Призрак часовни Даада В графстве Грюйер, среди высоких гор, цветущих лугов и дремучих лесов затерялась маленькая белая церковь, построенная в незапамятные времена неведомо кем. Люди называют ее Даадá. Даада – это старинное кельтское слово, обозначающее очень крутой подъем. Должно быть, церквушка именуется так оттого, что стоит на склоне горы. У подножия этой горы бежит быстрая речка Сарина. Приметив над вековыми елями старую колокольню Даады, многие жители Грюйера сразу вспоминают рассказы о былых временах... Колокол бьет, его звон разносится далеко по окрестностям. Кажется, он говорит: «Сюда приходили на богослужения твои предки. Здесь покоится их прах. Будь же, подобно им, добрым христианином и молись об упокоении их душ, а когда придет твой смертный час, кто-нибудь помолится и за тебя». И каждый пастух, проходя мимо Даады, обязательно снимет шапку и перекрестится. Старая церковь стоит пустая и одинокая. Она охраняет покой тех, кто в ожидании Страшного суда спит на маленьком кладбище, в тени ее старых стен, поросших зеленым мхом. Было время, когда один бенедиктинец приходил в Дааду служить святую мессу и читать Евангелие. Каждое воскресенье жители окрестных деревень собирались там, чтобы вместе попросить Господа Бога послать им силы и мужество, ибо трудные были тогда времена: началась война, в Грюйер вторглись чужеземцы, и богатый, процветающий край пришел в запустение. Повсюду были руины и пепелища. Сотни семей, покинув свои дома, ушли в горы, чтобы спрятаться от врагов. Но мир вернулся в Грюйер. Деревни стали постепенно оживать. Люди возводили новые церкви, новые часовни, и так уж получилось, что Даада была заброшена и забыта. Но к чести жителей деревни Гранвиллар надо сказать, что многие из них приходили время от времени в Дааду и старались поддерживать в должном порядке древнюю святыню. Они и сейчас заботятся о церквушке. Вот уже четыре века звонит по праздникам старый колокол на белой колокольне Даады. Каменистая труднопроходимая дорога вела от Гранвиллара к Дааде через густой лес и от нее сбегала по крутому склону к Сарине, как раз к тому месту, где можно было пересечь реку либо вброд, либо в выдолбленном наподобие лодки стволе дерева. Мосты в те давние времена были редкостью. Обитатели грюйерского края решались преодолевать быстрое течение Сарины только при условии, что это не составит им большого труда. А если шли дожди и вода поднималась слишком высоко, они сидели дома и ждали, когда погода наладится. В старину люди жили спокойно, не торопясь, и были при этом вполне счастливы. Итак, верующие ходили в церкви собственных деревень, совсем позабыв про Дааду. Свой приход был даже в Гранвилларе. И вот странные слухи поползли по краю. Говорили, что в заброшенной церкви каждую ночь загорается свет и Даада до самого утра стоит ярко освещенная, однако никто не мог объяснить это странное явление. Однажды, а дело было в пост, ризничий из Гранвиллара – паренек по имени Пьер, отправился в Дааду, чтобы прозвонить к вечерней молитве. По старой скрипучей лестнице Пьер поднялся на колокольню, поглядел вокруг и замечтался. Небо было чистое. Усталое солнце медленно опускалось в золотую облачную перину, и снежные вершины гор розовели в его последних лучах. - Чудо, как хорошо! – сказал Пьер и стал бить в колокол. Закончив свое дело, молодой человек спустился вниз, замкнул ключом церковную дверь и затем, не долго думая, – то ли черт его толкал, то ли напутствовал ангел-хранитель? – он спустился по каменистой дороге к реке, перешел вброд Сарину и отправился в деревню Виллар-су-Мон, чтобы навестить свою тетушку Готон, любимых кузенов и очаровательную кузину. Настала темная ночь. Белесый туман поднимался от реки и медленно окутывал лес и луга. В небе мерцали звезды. Бледная луна сквозь наползшее облако освещала землю тусклыми холодными лучами. В жарко натопленной кухне Пьер ужинал в компании своих многочисленных родственников. Он был совершенно счастлив, потому что рядом сидела кузина, нежно ему улыбаясь. Время было уже позднее, когда Пьер стал собираться восвояси. Бросив взгляд в окошко, он вдруг увидел, что внутри Даады горит яркий свет. Значит правду говорили люди! Его сердце похолодело от ужаса. Тетушка Готон тоже перепугалась не на шутку. Она сказала: - Дорогой, я боюсь тебя отпускать! Не стоит ночью ходить мимо этой церкви. Оставайся с нами и чувствуй себя как дома, а завтра на рассвете пойдешь в Дааду и прозвонишь к заутрене. И Пьер решил провести у тетушки остаток вечера и ночь. Еще не рассвело и петухи не пели, когда Пьер вышел из дома, не думая ни о чем, кроме как о милой улыбке кузины. Но вот он подходит к старой часовне, трогает дверь и понимает, что она не заперта... Молодой человек в изумлении остановился на пороге. Не он ли сам, своими собственными руками запирал ее накануне? Кто приходил сюда ночью? Пьер почувствовал, как на лбу его выступили капли холодного пота, он дрожал всем телом и не знал, что и подумать, однако, толкаемый непреодолимой таинственной силой, вошел в часовню. Свечи были зажжены, требник раскрыт, и неизвестный седой старик, одетый в ризу священника, стоял у подножия алтаря, казалось, ожидая лишь знака, чтобы начать службу. Услышав шаги за спиной, старик обернулся и громко произнес: - Поторопись же, Пьер, я давно тебя жду. Приблизься! - Кто этот священник? Как вошел он сюда и откуда явился? Где он раздобыл такое старое, расшитое золотом облачение? – спрашивал себя Пьер, не решаясь ни на шаг отойти от двери. Неведомый священник заметил смущение юноши и заговорил тогда тихим, мягким, почти жалобным голосом. Он сказал: - Иди же сюда и помоги мне отслужить мессу. Поспешим, пока не взошло солнце. Набравшись храбрости, Пьер подошел к алтарю, преклонил колени и отслужил вместе со стариком святую мессу. Он никогда не видел , чтобы человек молился так благоговейно, с таким усердием. Слезы струились по щекам священника, и чем далее продвигалась служба, тем большей радостью озарялось его лицо. Морщины его разгладились, он весь словно светился от счастья. Когда месса окончилась, старик обернулся к молодому человеку и спросил: – Пьер, известно ли тебе, кто я такой? – Нет, я вас совсем не знаю... – Выслушай тогда мою историю! И вот, что поведал Пьеру священник: - Поверишь ли, твой прапрадед и его родители очень дружили со мной. Двести лет тому назад я был кюре этой церкви. С тех пор, каждый год, во время поста, я долгие ночи проводил в молитвах, ожидая, что кто-нибудь придет отслужить со мной мессу – утром, до восхода солнца. Да, в течение долгих лет я плакал, молился и ждал, однако доселе никто не приходил. Слушай дальше. Итак, я был священником, но мною владела одна страсть – я обожал охоту. С утра до вечера, иногда даже ночью, я преследовал серн, косуль, оленей, травил медведей, кабанов и зайцев. Стрела была послушна мне, и я бил наверняка. Каждый день моя рогатина была красной от крови убитых мною зверей. Правду сказать, добычей я помогал прокормиться многим беднякам, но все же долг мой был – нести прихожанам слово Божие и самому служить для них хорошим примером. Как-то раз ко мне пришла одна бедная женщина и попросила помолиться за упокой ее мужа, погибшего в волнах Сарины. Я пообещал ей отслужить мессу на следующий день. Но наутро была прекрасная погода и, будучи не в силах сдерживать охотничий пыл, я вместе с одним из твоих предков отправился на высокие скалы, чтобы подстрелить оленя. Я ушел, забыв про данное мною обещание помолиться о душе утонувшего бедняка. На склоне горы неожиданно обрушилась снежная лавина. Она увлекла меня в пропасть, и глаза мои открылись вечности... Рассерженный апостол Петр не захотел впустить в рай мою грешную душу. Он сказал, что для меня будет закрыта дверь туда до тех пор, пока я не искуплю тяжкий грех, отслужив в Дааде, на рассвете какого-нибудь постного дня, ту мессу, что была обещана бедной вдове... мессу, о которой я так легкомысленно забыл. С тех пор я, неприкаянный, возвращался время от времени к райским дверям и тщетно стучал в них, – никто мне не открывал. Каждый год в постные дни я приходил в Дааду и ждал у алтаря кого-нибудь, кто помог бы мне отслужить мессу и избавил бы от страданий мою грешную душу. Благодаря тебе, Пьер, тяжкое искупление моего греха закончено. Благослови тебя Господь! Я молился за тебя... Через год мы встретимся в раю. Пьер был один у подножия алтаря. Свечи давно погасли, требник лежал на своем месте, все было так, как будто ничего странного здесь не происходило. Пьер долго молился. Потом быстро вышел из церкви, бросил грустный взгляд на вершины гор, которые возвышались над его родной деревней Гранвиллар, и, не возвращаясь больше в отчий дом, отправился сказать последнее «Прости» своей милой кузине, которая утром дала согласие стать его женой. Через некоторое время он, грустный, но смиренный и безропотный, спускался в долину. А на пороге дома юная девушка, утирая слезы, безнадежно смотрела вслед тому, кто уходил из ее жизни навсегда... Ласковые лучи солнца и нежный ветерок возвестили о возвращении весны. На смену зимней стуже явились пестрые цветы, шум одевшихся в листья деревьев и пение птиц. Жизнь забила ключом, и некоторые путешественники уже направились к горным перевалам. Как-то вечером, после ясного дня над землей пронеслась ужасная буря. Монахи одной обители, следуя старинному обычаю, тут же отправились в горы на поиски тех, кто мог сбиться с пути. Никто из них не вернулся! Только собаки, которые сопровождали братьев в горах, прибежали на рассвете к монастырю и стали выть заунывно. Одним из пропавших был молодой послушник, известный всем своей самоотверженностью, добротой и молитвенным усердием. Он был родом из Гранвиллара. А в день, когда печальное известие пришло в Виллар-су-Мон, безутешная семья уже молилась и плакала на могиле девушки, которую внезапно унес из жизни неизвестный недуг.

Туфли А вот и снова история от сарафанного радио! Мне её рассказала одна приятельница, ей, в свою очередь, поведала её приятельница, которая помнит этот случай со студенческих лет… Инга была большой любительницей модно одеться. Благо, хорошая фигура и яркая, эффектная внешность давали возможность позволить себе любой фасон, а вот финансы – увы, увы… Шёл, мягко говоря, непростой 1998-й год. Мать, воспитавшая Ингу и её брата одна, работала музыкальным руководителем в детском саду. Сама же Инга была обычной студенткой, звёзд с неба не хватавшей. В зачётке проскакивали тройки, соответственно – стипендия сваливалась на неё от случая к случаю. Впрочем, наша модница не падала духом и крутилась как могла: носилась по всем барахолкам города в поисках недорогих и красивых шмоток, выпрашивала или выменивала понравившиеся вещи у подруг, и даже шить довольно неплохо научилась… В общем, выглядела всегда на уровне, несмотря на довольно скромные возможности семьи. Однажды Инга появилась в универе в шикарных туфлях. Да-да, не в «ой, миленьких», не в «ну, ничего так, симпатичных»… именно в шикарных. Мы с девчонками (а любовь к моде и красивым вещичкам нам, разумеется, тоже не была чужда) абсолютно точно знали: такие продаются в самом дорогом обувном магазине города, и стоимость их примерно равна нашей стипендии за два года. На вопрос «где взяла?» Инга ответила уклончиво: считайте, мол, что подарили. Мы пошипели, конечно, между собой для порядка, но очень скоро смирились: в конце концов, такая красавица могла заиметь себе обеспеченного ухажера, который действительно сделал ей столь дорогой подарок. Шло время, и в поведении Инги появились некоторые странности. Во-первых, она подолгу стала отсутствовать на занятиях. Раньше никогда не числилась среди прогульщиков, а тут – то на несколько дней пропадёт, а то и неделями не появляется. Во-вторых (и это тоже не ускользнуло от наших зорких глаз) наша кокетка и любительница мини совершенно перестала носить юбки, полностью переключившись на джинсы и брюки. Конечно, всё это можно было расшифровать довольно просто: пары закалывает, потому что проводит время с новым богатеньким бой-френдом, а юбки не носит – так, видимо, он и запрещает, ревнивый поди. Но что-то в этой, казалось бы, простой задачке всё равно не складывалось. Это что-то крылось в самой «влюблённой» Инге, которая ну ни на грамм не выглядела счастливой. Бледная, измученная, всегда задумчивая и грустная – вот такой она стала в последнее время. А однажды она пропала очень надолго, и скоро на потоке поползли слухи, что Инга попала в больницу. Никто не был в курсе, в чём именно дело, знали только: что-то с ногами, и вроде как серьёзное… Тайна открылась совершенно неожиданно. На одной из студенческих вечеринок с нами в компании оказалась Аня, лучшая Ингина подруга, которая до этого хранила молчание и уверяла, что ничего не знает о неприятностях нашей красавицы. Анна в тот вечер изрядно выпила, и алкоголь, как это часто бывает, развязал ей язык. Когда мы с ней и ещё двумя нашими сокурсницами вышли на балкон покурить, она вдруг горько вздохнула: - Ой, девчонки, не знаю, что теперь с Ингой-то будет… Естественно, шквал вопросов чуть не сшиб Анюту с ног… А что с ней?... Заболела?... Беременна?... Подсела на наркотики?... Попала в секту?... Улетела на Луну?.... Но Аня только мотала головой… … Месяца за три до описываемых событий мама Инги попросила её съездить с ней на кладбище, чтобы прибраться на могилах бабушки и деда – давно, мол, не были. Девушка согласилась, но в назначенный день матушка её с трудом смогла встать с постели (женщина страдала не то пониженным, не то повышенным давлением). Решив, что вполне справится сама, Инга отправилась на кладбище в одиночестве. Ту могилу она заприметила ещё издали. Судя по всему, довольно свежее захоронение, вокруг – море цветов и венков. Инга подошла поближе. Ну да, могилка недавняя, к деревянному кресту приставлена большая фотография в траурной рамке. На ней довольно миловидная молодая девушка, а ниже – годы жизни. Почти ровесница Инги, даже немного младше. Скорее всего, после этой недолгой остановки, она пошла бы дальше своей дорогой, но был один нюанс, который заставил нашу модницу замереть. На могиле девушки, рядом с многочисленными цветами, стояли красивые, дорогущие, почти новые туфли. Откуда они здесь? Может быть, это были любимые туфельки покойной, и кто-то из родных принес их сюда… Но зачем? И тут Инге пришла в голову крамольная мысль: а что, если присесть вот тут, на скамеечку, и померить их? Она же ничего плохого не сделает, просто примерит туфли, о которых так давно мечтала, и уйдет восвояси… На беду, туфельки сели словно влитые. Инга сама себе удивилась, но в тот момент её посетила мысль ещё более безумная – забрать их себе. А что, собственно, такого? Ей не раз доводилось слышать, что некоторые люди оставляют на могилах своих близких конфеты и другую еду для нуждающихся… Ну, а чем она, Инга, не нуждающаяся? Ведь этой девушке туфли всё равно уже не нужны, а она будет в них самой красивой! Словно наркоман, наконец получивший дозу, Инга схватила вожделенную пару и чуть ли не бегом пустилась прочь. Маме, которая совершенно не разбиралась в моделях и ценах, сказала, что по обратной дороге зашла на рынок и купила туфли там. Радость длилась недолго. Очень скоро Инга начала замечать у себя на ногах странные язвочки, которые здорово напоминали комариные укусы. Однако на дворе стояло начало мая, и комариный сезон ещё не наступил. Решив, что подверглась нападению каких-то других насекомых, красавица поначалу не парилась… Но волдырей становилось всё больше, к тому же они ужасно чесались, не давая Инге спать по ночам, расчёсанные же ранки заживали долго и мучительно. В итоге, мама, заметив неладное, уговорила дочь обратиться к врачу. Подозревали аллергию, потом несколько кожных заболеваний по очереди, потом что-то ещё… Лечили мазями, таблетками, примочками, лечебными ваннами… Мать таскала по знахаркам и пичкала средствами народной медицины… Не помогало решительно ничего. Инга вынуждена была убрать подальше любимые мини, да и вообще все имеющиеся у неё юбки, и облачиться в брюки. Её несчастные ноги постоянно болели и чесались, раны гноились. Самое странное, что остальные части тела девушки неведомая зараза не поражала. Не знаю, как разговор вышел на те самые туфли, но однажды Инга рассказала маме и лучшей подруге об их истинном происхождении. Те запричитали в два голоса и стали уговаривать нашу модницу отнести украденное обратно на кладбище. Но в Ингу будто бес вселился. Она стала кричать, что туфли, дескать, не имеют к происходящему никакого отношения, и никуда она их не понесёт, пусть хоть режут её. Примерно так же заканчивался и любой последующий разговор на эту тему. Инга устраивала истерики, топала ногами, хлопала дверьми… одним словом, вернуть туфли на место категорически отказывалась. Состояние здоровья, меж тем, ухудшалось, и в итоге, привело её на больничную койку… … Чем закончилась эта история, я, к сожалению, не знаю. Аня после того вечера, поняв, что и так наговорила лишнего, нас избегала и на вопросы отвечать отказывалась. Инга взяла академический отпуск, через год после которого вернулась. Казалось, короткие юбки навсегда были забыты, видели мы её исключительно в макси или брюках. Те, кто пересекался с ней в раздевалке на физкультуре или во время медицинских осмотров в поликлинике, говорили, что на ногах у нее остались жуткие, уродливые шрамы. Правда, сама я их не видела. А где-то через два-три года после окончания учёбы мне сообщили, что нашей Инги не стало. Рак. Сгорела буквально за несколько месяцев. Впрочем, не знаю, связана ли её страшная болезнь, приведшая к смерти, с той странной историей и теми злосчастными кладбищенскими туфлями…

Вишни для Ночки В семье станичного атамана моя бабушка была младшим одиннадцатым ребенком и единственной девочкой. Мать умерла при родах, передав дочери черные как смоль волосы да бездонные, того же цвета, глаза. Дед рассказывал, что за тихий, добрый нрав звали станичники его жену Ночкой, при имени Галя. Дед, георгиевский кавалер, женившись, увез жену на хутор, недалеко от помещичьей усадьбы и сада с двумя ставками. Сам с утра до ночи пропадал на кузне. «Вот тогда-то стали происходить на хуторе странные вещи, связанные с твоей бабушкой», – говорил дед. То гусь подраненный залетит во двор, то кошка прихромает к крыльцу, а однажды помещица выехала на двуколке, так кобыла остановилась у нашей хаты и ни взад, ни вперед. Бабушка вышла, погладила холку, подняла переднюю ногу, а копыто-то без подковы. Ох, и ругал дед помещичьего кузнеца, подковывая лошадь. И на огородах все росло ладно. Стоило пройтись бабушке, у подруг пропадала хворь, доились коровы, лучше неслись куры. «Да не делаю я ничего, – говорила она деду, – просто нутром боль чужую чувствую». Прошел год, уехал помещик, прокатилась гражданская война, оставив шрамы на теле и в душе деда. Служил у белых, потом у красных. «Вернувшись с гражданской войны, – рассказывал дед, – я не узнал хутора. Разграбленная помещичья усадьба сияла выбитыми окнами, а по насеянным полям гулял ветер. Единственное, что тогда согревало душу, это белый цветущий сад да черные глаза жены». Заметил дед, что стали побаиваться его Галю хуторяне, хотя и относились с любовью. Кума поведала, что в лихую зимнюю стужу прибился к Галининой хате пес. Поджарый да высокий на ногах. «Вот этот пес да твоя жена всех нас и спасли от голода зимой», – говорила она деду. В лютую стужу стала приносить Галина в многодетные семьи то одного, а то и двух зайцев. «То в одну хату, то в другую. Нас-то осталось семь дворов, – рассказывала кума. – Однажды пришла я к Гале за огоньком. Дело к вечеру. Смотрю, лампа в сарае горит. Заглянула в приоткрытую дверь, а там Галя, присев, держит пса за голову и глядит в глаза. Затем погладила по голове. Пес крутнул хвостом, и за дверь. Я чуть от страха не померла. Сколько простояла в углу не помню. Галина в хату пошла. Я за калитку. А там пес с зайцем в зубах, шмыг мимо меня во двор. Вот те крест», – кума жалко улыбнулась. «Съезжать нам надо с хутора, сердце беду чует», – бабушка взяла деда за руку. Шел 1936-ой год. «Через неделю, как вы уехали, – рассказывала много лет спустя кума, – пришли из ЧК. Все расспрашивали: «Где ведьма и есаул?». А дедушка с бабушкой благополучно добрались до поселка, где родился мой отец. Дед, выйдя на пенсию, до конца жизни занимался пчелами, передав любовь к этому делу моему отцу. И вместе с бабушкой тайком на пасеке лечил людей. Так и умерли в один год. «Наденьте на меня платье с брошкой, когда помру, – говорила она, – это наш с мужем пропуск». Однажды ночью мне приснился мой дед. Суровый по жизни человек, офицер, прошедший три войны, стоял рядом с сидящей на стуле бабушкой, положа ей руку на плечо, на фоне цветущего сада, а на жакете у нее висела брошка. Я сразу узнал ее. Вишневая гроздочка – две алые ягодки на стебельках и зеленый листочек. С этой брошью мы бабушку и похоронили, вот о ней и будет еще один мой рассказ, поведанный мне дедом много лет назад. Ну а сон, я думаю, как разрешение от них. В годы моей юности мы жили в поселке. Телевизоров тогда было мало, и длинными зимними вечерами семья собиралась возле печи и просила деда рассказать что-нибудь. Дед долго отнекивался, и тогда бабушка молча шла к старому комоду, доставала шкатулку, и мы затаив дыхание, смотрели, как оттуда достаются интересные вещи. То портсигар, то карманные часы, то дедушкины награды. Вещи были старинные, и за каждой из них была своя история появления их в нашей семье. Все слушали, а дед, улыбаясь в усы и гладя меня по голове, говорил: «Вот вырастешь большой и напишешь когда-нибудь, как люди жили раньше». В один из вечеров бабушка вытаскивала за ленточку георгиевский крестик, и вместе с ним из шкатулочки появилась на свет и упала на стол брошка. Бабушка прикрыла брошь рукой и посмотрела на деда. Тот аккуратно убрал ее ладонь с брошки, а крест положил в шкатулку. Брошка была теплая и живая. Словно среди зимы, кто-то сорвал с дерева две ягодки на стебельках, прихватив зеленый листик. Мне было страшно к ней притронуться, вдруг раздавлю, но дед, все так же улыбаясь в усы, положил ее мне на ладонь и начал рассказывать. Шел 1941-й год. По дорогам, отступая, текли потоки беженцев и солдат, то смешиваясь, то разделяясь, как вода в летнем ручье. Возле одной из переправ, у Богом забытой белорусской деревеньки скопилось огромное количество людей, и руководящий переправой полковник, отобрал 30 человек кадровых военных, куда попал и мой дед. «Ваша задача, – охриплым голосом говорил он, – задержать немцев и продержаться хотя бы два часа, прикрыв переправу. Здесь много женщин и детей». А по лесным дорогам к переправе уже ползли немецкие танки. Командиром назначили деда, дав в помощники младшего политрука. О бое дед не рассказывал, лишь вскользь заметил, что более трех часов горстка кадровых бойцов жгла немецкие машины и танки на развилке лесных дорог у небольшой церквушки. Затем взрыв, боль и темнота. Очнулся дед на мягком сене, оружия не было, хрипело кровью в груди, сильно болело плечо, а рядом постанывал политрук. Скрипела телега, а мерное покачивание и всхрапывание лошади выдавали истину: их куда-то везут. Повернув голову, дед увидел бежавшего рядом с телегой огромного волка. «Странно, а лошадь ведь не боится», – успел подумать он, теряя сознание от боли. «Митрофаныч», – дед пришел в себя от тряски за плечо. «Ты только посмотри, нога-то не болит», – политрук пританцовывал на траве. Правая штанина галифе его была все еще в крови, и через дыру откуда раньше была видна перебитая осколком кость, светился белый шрам. «Ты смотри, на глазах зарастает», – суетился он. Дед потрогал плечо. Ничего не болело. Сплюнул на ладонь. Пробитое легкое не булькало, дышалось легко. «Где мы?» – спросил он политрука и оглянулся, привставая с сена. Вокруг стояли крытые резной доской избы, и, что интересно, прямо над входом, как говорил дед, у каждой избы висели искусно вырезанные из дерева головы зверей и птиц. На лужайке паслись дикие олени и домашние лошади, а рядом, в двух шагах, огромная волчица вылизывала волчат. Дед протер глаза. «Ты туда глянь», – политрук указывал на сарай. В тени, возле кормушки для птиц развалилась лиса, а по ней, как по квочке сновали желтые комочки цыплят. Ходили рядом и куры. А перед большой избой, с изображением круга солнца стояли люди. «Их было немного, – говорил дед, – человек пятьдесят, из них около десяти детей разного возраста. И уж больно странно были одеты. В светлое расписное полотно». «Не нужно вопросов, сейчас вас проводят. Так надо, – прозвучало в голове у деда. – Долго здесь быть нельзя». Из группы людей вышла девушка лет десяти, и, взяв деда за руку, повела мимо изб по тропинке. Сзади топал сапогами политрук. «Кругом пели птицы, звенели насекомые, воздух был наполнен медом», – говорил дед. Шли долго. Дороги как таковой не было, чистый лиственный лес с травой и цветами, и впереди простиралась тропинка. Дед оглянулся. Вот те раз. Позади политрука тропа тут же исчезала за спиной. Колокольчиком зазвенел в голове голос: «К нам не попасть по воле своей, как по своей воле и не выбраться». «Эти слова, – говорил дед, – я запомнил крепко». Проходя мимо вишни, девочка протянула руку и сорвала две ягоды на веточке с зеленым листочком. «Вам туда», – ручонка указала на видневшийся над лесом крестик церквушки. «Этот подарок – ягодки, отдашь жене через пять лет», – в ладонь к деду легли две вишни на стебельках с листочком. Взяла за руку политрука. «Храни вас…» – донеслось как из тумана. И тотчас оба оказались в камышах реки у горевшей церквушки. В руке у деда была зажата словно выточенная из кусочков солнца и изумруда брошка. «Я положил ее в нагрудный карман к офицерской книжке», – говорил дед. Что с нами было, мы не знали, но договорились с политруком: о том, что произошло, никому ни слова. Через день догнали своих. Так и провоевал дед до конца войны с брошкой, а в 1946-ом году пришел домой и отдал жене. Бабушка поверила, а вот мой отец – нет. Я не сужу его. Время тогда было такое.

Жажда кровавой любви Что может быть страшного, пугающего в обычной повседневной жизни? Да ничего. Каждый день мы встаём с утра и неохотно собираемся на учёбу или работу, наш день проходит в быстром ритме, и уже вечером мы мечтаем лишь о том, как спокойно погрузимся в сон. Но что, если то самое пугающее нас до глубины души скрывается за гранью сознания и выходит из тьмы, раскрывая весь мрак наших потаённых желаний. Уже несколько месяцев мне снится один и тот же сон, в нём я не контролирую себя ,и единственным моим желанием является убийство. И не просто убийство, а убийство девушки, которая мне нравится уже несколько лет. Сначала мы учились с ней в одной школе, а потом поступили в один университет только на разные специальности. Не скажешь, что девушка моей мечты обладала невероятной красотой, но было в ней что-то необычное и притягивающие взгляд. От многих её отличали тёмно-рыжие волосы, которые на солнце отливали расплавленным золотом, длинная челка чуть ли не скрывала глаза, но я то знал, что у неё они бледно-голубые , немного пугающие, напоминающие глаза слепого человека. И в моём сне я заставлял эти глаза закрыться, хотя больше всего на свете я хотел бы целовать её в уголки этих самых глаз. Страшные сны стали приходить ко мне, когда Настя начала встречаться с парнем и сам того не осознавая я закипал от ревности. Любовь , что приходит внезапно может неожиданно превратиться в лютую ненависть, которая прожжет твою душу насквозь. Мне тяжело сознаваться вам, но моя история больше похожа на исповедь и я не стану ничего скрывать. Я рыдал чуть ли не каждый день, слёзы переходили в истерику, так как я не видел выхода и смысла жить дальше, моя любовь медленно превращалась в пожирающую меня паранойю. Всё больше в моей голове возникали сцены убийства Насти, насилия над её телом и иногда мне казалось, что только это может принести мне забытое спокойствие, но внутри меня всё протестовало и приходили мысли о самоубийстве. К сожалению, я не мог позволить себе и это решение проблемы, ведь в голове вставала картина того, как будет убиваться моя одинокая мать. Она вырастила меня одна, хоть мне и не хватало мужского плеча, но когда я начал осознавать, что моя мать растрачивает свою оставшуюся жизнь, чтобы у меня было минимальное из того, что родители могут дать своим детям, я пообещал себе никогда не причинять ей боль. Школу я закончил на отлично, и одноклассники знали меня лишь как стеснительного ботаника ,неудачника, которого можно пошпынять в качестве развлечения на переменке. И часто моя рыжеволосая богиня также принимала в этом участие и вставала в круг моих обидчиков, но в классах постарше меня уже не трогали, так как все списывали у меня домашние и контрольные работы. Не могу сказать, что я сильно настрадался за школьные годы, но, наверное, это тоже как-то повлияло на моё будущее, надломило меня. И вот я стою в столовой университета, аккуратно держа в руках пластмассовый стаканчик с растворимым кофе. Исподлобья я поглядываю на самую желанную девушку в моих страшных снах, как всегда она стоит в кругу своих подруг, весёлая, притягательная. За талию её держит очередной парень, с предыдущим она рассталась несколько дней назад. В моей голове неосознанно появляются сцены того, как они целуются, как он трогает её рыжие, наверняка шелковистые волосы, как он скользит рукой по её красивому телу и как он имеет её, слушая её громкие стоны. Почему он? Неужели я недостоин всего этого? От этих мыслей во мне вновь закипает гнев, и я вскрикиваю от боли, обжигаясь злосчастным кофе, которое полилось из-за того, что я сильно сжал стаканчик. Практически все, кто находился в столовой, обернулись на меня, а заметив, что мои светлые брюки залиты кофе, окружающие засмеялись, некоторые открыто, другие, прикрывая рот ладошкой. Настя же лишь презрительно взглянула на меня, скривив красивый рот. Меня прошиб пот, неужели для неё я настолько ничтожен? Когда ступор прошёл я вылетел из столовой, поздно заметив, что по щекам текут слёзы. На пары я уже не пошёл, ринулся домой, мечтая забыть о столь позорной ситуации. Сон и раньше спасал меня, когда надо было пережить какие-то сложные жизненные моменты, поэтому я переоделся и лёг спать. Мне снилось, будто я иду по тёмной улице, которую освещают лишь несколько фонарей, поворачиваю в какой-то тёмный и вонючий переулок и замечаю силуэт. Подхожу ближе и вижу девушку, которая уже изрядно набралась, она стоит, облокотившись об стену, если сдерживая рвотные позывы. Почувствовав моё присутствие , она кричит: - Что тебе надо придурок? Отвали! Я усмехаюсь, это ведь всего лишь мой сон и в нём я могу оторваться за все свои обиды и выместить скопившуюся ненависть. Лицо девушки исказилось страхом, когда она заметила, как я усмехаюсь. Она отпрянула в сторону и, не удержавшись на ногах, рухнула на землю, сдирая колени. Моё тело начало двигаться управляемое поистине животным позывом. Я набросился на неё, словно зверь и тишину ночи разрезал крик боли и страха, моей жертве хватило одного удара по голове для того, чтобы она замолчала. Разрывая её и так короткое платье ,впервые жизни я испытал настоящее удовольствие и счастье и единственное о чём я жалел в тот момент это было лишь то, что под рукой у меня отсутствовало хоть что-то похожее на нож. Заметив осколок от пивной бутылки, я схватил его и расхохотался, ведь именно сейчас я смогу исполнить свои страшные мечты. Конечно, в полутьме я не мог разглядеть во всю черты лица своей жертвы или цвет её нижнего белья, но я слышал и чувствовал биения её сердца, которое продолжало биться и судорожно сжиматься от страха. Я больше не был ничтожеством, я был повелителем! Осколком я разрезал нижнее бельё моей жертвы и на несколько секунд стал нежен с ней, поглаживая её стройное тело, округлую грудь, её кожа показалась мне нежнее шёлка и неожиданно я осознал, что очень сильно возбуждён. Ещё большее удивление у меня вызвал стон желания, который вырвался из уст жертвы. Спустив штаны, я наклонился над обнажённым телом девушки и грубо и неумеючи вставил свой член в неё, мне понадобилось лишь нескольких минут, чтобы закончить это дело. Мой член был в крови, я лишил и лишился девственности….. Но ведь это всего лишь сон?! Или нет…. Напялив штаны, трясущимся руками я схватил всё тот же осколок в желании добить свою жертву, но что-то остановило меня и, сжав своё орудие в руке, я побежал, по пути осознавая, что всё происходящее оказалось явью. Сон и реальность смешались в моей голове, создав из меня монстра, который наконец-то удовлетворил свои потребности. Смутно помню, как я добрался до дома, мне повезло, что по пути я не встретил ни одной живой души, да и мать, оказалось, работала в этот день в ночную смену. На автопилоте я спрятал осколок под матрас и отправился в ванную смывать кровь со своего тела. Скомкав одежду, я сложил её в пакет и решил, что разберусь с ней чуть позже. В ступоре я сел на кровать, сжимая злосчастный пакет в руках, через несколько минут я стал щипать себя за руки, почувствовав реальную боль, я осознал окончательно, что всё случившиеся было реально. В ту ночь я спал без снов, с улыбкой на губах. Меня одолевало счастье ведь скоро я смогу так же свободно получить любовь, которая по праву принадлежит мне, а то есть наконец-то я смогу обладать своей возлюбленной, делать с ней то, что не позволял себе никто, заставить её полюбить меня…. В тот день я освободил своё безумие. Продолжение следует…

Пятница, 13-е Был месяц май, пятница, тринадцатое число. Геннадий вышел из дома в приподнятом настроении, направляясь на любимую работу. Возле подъезда с улыбкой дал дорогу чёрной кошке и вдруг вспомнил, что забыл дома бумажник. Весело насвистывая, вернулся, забрал забытое и вновь отправился в путь.Вежливо поздоровался с соседкой, что шла на стоянку с двумя пустыми вёдрами, пожелал ей приятно потрудиться на даче. Машина была в ремонте, и Гена пошёл к троллейбусной остановке ожидать тринадцатого маршрута. Пришлось постоять на обочине, пропуская траурную процессию, провожавшую кого-то в последний путь. В троллейбусе было душно и шумно, какая-то необъятная тётка отдавила ему ногу, но он лишь улыбнулся, день был чудесный и не располагал к унынию от запачканной обуви. Войдя в здание под номером тринадцать и поднявшись в лифте на тринадцатый же этаж, посвистывая дошёл до тринадцатого офиса. Коллеги сидели с мрачными лицами, не ожидая от жизни ничего хорошего. После обеда его вызвал начальник отдела и сообщил, что руководство решило его назначить начальником бюро. Старый начальник уволился по здоровью, так и не залечив травму шейки бедра, которую получил, убегая от уборщицы с пустыми вёдрами. Весь день в окошко, возле которого сидел Гена, стучал клювом голубь. Коллеги почти злорадно посматривали в его сторону. Гена сбегал в буфет и насыпал на подоконник хлебных крошек, голубь поклевал, нагадил и улетел. Рабочий день потихоньку пришёл к завершению, все почти с облегчением, поминутно оглядываясь в поисках неприятностей, потянулись к выходу. Гена засмеялся в очередной раз, когда переобуваясь из офисной обуви, заметил, что весь день проходил в вывернутом наизнанку носке. Решив обратный путь пройти пешком, не торопясь и радуясь ещё не ушедшему за горизонт солнышку, с левой ноги споткнувшись на последней ступеньке, Геннадий, тихонько мурлыкая песенку, двинул в путь. На перекрёстке увидел, как шарахнувшийся от чёрного кота водитель сбил старушку, что стояла на дороге, пропуская ту же кошку. Потом весело рассмеялся, увидев, как пешеходы старательно, по растоптанному в грязь газону, обходят бетонный столб, что своей подпоркой образовал ворота на тротуаре. Так он проделал весь путь до дома пешком, ещё успев перевести через дорогу женщину с разноцветными глазами. Подойдя к дому, увидел столпотворение. Весь двор был забит машинами пожарных, скорой помощи и милиции. Оказалось, что сосед, оставшийся дома по причине несчастливой, по его мнению, даты, сломал ногу. Как? Вспомнил, что нельзя выносить мусор на ночь, решил заранее, а возле мусоропровода грелась на подоконнике чёрная кошка. Сосед решил, что примета дурная, и пошёл искать контейнер на улице. Выходя из подъезда, поскользнулся на мокрой плитке, которую окропила святой водой баба Аня, чтобы не проник злой дух. Сама же баба Аня в такой день тоже решила сидеть дома, но для надёжности зажгла свечи у бумажной иконы. Заснув от всех волнений, она прозевала опасный момент, и наклонившаяся свеча подожгла икону, а за ней и занавеску. Но откуда милиция? Сосед с тринадцатого этажа, очень набожный и пьющий вторую неделю, услыхав звонок в дверь, решил, что кроме сатаны в такой день прийти некому, решил выброситься в окно, дабы не достаться лукавому. Упал он, кстати, на машину соседа с третьего этажа, который не поставил её на стоянку, заметив бродившего там чёрного кота. Покачав печально головой, Геннадий поднялся в квартиру. - Милая, ты дома? – из прихожей вопросил Гена. Не дождавшись ответа, прошёл в комнату и увидел свою подругу, лежащую на диване с крайне утомлённым лицом. - Что случилось? - Ты опять весь день играл с судьбой? - тяжело дыша спросила женщина. - Тебе не надоело удивлять толпу своим якобы бесстрашием? Ведь своим бравированием перед приметами ты никого не переубедил, как пытался заверить меня. - Но я не могу уже остановиться. Это чувство превосходства так пьянит… Особенно когда перебегаешь дорогу на красный, или заключаешь рискованную сделку на зависть всем, – попытался хоть как-то оправдаться Гена. - Гена, а ты не думал, что оберегая тебя, я постоянно противостою силам, не менее могущественным? И даже то, что я живу у тебя как женщина, подвергает меня опасности остаться здесь навсегда, став земной и смертной? Кто защитит тебя тогда? Ты не думал, что все твои соседи, с сегодняшними нелепостями, пострадали вовсе не случайно, что везде должно быть равновесие? Гена потрясённо молчал. Хотя, приглядевшись, можно было понять, что это не молчание раскаяния, а скорее обдумывание ситуации. Но подруга не дала долго думать. - Всё, сегодня я покидаю тебя, ты стал слишком безрассуден, а я уже не в силах тебе помогать. Ты бросаешь вызов тем, кто его обязательно примет. Попробуй жить как все. Геннадий хотел что-то возразить, но в пустоту, её в комнате уже не было. На другой день Геннадий встал немного помятый после бессонной ночи. Наскоро позавтракав, спустился вниз и сел в доставленную из ремонта машину. Перед капотом лениво перешёл дорогу чёрный кот, но Гена, занятый грустными раздумьями о том, как прозевал счастье, не заметил его. Выехав на проспект, по привычке набрал скорость и начал лавировать между потоками машин, бравируя мастерством вождения. Но вдруг машину резко потащило влево, отчаянно визжа тормозами, он вылетел на встречку и был сметён бетоновозом… Над местом аварии, как говорили очевидцы, слышен был полный муки стон, донёсшийся будто откуда-то с небес.

Тварь в подполье У нас есть загородный дом, в который мы приезжаем из города только с весны до осени, мы его используем как дачу. В нашем дачном посёлке есть один дом, который очень мрачен, не просто мрачен, а как будто на участке этого дома, под землю, что-то или кого-то закопали, и с тех пор он там сидит и проклинает того, кто посадил его в этот подземный плен, делая всё живое там очень чёрным. А животные, которые туда заходят, покрываются лёгким слоем высохшей багровой кровью, но не их собственной, а человеческой. Вскоре животные умирают и хозяева их, конечно же, относят в ближайший лес, хоронить. И правильно делают, животные через некоторое время превращаются в ходячих мертвецов, но не могут выйти из своего плена под землей. Хозяин этого дома-пожилой человек по имени Виталий Васильевич. Он свободно ходит со своей собакой по участку около своего дома ( что странно, без вреда для собаки и для самого себя) и по самому дому. Он ходит везде, кроме одного места. Это место - погреб. Да-да, простой погреб, на который, по непонятным причинам, он поставил прочную стальную крышку и обмотал толстой стальной цепью. Большая трата на какой-то обычный погреб. Однажды, нам с моей компанией захотелось приключений на свою пятую точку. Мы подкараулили момент, когда Виталий Васильевич открыл погреб и, не спускаясь туда, спустил корзину с едой (сырая тушка свинины) фу, какая гадость! Виталий Васильевич со страхом наблюдал, как нечто там внизу, поедает свинью. Ему стало плохо от этого зрелища (ну, наверное, он так оттуда ушёл, будто увидел, как потрошат тело человека) мы воспользовались моментом и заглянули в погреб. То, что мы там увидели запомнили на всю жизнь. Это было существо красновато - розового цвета. Половина тела уже разложилась. У него было лицо младенца с очень длинным ртом, который был растянут чуть ли не по всей морде. Глаза отсутствовали. Мы со страхом рассматривали существо, мы хотели убежать, но боялись, что оно услышит нас. Оно отвлеклось от трапезы и "посмотрело" своими пустыми глазницами прямо на меня, оно карабкалось вверх по земле, прямо к нам. Когда её мерзкая голова показалась, мы захлопнули крышку и убежали. Виталий Васильевич видел нас. Он нас успокоил и рассказал, что кормит это существо, потому что боится, что если оно проголодается, оно выберется из под земли и начнёт нападать на людей.

Родительский день День начинался как обычно, был православный праздник родительская. Ну я решила съездить на кладбище, своих близких проведать. По пути на кладбище купила зерна, булочек, конфеток, сами знаете стандартная процедура, когда идешь на кладбище. Практически всех обошла, оставалось зайти «в гости», на могилу к сестренке, бабушке и дедушке, ну, и к прабабушке и ее сыну. Самое интересное, я часто бывала у них на могилах, особенно у сестренки и прабабушки, но ни одного места не могла найти. Примерно часа 2 бродила в поисках, уже собралась уходить, и тут я услышала разговор 2 бабушек. Одна говорила другой (имен, увы, не запомнила, пусть для читателей они будут Клавдия и Варвара). Клавдия: «Вот, Варя, я вновь не могла найти могилу моего Сашки. Все ноги истоптала, знаю ведь его место, но ни как найти не могла». Варвара: «Клав, а ты разве не знаешь, что раз не можешь найти, то это ОНИ нас или видеть не хотят, ну, или просто обижаются на нас». Клавдия: «Да чепуха это все, как они могут они на нас обижаться? Мы к ним приходим, навещаем их, прибираемся, а они нас видеть не хотят?» Варвара: «Они могут обижаться на нас, что мы редко приходим, плохо поминаем. Надо попросить мысленно у них прощения, ну, и попросить проводить или показать могилу». Тут я резко остановилась: «А ведь я что-то подобное уже слышала, может стоит попробовать? – подумала я.- Сестреночка моя дорогая, прости, что так долго меня не было у тебя, проведи меня к своему нынешнему дому, я бы хотела тебя проведать». Ну, и просто пошла. По памяти, как раньше, да и сегодня в течении 2 часов, но в этот раз меня ожидал сюрприз, я относительно очень быстро нашла ее могилу. Как это объяснить, я просто не знаю, шла как обычно, даже, можно сказать, немного растерянно. Я просто очень уже устала и думала в основном о «своем». Меня тогда просто сами ноги вели. Когда я немного прибралась, решила рассказать Настеньке (так звали мою сестренку), что нового у нас происходит. Тут прилетел воробушек и сел на памятник прямо под ее фотографией. Я подумала, что это душа моей сестрички, ведь в семье ее часто воробушком звали. Маленькая, живая, часто говорила очень быстро, будто чирикала, да и лохматой она иногда ходила. Я все этой птичке нового рассказала, да, собственно, как и при жизни. А когда уже собралась от нее уходить, то мне на плечо капелька упала. Я поняла так, что это сестренка так со мной прощается, может даже плачет от досады, что я от нее уже ухожу. Тогда я пообещала ей, что скоро обязательно вернусь. Когда я пошла к бабушке и дедушке, так же попросила прощения у них, как и у сестренки, и попросила показать дорогу. Нашла так же быстро. Когда от них уходила к прабабушке и дяде, посмотрела в пакет и обнаружила лишнюю булочку, на тот момент их было 3. «Странно, но ведь я точно рассчитывала на каждого по одной». По дороге к ним, меня привлекла одна могила, оградка там была не синяя, зеленая, черная как везде, а оранжевая, а над самой могилкой весели ярко-красные кашпо с веселыми цветочками. Мне стало интересно, я прошла к этой могиле и уже за пару шагов до могилы, поняла, что могила маленькой девочки. Кристиночка 1991 г.р (моя ровесница) и 1996 г.с. На меня с памятника смотрела миленькая девочка, с коротенькой стрижкой. «Она умерла совсем малышкой, а ведь должно быть сейчас ей, как и мне, 21 год». С этими грустными мыслями я продолжила путь к прабабушке. Нашла, как уже все догадались, так же быстро. Прибралась, а вот когда начала доставать гостинцы, то той самой, лишней булочки не нашла! «Как странно, но ведь я явно видела, что их было три! Странно, но ведь я ее не вытаскивала, да и некому было по дороге, и пакет целый, без дырок». Честно, я не знаю куда пропала эта булочка, но по моим догадкам и предположениям, это та самая девочка, Кристиночка, видимо, у меня ее забрала. Мне не жалко, пусть ребенок немного побалуется. Спите спокойно мои родные и дорогие…

Лучшая подруга Сколько вот читаю и больше убеждаюсь, что сны - это не просто игры подсознания, а некие посредники между нашим миром и потусторонним. Не знаю почему, но благодаря снам мы можем увидеть прошлое, будущее и настоящее. Уже много раз мы слышали о том, что во сне предупредили о беде или о чём-то ещё. Как и многие, я не стала исключением. Пару недель назад мне снился такой сон. Правда, пришлось немного подумать, но сам факт, что это было предупреждение. Во сне я сидела на кровати, скорее даже не на кровати, а на канапе разложенном. Перед мною стоял торт, и я шоколадом рисовала на нём украшения. Рядом сидели три белые крысы. Удивило поначалу то, что у меня были чёрные волосы, хотя в жизни я блондинка. Но этот факт помог в дальнейшем сопоставить всю картинку. В комнату зашла женщина и сказала мне:"Спи". И тут я задаю вопрос: "Их там много? Крыс под кроватью много?" На что у женщины была странная реакция, она с превосходством так радостно заявила, что их там полно. И стоило ей выключить свет и закрыть дверь, как целая куча крыс навалилась на мой левый бок. В тот день мы как раз собирались в деревню, и поэтому я спала у своей бабушки. Проснувшись, когда эти крысы навалились, я услышала, что вызывают скорую. Бабушке стало плохо, и при этом немел левый бок. Я уже тогда подумала, что, возможно, это какое-то предупреждение. Уже утром я решила расшифровать его. Ну, во сне я вполне могла быть бабушкой. В детстве говорили, что мы сильно похожи, и волосы у неё такие же, как у меня кучерявые, только чёрные. Ну это ещё ладно. Крысы, насколько я знаю, это предатели или недоброжелатели, или что-то в этом роде. К чему был торт - непонятно. Возможно к тому, что всё обойдётся, и мы сможем поехать. Покоя мне не давала женщина. Всё мне казалось, что я её видела. И вот, когда мы уже приехали, я её увидела. Когда залаяла собака, я вышла посмотреть, кто пришёл. Она у нас вместо звонка :) И я думала, на меня ведро воды вылили. На пороге стояла эта женщина и попросила провести её к Вале, моей бабушке. Было огромное желание её послать, но бабушка сказала, мол, пусть заходит. И я оттуда ушла. Спросила у мамы, кто она такая вообще. Мне ответили, что это мамина крёстная и бабушкина лучшая подруга. Слушая бабушкины рассказы, я давно пришла к выводам, что эта женщина вечно завидовала ей, и я думаю, что она каким-то боком причастна к этому. Хотелось бы дать совет. Прислушивайтесь к своим снам – это не навредит, а только пользу принесёт.

Кошмар в Йоркшире - Стив, ну ты скоро там? Сколько можно ждать... - недовольно проворчал Эндрю. - Погоди минуту, я просто с бумагами тут разбираюсь. Слушай, а может, все-таки останемся, ведь наша смена еще не кончилась. Вдруг еще кто придет? - послышался немного волнительный голос Стива. - Брат, я тебе говорю, до окончания нашей смены остались каких-то сорок, сорок несчастных минут! Все равно никто сюда уже не придет, а зачем нам терять драгоценное время? Суббота ведь, надо уже и отдохнуть, о себе позаботиться. Работа твоя никуда не денется. - Эм... ну ладно, - ответил Стив. Он уже закрыл ящик комода, они с напарником вышли из кабинета, и только Стив хотел выключить и положить рацию в сумку, как оттуда послышался голос диспетчера: - Внимание, всем внимание! Всем свободным постам срочно выехать в Западный Йоркшир. Повторяю, всем свободным постам срочно выехать в Западный Йоркшир. Обнаружено расчлененное тело молодой женщины и ребенка. Повторяю, всем постам... - Да чтоб тебя! - от досады воскликнул Эндрю. - Ну вот я так и знал, что не получится отдохнуть... - Ты можешь думать не только о себе! - воскликнул Стив. - Не слышал, что ли, что там произошло?! Выезжаем немедленно! - И без тебя понятно... Полицейский участок от этого проклятого дома, где и произошло убийство, находился в пяти минутах езды, однако полицейским понадобилось целых двадцать, чтобы до него добраться. Жуткий туман заволок всю дорогу, и два раза напарники сворачивали не туда. Однако все же добрались. Дом уже был оцеплен полицией, скорой помощью, сотрудники которой накрывали простыней трупы женщины и ребенка и затаскивали их в служебную машину. - Стойте, погодите пожалуйста, - Эндрю подбежал к носилкам. - Дайте-ка мне взглянуть на тело. - Боюсь, вам это не понравится, - тихо сказала медсестра и откинула простыню. Увиденное вызвало у полицейского рвотные позывы. На женщине не было живого места, бесчисленные огромные рубцы от удара то ли топором, то ли ножом. Глаза были выдавлены, челюсти не было на месте. - Господи... господи... - только и прошептал Эндрю. - Какой же психопат сотворил это с ними? - Ее муж и отец ее ребенка, - ответила медсестра и указала пальцем в сторону. Взглянув туда, Эндрю увидел здорового парня, весь в изорванной одежде, лицо его было полностью запачкано кровью, кровью жены и ребенка... Мужчина кричал, смеялся, вырывался, а в перерывах между этими припадками утверждал, что голоса заставили его сделать это, голоса. Мужчину скрутили, связали и запихали в полицейскую машину. Через минуту Эндрю подошел уже к своему напарнику, беседовавшему с соседями, единственными соседями этой семьи в радиусе нескольких километров. - Вам это покажется странным, но мы ничего не слышали с мужем, - в слезах говорила пожилая женщина. - Мы с Бобби живем здесь уже тридцать один год, и много новых людей всегда появлялось в этом доме, но такого ни разу не было... - Постойте, - сказал Стив. - Вы ничего не слышали? Но помилуйте, экспертиза показала, что в женщину было произведено целых два выстрела из двуствольного ружья. Вы живете от них всего в нескольких десятках метров. Как вы ничего не услышали? - В том-то и дело, сынок, что ничего не услышали, - всхлипывая, снова ответила женщина. - Это нехороший дом, у всех людей, живших здесь, возникали какие-то ссоры, громкая ругань была постоянно, и нам все было слышно... но этот кошмар... В эту ночь мы с мужем спали, все было абсолютно тихо и спокойно, а потом я вышла рано утром на улицу и увидела этого мужчину, разгуливающего с топором, с которого капала кровь... - Ничего, все хорошо. Успокойтесь... - сказал Стив и женщину увели. - Что думаешь? - спросил напарник. - Что думаю? - переспросил Стив. - Знаешь, этот дом раньше, еще до всех соседей, имел очень богатого хозяина, как мне сказали из архивов. И хозяин этот очень боялся, что какой-нибудь мелкий воришка заберется к нему в дом и вынесет даже самую маленькую часть его добра. Такой вот оказался скупердяй! - Это как-то поможет расследованию? - спросил Эндрю. - Подожди... дослушай. - В целях безопасности он выставлял по ночам охрану, но охрана работала из рук вон плохо, откровенно говоря, спала ночью. И после этого хозяин установил по всему дому, во всех комнатах, маленькие видеокамеры. Они очень старые, качество видео не самое лучшее, но весьма смотрибельное. Вот, мы сейчас и выясним, что же там произошло... Вернее, оперативная группа уже выясняет. Друзья подошли к фургону и зашли внутрь, где группа полицейских выводила на экран всю информацию с шести маленьких, пыльных камер. Удивительно, что они оказались еще в более-менее рабочем состоянии. И Стив, и Эндрю не пожелали бы еще раз увидеть тот кошмар, который зафиксировали камеры видеонаблюдения... Полицейские просмотрели запись с камер за последние два дня, дальше копать было незачем. Камера, установленная на кухне, фиксировала мирный ужин семьи. Муж держал на коленях маленького мальчика, а жена сидела напротив и, улыбаясь, пила чай или что-то, очень похожее на чай. Звук камеры на воспроизводили, однако прекрасно все показывали. Затем, после ужина, мужа зафиксировала камера в подвале, куда он очень часто спускался, судя по записям с камер еще за несколько дней до этого. Он сел в кресло и сидел в нем неподвижно на протяжении почти четырех часов, если быть совсем точным, трех часов и пятидесяти шести минут. За это время случилось то, что откровенно говоря, повергло полицейских в шок. Первый час перемотки не дал никаких отклонений в поведении этого человека, но затем он почти десять минут быстро вертел головой из стороны в сторону, затем его голова затряслась, и он начал смеяться, по крайней мере, на камере казалось, что он смеется. А потом... тело его поднялось в воздух, на целый метр над креслом, в котором он сидел! И его тело сделало три полных оборота вокруг себя, после чего он с треском и грохотом упал на кресло, просто сломав его. Все это время другая камера фиксировала жену и ребенка в их детской комнате, причем после грохота в подвале лица их стали выражать не волнение, не беспокойство, а самый настоящий страх. После падения муж сразу же встает и бегом бежит наверх, камера в коридоре фиксирует его и он проходит в детскую комнату, начинает эмоционально кричать на жену, но, к сожалению, ничего услышать было просто невозможно. Женщина положила ребенка на кровать и подошла к мужу, пытаясь, видимо, его успокоить. И в этот же момент он с размаха бьет ее по лицу, причем дает не пощечину, а самый настоящий удар кулаком. Женщина теряет сознание и падает навзничь на пол, а ребенок вопит от страха. Мужчина снова начинает смеяться, точно так же, как видел его Эндрю после задержания... Затем его снова фиксирует камера в коридоре и камера в подвале, где... он берет из старого шкафа двуствольное ружье и топор. Дальше смотреть было очень больно. Камера фиксирует его в коридоре, и вот он в детской комнате. Закрывает дверь... И стреляет в жену два раза из двуствольного ружья, а потом... Все документы этого мужчины были проверены, и в них не было ни малейшего намека на шизофрению или какое-либо другое психическое расстройство... Человек до того дня был абсолютно здоров как психологически, так и физически. - Господи... - только и смог прошептать Стив. Через час к месту подъехала машина, из которой вышла средних лет женщина. Оказалось, что это медиум. Глупо было вызывать его сюда, потому что обычно полиция не опирается на утверждения этих людей, но чтобы предположительно узнать, с чего мужчина мог сойти с ума, и главное, что произошло с ним в подвале, полиция позвала медиума. - Да, это ужасно, то, что произошло здесь. И вы можете со мной не соглашаться, но истина состоит в том, что этот человек был одержим. Одержим страшно злым духом. То, что случилось в подвале, именуется поглощением его духа, его слабого духа, и вселением туда злого, одержимого. И вы хотите знать, почему соседи ничего не услышали? Это снова были хитрости злого демона. Он превратил дом в отдельный мир, и то, что происходило внутри, никак не отразилось во внешнем мире. Это очень редкое явление, и только самые злые и недоброжелательные духи могут такое сделать... Наступило утро. Полиция закончила все экспертизы и уехала. А вслед за ней приехала команда бульдозеров. И в это солнечное, тихое, теплое утро этот проклятый дом в считанные минуты был сровнят с землей.

Пригвоздили Неделю назад приехал я навестить мою бабушку. Навещаю я ее не просто так: то надо ей антенну починить, то в ванной что-то подвинтить, а на этот раз у нее уголок ковра отвалился. Я решил приладить его на скорую руку и попросил у бабушки обыкновенную толстую советскую железную булавку. Она, в свою очередь, попросила меня дотянуться до этой булавки (бабушка у меня метр пятьдесят с кепкой) и снять ее… с дверного косяка! На мой вопрос, что делает булавка на косяке входной двери, она ответила так: - Знаешь, зайчик мой, жизнь – непредсказуемая штука. Мой дом – моя гордость, и я в него мало кого пускаю. Сейчас, когда мне 85, остался ты и мой сын. Ну, еще разве что сантехник да электрик счетчики иногда проверяют. А раньше, когда твой дедушка на крутой работе работал и был всем нужен, в наш дом куча людей по праздникам набивалась. А что за люди, с каким умыслом приходят – ведь неизвестно же. Серди людей, зайчик мой, много таких, которые глазить и портить умеют: кто-то – несознательно, а кто-то нарочно. Так вот против таких людей булавку и надо в дверной косяк вставлять – крепкую, железную. А лучше – гвоздик вбить, так надежнее будет. Кто войдет с недобрыми мыслями – тот с ними и уйдет, и вреда дому не причинит. Потому что был у нас случай такой давным-давно: пригласили мои родители в дом много гостей как-то раз, а через некоторое время всё в хозяйстве у родителей рушиться стало. Корова захворала, и дети тоже, и прочие несчастья посыпались. Заподозрили мои родители, что сглазил их дом кто-то из гостей. Научили их тогда, как колдуна вычислить: когда переступит он порог дома, надо незаметно от него гвоздь в дверной проем тихонечко вколотить, а лучше – булавку воткнуть (так потише будет). И кода придет пора гостям расходиться, то добрые люди уйдут беспрепятственно, а колдун останется, словно его пригвоздили. Так мои родители и поступили: вновь созвали по какому-то случаю всех тех же гостей, что и в прошлый раз. Напоили их, накормили, песни с ними спели. А когда пришла пора расходиться, то постепенно один за другим вышли все гости из дома. И остался сидеть только их сосед, который через несколько дворов от них жил. Встает он, но тут же садится обратно, словно его что-то держит. Раз попробовал уйти - не вышло, второй – то же самое. Подергался он, подергался, а потом плюнул и говорит: - Да ладно уже вам, выньте вы вашу иголку из двери! Иначе так и останусь у вас жить! Конечно, он никогда потом к моим родителям не приходил. А в хозяйстве всё у них вскоре наладилось, - закончила свой рассказ бабушка. - А как же ты теперь без булавки жить будешь? – просил ее я. - Так ты мне сейчас гвоздичек в это место вобьешь, - заявила бабушка, - так еще надежней будет!