А ты приходишь осознанный и пролеченный, Возишься со мной: такой больной и калеченой, И всё во мне замирает криком невстреченным И мне некому себя нести. А у меня нету времени на осознания, У меня готовка, уроки и рабочее расписание, И между нами пропасть, не расстояние Сжатая боль в горсти. А ты живёшь, спотыкаясь, но почему-то не падая, И я всё думаю, права ли я, надо ли Рассказывать тебе о себе, заглядывать В эту бездну, что там, внутри... Но иногда, на мосту, ты вроде просишь быть с тобой близкою, А я вспоминаю, что это огромные риски И по привычке стартую на низкую Это схема, как раз-два-три Схема выученного одиночества и охранной привычной боли Мы же в теории все молодцы, все герои, Но это сложно, что-то Такое строить, Созвучное глубине. На которой мир мой спасён и светел, На которой все мы немножно дети, На которой ты меня снова встретил На самом дне. И я боюсь, что ты придёшь однажды, такой пролеченный, Чтобы возиться со мной: больной и калеченой, И мой крик навсегда останется в этой вечности, И нам будет не по пути...

и, может, относительно мы любим друг друга не сильно, и думаем, мол пройдёт с годами да перебесится. но если бы завтра утром тебя сбила машина, к вечеру я бы уже повесился. анастасия борисенко.

Какая роскошь - быть не в моде И жить, ни на кого не глядя, И одеваться по погоде, Не ради взглядов встречных дядей. Прослыть не побояться дурой, Не прибавлять платформой роста, Не подгонять свою фигуру Под 60 и 90. Веселой быть и сумасбродной, Зевать, коль станет слишком скучно. Какая роскошь - быть не модной, А быть самой собою, штучной. Лариса Рубальская

она приручает то буквы, то облака, танцует на битых стёклах и на мостах. он так уверенно держит себя в руках, что сам уверовал в то, что он слишком стар. когда она наливает себе вина, отметить удачный вечер седьмого дня, в его бокале коньяк, и он пьёт до дна, за всех, с кем вживую и мысленно изменял. в её карманах с десяток дурацких снов, флакончики йода, две связки чужих ключей. он помнит её на вкус. он на всё готов, чтоб к ночи не вспомнить три родинки на плече. она управляется с памятью так легко, как будто бы та не стреляет исподтишка. он знает, что все её шуточки в стиле "кольт" похожи на шила, запрятанные в мешках. она насыпает овсянки и отрубей, когда он уже намечает себе маршрут. она говорит: - не люблю тебя, хоть убей. он ей кивает: - взаимно. и оба врут. Ксения Кольт

В этом мире я - гость непрошенный, Отовсюду здесь веет холодом. Непотерянный, но заброшенный, Я один на один с городом. Среди подлости, и предательства, И суда, на расправу скорого, Есть приятное обстоятельство: Я люблю тебя - это здорово. Я навеки останусь, видимо, В этих списках пропавших без вести На фронтах той войны невидимой Одаренности с бесполезностью. Всюду принципы невмешательства, Вместо золота плавят олово, Но есть приятное обстоятельство: Я люблю тебя - это здорово. В царстве глупости и стяжательства, Среди гор барахла казенного, Есть приятное обстоятельство: Я люблю тебя! Я навеки даю обязательство, Что не стану добычей ворона. Есть особое обстоятельство: Я люблю тебя - это здорово. Николай Носков

если люди уходят, то, значит, у нас не совпали цели. так бывает — бессмыслен и жалок любой протест. все, что нам остается, — проститься, не дав себя обесценить, и заполнить собой тишину опустевших мест. когда люди уходят, цинично, решительно и надменно, превращаясь небрежным движением в не-родных, смысл даже не в том, чтобы им поскорей подыскать замену. смысл в том, чтоб напрячься и смочь обойтись без них. чтоб душа стала сильной, а нервы и хватка – почти стальными. чтоб не верить ни в самообман, ни в чужую ложь. если люди уходят, то я никогда не бегу за ними. так что с Богом… надеюсь, ты знаешь, куда идешь. Мила Позняковская

они говорят : мы против абортов, живите, размножайтесь и здравствуйте! нежеланные дети, как вещи второго сорта, ломаются и выбрасываются. пока у родителей каждый день бесконечная пьяная пятница. они говорят: наша полиция нас бережет, живи и дай жить другому, брат. сын прокурора не тормозит на красный - погибший, конечно же, виноват. они говорят: мужчина должен построить дом, посадить дерево, воспитать сына. дома строятся приезжими из Азии, алименты платятся через силу. возможно, они с сыном увидятся. когда-нибудь. не сейчас. позже. мужчина должен дать свои гены и больше никому ничего не должен. они говорят: нужно создать больше оружия, дать больше агрессии! и тогда весь мир вздрогнет под нашими ногами! солдаты по кровавому месиву на убой шагают стоптанными сапогами. бумага все стерпит, солнце будет светить и над руинами. земля не запомнит имен погибших, их лиц и отчеств. их слова откроют любой засов, выломают любые двери. Боже, если мы подобие тебя, то как же страшно в тебя поверить. Ларчи

как ты смотришь на то, чтобы завтра сойти с ума; чтобы взять и исчезнуть, оставив свои дома; чтоб исчезнуть с радаров и карт и уйти в закат? как ты смотришь на то, чтоб уже не вернуться назад? просто, знаешь, я долго смотрел и не мог понять: разве боль от утраты способно хоть что-то унять? разве будет не больно смотреть на вчерашний рассвет, точно зная, что больше рассвета такого нет? просто, знаешь, я прожил немного, но жить не хочу. я устал от дороги, теряя запасы чувств. я устал говорить то, что слышать они хотят. как ты смотришь на то, чтобы завтра уйти в закат? ты не видишь, как мир разрушается с каждым «прости»? больше нет предводителя, кто нас возьмется вести. больше нет человека, который прибудет на свет. [в этих людях вокруг «человека» совсем уже нет!] как ты смотришь на то, чтобы взять и начать с нуля? я давно ощущаю, что жизнь эта не моя. я ведь вижу, что всё мне не нравится, всё не моё. как ты смотришь на то, чтоб умчаться от этих краев? убежать, улететь, испариться, найти себе цель, позабыть, что есть дом, где тебя ожидает постель. позабыть, что есть дом, где тебя ожидает уют. позабыть, что есть дом, где тебя понимают и ждут. я хотел бы меняться, но что-то стоит на пути. голос внутренний всё заклинает: «не бойся! иди!» он, конечно же, прав. он, конечно же, знает, куда… но внутри меня страх – впереди будет точно беда. как ты смотришь на то, что привычное нужно менять? знаю, это так сложно – найти себя и не терять. знаю, это нелегкий и очень ответственный шаг. как ты смотришь на то, чтоб учиться с начала дышать? выбрать новый маршрут и забыть про вчерашний день. не смотреть на свое отражение, не видеть тень. позаботься о том, что внутри тебя, что в голове. и давай поклянемся не врать никогда себе? мир огромен, но даже бескрайность – условная блажь. если ты не начнешь изменяться, то вскоре предашь всё, что дорого было, за что ты бороться мечтал. что ты скажешь, когда осознаешь, кем все-таки стал? игорь врублевский

друзей очерчивайте круг. не раскрывайте всем объятья: порой размах широкий рук весьма удобен для распятья. Георгий Фрумкер