Пропавшая невеста Несколько лет назад, один молодой парень и его невеста отправилась в Париж, в медовый месяц. Когда счастливая пара бродила по городу, рассматривая достопримечательности, они решили пройтись по магазинам. Жена зашла в модный магазин одежды, и примерила несколько платьев, а муж ждал снаружи раздевалки. Довольно много времени прошло, а жена так и не вышла, муж начал задаваться вопросом, почему она так долго возится. Он попросил одну из сотрудниц магазина поторопить его жену. Сотрудница, выйдя из раздевалки, сказала, что его жены там нет. Не поверив, он сам проверил раздевалку, но она оказалась совершенно пустой. Они обыскали весь магазин, но так и не нашли её следов. Муж подумал, что его жена, должно быть, разыграла его, поэтому он вернулся в свою гостиницу, и стал ждать её там. Но его жена так и не появилась. Он всё больше и больше тревожился. Когда она не вернулась на следующее утро, он был растерян, и связался с полицией Парижа. В течение 48 часов, все парижские власти искали пропавшую без вести американскую невесту. Они опубликовали её приметы на радиостанции и телеканале. Она была описана, как высокая женщина, 24 лет, с родинкой на левой щеке. Казалось, весь Париж поднялся на поиски пропавшей женщины, но безрезультатно. Никто не видел ее. Было похоже, как будто она растворилась в воздухе. Полиция делала всё от неё зависящее, но через три недели они прекратили поиски. Муж стал подозревать, что его жена имела другие представления о браке, она просто убежала, и бросила его. Шесть месяцев спустя, измученный и подавленный, он, наконец, покинул Париж, и вернулся в США. Месяцы сменялись годами, и мужчина прекратил поиски его красивой жены, но его жизнь полностью разладилась. Он был настолько поглощён горем, что не смог нормально работать и продолжать спокойно жить. Он переезжал бесцельно с места на место, из страны в страну, куда закидывала его судьба. Двумя годами позже, он оказался на Филиппинах, во время карнавала. Он остановился перед паноптикумом в потертой старой палатке. Вывеска над входом гласила “Дом Странностей”. Заинтересовавшись, он вошёл внутрь, и был ошарашен тем, что увидел. Он увидел коллекцию ужасных обезображенных уродцев, помещённых в клетки. Странные уродцы были ужасающими примерами человеческих страданий. В последней грязной клетке, он с ужасом заметил признаки привлекательности. Сгорбленная, покрытая шрамами, искалеченная женщина, покачиваясь взад и вперед, и стонала, издавая странные звериные звуки. Табличка на её клетке гласила “Женщина-Червь”. У нее не было рук и ног. Они были отрублены. Ее лицо было покрыто шрамами от швов, оставшихся после ужасной операции, и ее рот был сшит. Когда она взглянула на него своими грустными глазами, он закричал, узнав родинку на её щеке.

Лена 08:56 Я проснулась, но вставать не торопилась. Зачем? Мне сегодня не надо никуда. Я полежала в кровати минут 10, а потом поняла, что хочу есть. Я встала на холодный пол, по коже прошли мурашки. Брр! Я взяла с кровати одеяло и замоталась нём как в кимоно. Я вышла в кухню, родители уехали к тёте. Моя младшая сестра ещё спала в своей комнате, а я поставила чайник. Сделав себе кофе, я достала пирожное из шкафчика, откусила его, но тут я услышала голос моей сестры из её комнаты. Она с кем-то поздоровалась. Странно, ведь она просыпается часов в 10. 10:07 Я сидела на диване и играла в планшет. У меня из ушей торчали наушники-капельки, но даже, блин, через них было слышно это "тра-ля-ля" Вероники! Сколько можно болтать с этими воображаемыми друзьями? Я сидела со злым лицом, чуть ли не пробивала пальцами экран планшета. Она меня выбесила и я пошла на неё поорать! Я подошла к её комнате, потянула за ручку двери и обожглась. Обожглась? Что? 11:00 Она меня задолбала, я сидела под её дверью, слушала болтовню с её, как она её называет, Леной. Ну всё, я пнула дверь в комнату Вероники, дверь открылась, аж вмятина осталась. Что-то чёрное мелькнуло в воздухе и испарилось. Вероника дотронулась до черноты пальчиком, посмотрела на меня и завизжала. Я села рядом с ней, ударила её ладошкой по лицу и стала успокаивать. Вероника попросилась покушать и я ей дала яичницу. 13:59 Я включила компьютер. Надпись "Добро пожаловать" и крик Вероники: - Свееетааа! Я хочу гулять! Я подозвала Веронику к себе, взяла за руку и сказала: - Подожди, блин, я только села поиграть и ты орёшь! - Я хочу гуляяяяять! Вероника опять заревела, я кинула в неё подушку и Вероника уткнула в неё нос. Через 5 минут Вероника снова убежала в свою комнату и стала с кем-то разговаривать. 16:47 Мама и папа приехали домой. Вероника не выходила из спальни, а я побежала в обнимку к родителям. Мама обняла меня, а папа уже успел сходить в комнату сестры. Он спросил: - А ты что, Вероничку к бабушке отвела? - Ммм, да. - Ясно, сходи, забери её. Я вам подарки купил. - Ок. Я оделась и вышла во двор. 18:38 Я сидела за гаражами, ревела и думала, куда могла пропасть сестра. Я не собиралась домой, я не вернусь! Мне не хочется получить за то, что моя младшая сестрёнка, моя любимая девочка умерла! Я резко стала любить сестёр, искренне! Больше никогда не буду её мучить! И вдруг меня осенило! У соседки есть камера наблюдения выходящая в окно Вероникиной комнаты. Я пошла в её квартиру и она подключила камеру к компу. Мы стали просматривать заснятое... Вероника играла в своей комнате (помехи). Появилась некая чёрная сущность, вся ободранная, как при пожаре обугленная. Она дотронулась до плеча Вероники, Вероника резко одёрнулась, зрачки увеличились, она быстро-быстро заговорила. Я спросила у соседки: - Вы перематываете? - Нет, смотри. Мы продолжили просмотр. Сущность отпустила Веронику и она стала говорить медленней, не как робот, как ребёнок. Стала использовать жесты, разную мимику. Сущность воткнула палец в сердце Вероники, та скрючилась от боли и стала молить пощаду. Я заплакала. Потом сущность отпустила Веронику, потом, когда она уже умерла... Вероника лежала на полу, застывшая в одном выражении лица, выражение говора. Сущность обернулась в камеру, взяла двумя пальчиками Веронику, отпустила в окно и Вероника полетела вниз. Когда уже раздался звук разбивающегося мяса и растекающейся крови, сущность расставила руки, начала цокать и испарилась, мееедленно... И больше я не игнорировала детей…

Оширойбаба Оширойбаба – это демоница из японской мифологии. Она пытается обманывать молоденьких девушек, заставив их пользоваться особенной белой пудрой, которая, как она утверждает, сделает их более красивыми.. Оширойбаба – это слияние двух слов, “Оширой” – белая пудра и “Баба” – старуха, ведьма. Слово Оширой означало непосредственно белую пудру и его использовали гейши. Она всегда выглядит и изображается одинаково. Это очень старая женщина. Настолько старая, что возраст согнул её спину и она ходит скрючившись, и опираясь на бамбуковую трость. Она носит рваное кимоно и массивную, соломенную, широкополую шляпу в виде зонтика, покрытую снегом. В руке у неё бутылка саке. Её лицо покрыто толстым слоем белой пудры. По некоторым данным, она тащит за собой зеркало, которое звенит и бряцает сзади неё. Однако на изображениях Оширойбабы редко встречается зеркало. Однако у неё всегда с собой есть сосуд с белой пудрой. Она появляется в холодные, снежные ночи, спрашивая молоденьких девушек, не хотят ли они попробовать особенную пудру. Оширойбаба утверждает, что если они будут пользоваться её пудрой, они станут более красивыми. Однако, как только белую пудру нанести на лицо, девушка начнёт испытывать страшное жжение. Кожа на лице начнёт трескаться, и плоть гнить и спадать с лица, пока вместо лица у девушки не останется лишь один, голый череп. Оширойбаба крадёт упавшую плоть с лиц девушек и использует её для каких-то своих целей. Однако, есть и другая версия легенды об Оширойбабе. Говорят, что она добрый дух, который появляется перед путниками в снежные бури, давая им подкрепиться и согреться тёплым саке. Это, своего рода, японский алкогольный Санта-Клаус. В какую легенду верить, решать вам.

Призарачное кафе Этот случай произошёл со мной на работе в ночную смену, около десяти лет назад. Уже давным-давно забылось это всё. И я бы даже сейчас не вспомнил, если бы не история Pump. Так что отдельное спасибо автору рассказа «Сон с широко открытыми глазами», который пробудил мои воспоминания. Тогда я работал в цехе по производству напитков. Цех состоял из двух участков, соединённых между собой тридцатиметровым коридором. Вдоль коридора в начале и сбоку располагались восьмиметровой высоты танки-отстойники для раствора каустика (2%) и раствора азотной кислоты (5%). И в конце, тоже сбоку, горизонтальные огромные бочки с концентрированной щёлочью, которые впоследствии были замурованы в стены с четырёх сторон, так что в коридоре образовалось дополнительное помещение ради безопасности проходящих рядом людей. На момент случая этих ограничивающих стен не было ещё. За несколько лет работы в этом цехе я заметил, что, проходя вблизи танков-отстойников, испытываешь лёгкую беспричинную тревогу, этот фон в эмоциональном состоянии продолжался около 10 метров пути по коридору, а затем проходил без следа. И причём тревога исчезала вблизи ёмкостей с концентрированным каустиком, где, по идее, было наиболее опасно. Казалось бы, что должно быть наоборот, а ведь нет. Ещё приметил, что рабочие, проходя эти десять метров пути, молчали в большинстве случаев. Хотя молчание людей - это, конечно, не факт, может, просто им не хотелось разговаривать друг с другом. Но почему именно молчали на этих десяти метрах, где я ощущал тревогу? Были подмечены мною эти вещи постепенно, скажем так, за несколько лет. Меня особо состояния тревоги и страха лет с тридцати не трогают, поэтому та лёгкая тревога была «по барабану». После двухдневного простоя оборудования, необходимо было заранее выходить для подготовки машин к производству. Мы выходили по одному человеку из бригады по очереди. В ту ночь была моя очередь. Я вышел в смену. Работал я один на весь цех, разве что ещё в цехе находился мастер, в качестве дежурного. Моя задача была подготовить две линии к 8 утра. Я запустил с компьютера процессы, проконтролировал состояние оборудования и запустил. Пошёл к мастеру, отметился. В дальнейшем ходил и смотрел за процессами. Устранял некоторые поломки, корректировал и контролировал температуру. Одна линия располагалась на одном участке, а другая – на втором, так что мне приходилось время от времени проходить по сумрачному коридору. В три часа ночи меня начало клонить ко сну. Я уж давно в ночных сменах. Три часа ночи – это для моего организма некий биоритм для сна. Знаю об этом, поэтому особенно в эти часы не допускаю себе не то чтобы прилечь или присесть, а даже глаза не закрываю дольше, чем требуется на обычное моргание. Ведь если заснёшь, то может чёрт-те-что случиться с оборудованием. А если линии к восьми утра не будут готовы, то можно лишиться премиальных процентов к зарплате. Короче, с трёх часов ночи я усиленно ходил между линиями и с троекратным вниманием следил за технологическими процессами. Не садился, не лежал, даже глаза не закрывал. И вот я иду по участку, с намерением пройти через мрачный коридор. Иду. Не сижу, не лежу, а именно иду! И глаза мои открыты! Поворачиваю в коридор, и... как только вхожу в эту «тревожную зону» мрачного коридора, как вдруг всё наполняется светом, танки с каустиком исчезают, а я оказываюсь в кафе. Причём всё случается мгновенно. И я в этом кафе тоже иду. Постепенно останавливаюсь в недоумении. Обнаруживаю себя одетым в совершенно другую одежду. На мне не роба с поношенными ботинками, а новая блестящая обувь, чёрные брюки и светлая рубашка с коротким рукавом. Я с удивлением осматриваю и ощупываю себя. Смотрю на людей, которые сидят за столиками и пьют пиво или водку. Блестят стеклянные графины и металлические предметы. Звучит тихая музыка и слышен говор посетителей. Я недоумеваю, а куда это делись танки-отстойники? Смотрю, за одним из столиков меня заметили. Со стульев встают трое мужчин и дружелюбно подходят ко мне, здороваются, словно меня знают. Причём, чувствую их руки во время рукопожатия. И я как будто знаю одного из них. Это муж сестры моего напарника по работе. Я опять в недоумении: я ведь этого мужчину ни разу в жизни не видел! А вот в этом кафе он мне знаком. Мужчины любопытствуют, как у меня дела, и мы обсуждаем какую-то новость. Внезапно на фоне этого зала и троих моих «друзей» вырисовывается фигура нашего мастера-женщины, она проявляется постепенно.… И зал кафе исчезает, появляется коридор с танками. Я стою перед мастером, которая у меня спрашивает, успею ли я подготовить линии к началу смены. Отвечаю в задумчивости, что успею. Оглядываюсь, смотрю, что преодолел, не понятно как, 15 метров по коридору. Иду дальше, а мастер идёт к себе. Дальше смена проходит как обычно. Утром сдаю линии и ухожу домой. Сон дома без проблем, дальнейшая жизнь тоже без проблем. Потом, спустя неделю, я рассказал всё напарнику. Он отнёсся серьёзно к моему повествованию и даже на следующую смену принёс фотку свояка (мужа сестры) - это был точно человек из кафе. Но в реальной жизни я его никогда не видел…

Фобия Меня пытаются убедить в том, что всё нижеописанное — моя фантазия, и что ничего этого не было и быть не могло. Что все мои шрамы — следствие моего же припадка и что мой рассудок сильно пострадал от детских травм, оттого-то я и выдумал эту историю. Однако моя память слишком отчётливо рисует события того дня, чтобы я принял их за плод воображения. Если переложить историю моей жизни в стихи, получится отличная ода одиночеству. С самого детства мне казалось, что о моём существовании другие дети вспоминали лишь в тех случаях, когда возникала острая необходимость дружно над кем-то посмеяться, потыкать в кого-нибудь пальцем или кого-то побить. Понятное дело, что такое травмоопасное для души начало жизни не могло остаться без последствий. Я стал бояться людей. Мне всегда было неловко в небольшой компании — а что происходило со мной в толпе! В каждом лице я чувствовал общий укор, общее презрение и общую же насмешку (сам не понимаю, как во мне умещалась такая палитра чувств). Мне казалось, что люди вокруг вот-вот прыснут со смеху или разом отвернутся с таким видом, с каким обычно отворачиваются от немытого бомжа. Я понимал, что всё это выдумано мною, что людям нет до меня никакого дела, и это понимание не раз спасало меня от панического бегства из людных мест. Несмотря на эти фобии, которые сильно мешали мне жить, меня нельзя было назвать несчастным человеком. У меня были богатые любящие родители. Причём богаты были оба. А поскольку они развелись (без лишней драмы, криков и слёз, за что я им благодарен), то подарки, деньги и внимание я получал в удвоенном количестве: и от матери, и от отца. К сожалению, люди они очень похожие и фантазией, хоть оба уверены в обратном, не отличаются совершенно. Так что подарком ко дню окончания института и от того, и от другого оказалась квартира. Одну из них я решил продать. Продажа квартиры — дело долгое. Куча документов неясного предназначения, множество одинаково безобразных и хамоватых тёток, эти документы перекладывающих (предназначение этих тёток, мне, к слову, тоже неясно). В общем, я проклял тот день, когда решил избавиться от лишней жилплощади, уже часам к двенадцати, и было за что: помимо нашей бюрократии, заставившей меня ездить из одного конца города в другой, в столице нашей Родины царила невыносимая жара. Солнце заливало всё нестерпимо ярким цветом, горячий воздух был пропитан гарью, а единственным спасением была ванна с холодной водой. И как же я жалею сейчас, что не остался лежать в ней тогда! Из-за моих фобий в метро мне особенно неуютно. Замкнутое пространство с кучей людей — что может быть для меня хуже? Однако, мужественно превозмогая свои нелепые детские страхи, я раз за разом заставлял себя спускаться туда. Моё состояние в тот день было вполне обычным: снова эти мнимые насмешки, гримасы, снова мнимый укор. Но позже какое-то новое чувство начало подкрадываться ко мне. Сначала я не замечал его вовсе, но со временем оно росло, пока, наконец, не сжало мне сердце. Страх. Животный страх, обычно дремлющий, просыпающийся лишь тогда, когда человеку угрожает серьёзная опасность и со словами «сейчас всё будет» заставляющий того бежать так, как тот никогда не бегал, прыгать так, как тот никогда не прыгал, лазить туда, куда в здравом уме не полезет никто, терпеть боль, от которой обычно помер бы, и соображать со скоростью, которой позавидуют многие хищники. Я увидел в этом неуместном пробуждении безусловно полезного, но не сейчас, инстинкта логическое продолжение моих фобий и попытался с ним бороться, но тщетно: несколько раз я всё же выбегал из вагона в поисках более уединённых мест. К концу дня страх полностью завладел мной, и мне пришлось приложить титанические усилия воли, чтобы заставить себя последний раз спуститься в метро. В вагоне пока было немного людей, но даже этого количества хватило, чтобы страх выбил из моей головы всякую мысль. Я с тоской посматривал на закрытые двери, на медленно ползущие провода в тоннеле, принятые моим воспалённым сознанием за гигантских змей, и на полупустой вагон, который на следующей станции перестанет быть таковым. Я задыхался, меня била становившаяся всё сильнее дрожь. На станции я хотел было выйти, но страх сковал моё тело, и мне пришлось покорно смотреть на вваливающуюся толпу. Я вжался в дверь между вагонами и пристально глядел на свою обувь, пока не осознал один очень неприятный факт — состав остановился. После довольно долгого ожидания я решил оторваться от созидания своих кроссовок и поднял глаза. Слабым криком вырвался из моей груди воздух: все люди в вагоне смотрели на меня. Десятки пар широко раскрытых, не моргающих и не выражающих ровно никаких эмоций, глаз не отрываясь смотрели на меня! В глазах потемнело. Ноги отказались меня слушаться. Сердце, забыв о своих обязанностях, перестало биться. И, когда огромная рука рослого мужика потянулась ко мне, сознание не выдержал и покинуло меня. То, что происходило дальше, я помню смутно, отрывками, и допускаю, что некоторые из этих отрывков — плод моего воображения. Во всяком случае, мне самому хочется так думать. Я помню тоннели с идеально гладким полом. Не могу сказать ничего ни об их форме, ни об их размерах: своды и края терялись в глубинах мрака. Помню ненормальной формы фонари, служившие скорее маяками, нежели полноценным освещением: слишком далеко они отстояли друг от друга, и слишком слаб был источаемый ими густой и тусклый бирюзовый свет. Помню тащившую меня за голень огромную руку. Помню множество тёмных силуэтов. Помню, наконец, фантастических размеров помещение с чем-то наподобие алтаря в центре. Его контуры были обозначены всё теми же фонарями, и те из них, что были наверху, я принял бы за звёзды, если бы не слишком правильное их расположение. Конечно, я могу воскресить в памяти и другие картины, но, как уже было сказано, я не до конца уверен в их достоверности. К тому же есть то, о чём человек не хочет вспоминать вообще... Когда сознание вновь вернулось ко мне, я обнаружил себя в одном из московских парков на берегу мелкой речушки. Усталость одолевала меня. На всём теле было нацарапано огромное количество непонятных символов самых причудливых и пугающих форм. Одежда моя превратилась в лоскуты. К тому же я был абсолютно лыс: ни единого волоска ни на теле, ни на голове. Не было даже ресниц и бровей. Как оказалось потом, я пропал на три дня. Сколько из них я пролежал в парке, а сколько пробыл в тоннелях, мне неизвестно. Мне неизвестно и то, что это за тоннели и что со мной сделали. Загадкой остаётся для меня предназначение того огромного помещения и природа его происхождения. Но больше всего меня интересует другой вопрос: было ли это помешательство вызвано какими-то неведомыми мне силами, или же это истинное лицо тех людей?

Я еще живой На электронных часах показывало без пятнадцати семь, за окном подвывал ветер, и редкие снежинки кружили в вальсе, падая на белое покрывало земли, чтобы через какое-то время растаять и уйти в небытие. Снежинки чем-то напоминали мне людей: мы так же рождались, чтобы через какое-то время растаять и уйти в неизвестность. Старая квартира времен перестройки. Облупившаяся краска потолка; пожелтевшие обои; пустые бутылки на полу; старый деревянный стол, на котором стояла бутылка водки; три пластмассовых стаканчика; пепельница, забитая бычками. И на газетке лежала селедка. В это время в квартире находилось три человека. Я, меня, кстати, звали Антон, Сергей, имевший квадратную форму головы, густые рыжие волосы, сломанный нос и такую же рыжую бороду, а также Алексей с лысой головой и уродливым шрамом на лице. Вторую неделю мы собирались на дело, в наших планах было ограбить небольшой, но прибыльный магазин в паре кварталов отсюда. Владелец магазина был странным человеком и почему-то всегда забирал выручку только в воскресение, в десять-одиннадцать вечера. Я взглянул на часы: у нас оставалось до его появления часа три - должны были успеть. Аккуратно дочистив «Макаров», и не спеша собрав его, передернув затвор - обойма лежала у меня на коленках - нажал на курок, раздался характерный щелчок. Взяв со стола шапку-маску, достав из кармана пачку сигарет и закурив, я спросил: — Ну что, ребят, выдвигаемся? Они почти одновременно кивнули головами, подтверждая, что готовы на дело. Когда мы вышли из квартиры, по нашим ноздрям ударил холодный запах свежего воздуха. На улице царствовал мрак, лишь изредка разрезаемый светом фонарных столбов, да и сиянием из окон жилых домов. Я устремил свой взгляд вверх, на темном небе висела красная луна. Мы прошли пару кварталов в полном молчании, лишь изредка поглядывая друг на друга. В моей голове снова вспыхнула идея о том, чтобы уйти на покой. Я уже четко решил для себя, что надо со всем этим завязывать. Я уже не подросток. Это раньше казалось, что это все весело, теперь уже нет: появляются другие принципы, стереотипы, теперь моим кумиром не являются прожжённые бандиты и воры в законе, теперь мне ближе примерный семьянин или что-то в таком роде. Мне давно перевалило за тридцать и уже нужно найти себе жену, завести детей и спокойно умереть в старости в мягкой уютной кровати, а не в какой-нибудь канаве с перерезанным горлом на радость дворовым мальчишкам, которые впервые увидят труп. Все, это точно мое последнее дело и я соскакиваю со всего этого. Подойдя к магазину, единственное, что я произнес было: — Ну что, заходим? Сергей и Алексей, не говоря ни слова, словно по команде натянули на лица маски, достали пистолеты, сняли с предохранителей. — Ну, с богом! — я мощным пинком открыл дверь и резко влетел в помещение, нацелив пистолет на продавщицу. — Всем на пол, никому не двигаться, а тебе стоять, — я навел пистолет на кассиршу. Только сейчас я обнаружил, что в помещении, кроме нее и нас, никого не было. Ребята без слов пробежались по магазину в поисках кого-либо, никого не обнаружив, они вернулись обратно. - Где охранник, падла? — крикнул Алексей и ткнул пистолетом ей в лицо. - Он, он ушел, — дрожащим голосом сказала продавщица. Ее лицо и фигура были очень хороши. Она была чертовски привлекательной и молодой девушкой. Словно она была последней работой великого мастера по лепке фигур: ее контуры лица были идеальными, ее волосы завораживали на месте и манили к себе, тело соответствовало стандартам красоты, будто сделана по шаблону супер-модели, хотя и модели она бы дала сто очков вперед. Так и хотелось предложить ей встретиться, но вместо этого я крикнул: — Куда ушел? — Он, он сказал, что ему срочно домой надо. — Через сколько он вернется? — Я… я… не знаю. — Она посмотрела на меня своими красивыми глазами, они были настолько красивы и очаровательны, что им просто нельзя было не верить. Смотря в ее глаза, я словно смотрел на черное море, бьющее неистовыми волнами, которые так хотелось взять и обнять. Но, я опять выкрикнул… — Доставай все деньги из кассы, живо! Спереди, ближе к Алексею, послышался скрип двери, мы навели пистолеты и стали ждать. Из нее вышел стройный мужчина в синей рубашке и черных штанах, в ушах торчали черненькие капсулы: мы сразу сообразили, что он слушал музыку на плеере. Алексей резко навел на него пистолет. Раздалось три хлопка. Тело охранника медленно скатилось на пол по двери и забилось в конвульсиях. — Тварь, ты же сказала, что он ушел. — Гневно прокричал Алексей и быстро подбежал к свежему трупу, сделав контрольный выстрел в голову. Из-за охранника мы не заметили, как девушка достала пистолет и навела его на Алексея. Только когда я посмотрел на нее, она произвела выстрел. Алексей резко пал на пол и закричал от боли: — Черт! Мое плечо! Раздались выстрелы из наших пистолетов. Я видел, как ее тело набивается свинцом, видел, как пуля прошибла ей глаз, как кровь заливает лицо, как ее красивое тело падает на пол - так нами была уничтожена последняя работа великого мастера. Я стоял несколько секунд как вкопанный. В голове крутилась мысль, что это точно мое последнее дело. Из ступора меня вывел крик Алексея: — Черт! Плечо! Тварь! Она прострелила мое плечо! Больно! — Алексей прижался спиной к стенке. — Тварь, а-а-а, мразь. Кровь? Черт, да здесь повсюду моя кровь! Тварь, гадина! Они меня выследят, черт, что делать? Дайте мне хотя бы тряпку, я все здесь затру, иначе нам конец. — Вскрывай кассу, я помогу Алексу. — Тихо сказал я Сергею. Он безропотно меня послушался и убежал взламывать кассу. А я тем временем направился уверенной походкой в сторону Лехи, крепко сжимая в руках пистолет. Его взгляд был устремлен на потолок, губы почти беззвучно шевелились, из рта доносились какие-то слова, которые я не мог разобрать, пока не подошел к нему почти в упор и, наведя пистолет на его лицо, я разобрал, что он шептал молитву. Он понял, что живым отсюда не уйдет. Он так и не посмотрел на меня, за спиной раздавались удары огнетушителем по кассе. Чуть дальше завывал ветер, еще сильнее, чем тогда, когда мы выходили из подъезда. Я спустил пусковой крючок. Обернувшись, посмотрел в сторону Сергея, он держал в поднятых руках деньги, на лице была улыбка, все его лицо сияло и светилось, его даже не омрачало то, что я только что убил Алексея. В кого же мы превратились. — Пошли отсюда, скоро менты припрутся, — сказал я и застыл от увиденного: за спиной Алексея резко возникла та самая продавщица, только лицо у нее было совсем другое - не то, что было раньше и даже после наших выстрелов. Оно было, словно маска, надетая девчонкой на какую-нибудь тусовку в ночь Хэллоуина и решившая нас напугать. Ее лицо сморщилось, стало какого-то коричневого цвета, голова была лысая, даже отсюда я смог рассмотреть ее желтые зрачки, клыки были необычно длинные, губы приобрели оттенок синего цвета, как у покойника. Она занесла руку для удара. Я ничего не успел крикнуть своему товарищу. Его голова отлетела в мою сторону и шмякнулась о стену в паре метров от меня. Я вскинул свой пистолет и открыл огонь. Злобно крича: — Сдохни, тварь, сдохни! Пули затормаживали ее движение, она немного отходила назад. Когда из пистолетов послышались щелчки, означающие, что патроны кончились, она резким движение накинулась на меня и разорвала мне грудь, после чего сделала кульбит и приземлилась на пол. Я лежал на полу, мой взор был устремлен в потолок. Я еще живой… Передо мной появилась фигура с таким же лицом, как и у продавщицы, только на нем были волосы, и меня осенило - у нее на голове тогда был парик. Я ухмыльнулся - значит, она не последняя работа великого мастера. Бывший охранник взял меня за руки и поволок в дверь, из которой он выходил при нашей первой встрече. Комната выглядела мрачно: серый потолок, по которому ползают мухи, сильный запах сырости, вперемешку с трупным, крови и еще чего-то. Моя голова упала набок. На мясных крюках, подвешенных к потолку, весели труппы - на многих не было кожи, а под ногами стояли металлические тазики, в которые капала кровь, стекающая с тел. Охранник снова посмотрел на меня и похлопал, улыбнувшись, по щекам. После чего ушел заносить остальные трупы. Девушка подошла ко мне, наклонилась, засунула руку в огромную рану у меня на теле и резким движением вырвала сердце. Я видел, как оно еще бьется, видел, как она с наслаждением облизывает его длинным языком. Я еще живой…

Шаг в бездну “В полночь, когда услышишь за спиной ты шорох тьмы – не оглядывайся и не смотри, помни, но не смотри” Такую вот странную записку я обнаружил под дверью нашей квартиры. Кто ее оставил? – я не знаю, но решил, что это чей-то глупый розыгрыш. Листок с предупреждением я все же не стал выбрасывать, положил в левый карман джинсов. Не много за беспокоил тот факт, что сегодня дома ночевать я буду один, потому что родители, как выяснилось, уедут по делам. Сказали, если что обращаться к соседке тете Люде, но на крайний случай звонить прямо им. Я уже не раз оставался один дома, и все было нормально, однако сегодня так складывались обстоятельства: сначала загадочная записка, теперь вот неотложная поездка родителей, что поневоле пробивало на дрожь. Я еще тот фантазер, бывает из самых казалось бы безобидных и обычных ситуаций могу отыскать что-то зловещее. Да, я много чего боюсь, и меня легко напугать, но стараюсь с этим бороться. Пару дней назад я решил воспользоваться советом моего врача и изливать все свои потаенные страхи на бумагу. Он считает, что таким образом можно от них избавиться. Трудно пока что-либо сказать, хотя это занятие мне нравится. Я делюсь своим внутренним кошмаром с другими людьми, благодаря этим историям. Когда я пишу их, мне становится гораздо легче, словно тот страх, что сидит где-то в глубине груди вырывается и отпускает тело, но только на некоторое время, а затем он возвращается, чтобы и дальше меня мучить. Наступил вечер. Родители уехали и в квартире определилась одинокая тишина. Я включил везде свет, дабы подбодрить себя и вселить смелость. На часах было “21_05”. Следующие пару часов я провел за компьютером. Убивал виртуальных злодеев и шатался в интернете, с кем-нибудь переписываясь. За окном уже наступила глухая ночь. Часы показывали “23_57”. Я слегка растерялся, как на зло вспоминая анонимное послание: “В полночь, когда услышишь за спиной ты шорох тьмы – не оглядывайся и не смотри, помни, но не смотри”. Взгляд полностью сконцентрировался на циферблате часов, которые невыносимо медленно растягивали секунды. Сам не знаю, отчего меня прошиб пот. Майка прилипла к спине. Я ждал полночь, словно должно было что-то произойти, а возможно желал поскорее убедиться в напрасности своих переживаний. Смутно помню, как в тот момент, затаив дыхание, ожидал чего-то неминуемого. Наконец стрелка перевалила за двенадцать, и вместе с ударом часов у меня словно рухнуло сердце... ничего не произошло. Это была шутка, всего-навсего розыгрыш. Я вздохнул с облегчением. Внезапно в квартире вырубили свет. Все лампочки одновременно выключились, как по команде, повергнув помещение во тьму. Только экран монитора тускло мерцал, освещая мое перепуганное до смерти лицо. Я буквально задохнулся от нахлынувшего ужаса. А затем услышал за спиной тихий шорох. Кто-то скреб стену и издавал противный скрип, возможно это были игры моего разума. Теряя всякое самообладание, вместо того, чтобы убежать или громко завопить, я принялся печатать по клавиатуре. Буквы складывались в слова, а те в предложения, которые являли собой жуткий смысл. Я пытался бороться и не поддаваться панике, но самое главное, заставить себя не поворачивать голову назад. В комнате ритмично зазвучали удары по клавишам, но шорох кажется постепенно стал пропадать. Вжавшись в стул, я не переставал писать, словно от этого зависела моя жизнь. Я писал о том, как сидел в темном глухом помещении, прислушиваясь к постороннему звуку, совершенно один, наедине со своим страхом. Когда я закончил, лампочки в квартире загорелись, на миг ослепив глаза. Я был, как выжатый лимон: опустошённый, совершенно без сил, но уснуть после этого не сумел. Думаю я был настолько испуган, что боялся закрыть глаза, дабы снова не оказаться во тьме, один на один со своим кошмаром, который вне всяких сомнений посетил меня сегодняшней ночью. На следующий день я поведал о случившемся своему врачу. Тот, в свою очередь, нисколько не удивился, словно его пациенты только с этим и приходят. Он сказал, что я сумел совладать со своим страхом и одержал над ним верх. И хоть слова доктора звучали по детски наивно, что-то в них все-таки было, что отчасти действительно заставило меня взглянуть на мир по иному. Домой я вернулся ближе к вечеру и нашел очередное послание в почтовом ящике, затерявшееся среди груды писем и газет. Оно выскользнуло из моих рук и плавно приземлилось на землю. "В полночь жди беды, но не бойся темноты. Порочная тишина, благословлённая кровавой луной, явит монстра за собой" Невольная дрожь охватила все тело. Я быстро порвал листок на клочки и выкинул в мусорную корзину, пытаясь выбросить из головы бред моего воспаленного разума. Кто слал эти проклятые записки? Зачем они так издеваются надо мной? Розыгрыш зашел слишком далеко, если он когда-либо вообще начинался. Это была последняя ночь, которую я по вынужденным обстоятельствам должен был провести один, а утром, уже ближе к обеду, приехали бы родители. Войдя в квартиру, я закрыл дверь на все замки, включил везде свет и достал из комода фонарик, на случай, если будет короткое замыкания или что-то в этом роде. У меня было непреодолимое желание покинуть свой собственный дом; возможно единственное убежище, где можно укрыться, но даже оно теперь стало небезопасным. Неужто я в конец рехнулся, раз поверил в какого-то невидимого монстра, что приходит с заходом солнца в дома к пугливым суеверным детишкам? Я слишком далеко зашел, заглядывая глубоко во внутрь своего сознания; в те мрачные и неисследованные границы, в которых я надеялся отыскать причину и решение главной проблемы. Кошмар внутри растет быстрее, чем я думал и уже вышел за пределы разума; обрастает плотью, пытаясь стать частью этой реальности. Но на самом деле, все это не иначе, как плод моего воображения. Самовнушение, которое при должном внимание дает внушительный эффект. Главное - это не дать ему завладеть мной. Я контролирую ситуацию и страх не возымеет над телом. За окном уже сгустились сумерки. Солнце уступило место яркой луне, втиснувшейся между двумя унылыми серыми облаками. Я беспокойно обвел взглядом комнату, проверяя обстановку на наличие каких-либо изменений. Но все было, как обычно. Тишина и одиночество. Слова из записки крутились в голове точно голодные коршуны, которых я не мог отогнать. Снаружи донесся собачий лай. Спать вовсе не хотелось, хоть прошлую ночь я и провел бодрствуя. Я решил скоротать время, сидя за компьютером, слушая энергичную музыку и общаясь с другими пользователями сети. В одной группе, как раз обсуждали качество моей истории, произошедшей буквально пару часов назад. Однако встретили ее довольно прохладно, объясняя это нераскрытым сюжетом и пресной фантазией ребенка. Если бы они знали, что меня подвигло написать сей опус и отправить гулять по интернету, у некоторых, позволю предположить, поменялось бы мнение. Лампочка в комнате замигала, как бы привлекая к себе внимание. Под рукой лежал фонарик, однако он способен освещать лишь малую часть помещения, а этого не достаточно против ночного монстра. Мигание усилилось, но, в конце концов, сопротивление было сломлено, и вновь тьма завладела квартирой. Оно не пропускало внешний мир, накладывая на эти стены, словно на решетки тюрьмы, кладбищенскую умиротворённость. Собачий лай прервался так мгновенно, как если бы собака внезапно потеряла голос. Моя решимость пропала, будто ее и не было никогда. Страх охватил тело. Грудная клетка была напряжена настолько, что я не мог выдохнуть воздух. В зале кто-то стоял и наблюдал за мной через дверной проем. Он тихо приблизился и застыл у самого порога, не решаясь войти. Одна из половиц протяжно скрипнула, нарушая тишину. Реакция последовала незамедлительно, и я, захваченный дикой паникой, включил фонарик и направил его на таинственную фигуру, не раздумывая над последствиями. Луч света озарил ночного гостя. Я удивлено вскрикнул, узнав в нем своего лечащего доктора. Он прикрывал руками глаза, но не пытался войти. -Убери свет! - зло проскрипел он зубами. Я послушно отвел фонарик от его лица, благодаря чему теперь стало видно только большие пуговицы на его чистом белом халате. Неожиданно он скрылся за дверью, после чего последовали неопределенные шумы и шорохи, а затем снова тихо, как в могиле. Я был словно в кошмарном сне, но чувствовал и осознавал все, что со мной происходит, хоть и не верил в это. Какой ужас обуял тело от ощущения неизвестной опасности, ждущей за дверью. Я уже не мог мыслить рационально или контролировать ситуацию. Паранойя или реальность? В голове царил такой перемешанный хаос, живот свело от страха, а внутренний голос предательски шептал: “Сейчас, совсем скоро оно доведет тебя, еще чуть-чуть, ты слышишь? Слышишь, как он скребется? Дверь медленно открывается, слышишь, как оно рвется к тебе? Как желает испробовать твоего наполненного до краев страха. Дождись, и не пропоет петух, но к рассвету ты обязательно потеряешь рассудок”. Я был не в состоянии усидеть на месте. Хотел выскочить в подъезд и попроситься до утра к соседке Тете Люде. Но для этого мне придется пересечь темный зал, где уже кто-то находился; прятался, я знал. Также я абсолютно точно знал, что не вынесу более в пустой, темной, безжизненной квартире и часа. Сойду с ума или умру от разрыва сердца. Я взял со стола мобильник и принялся лихорадочно набирать номер родителей. Шли гудки. -Да, кто это? - раздался из динамиков родной голос отца. - Говорите. -Папа, это я, выслушай меня пожалуйста, - нервно зашептал я. -Кто вы? -Это я, твой сын - Марк. Пап, здесь кто-то есть. В доме кто-то есть! Пожалуйста, помоги мне. Вытащи меня отсюда! -Мальчик, ты, наверное, ошибся номером. Я не твой папа, - перебил меня он. Внутри меня что-то оборвалось, словно последняя ниточка надежды. Дыхание сперло. -Нет, пожалуйста, не клади трубку, я прошу тебя, папа, мне очень страшно. -Вы издеваетесь надо мной? Прекратите звонить, иначе у вас будут крупные неприятности, - рассержено заявил отец. -Папа, это же я - твой сын. Пожалуйста. Он хочет меня убить, я прошу тебя, здесь кто-то есть. Я не могу... что-то происходит... что-то жуткое, пожалуйста, не оставляй меня.. -Молодой человек, мой сын сейчас дома вместе со мной, и жена тоже, повторять не стану... -Я твой сын! Папа, выслушай меня!! - закричал я, сдерживая подступающие слезы, но они сами собой потекли по щекам. -Как ты не понимаешь, я в опасности! Он проник к нам в дом, он уже здесь, умоляю вас приезжайте скорее! Пожалуйста, папа! Пожалуйста... мне страшно.. В трубке повисла пауза, нарушаемая щелчками. -Я уже дома сынок. Иди ко мне. Не бойся. Из динамиков зазвучал жуткий, ледяной хохот, который кажется подхватили и мрачные стены комнаты. Я отбросил мобильный в угол. Не переставая всхлипывать, зажал ладонями уши. Когда смех стих, встал со стула и осторожно приблизился к двери, заглядывая в проем. Убедившись, что никого нет и путь отступления открыт, пулей помчался в коридор, стараясь по дороге не смотреть по сторонам и не задерживаться ни на секунду. Отодвигая щеколду и распахивая входную дверь, я почувствовал его совсем рядом. И нечто неведомое строго приказало мне не поворачивать назад голову, дабы пережить эту ночь. То был внутренний голос. Сложно объяснить, словно каждая клеточка тела ощущала присутствие посторонней личности и трепетала от его непостижимо чудовищного образа, который я по воле Бога не видел, но, несомненно, чувствовал. Это мощная и ужасающая энергия - его настоящий облик - Поглотитель Страха, так я назвал его. И как бы страшно мне в тот момент не было, я хотел повернуться. Любопытство раздирало на части, желая раскрыть для себя преследователя, но сумел бы выдержать мой рассудок? Не знаю. Ведь я до сих пор нахожусь в неведении, лишь в фантазиях способный представить своего кошмарного монстра. Может быть он и был выдумкой. Ворчливая соседка тетя Люда, с руганием и бранью за то, что я разбудил ее посреди ночи, все-таки смилостивилась и пустила к себе. Даже не спрашивая меня, что произошло, отвела на кухню, приготовила чай и легла спать. А я же, так и не сомкнув глаз, сидел в тускло освещённой комнате с чашкой горячего чая в трясущихся руках. Утром приехали родители. Я не стал говорить им о случившемся, да они и не поверят. В квартире все было на месте, ни малейшего признака того, что здесь присутствовал кто-то чужой. Странно, а может никого и не было кроме меня. И все это я выдумал. К врачу я больше не хожу. После того, как увидел его в зале, где он прятался: этот взгляд, зловещее выражение лица и хриплый злостный голос - “Убери свет!” на всю жизнь засели в голове, и теперь я боюсь его. Записка, которую я прежде положил в карман джинсов - пропала, вернее слова на ней исчезли. Я проверил с обеих сторон – чистая, изрядно помятая бумажка, без единой буквы. Тем же днем, просматривая почту, я натолкнулся на листок вырванный из какой-то детской книжки. На обратной его стороне была начертана корявая надпись, сделанная красным карандашом и, судя по почерку, ребенком: "Снова он придет и с собою заберет, и ты сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь... смертью не из легких...". Мне стало дурно. По щекам потекли несдержанные слезы. Я моментально скомкал лист бумаги, выкинул куда подальше и поспешил домой. Иногда они приходят ко мне, не слишком часто, но и не дают о себе забывать. Эти послания - я не знаю от кого они. По большей мере стараюсь не обращать на них внимание, но как сложно, особенно, если это твоя самая главная слабость. Может очередные игры? Или нет? Ночью слышны шорохи - без них никак. Они заставляют просыпаться и вздрагивать. Бывает просто ветка скребется в окно или ветер воет на улице; будь то невинный скрип двери или колышущиеся без причины занавески, а дальше уже фантазия рисует картины в мозгу. Однако боюсь, что когда-нибудь наступит такой переломный момент, когда я не смогу объяснить, тот или иной, феномен; и примешать его к игре природы не получится. Тогда разум снова забьет тревогу. Страх мой спутник по жизни, с которым мне не суждено расстаться. Но если он зайдет слишком далеко, если заполнит всю мою сущность, придет Тот кто питается им, Тот кому я дал имя Поглотитель Страха. Монстр, вместе с тем высасывающий и твою душу, пока она не превратится в обезвоженный фрукт.

Диалог с маньяком Скажите, кто-то из вас разговаривал с маньяком? С убийцей? Нет? Тогда откуда же вам знать, с какой целью он убивает? А вы знаете, почему маньяк убивает не кого попало, а кого-то конкретного? Нет? Считаете, что он психически больной? Считаете, что он достоин самого жестоко наказания? А чего достойны вы? - Очнулась. Ну наконец-то. А я уж было подумал, что слишком сильно ударил тебя. На старом деревянном стуле сидела девушка. Она не могла встать. Ее руки были крепко привязаны веревкой к спинке стула, а на ногах была цепь, которая намертво цеплялась к бетонному полу. По ее лбу стекала струйка крови. Ее губы потрескались от жажды, в рот был вставлен кляп. Одежда на ней была порвана и испачкана грязью и кровью. В глазах ее читались ужас и непонимание того, что происходит. Сзади девушки на стене висело небольшое зеркало. На противоположной стене почти под потолком находились старые часы. Пыльные, чем-то запачканные, они все еще продолжали свой неторопливый ход. В этот момент часы говорили всем о приближающейся ночи, показывая 22:00. Кроме часов и зеркала на стенах ничего не было. Почти половину помещения закрывала полиэтиленовая шторка. Обнаженные холодные серые стены с каждой секундой становились чернее. Единственное, что пускало свет в эту "комнату", было большое окно... - Ну что ты, не смотри так на меня, пока я тебе ничего не сделал. Что? А-а-а... Ты хочешь мне что-то сказать. Точно-точно...Подожди, я выну кляп из твоего рта, но ты обещаешь мне не кричать. Нет, ты конечно можешь делать все, что угодно, но мы здесь одни, так что тебя вряд ли кто-нибудь услышит. Молодой человек подошел к девушке, приподнял ее голову за подбородок и аккуратно вытащил кляп. - Ты знаешь, я так давно ни с кем не говорил. Я так боюсь сказать что-то такое, что может тебя обидеть или испугать. А, впрочем, все это не так важно. Ты знаешь, зачем ты здесь? - Он отошел к окну. - Нет, я не знаю зачем и почему я здесь. - Девушка опустила голову. Каштановые волосы закрыли ее лицо. - Не правильно. Ты знаешь, почему именно "ты" оказалась здесь... - Нет, я не знаю. - еще раз повторила девушка, но теперь в ее голосе слышались нотки раздражения и злости. - Прошу, не надо меня перебивать. Я ненавижу это. - Он перевел свой взгляд с окна на девушку. - Ну что же, Анна, тогда я дам тебе подсказку. Услышав свое имя, девушка резко подняла голову вверх и исподлобья посмотрела на молодого человека. - Ты удивлена? Не стоит. Я знаю о тебе почти все, и даже то, чего не знаешь ты. Кстати, раз уж мы знаем твое имя, то меня зовут Георг. Будем знакомы, хоть и не долго... Молодой человек отошел от окна и прошел в сторону "занавески". Каждый его шаг становился все быстрее и быстрее, точно так же учащалось и сердцебиение Анны. Каблуки его лакированных туфель стучали по бетонному полу, оставаясь эхом в голове девушки. Он прошел мимо нее, остановился у "занавески", подождал несколько секунд и резко дернул вниз полиэтилен."Шторка" оборвалась и упала на пол. То, что до этого момента было скрыто от глаз Анны, повергло девушку в шок и заставило ее на время потерять дар речи. В помещении повисла тишина. Нет, ни так спокойная тишина, когда наслаждаешься одиночеством и тому подобное. А пугающая... Тишина, при которой можно услышать биение собственного сердца. На лице Анны застыл ужас. Георг ожидал немного другой реакции, но то, что происходило, его вполне удовлетворяло. Его узкие бледные губы изобразили что-то вроде ухмылки. - Ну что же, очень даже хорошо. - С неким облегчением выдохнул молодой человек. - Слушай, слушай же почему ты здесь! Георг подошел к окну. Он просто стоял молча несколько минут, после чего посмотрел на часы. Они показывали без пяти одиннадцать. Узнав сколько времени, он перевел взгляд на окно и сделал глубокий вдох: - Подними голову, посмотри в окно. Видишь это уходящее солнце? Через пару секунд оно полностью скроется от наших глаз. Сегодня огненный шар умирает слишком быстро, впрочем, не оно одно сегодня отсчитает свои последние секунды. Я вижу на твоих глазах слезы, но еще я вижу отвращение. И я уверен, что ты хочешь узнать что тут произошло. - Нет, не хочу. Мне не ин... - Хочешь. Я же вижу с каким желанием ты пытаешься на "них" посмотреть. Георг как-то обреченно вздохнул. Он отошел от окна и направился в сторону упавшей "занавески". - Видишь этих людей? Красиво, не правда ли? Но они здесь появились не просто так. Я тщательно и долго выбирал тех, кто подходит мне и ... - Что за Черт?! - Прошу, не надо меня перебивать. О чем я? Ах, да. Нет, я не сумасшедший коллекционер-маньяк. Надеюсь, после моих слов ты все поймешь. Георг вновь вернулся к окну. Он сложили руки за спиной, приподнял подбородок, закрыл глаза. Анна следила за каждым его движением, ожидая чего-то резкого и болезненного. - Первым в моем списке был Джонатан Смит. На момент смерти ему было тридцать два года. Он работал директором в одной из самых крупнейших фирм нашего города. Эта должность приносила ему много денег, при этом он совершенно ничего не делал. А теперь посмотри на него: заплывшее жиром лицо, песочное рыхлое тело, замасленные глаза. - Георг говорил все это не открывая глаз и не отворачиваясь от окна. - Единственно, что когда-то делал этот человек - это развлекался со своими секретаршами, которых менял практически каждый месяц. И не так редко он насиловал своих подчиненных. Разве это не мерзко? Честно, мне доставляло огромное удовольствие то, что я делал с ним... - Георг обреченно вздохнул, а на лице выразились печаль и грусть о том, что подобного более не будет. - Посмотри, он сидит в своем любимом кресле, что стояло у его в кабинете. А если быть точнее, то он привязан к своему "месту" посмертно. Пока он еще был жив, я немного поиграл с ним. Отрезал ему язык и насадил на нитку. Этот деликатес ты можешь лицезреть у него на шее вместо галстука. А еще я отрезал его половой орган и заставил его съесть. К сожалению, сердце Джонатана не выдержало, и он умер раньше, чем успел все переживать, так что части "этого" все еще разлагаются у него во рту. Считаю, что он все это заслужил. Знаешь, я бы продолжил эти забавные игры, если бы не столь быстрая его смерть. Анна смотрела на изуродованное тело мужчины, а ее глаза вес больше наполнялись слезами. Удары сердца раздавались громом в ушах. - Второй была Даяна Смит. Ей было сорок лет. Думаю, что по фамилии ты догадалась о том, что она была женой Джонатана Смита. Интересно, не правда ли? Такая разница в возрасте, а они прожили около десяти лет вместе. Ты видишь ее совсем ногой, посаженной на кол. А знаешь почему именно такая смерть? Эта женщина была элегантна, всегда строго и красиво одета, ездила на дорогих машинах с личным водителем, да в конце концов у нее был муж, который каждую ночь удовлетворял ее, но... Даяна любила мужчин. Нет, она не просто их любила, она не знала меры и края для своих утех. Все, все до одного в ее с мужем организации переспали с ней, начиная от заместителя директора заканчивая охранником. Я долго думал о том, как же именно покончить с этой женщиной . А она умоляла меня ее отпустить, предлагая взамен на это себя и свои деньги.. Но, "достойная" смерть для "достойных" людей. Минута молчания. Георг перевел взгляд не Анну. Заметив, что она посмотрела на него, он ей улыбнулся. - Следующим стал Габриэль Смит. Седой солидный старик, ему было пятьдесят пять лет. Он являлся зам. директором Джонатана, а так же его отцом. Когда компания Габриэля рухнула, то сын предложил ему помощь и сделал его своим заместителем. Естественно, отцу не нравилась такая позиция, он был вечно зол на Джонатана, хотя и кривил рот в улыбке, дабы не выдать своего гнева. Габриэль проклинал его, завидовал ему, а более всего жаждал его смерти. Однако, мне не пришлось долго думать над его казнью. Я выжигал на его теле разные слова раскаленным железом. Ах, как же ему было больно! А ведь боль вызывала в нем совсем не муки, а только злость, которая была подобна жару моего инструмента. Анна взглянула на Габриэля. Его тело было покрыто выжженными словами, красными рубцами и почерневшей кожей. - Четвертой стала Кералин Уолш. Пышная дама! Ей было двадцать восемь лет. Ее большие размеры совсем не пугали Джонатана, а даже притягивали. Она была его последней секретаршей. В свободное от "работы" время, девушка играла на компьютере и ела. Она ела не переставая. Конфеты, пирожные, шоколадки, лимонады... Мне кажется, ты должна была догадаться о сути ее смерти. Но все же расскажу. Да, я закормил ее до смерти, давая ей есть все подряд. Ха, поначалу она даже не отказывалась и ела сама! Но когда ее желудок перестал принимать пищу, то я в прямом смысле этого слова "запихивал" ей в рот еду. Мучения продолжались довольно долго. Ее не только тошнило, но и... Она умерла, прошу прощенья, в своем дерьме. Она это заслужила. Во время рассказа о Кералин на лице Георга натянулась улыбка, а его глаза загорелись. - Тебе что нравится все это!? - Сквозь слезы грубым и истеричным голосом выкрикнула Анна. - Тише, тише... Не нарушай мой покой. И сколько раз я просил не перебивать меня. Георг посмотрел на часы. - Еще пятнадцать минут... Что же. Пятая жертва. Аманда Хелл. Сорок пять лет, работала главным бухгалтером все в той же компании Смитов. "Высокая" женщина. Никогда не замечала своих подчиненных. Она обращала свое внимание только на Джонатана и Даяну, ибо они были ее работодателями. Ее гордыня мешала ей жить. Никогда она не испытывала сострадания и милосердия. Могла пройти мимо, толкнуть и не заметить, и какая ей была разница, что у кого-то на одежду пролился стакан с горячим чаем. Ее мне пришлось убить слишком легко и быстро. Видишь, к потолку привязаны цепи. Так вот. К цепям я придел крюки. Эти крюки зацепил за ноздри и подбородок Аманды, после чего просто подвесил ее. Чем больше гордость - тем выше быть должен нос, не так ли? Анна подняла голову вверх и стала разглядывать Аманду. - Осталось несколько минут. Шестая жертва. Густав Листинг. Всего лишь тридцать три года... Было... Работал финансовым директором у Джонатана. До нельзя пропитан был завистью. Но что странно, завидовал он Габриэлю. Густав был лучшим другом Джонатана, всегда хотел быть его заместителем. Но судьба сложилась иначе. Бедный парень, зависть съедала его. Он мечтал иметь то, что имеет Габриэль: место на работе, достаток и нечто другое. Ведь всю зависть порождают глаза, так? Так. А сердце при этом становится маленьким и черным. Я выколол ему глаза и вырезал сердце. Оно и правда было невелико. Ну что же, я закончил свой рассказ. Георг подошел к Анне. Он развернул ее лицом к зеркалу. Они смотрели на свое отражение. - В зеркале я вижу себя. - Начал молодой человек. - Мне тридцать лет, а мои длинные, некогда черные волосы уже совсем седые. Мои карие глаза уже не такие яркие, они потеряли цвет и теперь зелено-карие. Мой лоб покрывают морщины, мои губы потрескались от жажды. Георг дернул Анну за волосы и посмотрел ей в глаза. - В отражении в твоих глазах я вижу монстра. Сумасшедшего маньяка, с кривой омерзительной улыбкой и бешеными глазами. Я вижу отвращение, омерзение, а главное - страх. - Да! Отвращение! И ты мне против... Георг закрыл ее рот своей рукой. - Молчи, глупая! Все эти люди оказались здесь не спроста. Джонатан - ленивая тварь и насильник, Даяна - паршивая жена и изменница. Габриэль - "любящий" отец и гневный человек. Кералин - необъятная дама, никогда не прекращавшая есть. Аманда - гордая надменная женщина. Густав - завистливая гиена... Ты же уже догадалась почему здесь находишься! Ты - алчная, жадная личность! Сколько же пыталась вертеться перед Смитами, но тебя никто не замечал. Жалка уборщица, поломойка, довертелась перед Джонатоном и была изнасилована! Я оставил тебя на по следок потому, что ты умнее всех них. Я знаю, что ты догадалась обо всем еще с того момента, как я оборвал "шторку". - Пусти меня! - крикнула Анна. - А я всего-лишь был охранником... - Продолжил Георг. - Я каждый день наблюдал за всеми вами. Это было невероятно смешно, но и интересно. Однако, всему свое время. Георг посмотрел на часы. - У меня есть леность, сладострастие, гнев, чревоугодие, гордыня и зависть... - Часы пробили полночь. - А ты - мой личный седьмой смертный грех - алчность! Жадность - жаба душит! Он накинул на горло девушки петлю, снял оковы с рук и ног и за конец веревки потащил ее к трупам. Перекинул веревку через балку и поднял Анну. Девушка билась в конвульсиях, задыхаясь, пыталась вырваться. - И ты достойна такой смерти. Георг улыбнулся. Отвернувшись от трупов, пошел в направлении двери. Щелкнул замок, заскрипели петли, высокая черная фигуры вышла из здания и направилась прочь. За дверьми осталось семь трупов, олицетворяющих семь смертных грехов человека. Георга больше никто не видел. Людей так и не нашли.

Снегурочка с топором Красивая голубоглазая девушка с длинными светлыми волосами, заплетенными в косу, идеально подходила на роль Снегурочки. Катя, так звали красавицу, уже не раз была внучкой деда мороза на детских утренниках. А иногда, когда появлялась возможность, подрабатывала на более серьезных мероприятиях. Возвращаясь, домой с последнего предновогоднего корпоратива, девушка была в прекрасном настроении, ощущение волшебного праздника переполняли её, она с предвкушением думала о том, как будет встречать новый год со своим молодым человеком. С Денисом они уже два месяца жили вместе, а познакомились ровно год назад, поэтому этот праздник был для неё в двойне особенным. На улице шел снег, и большие пушистые снежинки, сверкая в лучах вечерних фонарей, добавляли сказочности городскому пейзажу. Катерина торопилась домой, до нового года оставалось всего 4 часа. Аккумулятор её мобильного телефона разрядился ещё днем во время разговора с Денисом, последнее, что она успела ему сказать что, немного задержится. – С наступающим 2015! – радостно прокричали парень с девушкой, увидев идущую по противоположной стороне улице Снегурочку. Катя в ответ улыбнулась, и помахала им синей рукавицей. Не останавливаясь, девушка повернулась и сделала шаг на пешеходный переход проезжей части. Яркий слепящий свет фар, пронзающий снежную пелену, ослепил Снегурочку. Девушка вскрикнула и закрыла лицо руками. Спустя мгновение, Катя открыла глаза, но дорога была пуста. – Больше никакого шампанского на работе, - тихо произнесла Снегурочка сама себе, пытаясь отдышаться после внезапного стресса. Ещё раз, осмотревшись по сторонам и убедившись, что машин нет, девушка перебежала через дорогу и проскользнула в подъезд девятиэтажки старого типа, в которой они с Денисом снимали квартиру. Катя подошла к шахте лифта и нажала несколько раз кнопку вызова, но лампочка не загорелась. "Да что же такое сегодня" - раздраженно подумала она и поплелась пешком на пятый этаж. Добравшись до квартиры, девушка открыла дверь и с удивлением обнаружила, что свет везде выключен и лишь гирлянда новогодней ёлки тускло освещает помещение, а из спальни доносятся негромкие стоны эротических утех. Не снимая одежды, Катя прошла в комнату и с ужасом обнаружила, что Денис занимается любовью с её лучшей подругой Мариной. Любовники так были увлечены друг другом, что даже не заметили в комнате девушку в костюме Снегурочки. В одно мгновение весь мир рухнул в душе Катерины. Слезы невольно потекли из её глаз, девушка обомлела от такого лицемерного предательства. Какое-то время она просто стояла и смотрела на этих подонков. Снегурочка в полубредовом от шока состоянии, тихонько вышла на лестничную площадку, затем поднялась на пролет межу этажами, села в углу и начала рыдать. – Предатели, ненавижу… ненавижу их, – всхлипывая бормотала Катя, – как же так, как же они могли – то и дело повторяла она. – Эта тварь Марина, всегда мне завидовала, наверное, только и ждала момента, чтобы воткнуть мне нож в спину. – Причитала девушка. Потеряв счет времени, заплаканная Снегурочка сидела в углу, поджав колени к груди, и тихонько бормотала себе под нос, кода её причитания прервал внезапный щелчок дверного замка. Катя тихонько выглянула из-за угла и увидела, как Марина выходит из их квартиры. – Может, все-таки останешься? – Спроси её Денис, выглянув из дверного проема, – встретим новый год вместе. Марина с грустным выражением лица посмотрела на Дениса. – Нет! – негромко ответила сероглазая девушка с короткими каштановыми волосами, – извини, я не могу так поступить, ни в этот раз. Шатенка нажала на кнопку лифта и его створки сразу открылись. – Я позвоню… – начал парень. – Не надо! – оборвала его девушка. – Ну, тогда увидимся в следующем году! – вдогонку сказал Денис. – Увидимся, – ответила Марина и исчезла за дверью лифта. "Нет, вы только посмотрите на это, её ещё и совесть мучает" – подумала Катя, переполняемая внезапно нахлынувшей яростью, "Ну ничего, я покажу тебе, как уводить чужих парней". Девушка утерла слезы, и как только Денис закрыл дверь, побежала вниз. Оказавшись на улице, Марина накинула на голову капюшон бордовой болоньевой куртки и направилась в сторону бульвара. Людей снаружи уже почти не было, до нового года оставалось не больше часа. Девушка вышла на широкую освещенную улицу, вдоль которой стояли ровными рядами деревья, окутанные снежными полушубками, и побрела домой, до которого было всего несколько кварталов. Аллея была прекрасно освещена ночными фонарями и новогодними гирляндами. Марина шла не спеша полностью погруженная в свои мысли. Спустя пару кварталов, она почувствовала на себе чужой взгляд, это неприятное чувство все сильнее одолевало её. Она внезапно остановилась и обернулась, но позади ни кого не было. Лишь один из уличных фонарей мерцал, издавая звуки электрического жужжания, как будто его коротило. По телу девушки пробежали мурашки. – Здесь кто-нибудь есть!? – Спросила Марина, вглядываясь в снежную пелену. И словно в ответ на её вопрос, мерцающий фонарь издал последний нарастающий жужжащий звук, ярко вспыхнул и взорвался. От неожиданности девушка вскрикнула и подпрыгнула на месте. Её глаза расширились от страха, она развернулась и побежала. – Беги, беги, от меня все равно не уйдешь, – со злостью прошептала Катя, неторопливо выходя из тьмы погасшего фонаря. Снегурочка злобно посмотрела в след бегущей девушки и направилась наперерез через неосвещенные дворы. Когда Марина забежала к себе во двор, она заметила, как дверь её подъезда закрывается, как будто кто-то туда только что вошел. Девушка знала, что магнитный замок двери без ключа открыть было проблематично, поэтому она сразу подумала, что этот кто-то из местных. - Придержите дверь, пожалуйста! – Крикнула она. Но вошедший, проигнорировал её просьбу, и дверной авто-доводчик сделал свое дело. На ходу доставая из кармана ключи, девушка подбежала к двери и дрожащими руками прислонила ключ-таблетку к электронному замку. Но привычного писка, который должен издавать динамик домофона, не последовало. Марина, оглядываясь по сторонам, снова, и снова прижимала ключ к замку он, он продолжал молчать. Вдруг раздался удар смыкающихся дверных магнитов, от которого девушка вздрогнула, а на дисплее домофона промелькнули нули, и загорелась лампочка. Перепуганная девица ещё раз приложила ключ к замку и с облегчением услышала знакомый писк, означающий, что дверь наконец-то открылась. – Слава богу! – с облегчением вздохнула Марина и юркнула в подъезд. Дрожь потихоньку начала отпускать её, когда двери лифта закрылись, и кабинка начала подниматься вверх. Марина взглянула на часы, было без пяти минут двенадцать. "Не может быть, новый год уже через пять минут, не зря я пробежалась" – с долькой сарказма подумала девушка. Поднявшись на шестой этаж, она вышла из лифта, на темную лестничную плащику. Датчик движения должен был включить свет, но в этот раз он, почему то не сработал. Пространство какое-то время было освещено светом из лифта, пока его двери были открыты. Марина осмотрела пустую площадку, и обратила внимание на то, что дверца пожарного шкафа была приоткрыта. Створки лифта сомкнулись, и помещение погрузилось во тьму. Барышня включила фонарик на своем телефоне и посветила внутрь шкафа. Где ей сразу бросился в глаза пустой трафарет от пожарного топора. Шатенка в ужасе сделал глубокий судорожный вдох, и бросилась к своей квартире. Дрожащие руки с трудом перебирали ключи, в поисках нужного. Позади во тьме послышались негромкие приближающиеся шаги. С большим трудом Марина воткнула ключ в замочную скважину, провернула его и распахнула дверь. Глухой удар и жгучая боль в спине. Поражённая девушка упала в дверной проём собственной квартиры. Мобильный телефон вылетел из её рук и, пролетев несколько метров, оказался посреди комнаты. Теплая кровь потекла по спине Марины. – Помогите! – Храпящим голосом произнесла девушка, а из её уст хлынула густая кровь. Экран мобильного телефона загорелся, озарив комнату, а из его динамика зазвучала песня "Unchained Melody"(песня из фильма "Привидение" с Патриком Суэйзи). Марина, цепляясь за ворсистый палас, и с трудом перебирая ногами, из последних сил поползла внутрь комнаты. Снегурочка с окровавленным топором, спокойно перешагнула через свою жертву и под звуки красивой мелодии подошла к смартфону, с экрана которого улыбался Денис, а снизу красовалась надпись "Любимый". Катерина бросила злобный взгляд на тянущуюся к телефону девушку. – Не трогай то, что не твое, тварь! – Злобно произнесла Катя и взмахнув топором, отрубила руку своей обидчицы. Кровь хлынула, заливая белый палас, несколько капель брызнули на экран телефона, придав красные оттенки его свечению. Находясь в глубоком шоке, девушка уже не способная даже кричать, с ужасом смотрела на обрубок своей руки. – В этом году ты была плохой девочкой. Снегурочка ооочень разочарована тобой, – спокойно сказала Катя, откидывая назад капюшон куртки, чтобы обнажить шею подруги. – Но я помогу тебе избавится от дури в голове. – Продолжила она, вознося топор. – Ах да, чуть не забыла, с новым годом, сучка! Марина приподняла голову и впервые увидела своего карателя. В её глазах сверкнул дикий ужас, и красный пожарный топор пустился на её шею. Под праздничные выстрелы и красивые яркие вспышки фейерверков отрубленная голова девушки покатилась прямо под новогоднюю ёлку, оставляя за собой кровавый след. А мобильный телефон ещё несколько секунда продолжал звонить, пока полностью не исчез в луже крови, которая толчками выплескивалась из сонной артерии подергивающегося в конвульсиях безголового тела Марины. ****** Денис посмотрел на ручные часы, было уже 12 дня. Зимний морозный воздух, и запах свежего снега немного придавали ясности ума. – Ё-моё, как же хреново! Больше никогда не буду бухать с этими алканафтами, так блин и сдохнуть не долго, – тяжело вздыхая, произнес парень, медленной походкой приближаясь к своему дому. Стоя на крыльце, Денис стянул шапку, взял горсть свежевыпавшего снега и утер им лицо. Немного взбодрившись, он вошел в подъезд. "Только доберусь до дома и сразу в кровать" – думал парень, ожидая, когда лифт откроется. С тяжелым похмельем и неприятным рвотным вкусом, после опорожнения желудка в двух кварталах от дома, парень с трудом добрался до квартиры, открыл дверь и завалился внутрь. Кое-как стянув ботинки и верхнюю одежду, Денис доковылял до кровати и когда уже был готов, на неё плюхнутся, заметил под ёлкой большую красивую белую коробку, перевязанную красной ленточкой. Одолев желание лечь спать, парень подошел к подарку и, опустившись пред ним на колени, развязал ленточку и снял крышку. От увиденного он мгновенно протрезвел. Из коробки на него смотрела остекленевшим взглядом отрубленная голова Марины. Денис подскочил на ноги и начал тереть глаза в надежде, что он бредит. – Ну что, понравился тебе мой подарочек? – Услышал он за спиной знакомый, до боли родной голос. Парень обернулся, и его взору предстала Катерина, в костюме Снегурочки с окровавленным пожарным топором в руках. – К.К.К.К… Катя!? – с трудом на выдохе произнес Денис. – Нет, блин, Снегурочка! – Гневно произнесла девушка и со злостью вонзила топор в грудь обалдевшего от шока парня. Сказочное существо с яростью и злобой снова и снова наносило удары топором, пока красивый темноволосый парень не превратился в кровавое месиво. Оставив топор торчать в груди любимого, Катя упала на колени и начала рыдать. Спустя какое-то время, немного придя в себя, она подошла к стационарному телефону и набрала 02. – Полиция слушаю вас, – раздался голос в динамике. – Я убила их обоих, – монотонно произнесла девушка и выпустила трубку из рук. Которая, ударившись о край тумбочки, повисла на проводе, покачиваясь из стороны в сторону. – Ало, ало, что у вас случалось, вы слышите меня!? Ало, ало! – еле слышно раздавался из телефонной трубки голос оператора. ****** Катя тихонько сидела в кресле, стоявшем в углу, и отрешенно смотрела в пустоту, когда полицейские судмедэксперты осматривали тело Дениса и отрубленную голову Марины. Следователь тем временем опрашивал вероятных свидетелей. Катя услышала доносящейся из коридора голос соседки. – Какой ужас, какой ужас, в прошлом году накануне 2015 его девушку прямо возле дома насмерть сбила машина. А теперь спустя ровно год такой ужас, такой ужас. Бедный парень, бедный парень – причитала женщина. Катя, ошарашенная услышанным, посмотрела на полицейских, она вдруг осознала, что на неё никто не обращает внимания. – Что тут случилась, лейтенант? – Спросил вошедший в комнату капитан. – Да вот, в общем-то, все что видите, пока сказать больше нечего. – А полицию кто вызвал? – продолжил допрос старший по званию. – А прямо отсюда с домашнего телефона и вызвали. Кто-то набрал 02 и, бросил трубку..., – полицейский на секунду замер, анализируя свой ответ, затем кивнул в сторону телефона и продолжил – в прямом смысле бросил, вон она болтается, сейчас будем пальчики снимать. А пока опрашиваем соседей, может по горячим следам удастся поймать преступника. Девушка медленно подошла к офицерам и провела ладонью перед лицом лейтенанта, но полицейский никак на это не отреагировал, продолжая смотреть на место преступления сквозь Катерину, лишь только из его рта пошел пар. – Прохладно здесь – поежившись, сказал лейтенант. Катя с волнением взглянула на календарь, висящий на стене, и впервые заметила, что на нем красуется дата 1 января 2016 года. – Что же я натворила! – в ужасе произнесла девушка, пяться назад. – Нет, не может быть, нет, я не верю, нет, нет….. НЕЕЕЕЕЕЕЕТ! – Завопила она во все горло, и в квартире все включенные лампочки ярко вспыхнули и взорвались, до жути перепугав полицейских.

Свет в конце тоннеля Сердце его остановилось. Врачи боролись за его жизнь изо всех сил, но судьба распорядилась иначе. Как там говорится у вас, у людей? Время пришло? Да, что-то наподобие того, кажется… Простите мне мою некомпетентность. Здесь, видите ли, такого понятия, как время просто-напросто не существует, хотя я и стараюсь следовать всем веяниям моды, следить за прорывами в науке и технике… биологии, в частности. Надо же знать, что вы там придумываете, лишь бы избежать смерти или хотя бы отсрочить её. Ну да это, в принципе, не так важно. На чём это мы остановились? Ах да, его не спасли, сердце остановилось, время пришло и бла-бла-б… О! Звонок в дверь. Наконец-то дошёл, медленный какой-то оказался. Ну да ладно, простим скончавшемуся его не пунктуальность, он же не знал. Я встаю с кресла, подхожу к двери, смотрю в глазок приличия ради и впускаю новоприбывшего. Ну а тут всё как по сценарию: удивление, испуг, абсолютное недоумение и – внимание! – вопрос на миллион: - Где я? Ну, я ж сказал. Всё как по сценарию, никто ещё пока за энное количество лет оригинальностью не отличился. Хотя нет, вру! Один был. Спросил у меня, верю ли я в дьявола. Ох уж эти сектанты, даже здесь от них покоя нет. Ещё и вопрос какой глупый! Как не верить-то, когда он твой работодатель. - А это, дружище, что называется, жизнь загробная! – отвечаю я новоприбывшему, пропуская того в помещение и усаживаю в своё кресло. - Рай? – с глазами, полными надежд и слёз, спрашивает меня этот бедолага. Нет, ну вот почему именно меня назначили на эту должность? Я хоть и не благородных кровей, как эти забияки ангелы, но всё ж каждый раз сердце кровью обливается, глядя на этих несчастных. Кому ж захочется сообщать только что пережившему смерть человеку, что место, в дверь которого он постучал, и есть... - Ад, приятель. И вот сейчас моё самое нелюбимое! До него только доходит осознание, и всё! Истерика, слёзы, попытки сбежать… Но тут, конечно, дело плёвое, ты хоть динамитом эту дверь обложи, не откроется. Made in Hell, всё-таки. Потом вопросы типа «За что? Почему? Что я такого сделал?», потом «Я не хочу, отпустите, пожалуйста» и т.д. и т.п. В общем, знаем, плавали. Да и если по-чесноку, я бы рад отпустить-то! Мне что, жалко, что ли? Только в рай-то его всё равно не возьмут, поздно каяться. Можно, конечно, через чистилище попробовать пройти, но там такая очередина, сам чёрт ногу сломает! И это, кстати, абсолютная правда, две недели на больничной койке наш Бальтазарыч провалялся, больше туда не суётся. Да и коррупция там, если честно, зверствует. Можно ещё просто в пустоте остаться, но там на электричестве страшно экономят, ни зги не видно. А у нас светло, тепло! Хотя, согласен, последнее не совсем удачно сказано… Во всяком случае, чего мыкаться. Место дают – бери! А то знаете, есть такие: ни в жизни своего места не находят, ни после неё. Да и ад адом люди ведь назвали. До этого он просто назывался… не рай. Хотя, да, согласен, креатива никакого. Просто у нас раньше брэнд-мейкера не было, но в одно время случился наплыв, и вот тогда нашлись оригиналы. К тому же, у нас не так плохо. Те, кто по характеру трудоголики, вообще довольны даже. И пашут, и пашут, любо-дорого смотреть! Главное ж - приспособиться, привыкнуть, а там и дело пойдёт на лад. Авось и начальник заметит, какую-нибудь должность присудит, может, даже путёвочку на землю выпишет. Хотя много и таких, кто только и делает, что стонет да жалуется, мол, жарко, работаем без передыху, ни поесть, ни поспать. Но с такими начальник не церемонится. Котлы у нас, тьфу-тьфу-тьфу, работают пока исправно. Ой. Про котлы это я, наверное, зря упомянул. А ну и чёрт с ним! Пусть знает. У нас, конечно, были смутьяны, которые даже бумажку там какую-то написали, мол, котлы это средневековый век, а на дворе уже XXI и прочее. Но это всё бред сивой кобылы, я вам скажу! Ничто ещё так хорошо не подстёгивало, как звуки булькающего кипяточка. Пробовали масло какое-то время… Эффективно, конечно, но, кхм, дорого. Ладно, заболтался я совсем. Тем более, что этот бедолага, я вижу, всё-таки со своим положением смирился. Вот и славно! Меньше нервы трепать будет. Я провожаю его до другой двери. Но перед уходом он у меня спрашивает: - Скажите… над вашей дверью фонарик висел такой яркий, белый. Я на этот свет и шёл, думал, что это хорошо. Ну типа свет в конце тоннеля и всё такое, а оказалось… - А ты, приятель, рыбу удильщика знаешь? - Ну знаю, и ч… А-а! - Дошло, да? Это наш пиар-менеджер постарался. Сказал, что так быстрее будет, и сто пудов сработает. И не ошибся ведь. Работает безотказно!