Немного о бывшей квартире Казалось, ничего в моей жизни не предвещало беды. Я жила в обычной среднестатистической квартире, не отличавшейся, собственно, ничем от других таких же. Жила я в ней с самого детства с родителями. Потому как уже с роддома меня принесли в этот дом. Так и жила, ничего не думая и не ведя задней мыслью. Да и с чего бы? Я особенно не была пугливой в детстве. Да и взрослые всегда говорят, что воображение разыгралось. Но, не кривлю душой, боялась, да и сейчас боюсь темноты. Мне было лет 12. Сейчас уже не вспомню, сколько точно. Вот я после школы пришла домой. Как обычно бывало, села в гостиной перед телевизором. И да, надо бы сказать о квартире. Это была двушка. Спланирована она была так, что коридор образовывал угол, огибая гостиную, на его внешней стороне была дверь в мою комнату, то есть почти напротив зала. Коридор проходил от входной двери до кухни. И где-то между кухней и моей комнатой было еще две двери: в туалет и ванную. Сижу я в большой комнате, смотрю мультик. И с кухни стал раздаваться стук, то есть за стенкой напротив меня. Я просто сижу и вслушиваюсь, придя в легкое оцепенение. В голове перебираю варианты, пытаясь дать логическое объяснение. Объяснение тому, что из соседней комнаты доносится звук, похожий на стук ножа по кухонной доске. Мамы дома не было, в чем я была уверена. Но от этого легче не стало. Возможно, это был холодильник, но если он и мог издавать нечто подобное, то не так затяжно и отчетливо. Сидя на диване, я просто ждала. Когда спустя минут 5 это прекратилось, я вдохнула и выдохнула несколько раз. Затем отправилась на кухню на разведку. Но ничего. Родителям я вкратце рассказала, но что они могли ответить? Правильно, ничего, что не ожидалось бы от взрослых и здравомыслящих людей. Я забыла про это быстро. Да и сама стала думать об этом, как о разыгравшейся фантазии. Потом прошло некоторое время. Может, пара лет. Тогда я все еще была школьницей. Ходила в худ. школу. Снова прихожу домой, снова обед уже прошел, и родители ушли на работу. Собрав вещи, я поела и, как бы это ни выглядело или звучало, пошла в туалет. Так вот, коротко вставлю, что у меня с детства привычка закрывать дверь на защелку. И я сижу. За дверью тихо. Но вдруг я начинаю осознавать что слышу шаги. Еще одно отступление. В коридоре лежал паркет и частично кафель. А сам туалет, как я говорила находился за стенкой от кухни, в которую вел коридор. И вот я отчетливо слышу, будто кто-то надел туфли на каблуках у самой входной двери и зашагал по коридору вдоль. Замерев, я почувствовала, как внутри меня все обмерло от осознания, что какая-то паранормальщина происходит сейчас прямо со мной. Прямо в моей квартире. Прямо за какой-то там деревянной дверью толщиной в несколько сантиметров. Я вновь подумала, что это могла бы быть мама. Вернулась, мол. Но ее перерыв кончился еще пол часа назад. Да и характерного щелчка двери я не услышала. Просто шаги. Просто начались с определенного места. Тем временем за это скорое время шаги приблизились прямо к двери, перед которой я сидела. Замерев, я скрестила пальцы. Причем не только рук, но и ног. Молясь, чтоб дверная ручка не дернулась, или чтобы свет в маленькой тесной комнатке не погас. Но ни того, ни другого не произошло. Я услышала скрежет. Скрежет о каменную кладку, что была прямо у косяка двери. Кто-то или что-то, в чем я не была особо уверена, хотело потрепать мои уже без того воспаленные нервы. Я ждала. Ждала и вздрагивала. Я боялась делать малейшее движение. Боялась по-прежнему, что еще раз оно проведет своими коготочками около выключателя, и свет погаснет. Оно скреблось с минуту, которая затянулась где-то на пол часа по моим ощущениям. Я начала мысленно вспоминать "Отче наш..." Потом раздался короткий постук в сам деревянный косяк. Слегка взрогнув, я сильно моргнула глазами, сдерживая вырывающийся вопль. Пара постукиваний, и после короткого промежутка времени шаги продвинулись на кухню и стихли. Я не решалась оживляться ближайшие пару минут. После этого я судорожно выхватила телефон. Я просто восхваляла всех Богов. Каждого из них за то, что все закончилось. И то, что я оставила свой сотовый в кармане джинс. Я вытащила его и набрала сообщение подруге. Та жила в соседнем доме. Ответив, что скоро будет, она отключилась от isq. Я набрала мамин рабочий, но она не брала трубку. Попытавшись еще пару раз, я решила подождать. Вот зазвонил домашний. Я знала, что это мама по характерной мелодии. Поэтому я резко распахиваю дверь, хватаю телефон со станции и бегу обратно в туалет. Сказав, что все хорошо, еле сдерживая дрожь в голосе, я ее успокоила. Я знала, что она мне просто так не поверит. Я решила успокоиться и подождать подругу. В итоге, я вышла в коридор. Осмотрелась. С легким ознобом переваривая ситуацию. Буквально только что тут ходило что-то. Мне точно не примерещилось. Хотя, лучше бы мне, и правда, показалось. Вскоре пришла подруга. Я излила ей душу почти сквозь слезы. Мы подорвались и пошли в художку. Вечером я уже пришла домой, когда все вернулись с работы. Подумав, я решила, что расскажу обо всем при удобном случае. Заказывала удобный случай? Распишись. Позже одним зимним вечером мы с той же девчонкой сидели у меня. Родители задерживались на корпоративе. Время было под 9-10 часов. Та мне вдруг говорит, что слышала стук во входную дверь или вовсе звук того, что замок подковыривают. В общем, тихой сапой мы подползли к двери. Выключили свет. Открыли глазок, но за дверью никого. Да, не факт, что подружка была честна, но стало не по себе. Да и не похоже было, что она врет. Мы выключили свет во всех комнатах. Оставили только в зале. Убавили телек и присели на диван. Накрылись пледом с головой и попытались перевести дух, списать на глюки и прочее. Мы сидели в углу на таком угловом диване, часть которого примыкала к стене, получается, была справа. Слева просто другая половила, ну, и пол, соответственно. Спустя пару фраз мы поднимаем взгляд вверх и понимаем, что в воздухе над нами парит рука. Рука, протянутая от стены. Конечно, мы стали тыкать друг друга. Мол, прекрати, это не смешно. Я вовсе сидела с краю, а вот она сидела у стены рядом. Но вот мы выставили наши руки друг перед другом. А рука, то есть ее тень, которая все это время так жутко плавно махала из стороны в сторону и перебирала пальчиками, совершила прощальное колебание и "скользнула" в стену. Мы не решались убирать защитный слой пледа. Но потом все-таки резко сдернули его. Пусто. Началась паника. Я полетела трезвонить маме, чтобы та быстрее пришла домой, но родители были еще на выходе с работы. Мы слезно и панически пытались передать друг другу все произошедшее, хотя и обе одновременно стали свидетелями. Обе понимали друг друга. Ей стала звонить мама, пришлось идти бедняге одной по темноте. Через несколько минут пришли мои родители. Я пыталась передать маме все то, что происходило в их отсутствие. Она "поверила". Именно так, что, вроде бы, удивилась, но, скорее наигранно. Моя бывшая квартира находилась подъезде пятиэтажного дома, на последнем. В нем же среди других была двумя этажами ниже еще одна. На той лестничной клетке застрелили ее хозяйку. Я это плохо помнила, так как была очень маленькой тогда. Но знала об этом. Нас это не пугало. С тех пор все устаканилось более-менее, а все просто продолжали жить с этим в памяти. Мы же переехали в другой город по работе отца. Продали квартиру. Недавно сидим в гостях. Всплыла первая история на поверхность. Мама, вправду, была в шоке. Расспрашивая меня, она буквально сидела с широко раскрытыми глазами. Я не ожидала такой реакции. Почему-то она мне верила. Между тем вспомнился факт того, что мы узнали про новых жильцов. Наши покупатели по какой-то причине перепродали ту квартиру. В голову закралась мысль: "Совпадение ли?". В конце я лишь вслух удивилась тому, что прошлая квартира была сдана новая на тот момент. На что мама озадачила меня тем, что в ней до нас уже жили. Шокированная, я промолчала. Я не знаю, что там было. Не скажу, что там сейчас. Но привычка всегда закрывать двери осталась, и брать всегда и везде с собой телефон тоже. Просто спокойней. Сейчас ничего такого в новой квартире не происходит. И слава Богу! Одного воспоминания достаточно, чтобы по телу забегали толпы мурашек, а к горлу подкатил неприятный комок.

Случай в Афгане Я солдат вооружённых сил России (на тот момент СССР). Было это в 86-ом году во время афганской войны. Меня тогда с ротой моих сослуживцев забросили в горячую точку. Война с людьми делает страшные вещи. Ну, в общем, дело было в апреле, нас расформировали по отрядам: со мной был мой товарищ Колька - в отряде нас было 16 человек. Однажды наш отряд бросили в один сектор в афганских горах: задача была держать сектор до прибытия основных вооружённых сил. В этой местности было целых три аула - талибов там было как тараканов, нас с Колей отправили на патруль в ночь освоения на секторе с целью обыскать сектор на предмет врагов и мест ночлега. Ну мы с Николаем прошлись как ни в чем не бывало, поговорили, посмеялись о своём, повспоминали былые времена. В общем, ничего страшного не нашли. Отряд обосновался, развели костёр, поставили караул, поели, да спать легли. В таком порядке прошли ещё 3 дня. Но как-то раз с Колей произошла такая история: он один пошёл в лес, вроде за хворостом, но почему-то с автоматом. Мне показалось, что тут что-то неладное, и я по-тихому пошёл за ним. Долго он меня не замечал, но тут вдруг остановился, оглянулся по сторонам и замер. Потом как-то странно свистнул, хлопнул об колено и в 3 метрах от него послышался шелест листьев кустарника. И тут я увидел, что из куста выползает какая-то странная бестия. Она была похожа на змею, но как будто обмотана местами в порванный кусок ткани. Когда она стала выдвигать понемногу свою мордочку из ткани, меня там чуть не вывернуло: из пасти у неё торчали 3 желтоватых зуба, а язык был похож на маленького слизня. Все это время Коля как-то зло смеялся и приговаривал: «О, снова ты, что тебе нужно от меня?» - потом он достал из бокового чехла нож и... Отрезал себе палец. На это не последовало никаких криков с его стороны, как будто он отрезал кусок колбасы. Эта тварюга шепнула как-то по-животному, утащила палец и уползла. Я был в шоке от поступка, сделанного моим другом. Я снял с предохранителя автомат и подошёл к Коле. Он посмотрел на меня и сказал: «Ещё одно движение и ты умрешь», - его лицо сменилось звериным оскалом, это испугало меня до жути. Его зубы были как будто заточены чем-то, но он же всего лишь человек, а у человека не могут быть такие острые зубы. Я посмотрел на него и сказал: «Что ты, тварь, сделала с моим другом?», - на что последовал ответ: «О, я ещё ничего не сделал, но сделаю ещё многое, а ты сейчас умрешь». После этих слов он посмотрел на меня как волк на зайца и его ничуть не смутил стоящий на автоматическом режиме автомат. Он с колен встал на руки и ноги, как зверь, рявкнул и бросился ко мне. Все, что я мог сделать – это, что есть силы, ударить его прикладом. Он упал в бессилии, рявкнул ещё раз и снова встал. Я разозлился на Колю и выпалил очередь ему в ногу. Он заверещал истошным воплем и затрясся в конвульсиях, я добил его прикладом. Потом одумался - ведь это же мой друг Колька, как я мог? Я взял его на плечо, взял его автомат и пошёл к лагерю. Когда я вышел из леса, очень испугался: 13 человек из моего отряда лежали у костра в огромной луже крови, все как будто изрезанные когтями. А на большом камне сидел командир отряда, с автоматом в трясущихся руках, судорожно ищущий второй рожок патронов, глаза у него были как у человека увидевшего смерть. Я подошёл к камню, резко закинул туда Колю, избитого и истекающего кровью, залез сам и спросил у командира: «Сергей Михайлович, что случилось?». А он ответил: «Это была смерть, Сережа, сама смерть, больше некому так... Она выпрыгнула из леса, как какое-то животное прежде, чем мы успели... (всхлип)... среагировать… она была большая и очень быстрая: она загрызла восьмерых за минуту; ещё троих - за вторую, а остальных за последующие две. Я – единственный, кто успел достать автомат, а Ваню она в лес утащила, мразь, она съест его, наверное,» - командир отряда заплакал. Нет, живой она точно не останется - такая сука должна быть мертвой. Я сорвал с плеча автомат, забрал у командира пистолет - пошёл в лес, оставив командира и Кольку с горой трупов наедине. У опушки я заметил дорожку крови, которая вела в лес, и последовал по ней. Я передернул затвор, так как чувствовал этот сладкий запах крови, шедший слева от меня. Я поднял кустарник и увидел Ваню без головы, оружия и руки. Сзади стоял Коля и сказал мне: «Можешь даже не думать, что это за тварь убила его, эта сволочь тебе не по зубам, её уже нет в живых...», - только его слова оборвались, как из чащи леса показался какой-то странный зверь: огромный, как лев - темно-бурый волк. С испуга я даже сначала опешил, но потом нащупал у себя в руках автомат и высадил в него почти полрожка, бездумно зажав спусковой крючок. Волк упал бездыханно, Колька тоже упал. Я поупал пульс у Коли и заплакал. У Коли пульса не было - он умер. Я вернулся к командиру отряда, но уже без Коли. На камне был лишь труп командира отряда и надпись: «Ты умрёшь». Потом через полтора дня пришли талибы, но сил сопротивляться из-за нехватки пищи не было.... Меня взяли в плен, но потом освободили наши русские солдаты. Меня госпитализировали. Кольку и всех бойцов похоронили, а что за тварь была тогда с Колей - неизвестно до сих пор.

Первая и последняя встреча Этот домик, стоявший в глуши, купили его родители. В нём они видели спокойствие, тишину и спасение от городской суеты. При рождении мальчика они тут же переехали сюда, не дав ребёнку как следует познакомиться с городом. Город — источник всех грехов; такова была их философия, с ней нельзя было не согласиться, но воспитывать мальчика в отдалении от сверстников — верный ли это шаг? Слава богу, родители хотя бы додумались построить возле дома что-то, похожее на детскую площадку, иначе малыш, наверное, совсем бы сошёл с ума от скуки, ведь кроме поля, ручья и леса ничего интересного за ближайшие пять километров не наблюдалось. Они, конечно, выезжали в город к своим знакомым, но это было настолько редкое событие, что ребёнок в городе вёл себя как Маугли. Для него всё это было дико и непривычно: люди ходили хмурые, невесёлые, злые. Это был шок для ребёнка. Единственное положительное впечатление выпало на одну из таких поездок — приятно было наблюдать, как люди в белых халатах заводили добрых дядечек в свою белую машину. У этих дядек была такая искренняя улыбка. Они глядели на малыша своими добрыми глазами — не так, как все. Это ему запомнилось. — Мам, а кто они такие? — спрашивал он тогда. — Не обращай внимания, сынок, обычные люди, — видимо, мама не хотела объяснять сыну эту неловкую ситуацию. — Но куда их везут? Домой? — малыш не унимался. — Да, домой, и мы тоже скоро поедем домой на нашей машинке, правда? — Да, мамочка. Мать подошла к сыну и обняла его. Она думала, что ребёнок слишком маленький, чтобы запомнить этих людей и эту встречу с ними. Но она ошибалась. С этого дня он всё время думал только о них. Их улыбки настолько очаровали его маленькое сердце, что он мечтал познакомиться и подружиться с ними. А ведь это было действительно возможно — дом для таких людей находилась всего в двадцати километрах от их ветхой избушки. Когда мальчику исполнилось шесть лет, он почувствовал себя одиноким. Да, родители как могли пытались развлекать его, но у них-то самих дел было по горло. Отец-писатель всё время витал где-то в облаках, мать почти всё время была на кухне или в огороде, а свободное время посвящала только телевизору. Естественно, так как родители почти каждый день находились дома, в детский сад он не ходил. Да и как бы себя он там повёл? А как поведёт себя в школе? Нет, родителей это, похоже, совсем не волновало. Ребёнку ничего не оставалось, как найти себе единственное развлечение — книги. Он научился читать очень рано, и теперь просиживал с книгами целыми дни. Ночами же он мечтал — мечтал о друзьях, приключениях… Часто он вспоминал тех людей с очаровательными улыбками, и всем сердцем ему хотелось познакомиться с ними. В начале апреля стояла отличная погода, и мальчик почти целый день провёл на детской площадке, качаясь на качелях, скатываясь с горки и не забывая про книги, которые он взял с собой на площадку. Что может быть лучше чтения на свежем воздухе? День прошёл незаметно, и вечером мама позвала его ужинать. После ужина он отправился на кровать, но ему не спалось. Последняя прочитанная им книга «Незнайка на Луне» не давала ему покоя: он представлял себя Незнайкой, представлял, что у него много друзей, и они весело проводят время: играют в игры, веселятся… Его родители уже давно спали, а впечатления от книги всё никак не давали ему заснуть. Когда же мальчика, наконец, начало клонить в сон, его тоненький слух сквозь тишину различил лёгкое поскрипывание качелей во дворе. Скрип не прекращался, и мальчик, встав с кровати, подошёл к окну. На детской площадке качался один из тех весёлых дядечек, на его лице была вся та же добродушная улыбка, но взгляд был устремлён в пустоту. «Неужели и у меня будет друг?» — обрадованный мальчик быстро оделся и вышел из дома. Он подбирался к качелям, не переставая смотреть на ночного гостя. Малыш подошёл к нему вплотную и замер, рассматривая этого необычного человека. Дядя качался на качелях, на его губах была по-прежнему улыбка, но смотрел он не на мальчика, а куда-то в сторону, в тёмную даль. Повисла долгая тишина, лишь качели всё так же продолжали скрипеть. Мальчик смотрел на него минут пять, пока не заметил ещё одного такого же весёлого дядечку. Тот стоял где-то в семи метрах от ребёнка и смотрел ему прямо в глаза. Мальчик, вспомнив, что надо делать при встрече со знакомыми, прошептал: «Здравствуйте». Так его учила мама. Дядя молча продолжал смотреть на него, потом начал рыться в карманах и достал оттуда ножницы. В этот же момент скрип качелей прекратился, первый дядечка повернул свою голову к малышу и схватил его обеими руками. Второй же, с ножницами, неспешно начал подходить к нему. Недобрая ухмылка показалась на лице дядечки, и ребёнок истошно закричал… Крик разбудил родителей и заставил их выбежать во двор. На детской площадке они увидели своего малыша. Он стоял в одиночестве, никого рядом не было. Слёзы катились по его щекам. В правой руке ребёнок держал ножницы. Как оказалось, прошедшей ночью из психиатрической больницы сбежали четыре человека. Медики сначала попытались сами найти беглецов, потом решили обратиться в полицию. Под утро двух беглецов нашли, а остальных так и не нашли, и их судьба осталась неизвестной.

Загробная бригада Я пенсионер. Всю трудовую жизнь, с 1970 по 2007 год, проработал на железной дороге электромонтером контактной сети. Профессия серьезная и опасная - как и саперам, ошибаться нельзя. В нашем цеху, Бог миловал, ошибок не было. И вот однажды, в 1997 году, погиб наш товарищ Олег. Не на работе. Он был молодым, здоровым, с молодой женой и маленькой дочерью. Погиб глупо: во время застолья хозяин дома приревновал к Олегу свою жену и убил его ножом. Мы на работе погоревали, обсудили, решили, что во всем виновато вино, и жизнь полетела дальше... Черный список Прошло много лет. Вдруг в конце марта 2005 года, когда я был в отпуске, Олег странным образом напомнил о себе. Утром с супругой мы проводили внука в школу, я прилег на диван, взял в руки журнал, читал-читал и сам не заметил, как задремал. И снится мне сон, причем так ясно, словно наяву. Сидим мы в цеху в комнате для занятий. Кто ведет занятие, а также лиц товарищей не вижу, но чувствую, что класс полный. А рядом со мной за столом сидит погибший Олег и что-то пишет в тетради, причем приподнимает ее краешек, чтобы я не видел. - Что ты там, Олег, пишешь? - спрашиваю. Он посмотрел поверх моей головы куда-то в стену и говорит: - Буду собирать свою бригаду. Вот записываю! - И кого ты уже записал? - Не покажу! - отвечает. Я проснулся сам не свой. На другой день пошел в цех, рассказал товарищам сон. Те лишь посмеялись: - Пора тебе, Владимирович, на пенсию! Первая жертва Отпуск кончился. Я вышел на работу. Сон постепенно забылся. В цеху вместе со мной работали два моих брата: Владимир и Валерий, а также племянник, сын Владимира. И вот в конце апреля того же 2005 года произошла трагедия. Валерий возвращался выпившим от своего друга домой и повстречал скучающих от безделья молодых парней. Те забили его насмерть. Когда прошли похороны, я вдруг вспомнил тот жуткий сон. Признаться, я сначала сильно испугался за второго брата и племянника. Однако потом, поразмыслив, понял, что Олег, скорее всего, забирает лишь тех, с кем проводил время, как говорится, навеселе. Ни второй мой брат, ни племянник, ни я сам вином не злоупотребляем и с Олегом и Валерием вместе не выпивали. Так что в бригаду эту попасть были не должны. Самоубийство Прошло лето, горе от потери брата стало притупляться. Я уже мысленно себя успокоил, что гибель Валерия - простое совпадение. И тут в конце августа другой наш работник, Леонид, в выходной день по случаю приезда родственников устроил застолье. Уже вечером после хорошего веселья гости вдруг услышали выстрел со стороны хозяйственных построек. Прибежав, увидели, что Леонид лежит мертвый. Рядом ружье. Следствие определило - самоубийство. Вот так еще один пополнил бригаду Олега. С тех пор прошло много времени. Смертей больше не случалось, и я искренне надеюсь, что та бригада больше не пополнится.

Мальчик Аня возвращалась домой с работы. Стоял прохладный весенний вечер, уже сгущались сумерки, а нежный ветерок доносил запах первых весенних цветов. На душе было легко и радостно, даже несмотря на то, что пришлось задержаться на работе. Ведь сегодня Аня прошла испытательный срок, а еще симпатичный сотрудник пригласил ее в кино. Чем не повод для радости? Еще и погодка просто чудо. В мечтах о теплой ванне и завтрашнем свидании девушка и не заметила, как приблизилась к своему дому, типовой белой шестнадцатиэтажке с уродливой желтой полосой на "глухой" стене. Аня никак не могла понять предназначения этой полосы, и каждый раз задумывалась на эту тему, подходя к дому. Задумалась бы и сейчас, но ее внимание привлекла маленькая детская фигурка на аккуратно подстриженном газоне перед домом. Газон освещал одинокий щербатый фонарь, и фигурка тоже как будто светилась вместе с фонарем. Аня удивилась тому, что же делает маленький ребенок на газоне в столь поздний час, и подошла поближе. Это был мальчик, довольно легко одетый как для начала апреля. Из коротких рукавов футболки торчали тоненькие ручки, трогательно обхватившие острые коленки. На бледном личике выделялись огромные глаза, которые мальчик поднял на подошедшую Аню. Несмотря на трогательный вид ребенка, Ане стало жутковато, но она все же вступила с ребенком в диалог. - Мальчик, а что ты тут делаешь? Уже поздно, не пора ли тебе домой? - девушка старалась говорить непринужденно и даже строго, но голос предательски подрагивал. - Да вот, гуляю... - тоненьким голоском ответило трогательное создание, как будто сошедшее со страниц комиксов манга. - Тебе не холодно? Где твои родители? Где ты живешь? - выпалила Аня, пораженная невозмутимостью ребенка. - Родители - не знаю... А живу - на чердаке, - ответил мальчик, после чего загадочно улыбнулся и начал рассматривать свои тоненькие пальчики в свете фонаря. Ане в голову закралась одна мысль, и она осторожно поспешила ее озвучить: - Мальчик, а ты нюхаешь клей? Ребенок немного оживился: - Да, а потом мы смотрим мультики! Мы? У Ани в голове начали рождаться страшные картины чердачной банды детей со стеклянными глазами, вдыхающих вонь мерзкой субстанции из целлофановых пакетов и потом хохочущих над забавными "мультиками". Хорошее настроение, мысли о ванне и свидании улетучились, как запах того самого клея. В голове начали бороться две мысли - вызвать полицию или же дать мальчику денег. В конце концов победила вторая мысль, поскольку окончательно портить вечер не хотелось от слова "совсем". Поэтому Аня начала лихорадочно рыться в своей "дамской сумочке" необъятных размеров. Примерно с полминуты мальчик наблюдал за этими потугами, после чего снова улыбнулся своей странной улыбкой и произнес: - А кошелек у вас на дне сумки. Девушка похолодела и уставилась на мальчика. Только сейчас она заметила, что ребенок улыбнулся еще шире, а во рту у него блеснули крошечные, но весьма выразительные клыки. Онемевшие руки выронили сумку, а еще через полминуты мирную тишину двора пронзил душераздирающий женский крик.

Шестой зуб Зуб выглядел не так уж плохо. Оксана стояла босиком на мятом коврике в тесной ванной комнате, которыми нередко грешат сицилийские отели, даже четырехзвездочные. Яркие лампы над запотевшим по краям зеркалом позволяли как следует разглядеть зуб, который так беспокоил ее. Верхняя левая «шестерка» противно ныла уже который день подряд. Этого еще не хватало в отпуске! Она прищурилась и осторожно нажала указательным пальцем на красную воспаленную десну. Застонала от боли, на глаза навернулись слезы. Девушка невольно представила, что в зубе образовалась полость, и в ней поселился целый рой микроскопических ос. Отвратительные твари шебуршатся во влажной тесноте, трутся друг о друга скользкими брюшками и волосатыми лапками, царапают десну жесткими крыльями, и жалят, жалят, и боль волнами растекается по всей челюсти... Оксану передернуло, она метнулась к унитазу, чувствуя, что ее вот-вот вырвет. Только сухие спазмы в горле. – Ты там скоро? – раздался стук в дверь. «Ну конечно! Вечно тебе не терпится! Турист, блин!» – Не входи, Андрей! Сейчас иду, – глухо отозвалась Оксана, снова вставая у зеркала и стараясь подавить злость. В конце концов, ее парень не виноват, что она до смерти боится стоматологов. «Никаких врачей! Поболит-поболит и пройдет. Два месяца терпела – и сейчас потерплю». Девушка вздохнула, досчитала в уме до десяти, чтобы успокоиться. Боль схлынула, но зуб продолжал ныть и пульсировать. Она придирчиво оглядела себя, поправила короткое светлое каре и передвинула съехавший замочек золотой цепочки за спину. Дотронулась до щеки – не припухла ли? Нет, все в порядке. Взялась за ручку двери, но остановилась и взглянула в зеркало. И прошептала: «Ты врешь, ты снова врешь сама себе. Зуб выглядит просто отвратительно. Тебе срочно нужно что-то сделать!» Но глубинная, темная, неподвластная разуму часть ее души погасила глас рассудка: «Но не ко врачу! Никаких врачей!» *** – La corda... por... por denta? – Оксана не знала итальянского, но ей очень хотелось, чтобы усатый аптекарь понял ее, и сочиняла на ходу. Она торопилась. Зайти в аптеку вполне нормально в ее ситуации, тем не менее, Оксана почему-то решила скрыть это от Андрея, как и то, что у нее болит зуб. Случай подвернулся сам собой: после выпитого за завтраком пива мужчина отправился на поиски туалета, оставив девушку на лавочке посреди живописной площади. Едва Андрей скрылся из виду, она чуть не бегом кинулась к двери с большим зеленым плюсом. – Che cosa? – улыбнулся аптекарь и непонимающе развел руками. – Denta? – она показала на зубы. – Corda? – она изобразила чистку зубов, взяв за кончики воображаемой нити и подвигав ею вперед-назад. А осы в зубе жужжали. Оксана из-за всех сил старалась не обращать на них внимание, не морщиться от боли и говорить спокойно. Но это удавалось ей все хуже и хуже. – Filo per i denti! Si, signora, si! – на прилавок легла круглая коробочка. Девушка кивнула и предприняла новую попытку: – Aspirin? На этот раз аптекарь сразу понял, о чем речь, и показал Оксане пачку шипучих таблеток и банку обычных. Она указала на банку. «Теперь у меня есть все, что нужно для решения моей маленькой проблемы», – убеждала она себя. Аптекарь бросил на девушку подозрительный взгляд, когда она стерла со лба несколько крупных капель пота. У нее дрожали руки, вот в чем дело. Вот почему он так посмотрел. Оксана поспешила расплатиться и выйти на площадь, сконфуженно сказав аптекарю всем известное «Grazie». Слава богу, Андрей еще не вернулся. Она села на ту же лавочку и кинула в рот две таблетки аспирина, потом добавила еще две. Разгрызла, игнорируя горечь. Это успокоит ос. Может быть. *** – Таормина – один из самых посещаемых туристами городов Сицилии. Ее история насчитывает почти два с половиной тысячелетия... 206 метров над уровнем моря... прекрасный вид... м-м-м... – Андрей на ходу листал путеводитель, бормоча себе под нос, – Кафедральный собор святого Николая, XV век... Так вот что за церковь была на площади! Оксана не слушала его. Они шли по Корсо Умберто, людной, шумной и абсолютно туристической улице. Старинные дома, аккуратные балкончики с цветами, резные арки, пышная зелень, кафе с восхитительными десертами... Бутики модных брендов, выглядящие так нелепо в историческом центре. На каждом шагу лавки с приветливыми хозяевами, которые предлагают купить стандартный сувенирный хлам, керамику ручной работы, местные деликатесы и любимое всеми итальянцами gelato – мороженое. Идеальное место для идеального отдыха! По крайней мере, так считал Андрей. Оксану же бесило все вокруг. Она видела только грязные подворотни, груды мусора на разбитой мостовой, отвратительные развалюхи-сараи, нищих в вонючих лохмотьях... Девушка куталась в серую спортивную ветровку, которая совершенно не подходила к ее синему платью и уродовала фигуру. Ее знобило. Зуб пульсировал. Осы в нем жужжали и жалили. Аспирин не помогал. «Что за странная прихоть – ехать на Сицилию в начале апреля? – зло думала она. – Тут, конечно, теплее, чем в Москве... Но боже мой! В море не искупаться, малейшие тучи – и все, холодрыга... Местные в тулупах ходят... Дождь шел два дня подряд... Ясное дело, меня продуло!» Но она знала, что это неправда. Ее не продуло. Больной зуб уже не просто проверял ее на прочность – он сводил ее с ума. Она все думала о том, что случилось в туалете кафешки, в которой даже в сиесту подавали сытные блюда. Там Андрей подкрепился хорошим стейком, к которому прилагалась целая гора картошки фри и зеленого салата. Оксана заказала суп из морепродуктов, но в итоге съела только пару ложек. После этого-то и началось: зуб вспыхнул болью. Похоже, в десну вонзилась жесткая мембрана от какого-то морского гада из супа. Оксана срочно сбежала из-за стола и в тесном туалете остервенело дергала зубную нить, пока рот не наполнился соленой кровью. Ей казалось, что к привычному железному привкусу примешивается запах гниения. Это было два часа назад, и она до сих пор чувствовала во рту этот мерзкий запах. И он неимоверно пугал ее. – Судя по карте, мы буквально в двух шагах от знаменитого греческого театра! – Андрей вырвал ее из раздумий. – Построен в III веке до нашей эры, вмещает 10 тысяч зрителей. Второй по величине на Сицилии после театра в Сиракузах, ого! Пойдем? – Угу. Снова греческий театр, – нехотя отозвалась Оксана и тайком потрогала щеку. – Да ладно, тебя ведь всегда интересовали всякие археологические штуки! – Андрей поправил бейсболку. – А потом вернемся на ту площадь, там полно ресторанов с видом на море. Красота какая! – Да-да. И Андрей продолжил восхищаться всякими милыми мелочами вроде кованой оградки, стрельчатого окна или кошки в клумбе. Он щелкал своей зеркалкой налево и направо, говоря, что потом непременно превратит эти «редкие кадры» в прекрасный альбом с путевыми зарисовками. Но Оксана была мрачнее тучи – ей до смерти надоели эти кривые улочки, сто лет не ремонтированные двери, идиотские граффити. Ей казалось, что кто-то следит за ней из разбитых окон. Ей хотелось в номер, ей хотелось принять горячий душ и залезть под три одеяла... И чтобы не было этой дурацкой левой «шестерки». *** Прямо у нее на глазах воспаленная десна вспухла, разгладилась и снова вспухла. Тонкая кожа натянулась и разошлась, выпуская на волю черные лапки с острыми шипчиками. Оса вылезла из десны и принялась чистить глаза и крылья, заляпанные кровью и какой-то коричнево-серой слизью. Она была совсем маленькой – не больше бисеринки-стекляруса. Но какая же мерзкая! Оксана стояла перед зеркалом в туалете очередного кафе и оттягивала трясущимися пальцами щеку. Она была очень бледна, в глазах стояли слезы – от отвращения и страха, от жгучего пота, стекающего со лба. Десна опять зашевелилась, оса взлетела, потревоженная движением. Вслед за ней выползла еще одна тварь, и за ней уже лезли усики и лапки третьей... А над насекомыми мрачно блестел проклятый зуб. Эмаль была идеально гладкой, но слишком тонкой, чтобы скрыть черноту внутри. «Это не мигрень, это никакая не мигрень! Этот гул, боль в голове... это осы! Они реальные, настоящие! И они построили улей у меня в десне!» Девушку затрясло. Тем временем еще несколько насекомых выбрались на волю и улетели. Рана стала больше, обнажив желто-коричневый корень зуба, под которым копошились осы. Боль нарастала. Оксана надавила пальцем, и ей в нос ударил запах крови и гнили. Шевеление усилилось. – Боже мой, что же это?! Щеку будто пронзил электрический разряд, и из десны начали вылетать осы – одна за одной, много-много, быстро-быстро. Оксана вскрикнула, отшатнулась от зеркала и, оступившись, упала. Ее голова стукнулась об унитаз, отколов большой кусок, вода хлынула на кафельный пол... Целый рой мерзких тварей вырвался на свободу, превратив ее левую щеку в алые лохмотья, из-под которых виднелись сломанные кости черепа. Из открытого рта неподвижной девушки полилась кровь. Она смешивалась с водой на полу и утекала в грязный слив под ржавой решеткой. *** На ее крик обернулся весь автобус. – Да ты что?! – Андрей ошарашенно посмотрел на свою девушку. Старая итальянка в кресле напротив перекрестилась, недобро взглянув на них. Оксана озиралась по сторонам, судорожно вцепившись в сиденье и пытаясь сбросить остатки кошмара. Ее светлые волосы слиплись от пота и повисли сосульками, бледный лоб тоже был весь мокрый, а на щеках горел нездоровый румянец. Губы дрожали, она начала всхлипывать. – Сон... сон... Слава богу, это только сон... – Что с тобой? – Андрей приобнял ее и почувствовал, что ее трясет. – Ты здорова? – Да, да, все в порядке, все хорошо, – сказала она, пытаясь успокоиться, но мужчина уже приложил руку к ее лбу и все понял. – Нет, не в порядке! Когда все в порядке, дурным голосом не орут. Ты заболела, у тебя жар. – Все нормально, говорю же! – Оксана отбросила его руку. Страх прошел, но зубная боль никуда не делась, и ей пришлось признаться самой себе, что теперь у нее болит чуть ли не вся верхняя челюсть, а противная пульсация отдает прямо в глаз. – Я сейчас съем аспирин... – Аспирин? Мы не брали с собой аспирин, – сказал Андрей, ловя ее взгляд, но девушка копалась в своей сумочке и упрямо не смотрела на него. Наконец она нашла лекарство и кинула в рот четыре таблетки. – Это не дело. Это вообще не дело! – Андрей начал злиться. – Давай вернемся в номер и вызовем врача, страховка же есть. – Никаких врачей! – Оксана зло посмотрела на него. – Никаких врачей. Я просто устала, мы вчера слишком много гуляли, да и с погодой не повезло. Нечего портить отпуск, тем более... – Это зуб, да? – перебил Андрей. – Что? – Это твой долбаный зуб, который уже месяца три не дает тебе покоя! – Я не понимаю, о чем ты... – Не прикидывайся дурочкой. Неужели ты думаешь, что я ничего не замечаю? Что мне плевать? Оксана хотела ответить, но не придумала, что сказать. Вместо этого она отвернулась и стала демонстративно смотреть в окно. Залитые солнцем скверики, симпатичные домишки и улыбчивые итальянцы плохо сочетались с ее мрачным настроением. Оксана снова отмахнулась от руки Андрея и откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза. Мужчина лишь покачал головой, не понимая, откуда вдруг в этой милой и нежной девушке столько агрессии. – Никаких врачей, – повторила она хрипло. *** В ящике с инструментами плоскогубцев не было. Оксана еще раз порылась в разнокалиберных отвертках и гаечных ключах. Боль стала почти невыносимой, причем уже давно. Пока что она может как-то терпеть ее. Но это ненадолго. В панике девушка схватила ящик и вывалила его содержимое в раковину. Коробочка с винтами и гайками раскрылась, и они брызнули во все стороны, запрыгали по полу. Плоскогубцев нет! И нет ничего похожего на них. В дверь постучали. Оксана очень спешила: она вновь заперлась в туалете, оставив Андрея допивать кофе за столиком, но прошло уже много времени – он начал беспокоиться и пришел узнать, все ли в порядке. «Со мной все нормально», – попыталась она сказать своему парню, но из ее рта вырвались нечленораздельные звуки. Оксана поняла, что подвывает от боли и уже не может это контролировать. Андрей позвал ее, и стук в дверь стал настойчивее. Она не может открыть. Потому что сейчас или никогда. Оксана выхватила из раковины зубило, прятавшееся среди инструментов. Другого выбора нет. Дрожащей рукой она взяла кованую мыльницу. Андрей барабанил в дверь и кричал, звал ее и звал на помощь. А значит, у нее совсем мало времени. Сейчас или никогда. Оксана открыла рот, кости челюсти отозвалась вспышкой новой боли, но это ее не остановило. Проклятый зуб выглядел нормально, но десна вокруг него превратилась в нечто губчатое, красно-коричневое, сочащееся кровью и гноем. И эта дрянь пульсировала! В мозгу у Оксаны мелькнула мысль о том, как ей сейчас будет больно, и смутное воспоминание о каких-то микроскопических осах. Она мотнула головой, чтобы отбросить с горячего лба мокрые от пота волосы, и, поймав в зеркале свое отражение, приложила зубило к зубу. Дверь сотрясалась от новых ударов, Андрей продолжал выкрикивать ее имя. «Только бы не испугаться, не испугаться», – умоляла себя девушка, занося тяжелую мыльницу. Задвижка поддалась, в туалет ворвался Андрей, и именно в этот момент Оксана ударила со всей силы. Зубило соскочило и на одну треть вошло в размягченную кость, ломая челюсть. *** Оксана закричала и рывком села в кровати. – Тише, тише! – из полумрака материализовался Андрей и приобнял девушку за плечи. Ее трясло, как в лихорадке, все тело было покрыто липким потом, запах которого заставлял думать о болезни и безумии. Глаза резало – даже узкая полоска света, пробивающаяся сквозь плотные шторы, причиняла боль. – Боже мой, это сон, боже мой, это сон, боже мой, это сон, – Оксана повторяла это нехитрое заклинание, раскачиваясь вперед-назад. – Опять кошмар? Успокойся, ты вся горишь! – Андрей обнял ее, не зная, как снова заговорить о враче. Когда он поднял эту тему всего пару часов назад, по пути в номер, Оксана закатила отвратительную истерику прямо посреди оживленной улицы. Чудо, что прохожие не вызвали полицию или скорую, наблюдая эту сцену. – Сколько времени? – Почти семь вечера. Ты отключилась. Оксана всхлипнула. Температура поднялась до небес, все мышцы болели, суставы ломило, в горле стало сухо и колюче. Но хуже всего, конечно, голова: боль гнездилась под шестым зубом, разливаясь волнами по мозгу. Ей казалось, что от макушки до подбородка надулась черная грозовая туча – даже думать больно. За щекой скопилась какая-то жидкость и струйкой потекла из левого уголка рта – кровь со слизью и гноем. От дурного запаха и страха Оксану мутило. И она поняла, что скоро уже ничего нельзя будет сделать, и она умрет – возможно, прямо в разгар своего отпуска. – Мне нужен врач, – наконец прошептала девушка.

Черепушка Дотти Как-то раз у одной девочки было день рождения. Были поздние советские времена, так что мать дала дочери двадцать рублей и сказала: - Доченька, ты весь год вела себя как прилежная девочка, так что иди и купи себе всё, что захочешь. Девочка очень обрадовалась, взяла деньги и пошла на любимую улицу - там был хороший магазин со сладостями. Но когда она подошла к нему, оказалось что он потрёпан и заколочен досками, хотя вчера работал как всегда. Девочка расстроилась и захотела пойти на другую улицу, но какая-то невидимая сила потянула её совершенно в другую сторону, всё дальше и дальше. В конце концов девочка пришла в какую-то пустынную улицу, она ещё никогда на ней не бывала. В самом её конце был магазин, на вывеске висевшей прямо над ним было написано красивыми буквами: "Черепушка Дотти", а под надписью искусно вырезан прямо в дереве череп, увитый виноградными лозами. По витринам было понятно, что это какая-то лавка со старинными предметами сомнительного свойства, но сам магазин вызывал впечатление похоронного бюро. У девочек младшего возраста обычно такие заведения восторга не вызывают, но сила всё ещё тянула девочку к магазину, да и ей самой было интересно что там такое. И она, топая по мостовой, побежала к лавке. Девочка остановилась у самой двери, осторожно приоткрыла её и заглянула внутрь. Вещей там было видимо-невидимо! Какие-то интересные монеты, дневники, старые чашки с жутким узором и веера раскрашенные акварелью. Больше девочка из этой щёлочки разглядеть не сумела, так что сразу захотела войти в магазин и посмотреть поближе. Она толкнула тяжёлую дверь и вошла внутрь. Когда дверь закрывалась, девочка услышала шум таких штук: "музыка ветра". Они журчали как ручейки очень красиво и девочка ещё больше полюбила этот магазин. Она прошла ещё дальше и стала рыться в разных вещичках, в магазине никого не было, даже охранника или продавца. Девочка нашла много всего разного, почти на всех вещах висели ценники - пятьдесят рублей, семьдесят. Это было очень дорого, а девочке хотелось купить всё сразу, так что ей скоро наскучило с завистью глядеть на недоступные вещи и она решила найти что-нибудь за двадцать рублей, которые у неё были. Она прошла к противоположному концу магазина и увидела проход, над ним на табличке теми же буквами, какими было написано "Черепушка Дотти" значилось - "Куклы. Бракованный материал". Девочка ничего против бракованных кукол не имела, так что с радостью пошла в отдел. Значение слова "Бракованные" она точно не знала, только знала, что такие вещи всегда меньше стоят. Первое что она увидела - были прекрасные куклы, самые красивые, которые только Девочка видела в жизни. Разумеется на них были мелкие повреждения - царапины, слишком толстый слой пыли, выколотый глаз... но они всё равно были так прекрасны, что девочка не обращала внимания на дефекты. Но что бракованные, что не бракованные, а стоили всё равно дорого. Девочка каждый раз обиженно надувала губы, когда видела цены вроде "Двадцать один рубль", ведь не хватает всего ничего. В конце концов она перерыла весь отдел, но так и не смогла найти то, что ищет. То есть она всё же откопала некоторые куклы за девятнадцать или двадцать рублей, но все они имели что-то общее, неприятное. Девочке уж очень не хотелось брать эти противные куклы, так что перед выходом в основной отдел она кинула их на какую-то полку и отряхнула руки. Девочка хотела найти продавца и попросить его помочь найти что-нибудь сносное и минут десять искала кассу. Когда девочка подошла к ней, на ней оказался звонок, вроде того который ставят в отелях чтобы позвать портье. Она нажала на него, раздался звон. Послышались шаги и пришёл кассир - грустный старичок в клетчатом свитере. На свитере у него был бейджик оформленный точно так же как вывески, на нём было написано его имя: Харон. При чём ниже было оно же на древнегреческом. Пусть он совсем не был одет в чёрное и не производил жуткого впечатления, от его появления ощущение похоронного бюро только усилилось. - Что желаете, молодая леди? Девочка немного опешила от такого обращения, но быстро взяла себя в руки. - Я тут хотела куклу купить, но у меня только двадцать рублей, а все куклы очень дорого стоят! Можете помочь мне найти что-нибудь подешевле? Старик как-то странно на неё посмотрел и сказал: - А вам очень нужна кукла, маленькая леди? Я с удовольствием могу продать вам что-нибудь ещё... Девочка уверила его, что у неё сегодня день рождения и ей очень хочется именно куклу, старик едва слышно вздохнул и повёл её в тот самый отдел. Они прошли до самого конца, там валялись особенно покалеченные куклы в куче. Дедуля запустил в кучу руку и достал оттуда невиданной красоты куклу - не повреждённую ровно нигде, с блестящими рыжими локонами и зелёными глазами с длинными ресницами. Девочка немедленно спросила сколько она стоит. Харон ответил - двадцать рублей. Девочка расплатилась и бегом побежала из магазина, так ей хотелось поиграть с новой куклой. Когда она добралась до дома было уже восемь часов. Мать, конечно, отругала её за такой поздний приход, но тут же принялась восторгаться куклой. Когда она наконец отдала девочке куклу, она понесла её в свою комнату и долго играла. Девочка назвала её Мэри. Когда она приходила из школы домой, она подолгу играла с Мэри. Девочка росла, а Мэри всё ещё оставалась её лучшей подругой. Про "Черепушку Дотти" и Хароне она начисто забыла. Потом она стала встречаться с одноклассником и Мэри чаще стала пропадать куда-то. Посадишь её перед уходом на полку, она окажется под кроватью. Положишь на тумбочку, а найдёшь в ящике. При всём при том, что мама и все остальные клялись, что её не трогали. И вот когда девочка решила познакомить Мэри и своего любимого, она положила куклу в портфель и сказала ей: - Ты скоро увидишь моего Диму, Мэри! Разве это не здорово? Кукла, естественно, не ответила. Всё свидание с Димой в портфеле что-то пошевеливалось, но влюблённые были так счастливы, что не замечали ровно ничего. Когда счастливая девочка вернулась домой, она положила куклу на полку и завалилась спать. Ночью она проснулась от подозрительного шороха. Это была... Мэри. Она стояла в ногах кровати девочки и из её зелёных глаз текли кровавые слёзы. Девочка сонно пошевелилась. Она приподнялась на руке и хриплым ото сна голосом пробормотала: - Мэри... Что?.. Но договорить она не успела, потому что кукла вонзила ей в грудь нож. Удар был таким сильным и точным, что смерть бы была мгновенной... Но, увы, недостаточно сильным. Девочка умерла в страшной агонии, утром родители нашли её полностью изуродованной. Она даже не могла кричать. В это же утро родители Димы нашли его в своей кровати зарезанным. У него было вырезано сердце. А куклу больше никто и никогда не видел. А теперь надо кое-что прояснить. Что же послужило мотивом для куклы убийством ни в чём неповинных ребят? Сейчас я вам объясню. В ту куклу вселилась злая и неупокоенная душа, проще говоря, дух или призрак. А поскольку духи чаще всего сохраняют остаточные эмоции умершего, это часто доставляет неприятности живым. Данный дух был неупокоенной душой некой Эмилины Джонс, которая совершила самоубийство после того, как её из-за другой девушки бросил парень. Убитая горем, Эмили поклялась отомстить обоим а после сбросилась с двенадцатого этажа. Увы, многие духи такого типа становятся злыми и жестокими и поэтому им уже всё равно кому мстить - тем, кого они знали или кому-нибудь ещё. Наверное, девочка и её одноклассник напомнили духу о своей мести и, не разбирая кому мстит, дух Эмили не смог выдержать чужого счастья и убил обоих. Харон - в греческой мифологии - перевозчик душ умерших через реку Стикс в Аид (подземное царство мертвых). Сын Эреба и Нюкты.

Могила девушки Зои Хочу поделиться с вами не мистической, но, возможно, чем-то необычной историей. Как нередко бывает у подростков, в определенном возрасте я любил часто бывать на кладбище, в том числе и ночью. Но история эта не про ночь. Однажды днем, со своим самым близким другом, пошли мы на кладбище погулять (атмосфера эта снимает напряжение). Мы ходили и рассматривали надгробки, лица людей. И нашли мы там могилу одной девушки, что умерла около 30 лет назад. Она умерла молодой, в 31 год, ее звали Зоя. Красота и тепло ее внешности на столько околдовали нас, что мы не могли от нее оторваться. Но это все же получилось. С того дня мы с другом вместе и по отдельности начали регулярно посещать ее могилу. Иногда нам даже казалось, что ее портрет время от времени меняет выражение эмоций на лице, но это уже наше воображение. Так мы посещали ее какое-то время. И вот, однажды, во время очередного посещения, стоя по обе стороны от могилы Зои, мы начали разговор, в процессе которого стало ясно, что у каждого из нас к Зое начали появляться… любовные чувства. Влюбленность. Самая настоящая. И как только мы в этом признались друг другу, тут же появилась и ревность. Время от времени я поглядывал на портрет и мне казалось, что изображение на нем стало суровее, будто Зоя сердилась. Это заметил и друг. Прямо на этом месте между нами начался спор, мы начали самым явным образом «делить» девушку. Спорили даже о том, кто ее первый увидел и кто чаще приходил. Дошло до легких угроз (все это прямо там, над могилой). И, как говорится, что еще может поругать двух друзей-мужчин, как не любовь к одной женщине? И все совсем забыли, что она умерла-то 30 лет назад, еще до нашего рождения. На этом моменте кто-то из нас опять посмотрел на Зою и воскликнул: «Смотри! Она будто плачет!..». Надо сказать, в тот день было сухо. А на надгробном портрете, прямо из уголка глаза, медленно стекала капля… Она текла так ровно, так физиологично, будто знает все контуры лица покойной. А сухая серая плита под этой каплей мокрела и становилась черной. Мы начали оглядываться вверх и по сторонам, откуда могла взяться эта капля. И не нашли такого места. Оставалось лишь одно, чтобы убедиться.. Я протянул руку и аккуратно взял эту каплю на палец, поднес ее ко рту и кончиком языка испробовал.. На вкус — слеза, самая настоящая. Аж холод по спине пошел. После этого мы прекратили ссориться, тихонько извинились перед Зоей и ушли. С того времени все как-то утихло и мы перестали к ней ходить. Лишь иногда, когда бываю на том кладбище, на минутку подхожу ближе — поздороваться и в очередной раз извиниться...

Стук в дверь? Не спешите ее открывать! Эту историю моя мама рассказывает мне с детства,особенно когда время приближается к святкам. И до сих пор она покрывается мурашками, когда начинает вспоминать, что было в один из таких вечеров… Итак, вообщем сама история: В то время моя мама была еще студенткой, училась далеко от дома, жила в общаге. И поскольку наступили зимние каникулы она поехала домой в родную деревню. Приближалась ночь перед рождеством и одна из подруг предложила вызвать духа. Остальные ее в этом поддержали и быстренько подготовили всё, что нужно, зажгли свечи. Сидят вызывают, все серьезные, сосредоточенные.И ничего, тишина. Снова повторили и опять тишина. Думают ладно, попробуем пиковую даму вызвать!! Снова повторили ритуал и снова ничего, только за окном что-то тихонько скрипнуло. В разочарованных чувствах они решили вызвать черта(а вдруг хотя бы с ним прокатит). Вызывают, вызывают…И тут понеслось. Сначала они услышали, что под окнами хрустит снег, будто кто-то ходит, затем входную дверь со стороны улицы кто-то царапает и пытается открыть. Далее раздался стук в окно, мама с подругами оглянулись и обнаружили, что там за окном стоит какой-то черный силуэт, совсем не человеческий. Все тут же с криками и визгами соскочили с места, повключали везде свет, начали читать молитвы, кто какие знает. Стук в дверь, хруст под окнами, какой-то непонятный вой- всё это прекратилось спустя минуты три и больше не повторялось. Но посмотреть в окно или открыть дверь никто не решился. Так и остались все тут ночевать. На утро, выходя из дома, мама с подругами обнаружили О УЖАС- у двери и на снегу под окнами были следы копыт. Тут же вернулась мамина бабушка, которая на ночь уезжала к подруге. Девчонки ей все рассказали, они не понимали почему это что-то не смогло проникнуть в дом. Бабушка им рассказала, что недавно приглашала батюшку осветить дом и плюс ко всему показала начерченный мелом крест над дверью, видимо из-за него нечисть не вошла в дом. с тех пор никто из той компании ни разу не гадал!

Детская кроватка Это была глубокая темная ночь, шторм бушевал у побережья. Сильный ветер дул с моря и волны яростно разбивались о прибрежные скалы. Многие корабли той ночью попали в беду и экипажи кораблей боролись со стихией, пытаясь остаться на плаву. После этого шторма о многих судах больше никогда не слышали. Ветер бился в двери и окна маленьких домов, на вершине скалы, у подножья которой вспенивались волны. В одном из таких домиков молодая женщина готовила ужин. Она вдруг повернулась и позвала своего мужа. “Ты слышал это?”- Спросила она. “Что?”- спросил её муж, постукивая своей курительной трубкой по столу. “Мне показалось, что я слышала детский плач на улице”,- сказала она. “Это просто вой ветра”,- ответил он. “А может, это тюлень. Иногда испуганный крик тюленя звучит как плачь ребёнка”. “Нет, я прекрасно знаю, как звучит плач ребёнка”,- сказала женщина. Муж покачал головой. “Этого не может быть,”- сказал он. “Что ребёнку делать в такую ночь на улице?” Никто из них не решился в шторм выйти на улицу и проверить, действительно ли там плачет ребёнок. На следующее утро, супруги гуляли по пляжу и наткнулись на кое-какие предметы, вынесенные штромом на берег. Должно быть, это были вещи с корабля, затонувшего во время шторма. Муж среди обломков нашёл колыбель. Он поднял ее и принёс к себе домой. Шторм немного помял кроватку, но не разбил её, она была крепкой. Проходили годы, женщина родила много детей, и все они спали в этой колыбели. Но, была одна странная особенность. Каждый раз, когда был шторм, колыбель раскачивалась сама по себе. Каждый раз, когда за окном начинал реветь ветер, колыбель начинала качаться взад и вперёд, словно кто-то на ней качался. Однажды к ним в гости приехала сестра жены, и семья собралась за кухонным столом на ужин. И когда они ели, сестра случайно посмотрела в гостиную. “Кто это женщина, которая качает колыбель?”- Спросила она удивленно. Отец и мать посмотрели друг на друга и сказали: “Какая женщина? Там нет никакой женщины, колыбель качается сама по себе”. “Нет, там сидит женщина”,- сказала сестра. “У нее длинные темные волосы, у неё бледное лицо, и она выглядит очень печальной. Она просто сидит рядом с колыбелью, укачивая вашего ребенка”. Встревоженная жена вскочила из-за стола и быстро подбежал к кроватке. Она взяла ребенка и стала держать его в дрожащих руках. В ту же ночь, муж вынес колыбель на улицу и разрубил её топором на куски. Он собрал все кусочки и сжёг их в камине. Он разжёг пламя, и когда остатки колыбели начали гореть, они услышали крики испуганного ребёнка. Но, после того, как огонь погас, и все колыбель превратилась в пепел, они больше никогда не слышали эти крики.