Расплата  Окурок медленно обжигал пальцы. Удивленно посмотрев на него, Вадим еще пару секунд обдумывал, что делать, пока, наконец, приняв решение, отшвырнул в придорожную грязь.  Сентябрь в этом году не задался. Несмотря на клятвенные обещания местного гидрометцентра (плюс двадцать пять, никаких дождей), уже в первых числах по-ноябрьски похолодало и зарядили тяжелые проливные дожди. Вот и сейчас только прекратился поток воды, как будто кто-то невидимый на небе вдруг решил, что пора экономить жидкость, и перекрыл огромный кран.  Вадим поежился. Надо бы было теплее одеться. Холод проникал под тонкую куртку, не находя сопротивления в тонкой зеленой футболке, скрывающейся под ней. Молодой мужчина вернулся в кафе. Одна из множественных безликих забегаловок, которые гостеприимно таятся в поклонах на обочинах крупных трасс. Растворимый паршивый кофе в пластиковых стаканчиках и большой выбор неудобоваримых пирожков и псевдоамериканских хот-догов. Надо собраться мыслями и действовать.  — Вам не кажется, что эти синоптики отпетые вруны? — прозвучало мелодичное сопрано над ухом Вадима. Он медленно поднял глаза.  Рыжие волосы, изящными завитками спадающие на острые плечики. Огромные зеленые глаза под крутым изгибом черных нагуталиненных ресниц. Волнующие бедра,обтянутые кожей короткой юбки. И гладь высоких сапог на головокружительных шпильках. Вполне узнаваемо.  — Говорят, в Дании за такое сажают, — усмехнулся одними губами Вадим, ощупывая взглядом фигурку жрицы любви.  — Все может быть, — философски изрекла ночная бабочка. — Можно, я присяду рядом?  — Как же я могу отказать столь очаровательному созданию? — ухмыльнулся парень. — А ты меня не боишься?  — Работа у меня такая. Всякое бывает, — пожала плечами рыжуля. — Как насчет любви, красавчик? Есть планы на ближайший час? Может, ночь?  — Почему бы и нет, детка. Дорого возьмешь?  — У тебя хватит.  * * *  И вновь воспоминания нахлынули бурным потоком, смывая настоящее. Когда он успел таким стать? Когда он получил впервые физическое удовольствие от хруста шейных позвонков или вида гаснущей жизни в глазах этих женщин. Нет никаких предпосылок для этой странной мании, для его личного небольшого отклонения. Больше боли — меньше жизни, меньше жизни — больше кайфа.  Детство его не отличалось ничем особенным от десятков тысяч его сверстников, выросших на «Сеге» и Фредди Крюгере. Школа, институт, самый обычный парень, может быть только более физически развитый, чем другие. Не было травм психики, нанесенных мамой, не было девушек, втоптавших самолюбие в грязь. Ни-че-го. Только кайф от смерти, даже не от нее самой а от ее момента, прелюдии к ней, жалких пары-тройки минут.  Первая его жертва была еще в институте. Хорошенькая блондиночка Валюшка, которая сама после пары пива затащила его в лесную чащу, сама расстегнула молнию на джинсах, сама запрыгнула на него, прижавшись спиной к гладкому стволу какой-то осинки. В какой-то момент, не совладав с порывом, он уронил ее. Не его вина в камне, встретившемся на пути белокурой головки. Не его вина в бурном оргазме при виде этого. Его вина — это последующие 17 девушек и молодых женщин, которые не знали о его странном «пунктике», сумасшедшем афродизиаке.  Ничто не связывало его с жертвами. Практически все они были жрицами любви. А периодически гибнущие проститутки — это издержки профессии. И он привык, считая себя своеобразным «санитаром», избавляющим мир от скверны.  * * *  Открыв переднюю дверь фиолетовой «девятки», Вадим непринужденным жестом пригласил ночную бабочку сесть в салон. Взлетели вихрем рыжие локоны, мелькнула стройная ножка. Почувствовалось знакомое возбуждение. Еще немного и очередной кайф.  Вадим сел на водительское место и включил зажигание. Машина медленно стартовала со стоянки и покатила по вечерней трассе, блестящей, вымытой недавним дождем.  — Как зовут тебя, милашка? — спросил Вадим у молча курившей девушки.  — Меридиана, — после некоторого молчания ответила та.  — Какое необычное имя, что оно означает?  — Это древнесабейское, какая разница?  — В общем-то, никакой. Куда поедем?  — Я знаю одно местечко здесь неподалеку. Там сухо и нет клопов, как в мотелях у дорог. Сверни налево.  Мужчина послушно подчинился, автомобиль свернул в лес.  — Сначала прямо до просеки, а потом немного правее, и ты увидишь, — принялась давать указания девушка.  «Девятка» пробиралась меж деревьями, как хищный зверь. За поворотом показалась небольшая хижина, уютно скрытая меж дубов-великанов.  — Откуда ты знаешь про это место? Здесь кто-нибудь живет? — удивленно спросил Вадим.  — Домик лесника. Сейчас пустует, — последовал короткий ответ.  Машина подъехала почти вплотную к крыльцу. Хлопнули дверцы. Парочка вошла в хибару.  Внутри интерьер оказался просто спартанским. Старая панцирная кровать, стол, две грубо выструганные самодельные табуретки и печка, выложенная обожженным кирпичом. В общем-то, большего не было и надо.  * * *  Рыжая бестия обернулась и резко, с наскока впилась в губы Вадиму долгим поцелуем. В мыслях у мужчины пронеслось: «Что-то здесь не так. Шлюхи не целуются». В голове зашумело, ноги стали ватными. Он опустился на кровать. Девица тем временем отвернулась и начала медленно раздеваться. Обнажилась тонкая белоснежная спина с двумя симметричными шрамами вдоль лопаток. Следом взору открылись ягодицы с причудливыми узорами татуировок, пропитанных непонятными иероглифами, черточками, вензелями.  Она не торопясь подошла к нему, покачивая бедрами и уселась сверху. Движения ее были плавными, как волны спокойного моря, что отражалось в зелени глаз. Вадим был близок, Вадим не мог, не хотел сдерживаться. Его руки схватили тонкую шею и начали сжимать ее, чтобы забрав очередную жизнь, получить свою порцию удовольствия.  Глаза рыжули расширились, она ускорила темп, не удивляясь этим рукам, не выказывая раздражения, дискомфорта. Как будто это совершенно обыденная вещь: душить ее. Но самое странное было то, что она не задыхалась.  Какую-то долю секунды разгоряченный мозг Вадима пытался осознать, что же здесь не так. Но через мгновенье в грудь ему впились острые когти, а за плечами странной девушки взметнулись и распахнулись два огромных кожистых нетопыриных крыла.  Он хотел кричать, но от страха парализовало голосовые связки. Взлетела когтистая лапа и он внезапно увидел свое сердце, еще трепыхавшееся в воздухе. Внезапно все стало неважно. Забылись вопросы и ощущение иррациональности происходящего. Последнее удовольствие было получено.  * * *  По ночной трассе вдаль ласточкой неслась фиолетовая машина. За рулем сидела красивая рыжеволосая женщина. На коленях у нее лежал окровавленный кусок плоти, еще полчаса назад бившийся в грудной клетке монстра, притворявшегося человеком. «Это хороший улов», — думалось ей. Там, куда она направлялась, это сердце будет дорого стоить.

Злой ты... Был обычный морозный вечер,дул сильный ветер и дорогу осыпал снег а вьюга будто о чем то слезно молила…Я очень заносчивый и вспыльчивый человек и в этот день поссорился с друзьями и близкими это часто бывает и зачастую я нахожусь в одиночестве…Стрелка спидометра давно перевалила за сотню а из колонок доносилась тяжелая,истеричная музыка.Я уехал за черту города,там не было фонарей и стояла стена не пробиваемого тумана,как вдруг в свете фар я увидел черную собаку и резко ударил в тормоза машину развернуло а пес постоял посмотрел и побрел себе дальше куда в ночь…Я закурил сигарету и понял что нужно перевести дух,домой ехать не хотелось, неподалеку раскинувшись деревьями стоял густой лесок а сразу за ним городское кладбище я не долго думал и поехал вдоль леса свернул на первом повороте и остановился выключив фары,подобрал приятную ФМ волну и откинулся на сидении пуская дым в потолок убивая свои ни в чем не повинные легкие,гонял свои мысли как вдруг в машине стало как то мерзко даже не холодно а наступила такая мятная прохлада,радио с музыки перешло на помехи продолжалось это секунд десять и вновь все нормально…Докурив сигарету я открыл окно чтобы выбросить окурок и увидел возле двери старуху в черном пальто,валенках и красной касынке она расплывалась в беззубой улыбке,ее ссохшиеся губы колохнулись и она произнесла парень дай мне семечку или орешку хотя бы одну…на что я ответил:Слышь старая иди домой не чего шляться ночью по лесам людей пугать!Она изменилась в лице но никак обычный человек а взгляд стал таким звериным и страшным настолько что я не мог пошевелится она забормотала пятившись назад и грозила указательным пальцем в мою сторону а бормотала она вот что…Язык твой враг,злой ты!Выть тебе как волку на луну проклятую пока слово молвить не сможешь и быть одному тебе окаянному, на земле бренной и в чертогах ада не дам покоя душе твоей мерзкой!И скрылась в тумане…Я судорожно включил скорость и помчался домой,по дороге меня схватил озноб и сдавило грудь когда добрался в родные двери принял душ и улегся спать и мне снился сон,я один в тумане замученный и обессиленный на коленях а из тумана доносился смех.Утром я встал и почувствовал недомогание ,температура боль в горле…После работы поехал к врачу диагноз Ангина НО никакое лечение не помогает уже три недели больно даже говорить а порой во снах приходит она и смеется…И когда же это кончится я не знаю…

Чернобыльская тетрадь Еще раз о совпадениях. Не могу сказать, мистика это или нет. Вообще, трудно решить, относятся ли совпадения к разряду мистики или нет, но со мной они случаются достаточно часто. И иногда просто шокируют. А сегодняшняя дата, годовщина Чернобыльской аварии, заставила меня припомнить один такой странный случай. Началось все с того, что когда-то давно у меня была любимая книга под названием «Белые одежды». Ну, это я так называю — книга, а на самом деле этот роман был напечатан не в книге, а в двух номерах журнала «Роман-газета», кто знает, в советские времена в таких журналах публиковали произведения большого объема. И эту книгу, то бишь два журнала, я частенько читала-перечитывала. Но когда разводилась, они затерялись при переезде, и с тех пор я их больше не видела. Прошло несколько лет. Мой сын, учившийся тогда классе в четвертом, сильно увлекся однажды чернобыльской темой и искал об этом любую информацию. К слову сказать, интернета у нас тогда не было. И вот как-то поехала я зачем-то к бывшему мужу, захожу в дом и вижу — лежат на книжной полке две моих «Роман-газеты»! Я обрадовалась и забрала их. Приезжаю домой, открываю — а это вовсе не «Белые одежды» оказались. В журналах, стыренных мной у бывшего мужа, обнаружилась «Чернобыльская тетрадь» — записки очевидца чернобыльской трагедии. Я немного огорчилась, зато сын был в восторге. На ловца и зверь бежит, решили мы оба, и я стала читать ему «Чернобыльскую тетрадь» вслух, потому что мне и самой было интересно. Очевидец рассказывал о взрыве, о том, как сотрудники, дежурившие в ту роковую ночь на АЭС, пытались своими силами что-то сделать, как помогали своим пострадавшим товарищам…Все они были названы там поименно, и всех рано или поздно доконала лучевая болезнь. Но один сотрудник погиб сразу и на месте — его придавило рухнувшими конструкциями, и звали этого человека Владимир Шашенок. (в других источниках я потом читала, что их было два или больше, но именно тогда прозвучало одно это имя). На этом месте мы остановились, решив остальное дочитывать потом. А через день я купила ежедневную газету, в которой была маленькая такая статеечка…  У нас на Донбассе часто происходят аварии на шахтах, во время которых гибнут люди. И когда об этом пишут в газетах, то размеры статьи обычно прямо пропорциональны количеству погибших — чем их больше, тем больше статья. А эта статейка, повторюсь, была маленькая-маленькая, в несколько строчек. В ней сообщалось, что на одной из наших шахт произошла авария, но людей успели вовремя вывести, так что почти все остались целы и невредимы. За исключением одного человека, которого придавило обрушившимися конструкциями. Его звали Владимир Шашенков. Даты этой аварии, увы, не помню. То ли в тот день, что мы читали, то ли на следующий. Нет, мистифицировать и делать из этих случаев причину и следствие я не намерена. Но была весьма ошарашена таким совпадением.

Это, скорее, мистическая история, а не страшная, но всё же  Нынешнее продвинутое поколение, небось, никогда не сталкивалось с объектом под кодовым наименованием «советская телефонная будка». Напоминаю: в канувшем в прошлое СССР таковая имела вид железной остекленной коробки, в которой на стене висел тяжелый телефонный аппарат. Сбоку или сверху на рычаге лежала трубка. Сверху торчал монетоприемник. Обычный звонок стоил две копейки, междугородний — пятнадцать. Звонок в скорую и милицию был бесплатным. В сущности, нынешние таксофоны весьма похожи на своих древних предшественниц, только вместо монеток в них суют кредитные и телефонные карточки. Сооружение не отличалось элегантной кондовостью английских телефонных будок, единственная стенка в нем обычно была изрисована похабенью и символами любых спортивных команд, а стекла разбиты.  Скромные будочки втыкались около оживленных магазинов и перекрестков, рядом с кинотеатрами и школами. В девяностые годы их поголовно снесли, даже следа не осталось, лишь смутные воспоминания.  Вот почему меня так удивила затаившаяся в сиреневых кустах будочка во дворах на Петроградской. Я галопировал по делам, эдакая офисная креветка с портфельчиком и папочкой наперевес, а будка стояла себе, никого не трогала. Прежде вроде ее тут не было, и я затормозил, подивившись уличному раритету. Позабыли о ней, что ли? А что, местечко укромное. Никого, кроме тихих алкашей, вон и бутылки в кустах поблескивают. Натыкаешься порой в Питере на такие места, где время словно остановилось. Не поймешь, какой год и век на дворе. Заросшие лебедой брошенные стадионы, закрытые на вечный капитальный ремонт школы или бывшие киношки. Старые облезлые афиши на стенах, ржавые указатели, ностальгия во весь рост.  Чертова ностальгия и толкнула меня в спину.  Дверь проржавела и ни в какую не желала открываться. Пришлось отложить портфель и применить грубую силу. Под адский скрежет и взлетевшее облако ржавой пыли мне удалось отодвинуть дверь на расстояние, достаточное, чтобы боком протиснуться внутрь.  Ощущения — как внутри стеклянной клетки для хомяков. Пахнет слежавшейся пылью, нагретым асфальтом и бензином. Аппарат сохранился в целостности, трубка и провод тоже на месте. Круглый цифровой диск с прорезями и металлическим стопором. Не снимая трубки, я невесть зачем повертел диск, отозвавшийся полузабытым жужжащим звуком. Представил зрелище со стороны: приличного вида тип забрался в старую телефонную будку и торчит там, как полный идиот. Поностальгировал, и будет.  Видимо, сработал условный рефлекс городского жителя. Раз есть телефон, по нему непременно надо позвонить. Ну, или хотя бы снять трубку. Я и снял, поднес к уху. Естественно, тишина. Бытовало во времена моего босоногого детства такое причудливое развлечение, называлось «эфир». Из уст в уста передавались условные «пустые» номера, не принадлежащие никому. Набираешь номер, слышишь сперва долгие гудки «занято», а потом — тишину, разрываемую треском статических помех. Кричишь в пустоту «але, але!». Если повезет, откликнется кто-нибудь, тоже набравший этот номер и бесцельно бултыхающийся в пространстве межтелефонной связи. С незнакомцем или незнакомкой из эфира можно было поболтать, обменяться номерами и договориться о встрече. Конечно же, ходили пугалки о том, как кто-то вышел на связь с недавно умершими или людьми из будущих времен, поговорил с блокадниками или девушками-телефонистками дореволюционных лет.  В эбонитовой выпуклой пластине с дырочками обитал давно вымерший, опустевший эфир. К будке даже проводов не вело, их срезали или украли в годы, когда нищеброды повально собирали цветной металлолом. Я слушал тишину, машинально бренча мелочью в кармане — и ничуть не удивившись тому, что на ладони оказались две копейки. Нынешние, никелево-блестящие, с Георгием, что держит в руке копие и тычет змия в жопие, а не прежние, с серпом и молотом. Я опустил их в щель монетоприемника. Копейки звякнули, упав в давно опустевший накопитель. Мой палец закрутил диск, набирая номер, который я сам давным-давно позабыл — а рука помнила.  Номер Жеки, моего лучшего школьного дружка. Веселого, смешливого Джека, с которым мы с первого учебного года сидели за одной партой. С которым менялись книжками, а долгими зимними вечерами с увлечением двух копающихся в шерсти обезьян мастерили макет огромного парусника. Жека был отличным пацаном и наверняка вырос бы толковым парнем… если бы классе в третьем или четвертом, под самое начало летних каникул, родители не увезли его на дачу. Он пошел с соседскими пацанами на рыбалку, им нужно было пересечь оживленное шоссе… и там Жеку сбила вылетевшая невесть откуда многоколесная фура. Сразу и наповал. Кровь на асфальте, орущие дети, разлетевшиеся в сторону удочки и ведра. Пятнадцать лет назад. Или двадцать. Меня перевели в другую школу, и все забылось. Было — и прошло.  Последний щелчок вернувшегося на место диска. Космическая тишина. Глупо цепляться за детские воспоминания.  Я уже собирался повесить трубку, как внутри нее смачно хрустнуло. Эфир наполнился шорохами, потрескиванием и шелестами, сквозь которые прорвался отчетливый детский голос:  — Алло? Алло, я слушаю! Алло, вам кого, папу?..  Я онемел. В буквальном смысле. Солнечный яркий день за давно немытыми стеклами будки сгинул. Я завис в непроглядной черноте, заточенный внутри железной будочки, стиснув телефонную трубку, откуда нетерпеливо спрашивали:  — Алло? Алло, мам, это ты?.. Да все в порядке у меня, слышишь? Рюкзак собрал, жду тебя, приезжай скорее!..  — Жека, — беззвучно выговорил я. Мрак снаружи сгущался, будка раскачивалась, летя и крутясь вокруг собственной оси. Я падал в водоворот темноты, я был мечущимся без толку сигналом, который некому принять. — Жека!  Меня услышали. Там, с той стороны, с изнанки мира, меня услышали. И узнали:  — Леш? Леш, ты? А чего голос такой, как из бочки? Я сперва подумал — взрослый дядька какой-то, не туда попал или папаше звонят… Леш, слышь, я уезжаю — на даче торчать до самого конца лета. Хочешь, приходи проводить, мы в шесть выходим — и на Финбан…  — Жека! — я обрел голос. — Жека, никуда не езди! Не езди, слышишь! Скажи маме, пузо пучит! Скажи, что не хочешь на дачу, что сдохнешь там от тоски! Не езди туда!  — Да все уже решено, — уныло отозвались из трубки. — В лагерь путевок не было, меня тетке решили подкинуть, чтоб в городе не торчал. Маму не переспоришь…. Маму не переспоришь… — его голос начал дребезжать и уплывать, — судьбу не перешибешь, Леха… Даже если очень хочется… ты береги себя, ты… — голосок Жеки перекрыл нарастающий вой и надрывный скрип намертво схваченных тормозами шин.  Я различил шлепающий звук удара, трубка зашлась многоголосым истошным воплем и я бросил ее. Отшвырнутая трубка ударилась о стену и закачалась на проводе, продолжая рыдать и голосить. Что-то скрежетало и ломалось, я бился плечом в заклинившую дверь, она не открывалась, а бестелесные голоса истошно визжали. Из трубки закапало чем-то вязким и тяжелым. За стеклами плыла и колыхалась тьма, в будке запахло тухлятиной, я задыхался, отчетливо понимая: еще мгновение взаперти, и я точно сойду с ума. Двинусь крышей. Зашуршу шифером.  Проклятая дверь наконец подалась.  Я вывалился в обычный и привычный мир. Грохнулся на колени, разодрав брюки и кашляя так, будто собирался вывернуть желудок наизнанку. Меня заливисто облаяла пробегавшая мимо собачонка и подозрительно оглядела ее хозяйка. Кажется, я полз на четвереньках, скуля, пока с размаху не вломился головой в стену дома.  Не помню, сколько я там сидел. Наконец собрался с силами и встал, с трудом отыскал брошенный портфель. Никакой телефонной будки в кустах, но в траве я разглядел остатки кирпичного квадрата-фундамента. Что-то там когда-то стояло, может, и вправду телефон, а может, трансформатор или будка дворника. Мне было хреново, так хреново, как никогда в жизни. Трясущимися руками я полез за мобильником — вызвать такси, отменить встречи на сегодня. Ткнул в кнопку вызова, поднес трубу к уху, услышал гудки… и метнул мобилу в кусты.  Я не мог говорить по ней. Боялся снова услышать космическое молчание и пробивающийся сквозь него голос давно умершего мальчишки, а потом — скрип шин тормозящего грузовика. Боялся упасть во тьму электронных импульсов, мечущихся в эфире, и потеряться там. Потеряться навсегда, стать еще одним призрачным голосом.  Я боялся, я так боялся…  Я и сейчас боюсь. Не могу заставить себя прикоснуться к гладкому боку мобильника, не могу взять трубку. Что, если Жека снова заговорит со мной из темной пустоты?  Что, если это окажется вовсе не Жека? Сколько их там, одиноких, не успевших сказать последнее слово, ответить на самый важный в жизни звонок, позабытых и утраченных?  А от этих проклятых мобильников никуда не деться, они повсюду...

Воспоминания смерти  Автор: Дмитрий Стаин Глупо представляться, как мне кажется. Все равно вы рано или поздно встретитесь со мной. Но, все же, имя мне – Смерть. Я помню многое и до мельчайших деталей. Не желаете ли узнать одно из таких воспоминаний? Веселое и светлое, беззаботное и радостное детство. Тогда еще казалось, что весь мир проходит перед глазами, и его нужно изучать, менять, вмешиваться. Что стало с нами теперь? Стали взрослее, мечты угасли.  Помню, был один человек. Один из всех, чьи души я пропустил через себя. Он смог пронести искру детской доброты через всю свою жизнь. Парень был из обеспеченной семьи, но, несмотря на возможность легко поступить в престижный университет международных отношений, он отдал предпочтение полицейской школе. Решил нести добро обществу. Но есть одна крайне неприятная вещь – добро часто наказуемо в мире смертных. Далеко не все знают, с какими мыслями человек совершает те или иные поступки.  Был погожий летний денек. Я сидел в парке и читал. Периодически чувствовал в груди слабое покалывание – души находили дверь в мир иной. На длинной скамейке справа от меня развалился мужчина. Полноватый и уже значительно постаревший. Хотя ему, вроде бы, было лет шестьдесят. Седые волосы, морщины. Он сидел с кроссвордом в руках и слегка шевелил губами, передвигая карандаш по бумаге.  Слева сидела женщина, потрепанная, с бледным худым лицом. Она держала в руках фотографию девочки. На бумаге красовалась надпись – “на лечение!”. У ног женщины стояла коробка, в которую прохожие кидали деньги. Я мог с легкостью узнать сценарий жизни несчастной малышки на фото, но я не обязан вмешиваться, хотя бы пока что.  Мимо шли люди. Кто-то смотрел на женщину с презрением, кто-то с сожалением. Некоторые кидали деньги, некоторые проходили мимо. Один парень остановился возле нашей скамейки, поставил рюкзак и достал кошелек. - Не волнуйтесь, все будет хорошо, - обратился он к женщине. Та вздрогнула и слабо улыбнулась. Парень вытащил несколько крупных купюр и вложил ей в руку. Я посмотрел ему в глаза. Это был один из тех людей, что можно назвать ангелами во плоти.  Полный старик презрительно усмехнулся. — Незачем давать деньги шарлатанке! — Спасибо, - тихо произнесла женщина, смотря куда-то в ноги.  Я не знал, является ли она шарлатанкой, вытягивающей деньги жалостью или же у неё на самом деле такое большое горе. Верю в то, что в мире есть добро.  Парень встретился со мной взглядом и дернулся от испуга. Не удивительно, ведь мои глаза не имеют цвета и зрачков. Сплошная белая пелена в глазницах. Парень ушел, а я закрыл книгу и снова отправился на свою вечную прогулку. Завтра я приду сюда снова, так как знаю, что встреча с этим парнем – не последняя.  Всю неделю я приходил в парк на ту скамейку, и каждый раз юноша приносил женщине деньги. Однажды я уловил еле слышный запах сырой земли – это запах смерти, но все будет зависеть от того, как поведет себя молодой человек.  — Вы очень великодушны, - обратился я к парню, пока он не ушел. — Благодарю. Стараюсь помогать обществу как могу.  — Могу я узнать имя столь благочестивого человека? - Спрашиваю я и протягиваю руку. — Вадим, - представился парень и принял рукопожатие. …Несколько выстрелов в грудь через 44 минуты. Еще 10 минут он будет жив. Кто и зачем?..  Он ушел, а я остался в парке. Накинув капюшон на голову и быстро вошел в транс. Это состояние позволяет мне видеть глазами тех людей, что, возможно, скоро умрут. Вадим зашел в магазин и, купив пива, присел на скамейку в соседнем дворе. Осталось около восьми минут. В этот момент, к нему подсаживается незнакомая девушка. Потрепанная, небрежно одетая. На руках – маленький мальчик, не больше трех лет. На нем грязная красная рубашонка, местами прожженная. Вадим насторожился. Осталось уже меньше пяти минут.  Вадим допил пиво, встал со скамейки и направился к дому, как вдруг неподалеку остановилась машина. Черный мощный внедорожник. Вадим дошел до своего подъезда и остался стоять возле входной двери. Слишком уж странно все. Из машины вышли двое. Первый был лысым и более ничем не примечательным, а второй – под два метра ростом, с ужасающими шрамами на лице. Эти двое подошли к девушке.  — Привет, Танюха. Как и договаривались? За 15 тысяч? – проговорил лысый.  — Наконец-то, - недовольно проговорила женщина, что держала ребенка. - Давайте деньги и разойдемся.  — Без вопросов, - ответил мужчина и достал из кармана кошелек. Второй, что был с ним, взял ребенка на руки и понес в машину. — Погоди, надо проверить его, - сказал лысый. Пока мужчины рассматривали всхлипывающего ребенка, Вадим открыл в телефоне галерею фото пропавших. Этот мальчик был среди них. Парень хорошо помнил обстоятельства того дела. Бабушку стукнули чем-то тяжелым, родителей не было дома, и ребенка увезли.  “Нужно что-то делать,” – подумал Вадим. Вадим достал пистолет и удостоверение и направился к мужчинам.  - Поставьте ребенка на землю! На колени и руки за голову, – громко и уверенно проговорил Вадим. - Танюха, это что за подстава? – закричал лысый.  - Я не знаю!  Лысый достал пистолет и тоже навел его на Вадима.  “Ну же, стреляй!” – мысленно говорю ему я, хотя понимаю, что Вадим не услышит.  В этот момент лысый стреляет в грудь полицейского три раза.  Я согнулся от резкой боли в груди и едва не упал на асфальт. Женщина в ужасе метнулась ко мне. — Что с вами? – спросила она настороженно. — Все в порядке, ничего страшного.  Я встал со скамьи и помчался по аллее к тому месту, где все произошло. Вадим лежит, и люди безуспешно пытаются помочь ему. Кто-то вызвал скорую. Я опустился на одно колено. Наши взгляды пересеклись. Он посмотрел на меня с восхищением. “Гоша…” – это было последнее его слово, переданное мне. Именно так звали того мальчика. Вадим теряет много крови, а значит нужно действовать быстро, быть может, я смогу спасти его?  У скамейки также лежало тело женщины - Тани. Видимо, они приняли её за стукача.  Через 15 минут, я был у одного странного завода, где, собственно, и прятали мальчика. Беспрепятственно пробрался вовнутрь. Меня никто не видит, а значит можно действовать спокойно. Мальчика держали в подвале. Мне не составило труда найти его, однако меня удивило то, что они делают с ними. Пришел врач и проверил зубы и кожу ребенка. Когда Гоша снова остался один, я начал свою игру.  — Привет, малыш, я помогу тебе, - улыбнулся я ему. Мальчик посмотрел на меня и улыбнулся в ответ. Если хочу помочь, то нужно спрятать его и сделать все самому. Я взял его на руки и, открыв шкаф, посадил Гошу внутрь. Взяв его ладошку в свои руки и подержав ее пару секунд, закрыл дверцу шкафа.  Я смог перевоплотиться в Гошу. Главное, чтобы никто не открыл шкаф. Пока меня несли куда-то, думал о том, как мне с ними справиться, однако ответ пришел сразу, как только мы зашли в операционную. Тут был и лысый, и его напарник с доктором и медсестрой. Я огляделся. Это была скотобойня. Меня уложили на койку, и под звуки молотов, что отбивают замороженное мясо, ввели какие-то препараты и подключили множество приборов. Как можно делать операцию в таких условиях? Те двое, что увезли Гошу и стреляли в Вадима, вышли из помещения. — Сейчас он уснет, - сказал доктор медсестре, надев на меня маску, и подал какой-то газ. Я не уснул, но закрыл глаза. Еще слишком рано. Прошел надрез по моему животу, раздвинули кожу. Увы, я ничего не чувствую. — Что?..- в шоке произнес врач. — Что там? – спросила женщина, стоявшая спиной к операционному столу. Он протирала тазик для органов. — Ни…ничего, - заикаясь пробормотал доктор. Я нащупал скальпель и открыл глаза. Доктор не успел и пискнуть. Мои руки вытянулись и стали гораздо длиннее, чем должны быть. Скальпель скользнул по горлу врача, и тот упал. Медсестра все также продолжала стерилизовать скальпели, щипцы и прочие инструменты. Встав на пол, убедился в том, что врач действительно мертв. В этот момент, ко мне лицом повернулась медсестра. Перед ней стоял мальчик, с кучей порванных трубок и распоротым животом, где нет ни крови, ни органов…лишь темнота.  Только женщина вскрикнула, как я смог одним движением удлинившейся руки перекрыть её дыхательные пути, и звуки застыли в её глотке. Она потеряла сознание. Женщина скоро сыграет свою главную роль…наравне со всеми. Я вышел и направился по длинному коридору, где в конце него стояли те двое. Я захихикал, чтобы привлечь их внимание. Лысый завидев мальчика, который походил на живого зомби, и заорал, выхватил пистолет и выстрелил. Интересно, насколько это ужасно выглядит: маленький мальчик с разрезанным животом и с дыркам от пуль в голове не спеша идет по коридору. Они побежали прочь, и заперевшись в комнате, пытались дозвониться до кого-то.  — Как это вообще возможно? – закричал мужчина со шрамами. — А я откуда знаю?! - ответил ему лысый. Я тихо рассмеялся, стоя позади них. Это было последнее, что они услышали, прежде чем мне пришлось отключить их.  Они лежали на механической дорожке, не в силах пошевелится и закричать. Живот лысого был вспорот мною. Правда, люди умирают от такой боли, но я пока оттягиваю этот момент.  — Зачем вы это сделали? – спросил я, будучи уже в другом обличии.  — Прости, брат, просто органы - самая тема на рынке. Шеф ждет прямой поставки в пункт назначения, - ответил кряхтя лысый.  Неподалеку стояли ящики, именно туда должны были сложить их органы. Деньги…ненавижу, когда люди идут на такие поступки. Подхожу к рычагу управления, и прикладываю палец к одной из трех кнопок. Над ними висят три больших молота, и я не знаю, на какую кнопку нажать.  Жму наугад, и один молот с хрустом ломает все тело лысого. Медсестра и урод в ужасе кричат, но такая штука будет куда лучше любого урока с темой “Преступление и наказание”. Я совершил анонимный звонок в полицию и все теперь должно закончиться хорошо.  Через пару дней из новостей, я узнал, что полиция нашла мальчика благодаря анонимному звонку с указанием местоположения ребенка. Два преступника рассказали о подозрительном парне, но их не стали слушать и будут судить по всей строгости закона. Гошу вернули родителям, и теперь впредь все будут осторожны. Благодаря одному своему “другу”, я смог обменять душу лысого на душу Вадима, который побывал в клинической смерти около семи минут, я успел всё.  Через месяц, я сидел в парке на той же самой скамейке, но уже один. Передо мной на площадке играет женщина со своей дочкой, что смогла побороть болезнь.  Верю в то, что в мире есть добро, а главное – справедливость.

Вечная кома Миша медленно открыл дверь в мамину спальню. Сначала в комнате был только он и спящая мать, но потом все резко изменилось. У Михаила появилось странное ощущение тревоги, как будто он где-то совершенно в незнакомом для него месте. Как будто вокруг много не знакомых людей, и все они пристально смотрят на него. Кто-то сзади схватил юношу за плечо. Михаил вскочил с кровати. Весь в поту и тяжело дыша, он осознал, что это всего лишь сон, а за окном по прежнему ночь. День прошел как обычно. Учёба, уроки, прогулка с друзьями, игры в компьютер и опять ночь, опять ложиться спать. Дверь в мамину спальню была открыта. Миша уже стоял внутри комнаты. Однако на этот раз в помещении был кто-то ещё. На маминой кровати, сидела маленькая девочка. Как только Миша вошел, девочка повернулась к нему. Она просто смотрела ему в глаза, ни чего не говоря. — Кто ты? И что ты тут делаешь? – возмущенно поинтересовался Михаил, но ответа не последовало. И вот опять то самое чувство тревоги. Опять удар, но на этот раз не по плечу, а в грудь. Молодой человек проснулся. Он вновь лежал в своей кровати. Миша стал вспоминать сон. Ему казалось, что он уже где-то видел ту самую девочку, что она была ему знакома. Так и не вспомнив, кто это мог быть, молодой человек расслабился и вернулся в царство Морфея. — Я ещё раз спрашиваю, кто ты?! И вновь молчание. Но на этот раз от девочки последовала хоть какая то реакция. Она встала перед кроватью, поднесла к своей руке кухонный нож, и, не проявляя ни каких эмоций полосонула, себе руку. Из раны потекла кровь. Кровь, крупными каплями падала на грудь спящей матери Михаила. Девочка повернула голову в сторону юноши, скривила лицо в ужасной гримасе, похожей на улыбку, и рухнула на пол. Миша подошел к телу, посмотрел на маму и в ужасе отступил назад. У мамы не было лица, вернее оно было, но не её. Вместо того милого лица которое знал Михаил, появилось лицо той самой девочки. Глаза резко открылись, Миша попытался бежать, но его схватили руки того самого трупа, что лежал в луже крови. Рот девочки начал открываться, казалось, что уже всё, но нет. Щёки начали рваться, нижняя челюсть повисла на коже, из глаз потекла кровь. Миша огляделся вокруг, он уже не находился в спальне, мамина кровать стояла посреди глубокой могилы. Юноша побелел и упал в обморок, упал прямо в объятия странного существа, упал лицом прямо на висящую челюсть. Руки «матери» обняли молодого человека, кровать начала опускаться, земля засыпала могилу.  В этот день, мать услышала самые страшные слова. — Ваш сын не вышел из комы…

Убогая *** Осеннее утро хмуро занималось над домами, до последнего не пуская солнечный свет в город. Раздавались звуки клаксонов, рев тормозов, окрики торгашей, везущих на рынок свои поклажи – город разворачивался во всей своей неприглядной красе. Обычное утро обычного дня заурядного провинциального городишки. Но для Клавдии Сергеевны этот день стал самым необычным за всю ее пятидесятилетнюю жизнь. Впрочем, обо всем по порядку… День для генерального директора фирмы "Смирнов-&-Смирнова" начался как обычно: противный писк будильника, масочка на лицо из свежего огурца, недолгое валяние в теплой водичке ванны и кофе с бутербродом с черной икрой (на красную аллергия, что поделать!). Очень плотный утренний режим, все по минутам расписано. После этого Клавдия Сергеевна Смирнова (фирма была названа в честь ее мужа, ныне уже покойного, и себя, любимой) облачилась в дорогую, но абсолютно безвкусную одежду, и разжиревшей ланью выпорхнула из подъезда. Уже подходя к своему дорогому авто, она услышала, как ее кто-то сипло окликнул по имени: - Клавка! Ее собственное имя, которое всегда звучало строго и официально, сейчас было произнесено с таким пренебрежением и непочтительностью, что Клавдия Сергеевна взбесилась. Лицо ее покрылось пунцовыми пятнами, и она яростно развернулась, дабы отчихвостить невежу, посмевшего обратиться к ней так фамильярно. Но тут слова замерли у нее в горле, и она широко открыла рот, пораженная. Перед ней стояла облезлая, скукоженная бомжиха, одетая в драные лохмотья, столь старые на вид, что казалось, будто они видели еще падение Римской империи. Грязные волосы немытыми прядями падали на лицо, закрывая добрую его половину, но и так было видно, что у нищенки нет одного глаза. Кожа ее была вся в струпьях и гнойниках: очевидно, какая-то болезнь вовсю глумилась над несчастной. Бомжиха криво улыбалась, являя миру отсутствие зубов, и пристально разглядывала Смирнову. - Ну что, Клавка, узнала меня? Вижу, что узнала, вон, аж перекосилась вся. Или это от отвращения к моему виду? Конечно, ты ж вон какая стала фифа, не узнать прямо, не то, что я... Ох, и долго же я тебя искала, но нашла все-таки… Ты уж, поди, думала, что меня и в живых нет? Ан нет, выжила я-то, не без добрых людей мир оказался… Не все такие сволочи, как ты. Оцепенение, наконец, отпустило Клавдию Сергеевну, и, совладав с нахлынувшими эмоциями, она процедила сквозь зубы: - Дай дорогу, убогая! Понятия не имею, о чем ты говоришь, быстро отойди, а то полицию вызову… - Убогая, говоришь? – зло ощерилась бомжиха. – Ну, погоди, скоро ты поймешь, что значит быть в моей шкуре, - она легонько коснулась руки Смирновой, и та с омерзением отшатнулась. – Еще сама будешь меня искать, да только как бы поздно не оказалось, - бросив эту таинственную фразу, нищенка захромала прочь. *** Мчась по оживленной улице, Смирнова нервно курила. Конечно, она ее узнала. Как же так? Она ведь померла тогда. Неужели они ошиблись, когда выкинули ее, издыхающую, на помойке? События тридцатилетней давности замелькали перед глазами, как фигурки калейдоскопа… *** Клава Потапова и Рита Колесникова познакомились в техникуме, где вместе учились на бухгалтеров. Они будто взаимодополняли друг друга: Рита была ослепительно красива, а Клава блистательно умна. Вот и получился у них такой выгодный тандем: Клава решала задачи за себя и за подругу, а та, в свою очередь, водила ее с собой на все мероприятия, на которые Риту охотно звали, но одну, а она просила и за нее. Но вскоре союзу двух подруг стал угрожать разлад в виде Андрея Смирнова, высокого красавца, который стал ухаживать за Ритой. Девушка отвечала ему взаимностью, и все вроде бы хорошо, но вкралась черная зависть Клавы, которая тоже положила глаз на пригожего студента. Неизвестно, что предприняла коварная подруга, но вскоре все с удивлением увидели, что Андрей гуляет с Клавой, хотя до этого он ее, мягко говоря, не переваривал. Поговаривали, что Потапова приворожила Андрея, но, как известно, не пойман – не вор, и наблюдателям оставалось только втайне сочувствовать брошенной Рите. Но Клава не успокоилась и задумала навсегда избавиться от соперницы. Будто черная пелена застлала ее глаза, но в тот момент ей было все равно. Позвала она Риту к себе в гости, якобы помириться, и безжалостно ударила ее по затылку хрустальной вазой. Потом вызвала Андрея для того, чтобы он помог ей отвезти и спрятать тело. Околдованный парень без лишних слов согласился, и вечером бездыханное тело Риты они скинули на большой помойке за городом и наспех забросали мусором. Без малого тридцать лет прошло с тех пор: Клава вышла замуж за Андрея, уехала с ним в другой город, открыла там совместно с мужем фирму и превратилась в Клавдию Сергеевну. Вот только муж умер два года назад: сердце не выдержало. Но Смирнова по этому поводу не переживала: Андрей оставил ей приличное состояние, имея которое, можно было не работать до конца жизни. Но Клавдия исправно ездила в офис фирмы, чтобы работники не расслаблялись. *** И вот теперь эта тварь объявилась. Ну почему в тот раз ее рука дрогнула? Возможно, это и послужило причиной того, что Рита осталась жива. "А что она тебе сделает? – спросила себя Смирнова, глядя в зеркало заднего вида. – Она же никто, рвань, отброс общества. А ты – бизнес-леди". Довольно усмехнувшись, Смирнова подъехала к офису. На входе ее затормозил охранник. Смирнова задохнулась от возмущения: что он себе позволяет??? - Пройти дай, - властно произнесла она, но охранник мягко ее отстранил. - Вы к кому, гражданочка? – на лице его читалось отвращение. - Ты что себе возомнил? Начальство уже в лицо не узнаешь? – высоким голосом заверещала Клавдия Сергеевна. – Уволен! И начальник охраны уволен! За то, что набирает таких баранов, как ты! Лицо охранника вытянулось, и он грубо оттолкнул женщину. - Слышь, ты, вали отсюда, пока бока не намяли, - прошипел он. - Зубы вон уже где-то потеряла, так и еще чего-нибудь лишишься, - гоготнул он. И тут Клавдия Сергеевна растерялась: стеклянные двери офиса распахнулись, и на улицу вышла… она! Охранник почтительно вытянулся. - Миша, что у тебя тут? – добродушно осведомилась хозяйка фирмы у охранника. - Да вот, Клавдия Сергеевна, бомжиха какая-то объявилась, говорит, что начальница и грозится всех уволить, - с трудом удержался от смеха Миша. - Начальница, говоришь? – взгляд Смирновой с интересом мелькнул по оторопевшей Клавдии. Смирнова-шефиня прищурила глаза. - Миша, оставь. Женщина не в себе, - проговорила она и легко соскользнула со ступенек. - Ну и как теперь тебе, убогая? – шепнула она на ухо стоящей в ступоре женщине и направилась в сторону машины. – Миша, сегодня я беру водителя, - крикнула она громко и села на заднее сиденье. Машина со свистом пронеслась мимо. Клавдия Сергеевна обернулась и подняла на прощание руку. Миг – и автомобиль скрылся за поворотом. С замиранием сердца Клавка подошла к зеркальной витрине здания офиса. На нее глядела бомжиха, как две капли воды похожая на ту, что она видела утром в своем дворе. Женщина обернулась к своей машине: той не было. Клавка сжала кулаки и горько разрыдалась… *** Домой вернуться Клавка не могла, так как ключей у нее не было: остались в машине. Целый день она бесцельно бродила по городу, не веря, что с ней это происходит наяву. Она уже всю руку себе исщипала, но кошмар не заканчивался. Проклятая Ритка каким-то совершенно немыслимым образом заняла ее место, и Клава не знала, что теперь делать. На себе она испытала то, что каждый день испытывала Рита: унижение, насмешки, пинки. Когда она попыталась просить милостыню, ее избили какие-то бомжи, которые окучивали эту территорию. Ныла когда-то сломанная нога, и ужасно чесались гниющие нарывы. Медленно, изнывая от голода и жажды, нищенка плелась по направлению к своему дому: наступал вечер, и лже-Клавдия должна была уже вернуться с работы. Пусть все вернет назад! Клавка подошла как раз вовремя: от ее дома отъезжала служебная машина. Клавдия Сергеевна шла к подъезду. - Стой, - закашлявшись, крикнула Клавка. Но крика не получилось, только жалкое карканье вырвалось из ее измученной глотки. Бизнес-леди остановилась и внимательно поглядела на бомжиху, стоящую перед ней. - Сделай все, как было… Верни все на место, - просительно произнесла нищенка. - А зачем? Ты вполне заслужила такую жизнь, ты сама ее себе выбрала. Ты и я – мы были одинаковые и обе равны перед Богом, как и все люди. Но ты выбрала другой путь, предав меня и лишив всего. Ты прятала свою гнилую душу в красивую обертку, тогда как мне приходилось мыкаться в смердящем теле, сохраняя при этом в себе человека. Но к тебе мое сердце давно очерствело, и я нашла знающих людей, чтобы наказать тебя за твою гордыню. Только надо было коснуться тебя, что оказалось не так сложно. Какие казни только я тебе не выдумывала! Но эта самая страшная, ты не находишь? – с этими словами Смирнова быстро зашла в подъезд. "Откуда она знает код?" – глупо подумала Клавка, и слезы потекли по ее щекам: это было уже не важно.

Призрак-тень с маленького полустанка В 70-е годы я вмecтe c родителями жил нa маленьком полустанке, кoтoрый назывался просто «318 километр». У нас останавливались пассажирские поезда всего нa одну минуту, и, как прaвилo, никто нe выходил нa этой забытой богом станции. Дaжe дежурные пo переезду знали, чтo никаких пассажиров ни туда, ни обратно обычно нe было. Мой отец работал нa этом полустанке сцепщиком, a мама как рaз и была дежурной пo переезду. И вот oднaжды произошёл такой странный cлучaй, чтo o нём потом мнoгo говорили нa полустанке. Обычно пocлe школы (нас возили нa соседнюю станцию нa автобусе) я, как обычно, зашёл к маме нa переезд и увидел, чтo она сидит нa диванчике сама нe своя. Обычно к моему приходу мама разогревала нa плитке обед, мы вмecтe обедали, ещё и папа инoгдa заходил, и я шёл дoмoй гoтoвить уроки и ждaть родителей. А тут никакого обеда, мама смотрит буквaльнo в одну точку и, я вижу, вся дрожит. Стал cпрaшивaть, чтo случилось, и мама словно очнулась от сна: засуетилась, достала кастрюльки, включила плитку... и опять села нa диванчик. Я испугался, побежал зa отцом, он coвceм рядом работал. Уже вмecтe мы кое-как привели маму в чувcтвo, и она нам рассказала такое, чтo мы поначалу дaжe нe поверили. Как обычно, в 14:12 нa переезде остановился пассажирский поезд и, как обычно, никаких пассажиров нe было. Мама уже убрала флажок, как вдруг заметила, чтo от последнего вагона отделилась огромная тень, oчeнь похожая нa человеческую. Рaccтoяниe дo отходящего поезда увеличивалось, a тень уменьшалась, пoкa нe стала похожей нa тень обычного человека. Мама видела вcё своими глазами, и тень прошла как рaз мимо неё. Мама почувствовала cтрaшный xoлoд, вмиг обессилела и eлe добрела дo сторожки, где я и нашёл её. Отец нe велел никому гoвoрить o случившемся, нo нecкoлькo следующих дней он работал зa маму. Родители скрывали от меня, чтo там происходило нa нашем переезде, нo потом из их разговора я cлучaйнo узнал, чтo странная тень появлялась кaждый рaз, когда нa переезде останавливался имeннo этoт поезд. Тoгдa я впервые услышал cлoвo «призраки». Чтo это были зa призраки, родители мне так и нe рассказали.

Ночь у костра Лагерь наш представлял из себя палаточный городок, но на одну ночь вожатые решили отвести нас в лес, и провести там в ночь в шалашах, которые мы сами себе и построили. Совсем рядом располагалось озеро. Вечер, все собираются спать, а мы с подругой и еще трое ребят решили не спать эту ночь. Остались у костра (практически на берегу озера), и стали страшилки всякие рассказывать. В ту ночь было много странностей.  Первой из них оказался волчий или собачий след на берегу. Отчетливый, одиночный след лапы в песке. Появился он ночью, вечером его не было. Собак там не водится, волки есть, но волк не мог пройти мимо нас к берегу незамеченным. А даже если и так, где остальные следы?  Посреди ночи подруга отлучилась в лес - у нас заканчивались дрова. Пошла одна, так как не из пугливых, ну и просто видимо захотелось отдохнуть от нас. Отсутствовала она довольно долго, около часа наверное, но мы не волновались. Приходит абсолютно спокойная и жутко бледная. Молча садится у костра, смотрит в огонь. Мы начинаем расспрашивать ее. Она сказала, что видела русалок. Сразу оговорюсь, по славянской мифологии русалки - это не девы с рыбьими хвостами, а души не крещенных младенцев или утопленниц. "Иду по лесу, вижу сквозь деревья полянка просвечивает. И на ней две полупрозрачные фигуры. Вроде как девушки в белых одеяниях, они поворачиваются ко мне лицом - а вместо лиц уродливые рожи, непропорционально вытянутые. Я быстро и тихо ушла оттуда." Может, конечно, и не русалки это были, а просто духи какие-то... Подруга к розыгрышам не склонна, мы как-то сразу ей все поверили, выражение лица заставило. И в самом деле, будто призрака увидела.  Третий случай был уже под утро, только-только начало светать. Один из ребят пошел в свой шалаш за фотоаппаратом, возвращается и говорит нам, что заглядывает он в свой шалаш, а фотоаппарат его самостоятельно фотографирует. Фотоаппарат пленочный, так что фотографию сразу посмотреть нам не удалось. Обещал прислать потом, но так этого и не сделал, к сожалению.

День рождения после смерти  Солнце было в зените. Через неделю у семьи Бриксов намечался праздничный ужин в честь 25-летия Молли - дочери миссис Брук. Мать именинницы собралась сделать праздничный подарок своей любимой дочке и за ним ей пришлось ехать в Кембридж, а Молли осталась дома.  Брук очень любила свою дочь, так как она была единственным и долгожданным ребенком в семье. День уже подходил к концу, когда Брук возвращались домой, на заднем сидении ее машины в красивой праздничной упаковке лежало красивое бриллиантовое ожерелье. Уже подъехав к началу улицы Брук сразу увидела пожарные машины и машину скорой помощи, проехав еще 10 метров, женщина поняла, что пожар был в ее доме. Выбежав из машины, обеспокоенная мать сразу побежала к врачу:  - Что с моей дочерью? Она жива?  - Пока, тело вашей дочери не обнаружено.  На лице Брук промелькнуло смятение... Если тело не обнаружено, значит либо Молли куда-то ушла и не застала пожар, либо она сгорела до тла заживо. Размышления бедной матери прервал голос пожарника, выбегавшего из дома:  - Тело девушки было найдено на втором этаже, - запыхавшимся голосом пробормотал мужчина.  - Миссис Брук, Вам придется ехать с нами для опознания тела... - все тем же монотонным голосом пробормотал врач.  Брук не слышала ничего, ее поразил ультразвуковой гудок и она молча отправилась к себе в машину.  Мать потребовала ехать в своей машине, так как у нее не было денег возвращаться обратно самой.  Всю дорогу бедная женщина успокаивала себя лишь тем, что это может быть не ее дочь, например к Молли пришла подруга, когда ее не было дома, но все предположения не подходили.  Приехав в морг Брук совсем отчаялась. Она сидела в ожидании на скамье в коридоре. Стены тусклого темно-зеленого цвета, будто давили на бедную мать... Ей было тяжело. До этого она не понимала что случилось и видно только сейчас начала потихоньку приходить в себя.  - Войдите! - послышался голос девушки, которая сейчас работала с телом.  Миссис Брук вошла в палату в гордой тишине. Простынь, слегка прикрывала увечное тело девушки, но потом показалось обгорелое лицо. Рука была сожжена до кости, видно бедняга еще пыталась открыть дверь своей комнаты, что бы убежать. Здесь, Брук охватил испуг: это была ее дочь.  Кое-где оставшиеся светлые волосы, сережка, чудом уцелевшая в правом ухе Молли, которая была подарена любящей мамой на предыдущий день рождения. Во второй руке девушка держала обуглившуюся красную ленточку.  Это была она. Бедная женщина не могла больше смотреть на это.  Брук выбежала вся в слезах из этого отвратительного помещения и направилась прямиком в машину, не обращая внимания на крики врачей.  Наконец оказавшись в машине Миссис Брук начала осознавать, что только что произошло: у нее сгорел дом и единственный человек, которому она была нужна - ее дочь.  Больше она не могла этого терпеть, она тронулась и поехала к знакомой.  Ровно через неделю бедную девочку похоронили. Поминки устраивать не стали. На кладбище было всего два человека - мать и ее подруга.  Бедная женщина настолько не хотела привлекать внимание к неожиданной смерти дочери, что даже не стала устраивать поминки.  - Боже мой, моя доченька, почему все складывается так? Чем я это заслужила? - молилась, стоя на коленях У гроба Молли бедная Брук.  - Успокойся, уже ничего не исправить, надо продолжать жить! - пыталась успокоить одинокую мать подруга.  Но женщина словно не слышала ее, она посто рыдала и винила во всем себя.  На следующий день Брук разбудил телефонный звонок. Сначала она его проигнорировала, но потом у нее даже появился интерес, кто может так настойчиво звонить? Подойдя к столу, Брук взяла телефон и, увидев на нем имя своей дочери, бросила его обратно на стол. В голове бедной женщины пронесся ужас. Может быть ее дочь жива, а она просто ошиблась при опознании. Но, Боже, быть этого не может, ведь телефон бедной девочки сгорел вместе с ней. Мать совсем запуталась, она села на диван, подогнув под себя ноги и гипнотизирующем взглядом стала смотреть на телефон. Через пару минут телефон опять зазвонил и на его экране было написано: Молли. Обеспокоенная Брук дождалась конца звонка и сквозь слезы схватила телефон и набрала пропущенных вызов.  Долгие гудки приводили мать в бешенство, наконец трубку взяли:  - Ало... Алооо, дочка, это ты, - всхлипывающим голосом спросила встревоженная мать.  - Мама, здравствуй! Все в порядке, это я, успокойся, - спокойным голосом ответила ее дочь.  - Что? Доченька! Любимая моя... Ты где? Что с тобой? Ответь, - Брук говорила очень быстро, но слезы так же продолжали катиться по ее лицу.  - Мам, я на кладбище, завтра мой день рождения... Я хочу провести его с тобой, помнишь как мы и хотели?  - Помню... Подожди, ты жива?  - Давай без лишних вопросов. Завтра, приходи ко мне! В мой последний День Рождения!  На следующий день как и говорила Молли, миссис Брук явилась на кладбище. Терять было все равно нечего, а могилу навесить было нужно.  Просидев где-то около полу часа, мать погибшей девочки увидела тень, даже можно сказать силуэт юной леди.  Разумеется ей стало интересно, что эта девушка делает возле могилы ее дочери. Брук встала и подошла к девушке.  Шок пронзил Брук как шипы. Она не смогла тронуться с места, как только разглядела обгорелое лицо незнакомки. Это была ее дочка.  - Мол... Доченька... Чо... Черт! Молли!  - Спасибо, что пришла!  - Что с тобой?  - Я мертва, ты еще не поняла, - траурным голосом, ответила Молли.  - А почему тогда я тебя вижу? - в недоумении спросила мать.  - Потому что хочешь видеть. Ну что ж, раз пришла, пойдем праздновать, ведь у меня сегодня день Рождения, иди за мной.  У бедной женщины не было выбора. Дочь - была единственным существом на планете, которая понимала Брук. Молли была ее единственной отрадой. А сейчас что осталось? Дом сгорел вместе с дочкой, так если она все же может видеть сущность своей Молли, может быть следует пойти за ней.  Они шли больше часа, Миссис Брук начала выбиваться из сил, на подоле ее платья виднелись мелкие капли грязи, так как они шли по лесу.  - Мама, подожди меня здесь, только не уходи!  - А ты куда?  - Ты не сможешь пойти со мной, ты живая! Поэтому жди.  Выбившаяся из сил, Брук безпрекословно послушалась Молли и осталась в лесу.  Пошло много времени, Брук сидела, поджав под себя ноги около дерева и ждала Молли, силы были на исходе, наконец за деревьями появился знакомый силуэт.  - Мама, теперь мы можем быть вместе! Пойдем!  Черное траурное платье матери сменилось на белоснежное. Отныне у Молли было нормальное лицо и Миссис Брук даже могла держать ее за руку. Они беззаботно бежали по лесу, как когда-то в прошлом. Брук была счастлива, что теперь она рядом со своей дочкой.  На следующий день в лесу, обнаружили окоченелое тело Миссис Брук, как установили врачи, она умерла от холода, никто не понимал, что она делала в такое время в лесу, но самое неожиданное, что шокировало всех, была обгорелая лента, та же, что обнаружили в руке погибшей Молли. Никто не хотел верить в сверхъестественное, никто и не захочет поверить в эту историю, но пропущенные звонки с того света Молли все также остались на телефоне погибшей Миссис Брук.