.  Когда закончили мы школу, Ольга с родителями переехала в другой район. Сначала мы виделись с ней достаточно часто, ну а позже, когда обе уже работали и получали «вышку», времени на такие встречи катастрофически перестало хватать. И всё же, тоскуя жутко, раз в два-три месяца на выходных мы выбирались друг к другу в гости. Иногда договаривались спонтанно в достаточно позднее время — в таком случае оставались в гостях с ночевкой. Чаще Ольга приезжала ко мне, потому как скучала по старым друзьям-подружкам, которые остались по прежнему месту жительства, да и жила я одна, и никто нас в общении не стеснял.  Такая неожиданная встреча случилась у нас и в тот раз, ранней осенью лет семь-восемь назад. Пришла я вечерком домой с работы — звонит Ольга и говорит, что скоро будет у меня. Договорились мы встретиться на остановке часов в десять, и я стала потихоньку собираться. Когда подошло время, вышла я из дому и направилась навстречу подруге, а по дороге случайно встретила нашего общего товарища, и он изъявил желание прогуляться со мной.  Ждали мы долго, я уж и позвонить успела непунктуальной подруге раз сто, но на телефон она почему-то не отвечала. С самого начала мне это очень странным показалось, ведь в жизни Ольга человек очень пунктуальный и точный. В общей сложности прошел час, а она так и не появилась.  На улице, тем временем, стало смеркаться не на шутку, и мы с Димой уже решили идти в сторону дома, как вдалеке замелькал очередной троллейбус. Ольга приехала на нём и объяснила нам причину своего опоздания следующим образом:  — Доехала я до города, перешла дорогу, чтобы транспорт сменить, ждала-ждала, и тут откуда ни возьмись Витька-Лимон выскакивает (Витя Сташков, которого все отчего-то звали Лимоном — наш одноклассник, мы до девятого класса вместе учились, а потом ни разу не встречались, хотя он жил неподалеку), да так мне на уши присел, что я два троллейбуса пропустила, всё уговаривал меня еще остаться и поболтать. Что с ним стало! О майн готт — страшный, грязный весь, вся остановка на меня смотрела большущими глазами, когда мы беседовали. Я уж думала, что отвяжусь от него, когда транспорт подъедет, так ведь нет, он за мной и в троллейбус полез, сел рядом, на плечо привалился, всю дорогу какую-то ахинею нес. Люди в шоке просто были. Еще и телефончик оставил, попросил, чтоб звякнула ему, когда с одноклассниками встречаться соберемся… Он на предыдущей остановке вышел, сказал, что ему срочно надо уходить, а то б с удовольствием меня до Натуси проводил. Слава тебе, Господи, что отвязался!  Димка с каменным лицом слушал Ольгин рассказ, а когда она закончила говорить, сказал:  — Оль, что за бред? Ты в своем уме? Ну и шутки у тебя — Сташков еще год назад умер!  Надо было видеть лицо Ольги в этот момент:  — Да ты чего, Дима?! Это у тебя с юмором что-то не то. Говорю же, со Сташковым мы вместе ехали из города, только что! Он мне и телефонный номерок записал. Вот, сейчас ему позвоним...  Ольга полезла в сумочку и вытащила свой телефон. Он оказался выключенным, и никакого номера Сташкова в контактах не было.  Позже мы и сами навели справки — Витя Сташков действительно умер год назад. Его родители были алкоголиками, и у парня были серьезные проблемы с печенью. Ну а мы до сего дня не имеем ни малейшего представления о том, что же всё-таки случилось с Ольгой тем вечером. Видела ли она Витю Сташкова наяву, или же просто задремала в ночном троллейбусе?..

Свет дали? Когда выключился свет, Маша как раз собиралась воткнуть вилку в первый кусочек куриной грудки, которую поджарила себе на ужин. От неожиданности она какое-то время сидела неподвижно, так и застыв с поднятой вилкой, а потом выразительно прошипела:  — Ч-ч-черт.  Луны, как назло, не было, и вся квартира мгновенно погрузилась в полную, непроглядную темноту. Окна Машиной квартиры выходили на лесополосу, фонарей там и так не было, так что…  Осторожно положив вилку на стол, Маша встала с дивана и, вытянув руки, как лунатик, поплелась на кухню. В темноте квартира вдруг стала враждебной и чужой. Маша не помнила, куда положила спички, так как плита зажигалась кнопкой (разумеется, от сети). Наткнувшись на висящую дубленку, Маша вдруг вспомнила про зажигалку в кармане и облегченно выдохнула. Пусть с маленьким и быстро обжигающим пальцы, но все-таки огоньком, Маша быстро зашла на кухню и включила газ на всех конфорках. Кухня осветилась призрачным холодным светом.  Сев на стул, Маша облегченно выдохнула. Теперь главное найти свечи, и все — ничего страшного. Слава богу, свечи остались с Нового Года — длинные, витые, ароматизированные ванилью. Вот только где они? Хорошо бы, если на кухне, а если нет? Маша могла сунуть их куда угодно. Наудачу пошарила в ящике с всякими хозяйственными мелочами, и — о, чудо! Вот они, свечи. На своем месте, удивительно.  Маша зажгла сразу обе свечи, через несколько секунд передумала и задула одну — надо экономить, мало ли, когда свет дадут. Прошла в комнату, воткнула свечу в подсвечник, поставила на стол. Решила, что все выглядит очень романтично — ужин при свечах, для нее одной.  Когда курица была доедена, слегка кольнула скука. Пока укол был почти нечувствительный, но кто его знает, сколько еще придется так сидеть. Маша отнесла тарелку на кухню и вернулась в комнату, села на диван. Что делать? Чем заняться? Читать — слишком темно, глаза можно испортить, да и особо нечего. Маша уже давно читала книги с электронного ридера, который был — ха-ха — без подсветки. А что еще делать? Разложить пасьянс? Рисовать розочки на полях старых газет? Лечь спать? Рано еще, часов девять. Маша была холериком, и сидеть без дела для нее было подобно пытке.  Господи, насколько же люди зависят от электричества. Как же скучно сидеть без света.  А еще страшно.  Маша вроде бы с детства не боялась темноты, но теперь маленькая уютная квартира, купленная родителями, стала казаться огромной, чужой и жуткой. От того, что свеча рассеивала мрак, по углам он стал только гуще. Маша поежилась и внезапно вспомнила про телефон.  Хотелось с кем-то поговорить — с мамой, с папой, даже с братом Мишей бы не отказалась, хоть они и терпеть друг друга не могли. Просто услышать родной голос. А может, позвонить Светке. А что, это идея! Она может заехать на машине, и они поедут в кафе или клуб. А потом Светка подбросит к родителям, Маша переночует у них.  Подскочив с дивана, Маша радостно заметалась в поисках телефона. Потом вспомнила — в ванне оставила. Она имела привычку таскать с собой телефон везде, хотя важные звонки принимать было особо не от кого. Поставив свечу на тумбочке в прихожей, Маша заскочила в ванну, и… упала, больно ударившись головой. Забыла вытереть пол после того, как приняла ванну, вот и поехала на мокрой плитке.  От удара перед глазами рассыпались звезды. Маша ударилась об косяк затылком и теперь сидела на полу, шипя от боли и потирая затылок. Крови вроде не было, но крупная шишка уже начала образовываться. Плюс, неудачно приземлилась на бедро — будет синяк, выпрямляться было больно. С трудом встав, Маша нащупала на стиральной машине телефон и, прихрамывая, двинулась в комнату. Да, о танцах на сегодня можно забыть.  Аккуратно приземлившись на диван, Маша нажала на кнопку разблокировки и застонала вслух. Еле преодолела желание запустить телефон в стену — ведь он не виноват, что она забыла его зарядить. Господи, ну как назло, все один к одному. Маша зажмурилась, и по ее лицу потекли злые слезы — от боли и обиды. Голова пульсировала, в глазах слегка двоилось. Хоть бы сотрясение не схлопотать, это было бы отличным завершением вечера.  Резкая трель дверного звонка заставила Машу подскочить на месте. Сердце зашлось в бешеном стуке — внезапные звуки в темноте не способствуют спокойствию. Осторожно встав, Маша взяла подсвечник и, чувствуя себя героиней готического романа, медленно двинулась к двери.  — Кто? — Маша разлепила пересохшие губы. Голос напоминал комариный писк.  За дверью послышалась возня, после которой Маша услышала надтреснутый голос соседки, Анны Павловны.  — Машенька, это Анна Павловна, из сорок восьмой. Открой дверь на минуточку.  Маша облегченно перевела дыхание и потянулась к замку. Открыла дверь.  Соседка стояла на лестничной клетке, которая была освещена только свечой в Машиной руке. «Странно, она в темноте дошла?» — мелькнула у Маши мысль. Анна Павловна жила на два этажа ниже.  Анна Павловна стояла неподвижно, внимательно глядя Маше в глаза. Ее губы растянулись в благодушной улыбке.  — Машенька, детка, свет дали?  — Нет, Анна Павловна, как видите.  Глаза соседки метнулись Маше за спину.  — А когда дадут?  — Я не знаю, у меня телефона ЖЭКа нет.  Анна Павловна медленно кивнула, не прекращая заискивающе улыбаться. Маша непонимающе смотрела на соседку, ожидая каких-то дальнейших действий.  — Машенька, а можно к тебе зайти?  Анна Павловна подошла поближе к двери, но порог не переступила. Маша слегка вздрогнула, увидев отражение свечи в глазах соседки. Отчего-то ее просьба вызывала неприятие, Маше не хотелось пусть соседку в квартиру. Хотя они неплохо общались — Анна Павловна была вежливой, не имела привычки «ругать молодежь», Маша несколько раз ходила для нее за продуктами. Но сейчас… что-то в соседке пугало. Девушке было немного стыдно за это, но она ничего с собой не могла поделать.  Обычно добродушное и полное лицо женщины выглядело каким-то обрюзгшим и сдувшимся. Нижняя губа слегка отвисала, приоткрывая темный ряд нижних зубов. Волосы, обычно аккуратно уложенные в пучок, свисали неопрятными лохмами. Конечно, Маша отдавала себе отчет, что старость — не время красоты, да и уже вечер, соседка выглядит «по-домашнему», да и тусклый свет к тому же, но… Ощущение опасности почему-то нарастало.  — Анна Павловна, свет, наверное, дадут скоро уже. Давайте я вас до квартиры провожу.  Соседка пожевала губами.  — Машенька, темно так, света нет.  — У вас есть свечи? У меня осталась одна, я вам сейчас вынесу.  — Да ты впусти, я сама возьму.  От слов соседки Машу пробрал холод. Она никогда не видела Анну Павловну такой настойчивой.  «Зачем ей нужно в квартиру?».  — Я сейчас принесу, подождите.  Маша с трудом удержалась от порыва закрыть дверь перед носом соседки, и поковыляла в кухню за запасной свечкой. Когда она вернулась, обратила внимание, что Анна Павловна стоит у самого порога, но не переступает его. Не выходя за дверь, Маша протянула соседке свечу.  — Так вас проводить?  — Маша, можно я у тебя побуду? Ну пожалуйста! — лицо соседки сморщилось, как будто она вот-вот заплачет. На миг девушке стало стыдно — наверное, и правда стоит впустить, вдруг старушке страшно одной, да и какой смысл в одиночестве сидеть? Сама же хотела найти себе занятие. Можно заварить чай, поболтать, послушать милые стариковские рассказы о молодости…  Как будто почувствовав сомнения Маши, Анна Павловна еще ближе придвинулась к порогу и вцепилась пальцами в косяк двери. Маша перевела взгляд на руку соседки, и почувствовала, как ужас ледяной иголкой кольнул в сердце.  Раньше у Анны Павловны не было фаланги безымянного пальца на правой руке — соседка как-то рассказала, что работала на опасном производстве. А сейчас фаланга была. Маша кинула быстрый взгляд на другую руку — тоже все пальцы на месте. Почувствовав головокружение, Маша внимательно вгляделась в лицо женщины. Ее сознание как будто раздвоилось — с одной стороны, она видела хорошо знакомое лицо соседки, а с другой — как будто не узнавала ее. Анна Павловна стояла нахохлившись и смотрела исподлобья. Она как будто поняла, что Маша заметила то, чего не должна была заметить. Пауза тянулась. Маша преодолевала желание захлопнуть дверь, ее останавливали только пальцы соседки на косяке.  Свеча вдруг заискрилась и погасла у Маши в руке. В следующую секунду она услышала скрежещущее хихиканье перед собой, какое-то движение. Не выдержав, девушка взвизгнула и захлопнула дверь. Судя по всему, Анна Павловна успела убрать руку.  Всхлипывая, держась дрожащими руками за стены, Маша медленно двинулась в сторону кухни, освещенной призрачным газовым огоньком. Добравшись до двери, она привалилась к стенке и сползла на пол, судорожно дыша и размазывая слезы. Девушка не понимала, что она только что увидела, как это расценивать и что делать дальше. Она чувствовала лишь животный ужас, который уже достиг своего пика и постепенно отступал, уступая место оцепенению.  В глухой тишине, которая разбавлялась лишь дыханием Маши, вдруг послышалось царапанье. Девушка вздрогнула и выглянула в коридор, вперившись взглядом во входную дверь. Царапанье сменилось постукиванием.  — Маша, впусти меня! Когда свет дадут, не знаешь?  Голос соседки, вкрадчивый и сладкий.  — Уходите! — Почувствовав внезапный порыв злости, Маша нащупала рядом веник и запустила его в дверь. — Я вас не пущу!  Отдышавшись, Маша встала и зажгла свечу. Она уже не обращала внимание на звуки и на соседку. Похоже, старуха просто сошла с ума. А палец… мало ли что могло почудиться в темноте.  Вернувшись в комнату, девушка водрузила подсвечник на стол и легла на диван, свернувшись калачиком. Она закрыла глаза, и через несколько минут поймала себя на мысли, что звуки прекратились. Похоже, Анна Павловна ушла. Облегченно вздохнув, Маша накрылась пледом и через несколько минут задремала.  Разбудил ее звонок в дверь. От резкого звука Маша подскочила на диване с бешено стучащим сердцем — уже второй раз за вечер. Первым порывом было игнорировать звонок, не подходить к двери, но звонили непрерывно, действуя Маше на нервы. Взяв подсвечник трясущейся рукой, Маша подошла к двери.  — Кто? — хриплым со сна голосом выговорила она.  — Машуль, это я, Диана. Открой на минуточку.  Услышав ответ, Маша слегка перевела дух. Диана жила в квартире напротив, с двухлетней дочерью Аришей. Маша однажды даже ходила пить к ним кофе.  — Сейчас, Диан.  Слегка завозившись, Маша открыла дверь. На лестнице стояли Диана и Ариша, которая крепко вцепилась в руку матери.  Маша натянуто улыбнулась.  — Привет. Ты что-то хотела?  Диана подалась вперед, ослепительно улыбнувшись.  — Машуль, ты не знаешь, свет дали?  Маша почувствовала, как волосы зашевелились у нее за затылке. Застыв в оцепенении, она перевела взгляд на Арину. Девочка стояла, засунув палец в рот, и неотрывно следила за Машей.  — Диана, что ты такое спрашиваешь. Сама же видишь, что нет… — беспомощно пролепетала Маша.  Диана взяла дочь на руки. Теперь они обе сверлили Машу взглядами.  — Машуль, а можно мы войдем? У нас микроволновка не работает, нужно Арише молоко разогреть.  Маша ледяными пальцами вцепилась в ручку двери. Она была готова захлопнуть дверь при любом движении.  — Диана, у меня тоже микроволновка не работает. Света нет.  — Ну Машу-у-ль, Ариша темноты боится. Впусти нас, чаю попьем.  — У меня тоже темно.  До боли стиснув дверную ручку, Маша наблюдала, как Ариша достает пальчик изо рта, сидя на руках у матери. Девочка вдруг улыбнулась и четко проговорила:  — Маша, а свет дали?  Девушка захлопнула дверь и разрыдалась, привалившись к ней спиной. Она кожей чувствовала удары в дверь, и с каждым ударом вскрикивала. Она уже поняла, что случилось что-то ужасное, что происходящее сейчас — ненормально и выходит за любые рамки логики. Арина еще очень плохо умела разговаривать, произносила только отдельные слова, да и то — искаженно, Машу она еще вчера называла «Маса». Впрочем, чему удивляться — у Анны Павловны вообще отрос палец, по сравнению с этим гладкая речь двухлетней малышки — пустяк.  Диана стучала в дверь еще минут пятнадцать, хотя Маша давно потеряла счет времени. Потом удары стихли. Маша приникла ухом к двери, но так и не услышала, чтобы у соседки хлопнула входная дверь. Попутно Маша удивилась, почему другие соседи не вышли, услышав, как Диана барабанила. В такой тишине это было слышно, наверное, на все девять этажей.  Зря Маша вспомнила про других соседей. Через несколько десятков минут, которые девушка провела, по-прежнему сидя на полу, в дверь снова позвонили. На этот раз это оказался сосед снизу Сергей, автомеханик. Маша не стала открывать дверь, и он на разные лады повторял:  — Свет дали? Машка, а? Дали? А когда дадут?  И стучал в дверь.  Маша чувствовала, что сходит с ума от происходящего. Она твердо решила уйти из дома. Даже странно, что раньше об этом не подумала. Надо было бежать сразу после визита Анны Павловны.  Когда удары стихли, и сосед вроде бы ушел, Маша тихо натянула дубленку, взяла сумку и какое-то время стояла, прислонив ухо к двери. На площадке была мертвая тишина. Через несколько минут, перекрестившись, открыла дверь. Свеча горела на тумбочке возле двери, Маша уже хотела оставить ее там, но поняла, что не сможет запереть дверь в полной темноте. Взяв свечу, Маша вышла на площадку. Когда свет упал на обе лестницы, крик застрял у нее в горле.  Все они стояли тут, на ступеньках. Анна Павловна, Диана с Аришей, Сергей, Михаил Петрович с первого этажа, тринадцатилетняя Наденька с бабушкой и высокая блондинка на шпильках со второго, бабулька с третьего, супруги Ревякины с пятого, и много других, чьи лица терялись в темноте. Все они просто стояли и молча смотрели на Машу.  Преодолевая дрожь в коленях, Маша медленно попятилась к двери. «Слава богу, запереть не успела», — промелькнула отчаянная мысль. Не поворачиваясь спиной к тем, кто ее ждал, Маша приоткрыла дверь и молниеносно юркнула в квартиру, сразу накинув цепочку. Свеча выпала из ее рук и погасла. В темноте Маша шарила по двери ключом, пытаясь запереть дверь, тихо скулила, пытаясь не слушать многоголосый вой, который грянул в момент, когда Маша захлопнула дверь. Голоса выли, стонали, кричали, плакали, и этот кошмарный шум сливался в одну фразу:  — Свет дали?  Всхлипывая, Маша поползла на кухню, ноги ее не держали. Шум наполнял мозг, вытесняя оттуда все мысли. Последнее, что она увидела, были гаснущие конфорки газовой плиты.  * * *  Собрать Аришку в садик всегда было огромной проблемой, а уж этим утром и подавно. Вчера отключили свет, и дочка отказывалась спать, бесилась, потом плакала и звала Диану. Девочка как раз вошла в тот возраст, когда начинаешь бояться темноты. В общем, Диана надеялась, что без света дочка заснет раньше, а оказалось ровно наоборот. Свистопляска со слезами и сказками продолжалась до часу ночи, и когда мама с дочкой, обнявшись, заснули, до побудки оставалось всего шесть часов.  Утром Диана встала с трудом, растолкать Аришку и накормить ее завтраком оказалось еще более непосильной задачей. Наконец, ей удалось запихнуть дочку в ватный комбинезон, обуть ее и натянуть шапку. Теперь оставалось самое трудное — усадить Арину в коляску.  Открыв входную дверь, Диана принялась выталкивать громоздкую коляску на лестничную клетку. Она мимоходом заметила, что у двери напротив, где жила студентка Маша, валяется новая свечка, но не успела удивиться. Машина дверь распахнулась, и оттуда вышла сама хозяйка.  — Привет, Машуль, — бросила Диана, подхватив под мышки Арину и усаживая ее в коляску. Девочка капризничала, сгибала ноги, упираясь ими в сиденье, и Диана не сразу смогла поднять взгляд на Машу.  Девушка стояла возле двери, опустив руки вдоль туловища, и смотрела куда-то мимо. Диана обратила внимание, что Маша как будто осунулась, ее лицо было очень бледным, а волосы — непричесанными.  — Маша, с тобой все нормально? Ты какая-то странная.  Как будто впервые услышав Диану, Маша вздрогнула. Диана увидела, как она попятилась к двери, а потом, словно передумав, остановилась. С ужасом Диана увидела, как Маша слепо вытянула руки и, шаря в воздухе, медленно шагнула вперед. Маша осторожно нащупала перила, вцепилась в них, и скользя мимо Дианы невидящим взглядом, спросила в пространство:  — Диана, а свет дали?