Первая и последняя встреча Этот домик, стоявший в глуши, купили его родители. В нём они видели спокойствие, тишину и спасение от городской суеты. При рождении мальчика они тут же переехали сюда, не дав ребёнку как следует познакомиться с городом. Город — источник всех грехов; такова была их философия, с ней нельзя было не согласиться, но воспитывать мальчика в отдалении от сверстников — верный ли это шаг? Слава богу, родители хотя бы додумались построить возле дома что-то, похожее на детскую площадку, иначе малыш, наверное, совсем бы сошёл с ума от скуки, ведь кроме поля, ручья и леса ничего интересного за ближайшие пять километров не наблюдалось. Они, конечно, выезжали в город к своим знакомым, но это было настолько редкое событие, что ребёнок в городе вёл себя как Маугли. Для него всё это было дико и непривычно: люди ходили хмурые, невесёлые, злые. Это был шок для ребёнка. Единственное положительное впечатление выпало на одну из таких поездок — приятно было наблюдать, как люди в белых халатах заводили добрых дядечек в свою белую машину. У этих дядек была такая искренняя улыбка. Они глядели на малыша своими добрыми глазами — не так, как все. Это ему запомнилось. — Мам, а кто они такие? — спрашивал он тогда. — Не обращай внимания, сынок, обычные люди, — видимо, мама не хотела объяснять сыну эту неловкую ситуацию. — Но куда их везут? Домой? — малыш не унимался. — Да, домой, и мы тоже скоро поедем домой на нашей машинке, правда? — Да, мамочка. Мать подошла к сыну и обняла его. Она думала, что ребёнок слишком маленький, чтобы запомнить этих людей и эту встречу с ними. Но она ошибалась. С этого дня он всё время думал только о них. Их улыбки настолько очаровали его маленькое сердце, что он мечтал познакомиться и подружиться с ними. А ведь это было действительно возможно — дом для таких людей находилась всего в двадцати километрах от их ветхой избушки. Когда мальчику исполнилось шесть лет, он почувствовал себя одиноким. Да, родители как могли пытались развлекать его, но у них-то самих дел было по горло. Отец-писатель всё время витал где-то в облаках, мать почти всё время была на кухне или в огороде, а свободное время посвящала только телевизору. Естественно, так как родители почти каждый день находились дома, в детский сад он не ходил. Да и как бы себя он там повёл? А как поведёт себя в школе? Нет, родителей это, похоже, совсем не волновало. Ребёнку ничего не оставалось, как найти себе единственное развлечение — книги. Он научился читать очень рано, и теперь просиживал с книгами целыми дни. Ночами же он мечтал — мечтал о друзьях, приключениях… Часто он вспоминал тех людей с очаровательными улыбками, и всем сердцем ему хотелось познакомиться с ними. В начале апреля стояла отличная погода, и мальчик почти целый день провёл на детской площадке, качаясь на качелях, скатываясь с горки и не забывая про книги, которые он взял с собой на площадку. Что может быть лучше чтения на свежем воздухе? День прошёл незаметно, и вечером мама позвала его ужинать. После ужина он отправился на кровать, но ему не спалось. Последняя прочитанная им книга «Незнайка на Луне» не давала ему покоя: он представлял себя Незнайкой, представлял, что у него много друзей, и они весело проводят время: играют в игры, веселятся… Его родители уже давно спали, а впечатления от книги всё никак не давали ему заснуть. Когда же мальчика, наконец, начало клонить в сон, его тоненький слух сквозь тишину различил лёгкое поскрипывание качелей во дворе. Скрип не прекращался, и мальчик, встав с кровати, подошёл к окну. На детской площадке качался один из тех весёлых дядечек, на его лице была вся та же добродушная улыбка, но взгляд был устремлён в пустоту. «Неужели и у меня будет друг?» — обрадованный мальчик быстро оделся и вышел из дома. Он подбирался к качелям, не переставая смотреть на ночного гостя. Малыш подошёл к нему вплотную и замер, рассматривая этого необычного человека. Дядя качался на качелях, на его губах была по-прежнему улыбка, но смотрел он не на мальчика, а куда-то в сторону, в тёмную даль. Повисла долгая тишина, лишь качели всё так же продолжали скрипеть. Мальчик смотрел на него минут пять, пока не заметил ещё одного такого же весёлого дядечку. Тот стоял где-то в семи метрах от ребёнка и смотрел ему прямо в глаза. Мальчик, вспомнив, что надо делать при встрече со знакомыми, прошептал: «Здравствуйте». Так его учила мама. Дядя молча продолжал смотреть на него, потом начал рыться в карманах и достал оттуда ножницы. В этот же момент скрип качелей прекратился, первый дядечка повернул свою голову к малышу и схватил его обеими руками. Второй же, с ножницами, неспешно начал подходить к нему. Недобрая ухмылка показалась на лице дядечки, и ребёнок истошно закричал… Крик разбудил родителей и заставил их выбежать во двор. На детской площадке они увидели своего малыша. Он стоял в одиночестве, никого рядом не было. Слёзы катились по его щекам. В правой руке ребёнок держал ножницы. Как оказалось, прошедшей ночью из психиатрической больницы сбежали четыре человека. Медики сначала попытались сами найти беглецов, потом решили обратиться в полицию. Под утро двух беглецов нашли, а остальных так и не нашли, и их судьба осталась неизвестной.

Загробная бригада Я пенсионер. Всю трудовую жизнь, с 1970 по 2007 год, проработал на железной дороге электромонтером контактной сети. Профессия серьезная и опасная - как и саперам, ошибаться нельзя. В нашем цеху, Бог миловал, ошибок не было. И вот однажды, в 1997 году, погиб наш товарищ Олег. Не на работе. Он был молодым, здоровым, с молодой женой и маленькой дочерью. Погиб глупо: во время застолья хозяин дома приревновал к Олегу свою жену и убил его ножом. Мы на работе погоревали, обсудили, решили, что во всем виновато вино, и жизнь полетела дальше... Черный список Прошло много лет. Вдруг в конце марта 2005 года, когда я был в отпуске, Олег странным образом напомнил о себе. Утром с супругой мы проводили внука в школу, я прилег на диван, взял в руки журнал, читал-читал и сам не заметил, как задремал. И снится мне сон, причем так ясно, словно наяву. Сидим мы в цеху в комнате для занятий. Кто ведет занятие, а также лиц товарищей не вижу, но чувствую, что класс полный. А рядом со мной за столом сидит погибший Олег и что-то пишет в тетради, причем приподнимает ее краешек, чтобы я не видел. - Что ты там, Олег, пишешь? - спрашиваю. Он посмотрел поверх моей головы куда-то в стену и говорит: - Буду собирать свою бригаду. Вот записываю! - И кого ты уже записал? - Не покажу! - отвечает. Я проснулся сам не свой. На другой день пошел в цех, рассказал товарищам сон. Те лишь посмеялись: - Пора тебе, Владимирович, на пенсию! Первая жертва Отпуск кончился. Я вышел на работу. Сон постепенно забылся. В цеху вместе со мной работали два моих брата: Владимир и Валерий, а также племянник, сын Владимира. И вот в конце апреля того же 2005 года произошла трагедия. Валерий возвращался выпившим от своего друга домой и повстречал скучающих от безделья молодых парней. Те забили его насмерть. Когда прошли похороны, я вдруг вспомнил тот жуткий сон. Признаться, я сначала сильно испугался за второго брата и племянника. Однако потом, поразмыслив, понял, что Олег, скорее всего, забирает лишь тех, с кем проводил время, как говорится, навеселе. Ни второй мой брат, ни племянник, ни я сам вином не злоупотребляем и с Олегом и Валерием вместе не выпивали. Так что в бригаду эту попасть были не должны. Самоубийство Прошло лето, горе от потери брата стало притупляться. Я уже мысленно себя успокоил, что гибель Валерия - простое совпадение. И тут в конце августа другой наш работник, Леонид, в выходной день по случаю приезда родственников устроил застолье. Уже вечером после хорошего веселья гости вдруг услышали выстрел со стороны хозяйственных построек. Прибежав, увидели, что Леонид лежит мертвый. Рядом ружье. Следствие определило - самоубийство. Вот так еще один пополнил бригаду Олега. С тех пор прошло много времени. Смертей больше не случалось, и я искренне надеюсь, что та бригада больше не пополнится.

Мальчик Аня возвращалась домой с работы. Стоял прохладный весенний вечер, уже сгущались сумерки, а нежный ветерок доносил запах первых весенних цветов. На душе было легко и радостно, даже несмотря на то, что пришлось задержаться на работе. Ведь сегодня Аня прошла испытательный срок, а еще симпатичный сотрудник пригласил ее в кино. Чем не повод для радости? Еще и погодка просто чудо. В мечтах о теплой ванне и завтрашнем свидании девушка и не заметила, как приблизилась к своему дому, типовой белой шестнадцатиэтажке с уродливой желтой полосой на "глухой" стене. Аня никак не могла понять предназначения этой полосы, и каждый раз задумывалась на эту тему, подходя к дому. Задумалась бы и сейчас, но ее внимание привлекла маленькая детская фигурка на аккуратно подстриженном газоне перед домом. Газон освещал одинокий щербатый фонарь, и фигурка тоже как будто светилась вместе с фонарем. Аня удивилась тому, что же делает маленький ребенок на газоне в столь поздний час, и подошла поближе. Это был мальчик, довольно легко одетый как для начала апреля. Из коротких рукавов футболки торчали тоненькие ручки, трогательно обхватившие острые коленки. На бледном личике выделялись огромные глаза, которые мальчик поднял на подошедшую Аню. Несмотря на трогательный вид ребенка, Ане стало жутковато, но она все же вступила с ребенком в диалог. - Мальчик, а что ты тут делаешь? Уже поздно, не пора ли тебе домой? - девушка старалась говорить непринужденно и даже строго, но голос предательски подрагивал. - Да вот, гуляю... - тоненьким голоском ответило трогательное создание, как будто сошедшее со страниц комиксов манга. - Тебе не холодно? Где твои родители? Где ты живешь? - выпалила Аня, пораженная невозмутимостью ребенка. - Родители - не знаю... А живу - на чердаке, - ответил мальчик, после чего загадочно улыбнулся и начал рассматривать свои тоненькие пальчики в свете фонаря. Ане в голову закралась одна мысль, и она осторожно поспешила ее озвучить: - Мальчик, а ты нюхаешь клей? Ребенок немного оживился: - Да, а потом мы смотрим мультики! Мы? У Ани в голове начали рождаться страшные картины чердачной банды детей со стеклянными глазами, вдыхающих вонь мерзкой субстанции из целлофановых пакетов и потом хохочущих над забавными "мультиками". Хорошее настроение, мысли о ванне и свидании улетучились, как запах того самого клея. В голове начали бороться две мысли - вызвать полицию или же дать мальчику денег. В конце концов победила вторая мысль, поскольку окончательно портить вечер не хотелось от слова "совсем". Поэтому Аня начала лихорадочно рыться в своей "дамской сумочке" необъятных размеров. Примерно с полминуты мальчик наблюдал за этими потугами, после чего снова улыбнулся своей странной улыбкой и произнес: - А кошелек у вас на дне сумки. Девушка похолодела и уставилась на мальчика. Только сейчас она заметила, что ребенок улыбнулся еще шире, а во рту у него блеснули крошечные, но весьма выразительные клыки. Онемевшие руки выронили сумку, а еще через полминуты мирную тишину двора пронзил душераздирающий женский крик.

Шоу должно продолжаться Было раннее утро. Дети втроём сидели в гостиной, уставившись на пёстрый экран телевизора. Четырнадцатилетний Аарон безостановочно нажимал на пульт. Каналы сменялись ежесекундно, новостные сводки текли вперемешку с юмористическими шоу. – Аарон, прекрати, у меня уже глаза болят, – пожаловался, лёжа на полу, самый младший из ребят, Роберт, которому было шесть лет. Он кулачками потирал слезящиеся глаза. Взъерошенные светлые волосы торчали пучками. Родители еще спали, поэтому дети убавили звук телевизора до минимума, чтобы их не разбудить. – Слышишь, прекрати, – уже недовольно потребовал шестнадцатилетний Тим, и Аарон нехотя прекратил гонку по каналам. – Если ты такой умный, держи пульт, а смотреть тут все равно нечего, одна ерунда, – огрызнулся Аарон, бросая пульт старшему брату. – Сейчас должны показывать шоу клоуна Арти, – сказал Тим. – Роберт его обожает. – Для мелкоты, – отмахнулся Аарон, презрительно фыркнув. Тим остановился на рекламе какого-то стирального порошка и отложил пульт на подлокотник кресла. – Уже должно начаться, почему его до сих пор нет? – заныл Роберт, энергично отбивая удары своими крошечными кулачками по полу. – Роби, тише, – цыкнул на него Тим. – Не хватало нам еще получить взбучки от родителей. – Но я хочу увидеть Арти! – продолжал жаловаться малыш. Наконец, реклама закончилась, на мгновение показались помехи, сопровождаемые глухим шипением, но они тут же исчезли, и на экране телевизора неожиданно появилось чьё-то размалёванное зловещее лицо, расплывшееся в зловещей усмешке. Аарон и Роберт вскрикнули. Только взрослый Тим сохранял спокойствие и не издал ни звука. – Добро пожаловать! – возбуждённо воскликнул неизвестный, отодвигаясь от объектива камеры, чтобы телезрители могли разглядеть сумрачное помещение, в котором проходила съемка. – Мы в прямом эфире? Да? Я прав? Отлично! Тогда начнём! – А где клоун Арти? – вновь принялся жалобно стонать Роберт. – Это кто вообще такой? - изумлённо вымолвил Аарон, указывая на телевизор. – Не знаю, – ответил Тим, взяв в руки газету и принявшись что-то искать. Через минуту он задумчиво пробормотал: – Странно, сейчас должно идти детское шоу. Может, они изменили программу? Или какие-то неполадки идут. А жуткий клоун в это время продолжал вести свою передачу. На загримированном до мертвенного бледного блеска лице крупнее всего выделялись большие круглые глаза, от которых в разные стороны расползались чёрные линии, похожие на трещины. Покрывала голову клоуна рыжая растрёпанная шевелюра – вылитое воронье гнездо. Тим успел заметить, что, помимо клоуна, в студии находился кто-то ещё. За маленьким столиком кружком сидели дети, те самые ребятишки из детского телешоу, постоянным ведущим которого был дружелюбный весельчак Арти, но сейчас вместо него на экране бесновался какой-то посторонний клоун с совершенно отталкивающей внешностью. С его губ ни на миг не сходила свирепая улыбка. – Выключите его, – залился плачем Роби. – Мне страшно. – Ты чего? Это же всего лишь безобидный клоун, давайте посмотрим, что он будет показывать, – предложил Аарон. – Девочки и мальчики! Я рад видеть вас здесь, в моем скромном тихом зверинце! – провозгласил незнакомый ведущий. – Он и вправду сказал зверинец, или мне послышалось? – спросил Тим, удивлено вскинув бровь. Аарон покачал головой, не отрываясь от телевизора. – Сегодняшнюю программу вести буду только я, но не расстраивайтесь! Этот выпуск особенный. Вы не забудете его никогда! Да, дорогие мои, что-то мне захотелось рассказать одну дико смешную и поучительную историю, – продолжал клоун. Кадр сменился, показывая лица детей, сидящих вокруг столика. Все как один сохраняли гробовое молчание, устремив стеклянные взоры в пустоту, словно все они пребывали в трансе и не осознавали, где находятся. – Я не должен вам говорить – это большой секрет, но вы ведь умеете хранить секреты, не так ли, дети? – клоун развернулся к малышам. – Да, Чарли, мы никому не скажем, – совершенно ровным тоном, как заводные игрушки, хором повторили дети. Их рты синхронно раскрывались и закрывались, будто бы кто-то дергал за нужные ниточки. – Это будет нашей маленькой тайной? – Да, Чарли, нашей тайной, – послушно повторили они за ведущим, без каких-либо эмоций. – Арти признался, что уход со сцены он намеревался завершить своим самым последним грандиозным трюком, – клоун загадочно потёр ладони. – Он сказал мне: «Этот трюк весьма опасный, Чарли, и, вполне возможно, я погибну при исполнении», – тут он выдержал короткую паузу, будто подогревая интерес у публики. В студии внезапно зазвучал неприятный закадровый смех, тот, который обычно включают в сериалах, чтобы зритель мог понять, когда прозвучала шутка. – «Возможно, если у меня не получится, я умру, Чарли... Но, по крайней мере, избегу позора!». «Ха-ха! Серьезно? – спросил я его тогда. – Ну отлично, нам нужны рейтинги!», – и клоун залился зверским хохотом, держась руками за трясущийся, толстый живот. Из колонок вновь донесся фальшивый закадровый смех. – Я ничего не понимаю, – растерянно произнес Тим. – Тише! – шикнул Аарон, увлечено вперившись взглядом в мерцающий экран телевизора. – Ну вот, кажется, теперь это любимая передача Аарона, – буркнул Тим, недовольно закатывая глаза. Роби молчал, обхватив руками коленки и прижимая их к груди. – Дамы и господа! Я вижу, вы заскучали, – Чарли мгновенно придвинулся к экрану настолько близко, словно собирался пройти сквозь него и оказаться в темной гостиной смотревших на него ребят. – Представляю… Фокус с виселицей! Его черные глаза сверкнули. Он нажал на какой-то рычаг подле себя, и неожиданно с потолка позади Чарли тяжело обрушилось чьё-то грузное тело, которое сотрясалось в конвульсиях перед объективом камеры. Вокруг шеи несчастного была крепко затянута петля. – Покажите нашего друга! – приказал клоун, и луч прожектора осветил посиневшее, раздутое, скорченное в адских муках лицо. Несмотря на весь произошедший с ним кошмар, Арти был всё ещё жив и предпринимал бесплодные попытки хвататься за грубую веревку, лихорадочно вдыхая недостающий воздух. Однако стёртые в кровь ладони соскальзывали, Арти срывался вниз и болтался в воздухе, как червяк, нанизанный на крючок. – Покажите, дети, как вы любите нашего милого друга Арти, – с улыбкой сказал Чарли. – Вы же хотите помочь ему с фокусом? Ха-ха! Поучаствовать в нашем шоу! – Нет... кхм... кхм, – надрывно застонал пленник. Как по команде, дети в студии поднялись из-за стола и зомбированной походкой направились к висящей жертве. Камера взяла выражение их лиц крупным планом, но в них не было абсолютно ничего. Они столпились перед Арти кружком, взяли в крошечные ладошки острые ножи, зловеще сверкающие в свете прожекторов, и застыли на месте, ожидая дальнейших указаний. Арти прикладывал последние усилия в этой неравной схватке за жизнь, с ужасом переходя взглядом от одного ребёнка к другому. Из глаз его ручьями бежали слезы, скатываясь по напудренным щекам. Во всей студии воцарилась тишина. Только ужасающее мычание и страдальческие хрипы нарушали ее. Арти ещё надеялся остановить детей от безумной затеи, но Чарли щёлкнул пальцами, дав ребятам команду, и они один за другим принялись безжалостно вонзать ножи в тело Арти, оставляя на нём рваные раны. Колонки пронзил жуткий, леденящий душу крик - нечеловеческий вой, сменившийся громким клокотанием. Дети втыкали ножи глубже, выпуская литры крови; часть брызг попала и на камеру. Один увлёкшийся расправой мальчишка засунул руку с ножом в живот Арти по самый локоть, и кончик острия с прилипшим к нему кусочком мяса выглянул из спины. Арти истошно верещал, насколько ему это позволяла стягивающая горло верёвка, и извивался, не способный увернуться от десятка детских ручонок, тянущихся со всех сторон и режущих его на части. Рот Арти наполнился кровью. Юные мясники усердствовали в своей садистской, изощренной работе, неторопливо превращая когда-то горячо любимого друга-клоуна в ободранный кусок мяса. Сильно тряслась камера, и всё это сопровождалось раскатистым, безудержным, исступлённым смехом Чарли, который кривлялся, скалил зубы и просто выл как сумасшедший, совершая какой-то немыслимый танец с невидимым партнером. Когда эта вакханалия, наконец, окончилась, и остатки тела Арти безвольно повисли, Чарли вдруг прилип к объективу камеры, заполнив его весь своим ужасающим лицом. – Ну что, детишки, готовы со мной поиграть? Это весело! Здесь всегда весело! Тимми, – обратился клоун к сидящему перед телевизором шокированному подростку, – следи за своим младшим братиком как следует. Роби может навсегда потеряться. Чарли вдруг ни с того ни с сего засмеялся, широко раскрытыми пронзительными красными глазами уставившись на Аарона, будто видел его насквозь. – Иди сюда, Аарон, здесь весело! Я вижу, тебе интересно, я научу тебя делать фокусы! Перепуганный мальчик отпрянул от экрана. Роби рыдал, не переставая, закрывал голову коленками, а ладонями зажал уши, чтобы не слышать отвратительного, скрипучего голоса клоуна, пробирающего до дрожи. – Вам не нравится? – Чарли изобразил грусть. – Тогда вы умрете! Вы умрете, умрете, умрете, умрете, умрете, – не переставая, повторял он, изменяя голос, словно передразнивал кого-то, а затем громко захохотал. - Умрете, умрете, умрете, умрете... Тим схватил с кресла пульт и выключил телевизор. Экран потух. – Как он нас видел? – в ужасе вскричал Аарон. – Я не знаю! – Тим обхватил голову руками. – Он убил Арти, – сквозь всхлипы и слезы причитал Роберт. – Он убил его... убил его... – Роби, пожалуйста, перестань, с Арти все в порядке, – пытался успокоить его Тим. – Может, это просто инсценировка, – встав с кресла, он подскочил к брату, наклонился, заглядывая в его заплаканные голубые глаза. – Все в порядке, Роби, все будет хорошо. Не бойся, малыш, Арти жив. – Нет... я же видел... Чарли убил Арти... убил моего друга... – Ты видел, что сделали те дети, Тим?! Это же не постановка, я абсолютно в этом уверен! – Аарон схватил старшего брата за плечо, разворачивая к себе. – Скажи, ты ведь тоже это видел?! Это не постановка! – Прекрати, Аарон, ты пугаешь Роби! – Но ведь это правда! Нам надо позвонить в полицию или еще куда-нибудь! Хотя бы родителям скажем! В комнате вдруг раздался негромкий смешок. Дети оцепенели. – Что это было? – шепотом спросил Аарон, теряя самообладание. И снова глумливый смех уже более отчетливо прозвучал в комнате, оставляя после себя кошмарную, мертвую атмосферу тишины. Только на сей раз доносился он не из телевизионного экрана. – Я уже здесь, – услышали дети знакомый низкий голос. – Теперь вы мои! Мои!! Из-за кресла вынырнула здоровенная фигура с рыжей шевелюрой и большим красным носом. На разукрашенном черным гримом лице сияла маниакальная улыбка, выставлявшая напоказ кривые острые зубы, меж которых закушен был длинный отвратительный язык. В тёмных глазах мелькали кровавые тени и искрилось безумие. На ребят смотрело человекоподобное существо, но сходство с человеком заканчивалось на теле, потому что внутри таилось нечто другое, облик чего не способен был бы выдержать даже самый стойкий и храбрый; оно улыбалось, но вызывало панический первобытный страх. – Последний фокус, дорогие мои! Мне нужен помощник из зала! Ха-ха! А лучше три! – клоун разразился истерическим дьявольским смехом. Утром родители обнаружили двух своих сыновей прислонёнными к стенке и с криво вырезанными ножом улыбками от уха до уха. Глаза их были выколоты и лежали в открытых ладонях; пустые зрачки уставились на отца и мать, утративших дар речи и потерявшихся от бесконечного горя. На шеях Аарона и Тима висели таблички с надписями: «Мам, пап - телевизор больше не испортит мое зрение». Отец сорвался с места и куда-то побежал, не переставая выкрикивать имя малыша Роби, а мать упала на колени и громко заверещала, не в силах оторваться от вида своих покойных детей, истерзанных настоящим чудовищем, ибо тот, кто с ними такое сотворил, не мог теперь зваться таким обычным и нормальным словом, как «человек». Отец звал Роби, но дом в ответ наполнял только безнадежный, рвущий горло вопль жены. Из чуть приоткрытой кладовой торчала чья-то бледная ножка. Отец ринулся туда. Открыл двери нараспашку и заорал, оглашая своим неистовым, наполненным безысходной болью, криком весь дом... Конец... Автор: Марк Крам.

Шестой зуб Зуб выглядел не так уж плохо. Оксана стояла босиком на мятом коврике в тесной ванной комнате, которыми нередко грешат сицилийские отели, даже четырехзвездочные. Яркие лампы над запотевшим по краям зеркалом позволяли как следует разглядеть зуб, который так беспокоил ее. Верхняя левая «шестерка» противно ныла уже который день подряд. Этого еще не хватало в отпуске! Она прищурилась и осторожно нажала указательным пальцем на красную воспаленную десну. Застонала от боли, на глаза навернулись слезы. Девушка невольно представила, что в зубе образовалась полость, и в ней поселился целый рой микроскопических ос. Отвратительные твари шебуршатся во влажной тесноте, трутся друг о друга скользкими брюшками и волосатыми лапками, царапают десну жесткими крыльями, и жалят, жалят, и боль волнами растекается по всей челюсти... Оксану передернуло, она метнулась к унитазу, чувствуя, что ее вот-вот вырвет. Только сухие спазмы в горле. – Ты там скоро? – раздался стук в дверь. «Ну конечно! Вечно тебе не терпится! Турист, блин!» – Не входи, Андрей! Сейчас иду, – глухо отозвалась Оксана, снова вставая у зеркала и стараясь подавить злость. В конце концов, ее парень не виноват, что она до смерти боится стоматологов. «Никаких врачей! Поболит-поболит и пройдет. Два месяца терпела – и сейчас потерплю». Девушка вздохнула, досчитала в уме до десяти, чтобы успокоиться. Боль схлынула, но зуб продолжал ныть и пульсировать. Она придирчиво оглядела себя, поправила короткое светлое каре и передвинула съехавший замочек золотой цепочки за спину. Дотронулась до щеки – не припухла ли? Нет, все в порядке. Взялась за ручку двери, но остановилась и взглянула в зеркало. И прошептала: «Ты врешь, ты снова врешь сама себе. Зуб выглядит просто отвратительно. Тебе срочно нужно что-то сделать!» Но глубинная, темная, неподвластная разуму часть ее души погасила глас рассудка: «Но не ко врачу! Никаких врачей!» *** – La corda... por... por denta? – Оксана не знала итальянского, но ей очень хотелось, чтобы усатый аптекарь понял ее, и сочиняла на ходу. Она торопилась. Зайти в аптеку вполне нормально в ее ситуации, тем не менее, Оксана почему-то решила скрыть это от Андрея, как и то, что у нее болит зуб. Случай подвернулся сам собой: после выпитого за завтраком пива мужчина отправился на поиски туалета, оставив девушку на лавочке посреди живописной площади. Едва Андрей скрылся из виду, она чуть не бегом кинулась к двери с большим зеленым плюсом. – Che cosa? – улыбнулся аптекарь и непонимающе развел руками. – Denta? – она показала на зубы. – Corda? – она изобразила чистку зубов, взяв за кончики воображаемой нити и подвигав ею вперед-назад. А осы в зубе жужжали. Оксана из-за всех сил старалась не обращать на них внимание, не морщиться от боли и говорить спокойно. Но это удавалось ей все хуже и хуже. – Filo per i denti! Si, signora, si! – на прилавок легла круглая коробочка. Девушка кивнула и предприняла новую попытку: – Aspirin? На этот раз аптекарь сразу понял, о чем речь, и показал Оксане пачку шипучих таблеток и банку обычных. Она указала на банку. «Теперь у меня есть все, что нужно для решения моей маленькой проблемы», – убеждала она себя. Аптекарь бросил на девушку подозрительный взгляд, когда она стерла со лба несколько крупных капель пота. У нее дрожали руки, вот в чем дело. Вот почему он так посмотрел. Оксана поспешила расплатиться и выйти на площадь, сконфуженно сказав аптекарю всем известное «Grazie». Слава богу, Андрей еще не вернулся. Она села на ту же лавочку и кинула в рот две таблетки аспирина, потом добавила еще две. Разгрызла, игнорируя горечь. Это успокоит ос. Может быть. *** – Таормина – один из самых посещаемых туристами городов Сицилии. Ее история насчитывает почти два с половиной тысячелетия... 206 метров над уровнем моря... прекрасный вид... м-м-м... – Андрей на ходу листал путеводитель, бормоча себе под нос, – Кафедральный собор святого Николая, XV век... Так вот что за церковь была на площади! Оксана не слушала его. Они шли по Корсо Умберто, людной, шумной и абсолютно туристической улице. Старинные дома, аккуратные балкончики с цветами, резные арки, пышная зелень, кафе с восхитительными десертами... Бутики модных брендов, выглядящие так нелепо в историческом центре. На каждом шагу лавки с приветливыми хозяевами, которые предлагают купить стандартный сувенирный хлам, керамику ручной работы, местные деликатесы и любимое всеми итальянцами gelato – мороженое. Идеальное место для идеального отдыха! По крайней мере, так считал Андрей. Оксану же бесило все вокруг. Она видела только грязные подворотни, груды мусора на разбитой мостовой, отвратительные развалюхи-сараи, нищих в вонючих лохмотьях... Девушка куталась в серую спортивную ветровку, которая совершенно не подходила к ее синему платью и уродовала фигуру. Ее знобило. Зуб пульсировал. Осы в нем жужжали и жалили. Аспирин не помогал. «Что за странная прихоть – ехать на Сицилию в начале апреля? – зло думала она. – Тут, конечно, теплее, чем в Москве... Но боже мой! В море не искупаться, малейшие тучи – и все, холодрыга... Местные в тулупах ходят... Дождь шел два дня подряд... Ясное дело, меня продуло!» Но она знала, что это неправда. Ее не продуло. Больной зуб уже не просто проверял ее на прочность – он сводил ее с ума. Она все думала о том, что случилось в туалете кафешки, в которой даже в сиесту подавали сытные блюда. Там Андрей подкрепился хорошим стейком, к которому прилагалась целая гора картошки фри и зеленого салата. Оксана заказала суп из морепродуктов, но в итоге съела только пару ложек. После этого-то и началось: зуб вспыхнул болью. Похоже, в десну вонзилась жесткая мембрана от какого-то морского гада из супа. Оксана срочно сбежала из-за стола и в тесном туалете остервенело дергала зубную нить, пока рот не наполнился соленой кровью. Ей казалось, что к привычному железному привкусу примешивается запах гниения. Это было два часа назад, и она до сих пор чувствовала во рту этот мерзкий запах. И он неимоверно пугал ее. – Судя по карте, мы буквально в двух шагах от знаменитого греческого театра! – Андрей вырвал ее из раздумий. – Построен в III веке до нашей эры, вмещает 10 тысяч зрителей. Второй по величине на Сицилии после театра в Сиракузах, ого! Пойдем? – Угу. Снова греческий театр, – нехотя отозвалась Оксана и тайком потрогала щеку. – Да ладно, тебя ведь всегда интересовали всякие археологические штуки! – Андрей поправил бейсболку. – А потом вернемся на ту площадь, там полно ресторанов с видом на море. Красота какая! – Да-да. И Андрей продолжил восхищаться всякими милыми мелочами вроде кованой оградки, стрельчатого окна или кошки в клумбе. Он щелкал своей зеркалкой налево и направо, говоря, что потом непременно превратит эти «редкие кадры» в прекрасный альбом с путевыми зарисовками. Но Оксана была мрачнее тучи – ей до смерти надоели эти кривые улочки, сто лет не ремонтированные двери, идиотские граффити. Ей казалось, что кто-то следит за ней из разбитых окон. Ей хотелось в номер, ей хотелось принять горячий душ и залезть под три одеяла... И чтобы не было этой дурацкой левой «шестерки». *** Прямо у нее на глазах воспаленная десна вспухла, разгладилась и снова вспухла. Тонкая кожа натянулась и разошлась, выпуская на волю черные лапки с острыми шипчиками. Оса вылезла из десны и принялась чистить глаза и крылья, заляпанные кровью и какой-то коричнево-серой слизью. Она была совсем маленькой – не больше бисеринки-стекляруса. Но какая же мерзкая! Оксана стояла перед зеркалом в туалете очередного кафе и оттягивала трясущимися пальцами щеку. Она была очень бледна, в глазах стояли слезы – от отвращения и страха, от жгучего пота, стекающего со лба. Десна опять зашевелилась, оса взлетела, потревоженная движением. Вслед за ней выползла еще одна тварь, и за ней уже лезли усики и лапки третьей... А над насекомыми мрачно блестел проклятый зуб. Эмаль была идеально гладкой, но слишком тонкой, чтобы скрыть черноту внутри. «Это не мигрень, это никакая не мигрень! Этот гул, боль в голове... это осы! Они реальные, настоящие! И они построили улей у меня в десне!» Девушку затрясло. Тем временем еще несколько насекомых выбрались на волю и улетели. Рана стала больше, обнажив желто-коричневый корень зуба, под которым копошились осы. Боль нарастала. Оксана надавила пальцем, и ей в нос ударил запах крови и гнили. Шевеление усилилось. – Боже мой, что же это?! Щеку будто пронзил электрический разряд, и из десны начали вылетать осы – одна за одной, много-много, быстро-быстро. Оксана вскрикнула, отшатнулась от зеркала и, оступившись, упала. Ее голова стукнулась об унитаз, отколов большой кусок, вода хлынула на кафельный пол... Целый рой мерзких тварей вырвался на свободу, превратив ее левую щеку в алые лохмотья, из-под которых виднелись сломанные кости черепа. Из открытого рта неподвижной девушки полилась кровь. Она смешивалась с водой на полу и утекала в грязный слив под ржавой решеткой. *** На ее крик обернулся весь автобус. – Да ты что?! – Андрей ошарашенно посмотрел на свою девушку. Старая итальянка в кресле напротив перекрестилась, недобро взглянув на них. Оксана озиралась по сторонам, судорожно вцепившись в сиденье и пытаясь сбросить остатки кошмара. Ее светлые волосы слиплись от пота и повисли сосульками, бледный лоб тоже был весь мокрый, а на щеках горел нездоровый румянец. Губы дрожали, она начала всхлипывать. – Сон... сон... Слава богу, это только сон... – Что с тобой? – Андрей приобнял ее и почувствовал, что ее трясет. – Ты здорова? – Да, да, все в порядке, все хорошо, – сказала она, пытаясь успокоиться, но мужчина уже приложил руку к ее лбу и все понял. – Нет, не в порядке! Когда все в порядке, дурным голосом не орут. Ты заболела, у тебя жар. – Все нормально, говорю же! – Оксана отбросила его руку. Страх прошел, но зубная боль никуда не делась, и ей пришлось признаться самой себе, что теперь у нее болит чуть ли не вся верхняя челюсть, а противная пульсация отдает прямо в глаз. – Я сейчас съем аспирин... – Аспирин? Мы не брали с собой аспирин, – сказал Андрей, ловя ее взгляд, но девушка копалась в своей сумочке и упрямо не смотрела на него. Наконец она нашла лекарство и кинула в рот четыре таблетки. – Это не дело. Это вообще не дело! – Андрей начал злиться. – Давай вернемся в номер и вызовем врача, страховка же есть. – Никаких врачей! – Оксана зло посмотрела на него. – Никаких врачей. Я просто устала, мы вчера слишком много гуляли, да и с погодой не повезло. Нечего портить отпуск, тем более... – Это зуб, да? – перебил Андрей. – Что? – Это твой долбаный зуб, который уже месяца три не дает тебе покоя! – Я не понимаю, о чем ты... – Не прикидывайся дурочкой. Неужели ты думаешь, что я ничего не замечаю? Что мне плевать? Оксана хотела ответить, но не придумала, что сказать. Вместо этого она отвернулась и стала демонстративно смотреть в окно. Залитые солнцем скверики, симпатичные домишки и улыбчивые итальянцы плохо сочетались с ее мрачным настроением. Оксана снова отмахнулась от руки Андрея и откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза. Мужчина лишь покачал головой, не понимая, откуда вдруг в этой милой и нежной девушке столько агрессии. – Никаких врачей, – повторила она хрипло. *** В ящике с инструментами плоскогубцев не было. Оксана еще раз порылась в разнокалиберных отвертках и гаечных ключах. Боль стала почти невыносимой, причем уже давно. Пока что она может как-то терпеть ее. Но это ненадолго. В панике девушка схватила ящик и вывалила его содержимое в раковину. Коробочка с винтами и гайками раскрылась, и они брызнули во все стороны, запрыгали по полу. Плоскогубцев нет! И нет ничего похожего на них. В дверь постучали. Оксана очень спешила: она вновь заперлась в туалете, оставив Андрея допивать кофе за столиком, но прошло уже много времени – он начал беспокоиться и пришел узнать, все ли в порядке. «Со мной все нормально», – попыталась она сказать своему парню, но из ее рта вырвались нечленораздельные звуки. Оксана поняла, что подвывает от боли и уже не может это контролировать. Андрей позвал ее, и стук в дверь стал настойчивее. Она не может открыть. Потому что сейчас или никогда. Оксана выхватила из раковины зубило, прятавшееся среди инструментов. Другого выбора нет. Дрожащей рукой она взяла кованую мыльницу. Андрей барабанил в дверь и кричал, звал ее и звал на помощь. А значит, у нее совсем мало времени. Сейчас или никогда. Оксана открыла рот, кости челюсти отозвалась вспышкой новой боли, но это ее не остановило. Проклятый зуб выглядел нормально, но десна вокруг него превратилась в нечто губчатое, красно-коричневое, сочащееся кровью и гноем. И эта дрянь пульсировала! В мозгу у Оксаны мелькнула мысль о том, как ей сейчас будет больно, и смутное воспоминание о каких-то микроскопических осах. Она мотнула головой, чтобы отбросить с горячего лба мокрые от пота волосы, и, поймав в зеркале свое отражение, приложила зубило к зубу. Дверь сотрясалась от новых ударов, Андрей продолжал выкрикивать ее имя. «Только бы не испугаться, не испугаться», – умоляла себя девушка, занося тяжелую мыльницу. Задвижка поддалась, в туалет ворвался Андрей, и именно в этот момент Оксана ударила со всей силы. Зубило соскочило и на одну треть вошло в размягченную кость, ломая челюсть. *** Оксана закричала и рывком села в кровати. – Тише, тише! – из полумрака материализовался Андрей и приобнял девушку за плечи. Ее трясло, как в лихорадке, все тело было покрыто липким потом, запах которого заставлял думать о болезни и безумии. Глаза резало – даже узкая полоска света, пробивающаяся сквозь плотные шторы, причиняла боль. – Боже мой, это сон, боже мой, это сон, боже мой, это сон, – Оксана повторяла это нехитрое заклинание, раскачиваясь вперед-назад. – Опять кошмар? Успокойся, ты вся горишь! – Андрей обнял ее, не зная, как снова заговорить о враче. Когда он поднял эту тему всего пару часов назад, по пути в номер, Оксана закатила отвратительную истерику прямо посреди оживленной улицы. Чудо, что прохожие не вызвали полицию или скорую, наблюдая эту сцену. – Сколько времени? – Почти семь вечера. Ты отключилась. Оксана всхлипнула. Температура поднялась до небес, все мышцы болели, суставы ломило, в горле стало сухо и колюче. Но хуже всего, конечно, голова: боль гнездилась под шестым зубом, разливаясь волнами по мозгу. Ей казалось, что от макушки до подбородка надулась черная грозовая туча – даже думать больно. За щекой скопилась какая-то жидкость и струйкой потекла из левого уголка рта – кровь со слизью и гноем. От дурного запаха и страха Оксану мутило. И она поняла, что скоро уже ничего нельзя будет сделать, и она умрет – возможно, прямо в разгар своего отпуска. – Мне нужен врач, – наконец прошептала девушка.

Могила девушки Зои Хочу поделиться с вами не мистической, но, возможно, чем-то необычной историей. Как нередко бывает у подростков, в определенном возрасте я любил часто бывать на кладбище, в том числе и ночью. Но история эта не про ночь. Однажды днем, со своим самым близким другом, пошли мы на кладбище погулять (атмосфера эта снимает напряжение). Мы ходили и рассматривали надгробки, лица людей. И нашли мы там могилу одной девушки, что умерла около 30 лет назад. Она умерла молодой, в 31 год, ее звали Зоя. Красота и тепло ее внешности на столько околдовали нас, что мы не могли от нее оторваться. Но это все же получилось. С того дня мы с другом вместе и по отдельности начали регулярно посещать ее могилу. Иногда нам даже казалось, что ее портрет время от времени меняет выражение эмоций на лице, но это уже наше воображение. Так мы посещали ее какое-то время. И вот, однажды, во время очередного посещения, стоя по обе стороны от могилы Зои, мы начали разговор, в процессе которого стало ясно, что у каждого из нас к Зое начали появляться… любовные чувства. Влюбленность. Самая настоящая. И как только мы в этом признались друг другу, тут же появилась и ревность. Время от времени я поглядывал на портрет и мне казалось, что изображение на нем стало суровее, будто Зоя сердилась. Это заметил и друг. Прямо на этом месте между нами начался спор, мы начали самым явным образом «делить» девушку. Спорили даже о том, кто ее первый увидел и кто чаще приходил. Дошло до легких угроз (все это прямо там, над могилой). И, как говорится, что еще может поругать двух друзей-мужчин, как не любовь к одной женщине? И все совсем забыли, что она умерла-то 30 лет назад, еще до нашего рождения. На этом моменте кто-то из нас опять посмотрел на Зою и воскликнул: «Смотри! Она будто плачет!..». Надо сказать, в тот день было сухо. А на надгробном портрете, прямо из уголка глаза, медленно стекала капля… Она текла так ровно, так физиологично, будто знает все контуры лица покойной. А сухая серая плита под этой каплей мокрела и становилась черной. Мы начали оглядываться вверх и по сторонам, откуда могла взяться эта капля. И не нашли такого места. Оставалось лишь одно, чтобы убедиться.. Я протянул руку и аккуратно взял эту каплю на палец, поднес ее ко рту и кончиком языка испробовал.. На вкус — слеза, самая настоящая. Аж холод по спине пошел. После этого мы прекратили ссориться, тихонько извинились перед Зоей и ушли. С того времени все как-то утихло и мы перестали к ней ходить. Лишь иногда, когда бываю на том кладбище, на минутку подхожу ближе — поздороваться и в очередной раз извиниться...

Стук в дверь? Не спешите ее открывать! Эту историю моя мама рассказывает мне с детства,особенно когда время приближается к святкам. И до сих пор она покрывается мурашками, когда начинает вспоминать, что было в один из таких вечеров… Итак, вообщем сама история: В то время моя мама была еще студенткой, училась далеко от дома, жила в общаге. И поскольку наступили зимние каникулы она поехала домой в родную деревню. Приближалась ночь перед рождеством и одна из подруг предложила вызвать духа. Остальные ее в этом поддержали и быстренько подготовили всё, что нужно, зажгли свечи. Сидят вызывают, все серьезные, сосредоточенные.И ничего, тишина. Снова повторили и опять тишина. Думают ладно, попробуем пиковую даму вызвать!! Снова повторили ритуал и снова ничего, только за окном что-то тихонько скрипнуло. В разочарованных чувствах они решили вызвать черта(а вдруг хотя бы с ним прокатит). Вызывают, вызывают…И тут понеслось. Сначала они услышали, что под окнами хрустит снег, будто кто-то ходит, затем входную дверь со стороны улицы кто-то царапает и пытается открыть. Далее раздался стук в окно, мама с подругами оглянулись и обнаружили, что там за окном стоит какой-то черный силуэт, совсем не человеческий. Все тут же с криками и визгами соскочили с места, повключали везде свет, начали читать молитвы, кто какие знает. Стук в дверь, хруст под окнами, какой-то непонятный вой- всё это прекратилось спустя минуты три и больше не повторялось. Но посмотреть в окно или открыть дверь никто не решился. Так и остались все тут ночевать. На утро, выходя из дома, мама с подругами обнаружили О УЖАС- у двери и на снегу под окнами были следы копыт. Тут же вернулась мамина бабушка, которая на ночь уезжала к подруге. Девчонки ей все рассказали, они не понимали почему это что-то не смогло проникнуть в дом. Бабушка им рассказала, что недавно приглашала батюшку осветить дом и плюс ко всему показала начерченный мелом крест над дверью, видимо из-за него нечисть не вошла в дом. с тех пор никто из той компании ни разу не гадал!

Детская кроватка Это была глубокая темная ночь, шторм бушевал у побережья. Сильный ветер дул с моря и волны яростно разбивались о прибрежные скалы. Многие корабли той ночью попали в беду и экипажи кораблей боролись со стихией, пытаясь остаться на плаву. После этого шторма о многих судах больше никогда не слышали. Ветер бился в двери и окна маленьких домов, на вершине скалы, у подножья которой вспенивались волны. В одном из таких домиков молодая женщина готовила ужин. Она вдруг повернулась и позвала своего мужа. “Ты слышал это?”- Спросила она. “Что?”- спросил её муж, постукивая своей курительной трубкой по столу. “Мне показалось, что я слышала детский плач на улице”,- сказала она. “Это просто вой ветра”,- ответил он. “А может, это тюлень. Иногда испуганный крик тюленя звучит как плачь ребёнка”. “Нет, я прекрасно знаю, как звучит плач ребёнка”,- сказала женщина. Муж покачал головой. “Этого не может быть,”- сказал он. “Что ребёнку делать в такую ночь на улице?” Никто из них не решился в шторм выйти на улицу и проверить, действительно ли там плачет ребёнок. На следующее утро, супруги гуляли по пляжу и наткнулись на кое-какие предметы, вынесенные штромом на берег. Должно быть, это были вещи с корабля, затонувшего во время шторма. Муж среди обломков нашёл колыбель. Он поднял ее и принёс к себе домой. Шторм немного помял кроватку, но не разбил её, она была крепкой. Проходили годы, женщина родила много детей, и все они спали в этой колыбели. Но, была одна странная особенность. Каждый раз, когда был шторм, колыбель раскачивалась сама по себе. Каждый раз, когда за окном начинал реветь ветер, колыбель начинала качаться взад и вперёд, словно кто-то на ней качался. Однажды к ним в гости приехала сестра жены, и семья собралась за кухонным столом на ужин. И когда они ели, сестра случайно посмотрела в гостиную. “Кто это женщина, которая качает колыбель?”- Спросила она удивленно. Отец и мать посмотрели друг на друга и сказали: “Какая женщина? Там нет никакой женщины, колыбель качается сама по себе”. “Нет, там сидит женщина”,- сказала сестра. “У нее длинные темные волосы, у неё бледное лицо, и она выглядит очень печальной. Она просто сидит рядом с колыбелью, укачивая вашего ребенка”. Встревоженная жена вскочила из-за стола и быстро подбежал к кроватке. Она взяла ребенка и стала держать его в дрожащих руках. В ту же ночь, муж вынес колыбель на улицу и разрубил её топором на куски. Он собрал все кусочки и сжёг их в камине. Он разжёг пламя, и когда остатки колыбели начали гореть, они услышали крики испуганного ребёнка. Но, после того, как огонь погас, и все колыбель превратилась в пепел, они больше никогда не слышали эти крики.

Код города 29 МАРТА 2011 Сегодня мне позвонили с незнакомого номера, явно с какого-то городского — (4499) *-**-**. На другом конце провода оказался молодой человек с очень приятным, каким-то завораживающим голосом. Сказал, что звонил другу и ошибся в одной цифре. Болтали полчаса. Его зовут С. 30 МАРТА 2011 С. снова звонил. Сказал, что соскучился. Странно, но я тоже, кажется, скучала. А еще я ничего не сказала Андрею о его вчерашнем звонке... 12 АПРЕЛЯ 2011 Это что-то невероятное! Общаемся с С. почти каждый день, я жду его звонков, как праздника! Просто удивительно, что нас свела такая случайность, как неправильная цифра. Я все время хожу, не выспавшись, потому что по ночам мы несколько часов болтаем по телефону или по аське. Телефон ему нравится больше — говорит, что у меня красивый голос. Андрюшка обижается на меня, потому что мы редко видимся и уже две недели не занимались сексом — я «отмазываюсь» проблемами на работе. Мне стыдно перед ним, но я ничего не могу с собой поделать, С. — это просто нечто! Это человек на моей волне. 15 АПРЕЛЯ 2011 С. прислал в аську фотографии своего города, такие красивые! Сказала, что хочу к нему в гости. Он прислал кучу смайликов и ответил: «Ну, приезжай». Кстати, он до сих пор так и не сказал, где живет. Черт-черт-черт, я могла бы и сама найти, код-то знаю. Но… не хочу. Хочу, чтобы сам сказал, вот. 23 АПРЕЛЯ 2011 С. приезжает в наш город!!! Сказал, что через пару дней будет здесь, предложил встретиться. Конечно, я согласилась! 26 АПРЕЛЯ 2011 С. здесь!!! Ура-ура-ура! Написал в аську с телефона, сказал, что около 5 часов вечера будет ждать меня в парке. А-а-а, я так волнуюсь! Андрей, прости меня, но мне кажется, это моя судьба. Все, побежала наводить марафет! * * * Я дочитал последнюю фразу и оглянулся на Андрея. Мой друг стоял возле окна, прислонившись к стене и скрестив на груди руки. На меня он не смотрел, казался полностью поглощенным тем, что происходит на улице. — Это ее… дневник? — Да, — Андрей, наконец, оторвался от созерцания пейзажа. — Она вела его пару лет, а я даже ничего не знал… Мне прислали ссылку на него с электронной почты Светы. Через день после ее похорон. Я пожал плечами: — Что за бред? Наверное, это сестра. Разбиралась в ее документах, ну и… Андрей не ответил. А я задумался, вспоминая Светку. Симпатичная блондинка, веселая и жизнерадостная… Андрюху я знал еще со школы, а с ней познакомился в институте, мы все учились в одной группе. А после окончания университета они с моим лучшим другом начали встречаться. Три года встречались. Андрюха сильно ее любил, и она его вроде бы тоже. И очень странно было читать чуть ли не признание в измене, особенно теперь, через две недели после ее смерти. Светку нашли в одном из городских парков. Она сидела на лавочке, такая спокойная и безмятежная, словно спала. В руке был стиснут мобильник. Ее пальцы потом еле разжали… Голос Андрея прозвучал так неожиданно и громко, что я вздрогнул. — Ты фотографии-то рассмотрел? Что скажешь? — Э-э-э… Ну, обычный город, дома, деревья… — Угу. Сохрани какую-нибудь фотографию на жёсткий диск и открой. Я послушно прокрутил страничку вверх и сохранил первую же картинку на рабочий стол. Но на открывшемся изображении была вовсе не залитая светом площадь. И где-то я это фото уже видел... — Что за?… Это же… — Угу, — Андрей кивнул. — Это Припять. И там все фотографии такие: просто посмотришь — город как город, а на сохраненных — разруха и запустение. А ведь Света явно этого не видела. Может, просто не должна была видеть? — В смысле — не должна? — Не знаю, Дима. Ты же в курсе, что я не верю во всю эту муть — письма с того света и прочее. Но, если честно, уже готов поверить. Потому что звонили ей тоже оттуда, с городского номера. Я посмотрел в Интернете: 4499 — это код Припяти. По моей спине поползли мурашки, а друг продолжал: — За эти дни я многое прочитал и об аварии, и о городе. И на одном форуме наткнулся то ли на легенду, то ли на пророчество… В общем, там было написано, что ровно через четверть века покинутый город вновь обретет жителей. Вместо погибших и уехавших в 86-м году его заселят те, кто в 86-м родился. Только оживить город-призрак все равно не выйдет, он просто их заберет. Я внимательно посмотрел на Андрея, и от его абсолютно серьезного выражения лица мне стало еще больше не по себе. — Андрюха, ё-моё! Ты что, правда в это веришь?! Да мы с тобой тоже 86-го года рождения, и что теперь? — Она звонила мне вчера, Дима, — друг нервно засмеялся. — Света звонила. Оттуда. Плакала, просила прощения, говорила, что очень скучает. Умоляла не бросать ее. Я молча встал и вышел из квартиры, вернувшись через 15 минут с ящиком пива. Благо, была суббота, и родители Андрея, у которых он жил после похорон, уехали на дачу до завтрашнего вечера. В общем, в этот день мы разошлись далеко за полночь, сильно пьяные. Все воскресенье я мучился похмельем и позвонить Андрюхе не нашел сил. Но в понедельник после работы все-таки решил позвонить. Как только я взял телефон в руки, он внезапно ожил. Входящий звонок... На автомате я нажал «Ответить» и поднес трубку к уху, даже не взглянув на номер, просто отметив про себя, что в списке контактов тот не записан. Голос Андрея звучал на удивление бодро: — Привет, дружище! Не хочешь встретиться? — Конечно! Сам только что хотел тебе позвонить. — Отлично, давай ко мне! — Ага, уже собираюсь. Это… Андрюха, а что за номер-то у тебя? Новый, что ли? Но, видимо, последнего вопроса друг уже не слышал, потому что вместо ответа раздались короткие гудки. Я полез в историю звонков, чтобы записать номер, и почувствовал, как земля буквально уходит из-под ног, хотя всегда считал это просто красивым выражением. Рухнув в кресло, я долго рассматривал цифры на экране: код города 4499. Чуть позже я позвонил матери Андрея и услышал то, о чем и так уже знал: вчера вечером она нашла сына мертвым. Мой друг лежал в своей постели, на его лице застыла улыбка, а в руке был зажат мобильник. Похороны будут завтра. Но я на них не приду. Потому что за последний час он звонил мне двеять раз. На третьем я не выдержал, схватил трубку и заорал: — Это не смешно, ты, упоротый придурок! На пятом я вытащил сим-карту и смыл ее в унитаз. И все же это не помешало звонкам из несуществующего города проходить на мой уже несуществующий номер. Телефон по-прежнему продолжает звонить, а мне очень страшно. Я знаю, что будет дальше. И пишу все это с единственной целью: предупредить всех молодых людей, кто будет это читать. Может, подобное творится уже везде, а может, это будет происходить постепенно — я не знаю. Но если ты вдруг услышишь в новостях о волне внезапных смертей, уносящих только молодых… Если ты родился в 86-м году… И если на экране твоего мобильника однажды высветится номер с кодом города 4499… Не бери трубку. Слышишь? Не бери эту чертову трубку.

Где мои деньги Одинокая старая женщина однажды заболела и в конце концов умерла. У нее не было семьи и близких друзей, поэтому её соседи собрали деньги, чтобы похоронить её. Они попросили гробовщика сделать для неё гроб и положили её в него, в её лучшей одежде, в гостиной у неё дома. Старуха умерла, но её глаза были широко открыты, словно смотрели сразу на всех и при этом никого не видели. Однако её мёртвый взгляд так нервировал соседей, что они нашли две серебряные монеты и положили их ей на веки. В те времена существовала традиция, что труп на ночь нельзя оставлять один, нужно постоянно сидеть рядом с ним, а другие люди могут приходить, чтобы засвидетельствовать своим присутствием почтение к умершему. Соседи старушки зажгли свечи и стали сидеть струпом, чтобы он не оставался в одиночестве. На следующее утро прибыл могильщик, чтобы забрать тело старушки и отвезти на кладбище. Когда он уже собирался начать копать могилу, он открыл гроб и заглянул внутрь. Увидев монеты, которые закрывали глаза старушки, он сразу же схватил их и засунул себе в карман. Он посмотрел на мертвую старушку, и холодок пробежал по его спине. Ее широко открытые глаза , казалось, смотрели прямо на него, наблюдая за ним. Ему стало жутко, поэтому он схватил молоток и быстро заколотил крышку гроба. Потом он похоронил ее, стараясь закопать гроб как можно быстрее. Когда могильщик вернулся домой, он положил две серебряные монеты в жестяную банку и потряс её, прислушиваясь к гремящему звуку. Как он ни старался, он не мог забыть глаза старухи. Могильщик положил жестяную банку на камин. В ту ночь, когда стемнело, и начал выть ветер, ударил гром и задрожали окна. Холодный ветер свистел через трещины в стенах и трубе. Могильщик подбросил еще несколько дров в огонь и прыгнул в кровать, натянув одеяло на голову. Ветер продолжал выть через трещины дома. Огонь мерцал в камине отбрасывая на стены страшные тени. Лежа в постели, могильщик не мог перестать думать о глазах мертвой женщины. Ветер дул всё сильнее и громче, и дрова затрещали в камине, могильщик испугался. Вдруг он услышал какой-то звук. Он напоминал грохот монет в жестяной банке. “Эй!”- закричал могильщик. “Кто там крадет мои деньги?” Но он снова услышал лишь вой ветра и треск дров в камине, и грохот монет в жестяной банке. Дрожа от страха, могильщик сбросил одеяло и сел на кровати. Оглядевшись, он ничего не заметил. Он выскочил с кровати и закрыл дверь на засов. Потом он вернулся в постель, но только его голова коснулась подушки, как он снова услышал этот грохот. Потом, словно где-то вдалеке, он услышал чей-то голос: “Где мои деньги? Верни мне мои деньги!” И ветер продолжал выть, и треск дров и грохот монет в жестяной банке не прекращался. Могильщику было очень страшно. Он снова встал с постели и завалил входную дверь мебелью. Потом он снова прыгнул в постель и закрыл голову одеялом. Но деньги в банке загремели ещё громче, и голос стал звучать ближе: ” Верни мне мои деньги! Мне нужны мои деньги!” И ветер выл всё сильнее и огонь в камине трещал и вырывался языками пламени. Могильщик дрожал, трепетал и повторял “О, Боже, Боже!” Внезапно входная дверь распахнулась, и в комнату вошла мертвая старуха, которую он похоронил. Ее глаза были широко открыты. Призрак мёртвой женщины закричал: “Где мои деньги? Кто взял мои деньги?”, и могильщик простонал: “О, Боже, Боже!” Могильщик с ужасом наблюдал, как женщина подходит к нему всё ближе и ближе, ощупывая руками воздух. Это выглядело так, словно она слышала грохот своих монет и шла на этот звук. Её мёртвые руки шарили вокруг в поисках жестяной банки. (Рассказчик должен встать, выставить вперёд руки и начать шарить ими вокруг по воздуху) Ветер выл в трубе, дрова трещали в камине, деньги гремели в жестяной банке, могильщик дрожал и восклицал: “О, Боже , Боже!” И вскричала старуха: “Отдай мне мои деньги! У кого мои деньги?” И вдруг, она прыгнула на могильщика и заорала… (Теперь рассказчик быстро прыгает на одного из слушателей и кричит): “ТЫ УКРАЛ МОИ ДЕНЬГИ!!!”