Прибалты - "свои поганые" Хорошо известно о «своих поганых» Древней Руси– тюркоязычных племенах черных клобуках в днепровских степях. При этом на окраинах древнерусского ареала были и другие вассальные языческие племена. Образ воинственного степняка, склонного к дальним набегам, хорошо популяризирован. Образ народов балтийско-беломорского региона не ассоциируется с понятием «воинственный», «набег». Исключение составляет раскрученный образ скандинавских викингов. Современные представления о жителях Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы – некогда территорий племён, соседних и вассальных древнерусским княжествам, показывают образ «культурных» неторопливых людей, не склонных проявлять дерзость и воинственность. При этом в относительно массовом сознании есть образ финнов, бывших трудным противников для советских солдат в войнах 1939-44 гг. Однако этот образ скорее принято объяснять «европейской военной организованностью мирного и культурного народа». Но… Уже знакомство с историей Финляндии перед этим, начиная с 1918 г., корректирует этот образ. Кроткими финнов никак назвать нельзя. «Финка» и «бандитский нож» не случайно стали синонимами. Находясь в составе Российской империи, финляндцы почти не участвовали в войнах (исключая небольшого числа добровольцев – гвардейцы Финского стрелкового батальона, офицеры), но уровень преступности, включая связанной с убийствами, был очень высок («страна тюрем»). Интересно вспомнить картину «схватка с контрабандистами в Финляндии» 1852 г. – одно из первых двух полотен, приобретённых Третьяковым. Хотя сама композиция показывает обреченных финских контрабандистов перед пограничниками, но в целом это была опасная работа для государевых людей как в эти, так и в последующие годы. Если обратиться к изначальным русско-финским отношениям, то русские ходили на племена еми (центральная Финляндия), пытаясь возложить на них дань, с 11 в., а емь совершала набеги на русские владения. Подобные отношения (взаимные набеги) после подчинения шведами Финляндии плавно перелились в русско-шведские войны – с набегами и во время официальных мирных отношений (только после Столбового мира 1617 г. постоянные пограничные конфликты ушли в прошлое – сказалось укрепление государственных институтов в обеих странах). Емь в те века активно теснили карелы (территория карел изначально ограничивалась приладожьем), которые стали союзниками новгородцев – первые летописные упоминания карел (1142, 1191 гг.) – это записи о походах на емь. Так карелы стали «своими погаными» в войнах в «стране озёр». С 1241 г. карелы участвуют в войнах с немцами, с 1270 г. упоминаются во внутрирусских войнах. Но это уже были христианизированные карелы. В первых летописных известиях (начиная с описания событий 9 в.) племена води должны были скрываться под этнонимом «чудь», кои упоминаются походах, начиная с Киевского похода Олега (т. е. ещё в дохристианскую эпоху). Примечательно, что первое упоминание «вожан» относится к описанию усобицы (1069 г.). Тогда бывший полоцкий князь Вечеслав Брячиславич (тот самый князь-оборотень), бежавший из Киева и лишенный Полоцка, пошёл в поход на Новгород, но его войско из вожан было разбито. Следующее упоминание води относится к 1149 г., когда новгородцы помогли отбить нападение еми. С того времени как Александр Невский в 1241 г. казнил тех вожан, которые перешли на строну вторгшихся немцев, водь прочно вошла в состав новгородских владений, но это уже был христианизированный народ. Жители Литвы, Латвии и Эстонии ассоциируются с воинственностью ещё меньше финнов. Разве что кто вспомнит «лесных братьев» в Литве. Под властью Руси племена этих стран находились с 10 в. Они не подвергались христианизации, и русская власть не была прочной – частыми были карательные походы русских и набеги прибалтов (причём эти войны не были лёгкими для русских – летописи сообщают и о тяжёлых поражениях, и о том, что приходилось набирать большое войско). Эстонцы до начала 13 в. совершали набеги на Псков и морские походы на Швецию (ещё более активно викинговали тогда курши). В отличии от финляндцев под шведской властью, немецкая и датская власть в Ливонии, утвердившаяся после многочисленных походов и подавления восстаний, прекратила самостоятельные набеги коренных жителей. Но во время Ливонской войны банды эстонских крестьян в общем хаосе совершали партизанские нападения как на немцев, так и на русских (и соответственно на своих соплеменников). Говоря о завоевании пруссов тевтонцами, нельзя забывать о причине – мазовецкий князь пригласил тевтонцев для отражения активных и глубоких набегов пруссов на польские земли (перелом произошёл в 12 в. – до этого перевес на весах успешной агрессивности был у поляков).Единственными непокорёнными прибалтийскими язычниками оказались племена Литвы. Подробно о военной активности литовцев можно прочитать в книге Пашуто В.Т. «Образование Литовского государства». В 11 в. полоцкие князья совершали неоднократные походы на Новгород и Псков. Полоцку тогда подчинялись племена Литвы и Латвии. Древнейшее упоминание карел в берестяных грамотах ориентировочно датируется 1066 г.: «литва встала на корелоу». Это можно свзятать с летописными сообщениями о том, что Вечеслав Брячиславич в качестве полоцкого князя в 1065 г. успешно ходил на Псков, а в 1067 – на Новгород. Летопись сообщает о усобице в Полоцкой земле под 1162 г.: Рогволод Борисович с полочанами выступил к Городцу против Володаря Глебовича, а тот встретил его с литвой. Под 1180 г. при описании похода киевских и черниговских князей с новгородцами против занявшего Друцк смоленского князя говорится, что на стороне первых выступили полоцкие князья, с которыми прибыла литва и ливы. Это сообщение ещё Соловьев прокомментировал как пример использования прибалтов аналогично степных «поганых». С конца 12 в. начались серии походов литвы на новгородские земли. Под 1183 г. упоминается набег на Псков. Под 1198 г. в летописи сказано: «Изяслав бяше посажен на Луках княжити и бе от Литвы оплечье Новугороду». Далее сообщается: «на тую же осень приидоша полочане с Литвою на Луки». После этого летопись запестрела о литовских набегах: под 1200 г. - на Ловать, под 1210 г. – на Ходыничи, под 1213 г. – к Пскову, под 1217 г. – на Шелонь. Т. о. происходили походы литовцев с территории Полоцкой земли. Это не могло быть без ведома полоцкого князя Владимира, а сообщение 1198 г. прямо говорит о том, что они были прямо связаны с политикой Полоцка. Хотя ясно, что для ослабевающей полоцкой власти это во много была вынужденная политика – помимо прочего, сбросить пар беспокойных подданных, которые постепенно заняли место этой самой власти. Активность литовцев только множилась. Если в 1222 г. смоленский князь взял Полоцк, посадив своего ставленника, то потом начались набеги литовцев не только на новгородские, но и на смоленские земли. Под 1223 сообщается о набеге на Торопец (смоленское владение), на Старую Русу – 1224 г., под 1225 – на Торжек и Торопец, под 1229 – на волости Любну, Мореву и Селигер, под 1234 – на Старую Русу и Торопец. В 1239 г. владимирскому князю пришлось выбивать литовцев из Смоленска, а для защиты новгородских волостей по р. Шелони возводятся укрепления. Большие нападения литовцев на новгородские земли отмечены под 1245, 1253 и 1258 гг., и только мир 1262 г. прекратили постоянные набеги (этому во многом способствовал большой ордынский поход на литовцев в 1259 г.). Под 1258 г. говорится, что под Смоленск приходили «литва с полочаны» - в сравнении с известием 1198 г. видно, что полочане и литовцы были союзниками, но уже литва заняла доминирующее положение. Летописи отмечают опустошительные набеги литовцев и ятвягов на волынские земли в конце 12 и начале 13 в. В 1215 г. с литовцами был заключён мир и союз, и литовцы стали совершать походы на Польшу, куда тогда активно совершали набеги пруссы и ятвяги. Орденское завоевание пруссов для поляков не обеспечило спокойствие – литовцы набеги продолжали совершать (в основном на Мазовию). Под 1235 г. сообщается, что литовский князь Миндоваг ходил на поляков в качестве союзника Даниила Галицкого. Под 1227 г. отмечается набег ятвягов на Берестье – в этом районе ситцация продолжала оставаться напряжённой. С 1247 г. началась большая война Даниила Галицкого с литовцами и ятвягами. Для этого не только приходилось напрягать силы обширных галицо-волынских земель, но также вступить в союз с поляками (русско-польские походы на ятвягов происходили в 1248, 1253, 1258 гг.) и даже опираться на помощь ордынцев (русско-ордынские поход на Литву 1259 г.). Эта война продолжалась до 1264 г., после чего литовцы опять стали союзниками русских в войнах с поляками. Потом войны вспыхивали периодически: в 1273 г. состоялся поход на ятвягов, завершившийся миром; русско-ордынские походы на Литву отмечены под 1275, 1287, 1315 гг., русские – под 1277. В 1279 г. Литва заключила мир с Мазовией (набеги на Малую Польшу продолжались – в союзе с русскими), чем был обеспечен тыл в условиях резкой активизации наступления Ордена. С 1340-х гг. польско-литовское противостояние переросло в войны за русские земли, и литовские походы на польские земли периодически продолжались до 1443 г. Немецкие хроники сообщают об активных набегах литовцев в начале 13 в. на племена Латвии и Эстонии: «и русские по лесам и деревням перед лицом даже немногих литовцев, как бегут зайцы перед охотником, и были ливы и лэты кормом и пищею литовцев» (стиль этого сообщения, помещенного под 1209 г., традиционно гиперболизирован). Хотя изначально князья полоцкого дома пытались найти союз с немцами против враждебных литовских племен, но в целом литовцы выступали их союзниками против немцев. Князь Вячко из Кокнесе за помощь «против нападения литовцев» якобы предлагал рижскому епископу половину своей земли и замка, а когда Кокнесе попал под власть нецев, то на него обращаются набеги литовцев. Князь Всеволод из Ерсике был дружен с литовцами, как зять одного «из могущественных литовцев» Даугеруте (в 1203 г. Всеволод вместе с русскими и литовцами совершил нападение на Ригу). Владимир Полоцкий в 1215 г. в несостоявшийся поход на Ригу набирал войско из русских и литовцев. Хотя литовцы активно нападали на новгородско-псковские земли, в походе на Венден в 1221 г. русских усилили литовцы, которые затем укрылись в Пскове. С 1203 г. литовцы совершали постоянные набеги на немецкие владения. В 13-14 в. Литва и Ливония находились в состоянии постоянной войны (которая переплеталась с внутренними войнами в этих политических образованиях – так литовцы могли выступать союзником Риги в противостоянии с Орденом, а орденцы могли выступать союзником одного из литовских князей в борьбе со своими родственниками). К концу 13 в. немцы окончательно подавили сопротивление пруссов, куршей и земгалов, которые опирались на поддержку литовцев. Потом натиск крестоносцев, куда входили рыцари даже из Чехии, Англии и Франции, направился против Литвы, но она к тому времени достаточно прочно объединилась внутри себя и с соседними русскими землями, а также в целом примирились с русскими княжествами и Мазовией. Вот так и произошла трансформация относительно небольшой группы языческих балтских племён: вначале данники русских князей, затем стали военными союзниками – «своими погаными»; затем стали доминирующей политической силой в русских княжествах, которым некогда подчинялись; затем чуть ли завершили проект объединения всех русских земель… Сходные истории можно найти и в других регионах… И результат тоже не уникален – потомки литовских витязей в массе своей ополячились (один из их потомков стал основателем Второй Речи Посполитой) или обрусели (те кто обрусели, но не переселились на восток – в итоге также ополячились)..

Мечелом или шпаголоматель (англ. schematics, swordbreaker, нем. Degenbrecher, фр. dentaire, фр. brise-épées) — западноевропейский кинжал XV—XVII веков, отличается большими глубокими зубцами вдоль одной стороны клинка, напоминающими гребёнку, которые образовывали ловушку, предназначенную для захвата оружия противника: меча, шпаги, рапиры. Использовался как кинжал для левой руки при фехтовании в паре с рапирой или одноручным мечом[1]. Большого распространения это оружие не имело из-за сложной техники владения и малой пригодности как собственно кинжала. Аналогичная терминология применяется также к функционально схожим элементам конструкции другого клинкового оружия, а также некоторых типов щитов.

Орден Дракона. Дата основания ордена: 1408 год. Интересные факты: Официально орден Дракона был основан королём Венгрии Сигизмундом I Люксембургом, однако в сербской фольклорной традиции его основателем считается легендарный герой Милош Обилич. Рыцари ордена носили медальоны и подвески с изображениями золотого дракона с червленым крестом, свернувшегося в кольцо. В родовых гербах дворян, состоявших в ордене, изображение дракона обычно обрамляло гербовый щит. В орден Дракона входил отец легендарного Влада Цепеша, Влад II Дракул, получивший свое прозвище как раз из-за членства в ордене - dracul по-румынски значит «дракон».

Время выходить в ножи! "Врезаясь в память" - масштабная выставка ножей в Москве. Наверное, всем мужикам попадалась навязчивая реклама "Финки НКВД" от частного кузнеца со столетним стажем. А я хотел обратить ваше внимание на недавно открывшуюся и обещающую действовать до 30 декабря выставку настоящих ножей - "Врезаясь в память. Из частного собрания Владимира Понсова". Выставка проходит в здании музея-панорамы "Бородинская битва", что позволит убить двух зайцев и посмотреть и панораму, и ножи. В экспозиции древний новгородский кованый нож 14 века, французские навахи - первые складные ножи, ножи внутри монеты, сувенирные ножи с Чукотки, работы современных именитых мастеров. Ниже представляю описание выставки с официального сайта, и несколько фото оттуда же. Охота и война, медицина и сельское хозяйство, поединок и застолье... Нож постоянно сопровождал человека в профессиональной и бытовой жизни. На протяжении столетий в разных местностях и в разных сферах деятельности появлялись свои типы ножей и свои характерные способы их применения. Выставка «Врезаясь в память» наглядно демонстрирует эволюцию ножа, как старейшего инструмента человечества, на примере коллекции ножей России и Европы, принадлежащей Владимиру Алексеевичу Понсову, известному реставратору и прекрасному знатоку истории холодного оружия. Экспозиция охватывает несколько веков от новгородского ножа XII века до ножа астронавта американского космического корабля «Аполлон» 1970-х годов. На выставке представлены самые популярные исторические ножи стран Европы, среди которых финский пуукко, шведский нож-бочка, саамский нож, испанская наваха. Промышленная революция внесла изменения в конструкцию ножей и усовершенствовала материалы для их изготовления. Ножевое производство стало вырастать из семейного кустарного дела в предприятия с мировой известностью, к которым можно отнести Викторинокс в Швейцарии, Бёкер в Германии. Отдельное место на выставке принадлежит специализированным типам ножей, которые применялись в военной экипировке, морском деле, ветеринарии. Дорожные наборы или столовые ножи для сервировки, изготовленные в XVIII-XIX веке, напоминают о том, как часто этот инструмент используется в обычной жизни. Большой оригинальностью отличаются сувенирные ножи, к примеру, миниатюрный нож-монета, или подарочный нож французского дома Моет Шандон, выпускающего изысканные игристые вина, или чукотский нож, полностью изготовленный из моржовой кости.

Галдама-нойон ойратский витязь Галдама родился в семье Очирту-Цецен-хана от его брака с дочерью Эрдэни-Батура. Как и его отец, являлся сторонником Эрдэни-Батура, участвовал в ойратско-казахской войне; в 1652 году, в 17-летнем возрасте, в поединке собственноручно убил прославленного 42-летнего казахского Жангир-хана (Янгир-хана), который беспокоил пограничные ойратские кочевья. Был отправлен отцом для охраны юго-западных границ; неоднократно совершал походы в Восточный Туркестан; успешно воевал с бурутами (киргизами), бухарцами, казахами, в Аксу одержал победу над Нураддин-ханом, победил кашгарцев, взял крепость Карадун (в ходе штурма погиб его соратник, сын Аблая), участвовал в сражении с объединёнными войсками Кашгара и Яркенда на реке Илдыран. В 1657 году вместе с двоюродным братом Цаганом, сыном Аблая, предотвратил военный конфликт враждующих группировок в Джунгарском ханстве между Сенге и его братьями. В 1658 году, во время празднования Цаган-Сара, бухарский хан Абаду-Шукур с 38-тысячным войском внезапно напал на пограничные ойратские кочевья на реке Талас. 23-летний Галдама, находившийся в это время на защите границы Джунгарского ханства, успел собрать трёхтысячный отряд и, напав на бухарское войско в урочище Хулан-Джилин, привёл его в смятение и преследовал бухарцев до устья реки Кеке, где и убил самого хана Абаду-Шукура, взяв при этом в плен отставшего от основных сил бухарского военачальника Шах-Хозе с тремястами всадниками. В 1661 году произошло военное столкновение Очирту-Цецен-хана с тайджи Аблаем, потерпевшим полное поражение. На военном совете джунгарские князья не только не хотели возвращать власть Аблаю над его кочевьями, но и хотели казнить его или же изгнать из ойратских земель. Галдама же высказался на этом совете в пользу Аблая, и в 1662 году ему были возвращены его владения. По преданию, Галдама был отравлен в 1668 или 1669 году любовником собственной мачехи, дочери торгутского хана Хо-Урлюка Уде-Агас, гелонгом Гак-эмчи из-за того, что он стал случайным свидетелем их тайной встречи. Дочь Галдамы Ану была замужем за джунгарскими ханами Сенге и Галдан-Бошогту.

Крестоносцы штурмуют стены Иерусалима

25-метровый бронзовый памятник гладиатору у Арены Спартак, Москва. ✋Листай фото, чтобы увидеть его лицо! Сам автор скульптуры Александр Рукавишников где-то в интервью говорил, что не пытался делать гладиатора реалистичным, а просто сделал вольную трактовку на свой вкус и взгляд. Скорее всего скульптура изначально задумывалась как нечто провокационное и нестандартное. Наверняка кто видел воочию лицо этого воина-исполина признает, что оно действительно страшное и угрожающие. Первые два фото сделаны лично во время поездки, последнее - с просторов интернета.

Коготь Архимеда — изобретение древнегреческого учёного и математика Архимеда. Изначально этот вид оружия создавался для конкретной цели — защиты городских стен Сиракузы от римских захватчиков. Коготь выглядел наподобие гигантского крана, оснащённого большими крюками-кошками. Позднее, впервые после пунической войны, «когти Архимеда» были спроектированы и созданы в III веке до н. э. Принцип работы всего механизма заключался в следующем. Коготь автоматически цеплял таран врага, поднимал его на доступную крану высоту и бросал вниз. Стоило вражескому кораблю приблизиться к стенам Сиракуз, как огромный крюк цеплял его нос и поднимал над водой: корабль либо тонул от критического продольного крена, либо разламывался от критических продольных нагрузок; повреждения наносились и падением корабля. От столкновений с когтями Архимеда римляне оставили множество записей, из который ясно, что маскировка кранов была на высоте и римляне посчитали, что против них выступили боги. Коготь Архимеда часто называют супероружием древнего мира. Он представлял из себя огромный кран с цепкими крюками на конце, которые автоматически захватывали крупные тела различной формы и надёжно освобождали их при достижении нужной высоты подъёма. Работа орудия заключалась в поднятии вражеского тарана с земли на максимальную высоту, откуда он неминуемо падал после раскрытия крюков. Другой принцип применения когтя — сбрасывание с высоты огромных брёвен на вражеские корабли и войска.

? Музыкальная подборка для начала недели! Слушай настоящую музыку вместе со "Славным воином". #музыка@slavniyvoin

Выборгские шпицрутены Выборгское сражение в ходе очередной русско-шведской войны в 1790 году завершилось самой результативной победой русского флота за всю его более чем трехсотлетнюю историю. И уже от этого тем более обиден тот факт, что поражение шведов в этом морском бою должно было стать еще более катастрофичным. Но обо всем по порядку. Война, развязанная против России Густавом III в 1788 году, складывалась для Швеции очень неудачно. Шведы были разбиты при острове Гогланд, русские отбили их атаки у острова Эланд, у Ревеля и Красной Горки. На суше войска Мусина-Пушкина перешли в наступление и смогли захватить часть Финляндии. Большим ударом для русского флота стала смерть Самуила Карловича Грейга 15 октября 1788 года. В принципе, из-за этого война на море и затянулась. Балтийский флот возглавил адмирал Василий Яковлевич Чичагов, человек робкий и нерешительный. Именно с этим связано прекращение блокады Свеаборга, а также нерешительное поведение русского флота в Эландском сражении. Трудно сказать, чем руководствовалась Екатерина II при назначении Чичагова главнокомандующим. Весь офицерский состав требовал в главкомы способного и храброго вице-адмирала Александра Ивановича Круза, который в 1790 году, имея 17 линейных кораблей против 22-х у шведов, дал им бой у Красной Горки. Он смог в трехдневном бою отбить атаку превосходящего противника и не дать прорваться к Петербургу шведским судам с десантом. После того, как Ревельская эскадра Чичагова соединилась с Кронштадтской эскадрой Круза, русские имели 27 кораблей, 11 фрегатов, 73 галеры и 80 более мелких судов против 21 шведского линейного корабля, 8 фрегатов, 25 галер и 110 мелких судов. Среди последних, к слову, были и канонерские лодки с войсками, предназначенными для десанта у Петербурга. Шведы бежали в Выборгский залив, где их 26 мая 1790 года и заблокировал Чичагов. Русские силы были распределены между выходами из Бьорке-Зунда и Выборгского залива. Отряд капитана 2 ранга Кроуна (3 фрегата и 2 куттера) лавировал у Питкопаса, хорошо закрытого рейда в шхерах к западу от Выборгской губы. Между отмелью Кюйнеми и банкой Пассалода располагался отряд контр-адмирала Ханыкова (3 фрегата). У банки Репье стоял контр-адмирал Илларион Повалишин с 5 линкорами и 1 бомбардирским судном. Центральные силы русского флота под командованием Чичагова, растянувшись от банки Репье до острова Ронд, находились напротив главных шведских сил. Бьорке-Зунд контролировала русская гребная флотилия под началом принца Нассау-Зигена. В 4 часа утра 22 июня шведский флот, дождавшись долгожданный ост, пришел в движение. Теперь ветер позволял ему вырваться из выборгской ловушки. Герцог Карл приказал выстроить линию, под ее прикрытием с севера в нескольких колоннах шли иолы, галеры, канонерские лодки, транспорты. Около 6 утра голова шведской эскадры находилась у Крюсерорта, тогда как замыкающие находились еще у северной оконечности Пейсара. Тем временем гребная флотилия шведов вела бой с отрядом Лежнева. Как только флот Густава III вытянулся со своей стоянки, канонерским лодкам, связавшим Лежнева боем, был дан приказ уйти за линию линкоров и фрегатов, которые, в свою очередь, должны были начать движение. Однако 56-пушечный «Финланд» сразу же вылетел на мель.Чичагов, увидев, что противник начал движение, также приказал своим кораблям встать на шпринг и приготовиться к сражению. Обладая большим преимуществом в силах, русский адмирал решил принять оборонительный бой, что совершенно непонятно. Возможно, он боялся маневрировать в Выборгской губе, изобилующей мелями и каменистыми островками, а возможно, хотел провести бой по подобию Ревельского сражения. В 7 утра был дан приказ «фрегатам возвратиться ко флоту». Чичагов всерьез рассчитывал на бой в линии баталии. При этом он был уверен, что шведы пойдут на прорыв через восточные проходы. Однако в шведские планы это совершенно не входило. Густав III и герцог Карл решили прорываться на запад, между Крюсерортом и банкой Репье, навалившись всеми силами на отряд Повалишина. Головной 66-пушечный «Дристигхетен» решительно взял курс в промежуток между 66-пушечным «Не тронь меня» и 74-пушечным «Всеславом» (расстояние между этими кораблями составляло 200 – 220 метров). Приблизившись, он осыпал русских книппелями и картечью. Повалишин ответил, но сказались особенности ближнего боя. Расстояние между противоборствующими кораблями варьировалось от 50 до 70 метров, и шведы, получая ужасные залпы в корпус, быстро проскакивали, поскольку на таком расстоянии бить по рангоуту и такелажу русские не могли. К 7.30 «Всеслав», весь в дыму, дрался на оба борта. «Не тронь меня» потерял капитана, на бомбардирском судне «Победитель» шведскими канонерскими лодками и малыми судами был сбит весь рангоут. Авангард шведов прорвался на большую воду.Лишь к 8.30 утра Чичагов решил подбросить подкрепления Повалишину и приказал вице-адмиралу Мусину-Пушкину отправить 2 корабля на помощь сражающимся. Тотчас же «Константин» и «Двенадцать Апостолов» обрубили канаты и поставили паруса, однако между ними и кораблями Повалишина находилась банка Репье. Поэтому подкрепление сначала было вынуждено пройти к северу и лишь потом свернуть на северо-запад. Около 9 утра «Константин» уже приближался к «Не тронь меня». К этому времени отряды Повалишина и Ханыкова были сильно повреждены и уже не могли эффективно противостоять шведам, которые несколькими колоннами разнокалиберных судов шли мимо них и обстреливали со всех сторон. От прицельного огня русские корабли спасал густой дым от сотен пудов сгоревшего пороха, но он же и мешал вести прицельный огонь по противнику. Впрочем, именно этот дым в результате сыграл плохую шутку со скандинавами – около 9 утра на банку Репье вылетел 64-пушечный «Гедвиг-Элизабет-Шарлотта». Чуть позже однотипный с ним «Эмхейтен» сел на мель у Пассалоды. Там же приткнулись 74-пушечный «Ловиза Ульрика», фрегаты «Уппланд», «Ярославец», куттер, 2 галеры и 3 транспортных судна. В этот момент перед шведской линией появился «Константин», который тотчас же попал под продольный огонь, причем русский корабль в ответ мог стрелять только погонными пушками. На нем были сбиты две брам-стеньги. Около 10.00 все пространство к западу от мыса Крюсерорт представляло собой поле боя. Немногочисленные русские корабли безуспешно старались противостоять прорыву шведского флота, когда в путь тронулись замыкающие шведские «Земира» и «Эникхетен». Чтобы не дать русским приблизиться, на отряды Повалишина и Ханыкова было спущено 3 брандера, но в дикой спешке на брандере «Постийон» забыли отрубить заведенный конец (согласно шведским данным, шкипер на этом брандере был пьян в стельку). «Эникхетен» снимался с якоря «по-гусарски»: шведы заранее поставили паруса а потом обрубили перлинь, и корабль рванул с места. Брандер, привязанный к кораблю, просто въехал ему в корму и сцепился крюком с бизань-русленем. Пламя сразу же охватило весь «Эникхетен», он потерял управление и навалился на 40-пушечный фрегат «Земира», который через 10 минут также ярко пылал. Всю эту горящую массу потащило на русские «Всеслав» и «Пантелеймон», однако они успели отойти. На горящих шведах пушки, заряженные заранее командами, от жара начали стрелять сами по себе. При этом часть из них довольно точно вела огонь по флагману Повалишина, 74-пушечному кораблю «Святой Петр». Вскоре пламя на кораблях противника достигло крюйт-камер, и они взлетели на воздух. Историк Головачев так прокомментировал это событие: «Окрестность дрогнула – и все наши корабли были покрыты дымом и засыпаны горящими обломками. Это страшное аутодафе окончательно замкнуло шествие шведского флота!» Тотчас же с русских кораблей были спущены шлюпки – спасать выживших шведов, но их было такое множество, что достать всех не смогли. Оставшиеся шведские брандеры были перехвачены русскими и выведены на мель у острова Орисари, где догорали до полудня. К 11.00 весь шведский флот вышел из Выборгской губы на большую воду. Чичагов упустил противника. Повалишин и Ханыков с малыми силами не смогли сдержать напор. Вообще удивительно, как отряд Повалишина уцелел, ведь он имел всего 372 орудия против 1734 пушек! И это не считая вооружения шведских фрегатов и мелочи. Из 30 русских линкоров в бою участвовали лишь 6, причем не был задействован ни один 100-пушечный. Шведский историк Юлленгранат так комментирует этот эпизод Выборгского сражения: «Без сомнения, весь уцелевший шведский флот обязан своим спасением той странной нерешительности, с которою русский адмирал вступал под паруса для того, чтобы идти и становиться ему на пути. Многие хотели уверить, что он был от нас подкуплен для того, чтобы не делать нападения. Но это мнение голословно и не имеет никакого основания. Во всяком же случае, трудно было бы объяснить причины такой медленности и нерешимости русского адмирала. Остается только думать, что он до самого конца ожидал, что шведский флот обратится снова к большому проходу». Сам Чичагов утверждал: он не перекрыл линию прорыва, поскольку думал, что шведы пойдут на восток. Но это объяснение просто вгоняет в ступор, поскольку очевидно его откровенное притягивание за уши – ведь в этом случае противник шел бы не к себе домой, а в сторону России! Если же проанализировать все приказы, данные адмиралом в промежутке между 7.00 и 11.00, складывается ощущение, что Чичагов либо действительно был подкуплен шведами, либо в принципе не соответствовал занимаемой должности. Он не допустил подхода на помощь Повалишину Кроуна, а когда эскадра Мусина-Пушкина все же снялась с якоря и была на ходу, ей сделан был сигнал пушечным выстрелом, означавший буквально, по шканечным журналам, «Убавить паруса и не отдаляться от флота». Лучше всего охарактеризовал весь этот бардак граф Салтыков в письме графу Безбородко: «Что делать, что наши морские витязи немножко созрели; это иначе и быть не может. Лета старые сопряжены с лишнею осторожностью. Оно для себя не худо; но для дела вообще – неуспешно. А к тому, ваше сиятельство, видите, что от несогласия и разноголосицы происходит; по пословице и выходит на правду – не слушайся ты старого, а слушайся бывалого. Вот бы мои батареи и в большую пользу были, потому что бы мы их сквозь строй провели и мало бы, надеюсь, прошло; но от несогласия ни одного, ни другого не успели. Я думаю, кто видел положение наших флотов, не скоро поверят, чтобы неприятель не токмо мог пройти, но как он мог и подумать этакое предприятие взять». Но вернемся к бою. В 13.00 шведы были уже в 4 милях (7 километрах) к юго-юго-западу от Видшера, тогда как основные силы русских только снялись с якоря. Беспомощность Чичагова наложилась не низкую подготовку русских капитанов, корабли снимались с якоря по 4–5 часов! Однако вскоре Чичагов с 17 кораблями кинулся в погоню. Около 19.00 противники были у Гогланда, где русские нагнали отставший фрегат «Грипен» (который позже сумел сбежать, пользуясь темнотой) и 74-пушечный корабль «София Магдалена». Тот после Красногорского сражения был поврежден и шел медленно, сберегая мачты, поэтому не мог поставить все паруса. Около 20.00 швед был атакован русскими кораблями и вскоре поднял белый флаг. По факту это была единственная победа главных сил русского флота в Выборгском сражении! Порадовал лишь Кроун. Он ушел со своей стоянки около полудня, и когда шведы шли мимо Питкопаса, он просто врезался на всех парусах в середину их галерного и шхерного флота. Кроун атаковал суда на оба борта, и один за другим шведы начали поднимать белые флаги. Противник пребывал в смятении, с «Венуса» были спущены все наличные шлюпки для высадки призовых команд, но Чичагов и здесь умудрился испортить дело. Он тотчас же приказал Кроуну присоединиться к главным силам, причем повторил этот сигнал трижды, так что Кроун был принужден оставить свои призовые команды на волю судьбы. Часть из них в результате очутилась в плену на шведских судах, сумела удрать и яхта «Колдин», на которой находился сам король Густав. Русский историк Головачев писал: «Если бы адмиралу Чичагову, вместо того, чтобы гоняться по морю за шведскими судами, в это время пришла только одна простая мысль: лечь в бакштаг на правый галс, хотя бы с худшею половиною своих судов и с полчаса только продержаться в этом направлении, то вся шведская флотилия сделалась бы для него самым легким призом. На 200 судах этой флотилии начальниками были у шведов младшие офицеры и унтер-офицеры. Они прошли сквозь огонь и дымный оглушительный водоворот у Крюсерорта и Орисари. В их ушах еще раздавались страшные удары от взрывов, и дым от большого Крюсерортского пепелища еще протягивался в их сторону. Все они готовы были сдаться по первому выстрелу с наших кораблей». Но адмирал и здесь сумел все запороть. Видимо, последним призом русских стал 62-пушечный «Ретвизан», захваченный опять-таки благодаря Кроуну. Предоставим здесь слово ему самому: «К рассвету наш флот сблизился со мною, а неприятельский находился у входа в Свеаборгский порт. Часть его вошла уже в шхеры; но около 20 судов были еще вне оных, за противным ветром; кроме того, два неприятельские корабля лежали в дрейфе, западнее входа. Снявшись с дрейфа и прибавив парусов, я взял курс к этим кораблям, за мною следовал адмиральский корабль, а прочие оставались назади. Встретясь с кораблем (шведским, — прим. ред.), я сделал по нем залп с правого борта и получил с него таковой же. В сие время я увидел наш корабль «Изяслав», следующий за мною к тому же неприятельскому кораблю. Поворотив под ветром на левый галс, он, казалось, хотел атаковать командора. Из сего я заключил, что лучше оставя сей корабль во власть «Изяслава», следовать мне с «Венусом» за другим неприятельским судном, которое казалось мне фрегатом и потому было соразмернее слабым силам моего фрегата. Но подойдя к нему ближе, когда он открыл по мне огонь из ретирадных бортов, и тем убил у меня часового у флага, я увидел свою ошибку, а мой пленный мне сказал, что это был 62-пушечный корабль «Ретвизан», построенный Чапманом по новому плану. Я чувствовал, что сражение с ним будет тяжело, имея у фрегата такие недостатки, но делать было нечего, и я решился атаковать его; к тому же, корабль «Изяслав», пройдя командорский корабль, не сделав по нем ни выстрела, поворотил на правый галс и шел, казалось, мне на помощь. Однако надежда моя на него была напрасна: он снова поворотил на левой галс к командору; я каждую минуту ожидал, что он откроет огонь по нем, а сам положил уже вступить в сражение с «Ретвизаном» одному. Сначала я думал атаковать его, став между им и шхерами, чтоб действовать левым бортом, где все орудия у меня были целы, но он находился от каменьев в столь близком расстоянии, что я опасался попасть на оныя или на мель, почему и должен был атаковать его с другой стороны, где имел две подбитые пушки. Догоняя его, я начал бой, когда лег с ним борт о борт. Спустя несколько времени фрегат мой стал уходить вперед, имея крюйсель на стеньге, я хотел было положить и грот-марсель на стеньгу, но рассудив, что сие увалит меня под ветер, придержался круче и начал выходить к нему под нос. Тогда дав ему залп, я принудил его спустить свой флаг и поднять Российский. Прекратив сражение, продолжавшееся около часа, я приказал командиру «Ретвизана» явиться ко мне на своем катере, а между тем спустился в палубу, где не имел офицера, чтоб осмотреть батарею! Когда же возвратился наверх, то с удивлением увидел приближающийся «Изяслав», который подойдя к «Ретвизану», уже сдавшемуся, сделал по нем залп. Шведы, опасаясь повторения того же, подняли под русским флагом еще шведский. После сего командир «Изяслава» послал на «Ретвизан» свою команду и отвел его к адмиралу. В сем деле я потерял убитыми с 5 или 6 человек и также имел несколько раненых, кроме того повреждены были все стеньги». Выборгское сражение завершилось. Шведы потеряли 7 линейных кораблей («Финланд», «Гедвиг-Элизабет-Шарлотта», «Эмхейтен», «Ловиза Ульрика», «София Магдалена», «Эникхетен», «Ретвизан»), 3 фрегата («Камила», «Уппланд», «Земира»), около 32 малых судов, а также 4500 человек убитыми, раненными и пленными. Потери русских составили 300 матросов.