Брррр!!!! Так и хочется собачку в пледик закутать! ??❄ ● Photographer: Jacqueline Rüdiger #dogcity_проффото

Состарился мой пёс совсем. Пятнадцать лет уже, однако. Преклонный возраст — трудно всем. Не исключенье и собака. А кот — как раз наоборот — в расцвете сил и жизни полон. Порой не понимает кот: «Чего так пёс зажат и скован; чего он всё лежит в углу и не играет с ним, как раньше; ещё замёрзнет на полу — что буду с ним я делать дальше?.." А пёс вздыхает глубоко, своих хозяев ждёт прихода и думает:" Коту легко… Будь мне всего четыре года, как нынче этому юнцу, уж показал бы наглецу кошачье место в этом доме, чтоб не мешал он сладкой дрёме…" Кот посидел, без дел скучая; поднялся; бёдрами качая, прошёлся мимо носа пса и лёг с ним рядом… Чудеса?! Я так отвечу на вопрос, припомнив прошлое немножко: когда щенком был старый пёс, его воспитывала кошка. #dogcity_стихи

В быстром течении нашей жизни современный человек время от времени хочет почувствовать, что он пока еще остался самим собой, и ничто не дает ему столь приятного подтверждения этого, как семенящие сзади четыре ноги. (с) Конрад Лоренц #dogcity_цитаты

Приветики! Вкусняшки есть? А если найдём? ? ● Photographer: Deanna Sauntry #dogcity_проффото

ВОЛОДЯ, ТАНЯ и АМУР Володька всю жизнь мечтал о собаке. Большой, серьёзной овчарке (немецкой или восточно-европейской, неважно). Лобастой, с большими торчащими ушами-локаторами, длинным, красным языком, свисающим из зубастой пасти, мощными лапами и широкой грудью. Чтоб слушался Володьку, своего хозяина, признавал его родителей, а с остальными был строг, но не злобен без повода. Но не срасталось. Сначала мама категорически зарубила его робкие просьбы железным аргументом: «Мал ещё! Какая собака в первом классе, ты с ней ни гулять не сможешь, ни ухаживать, ни воспитывать, тебя ещё самого воспитывать надо!». Папа её полностью поддержал, и в начальных классах мечта о собаке оставалась мечтой. Следующий разговор Володька завёл в четвёртом классе: он уже взрослый, собаку сможет воспитывать, ухаживать за ней тоже, так что, давайте собаку! В этот раз категорически против высказался отец: – Ты свой табель видел? Ты и без всякой собаки учиться не желаешь, лентяй! В общем, пока все оценки не исправишь, никаких собак! – А когда исправлю? – буркнул Володька – Он хорошо знал характер отца, и понимал, что учиться придётся по любому. – Когда исправишь, тогда и поговорим! – отрезал отец. Полностью подтянуть все «хвосты» и исправить оценки удалось только через два года. Отец повертел в руках Володькин табель и хмуро спросил: – Ну, молодец, что сказать. Чего хочешь, собаку? – Да, собаку! Овчарку, я говорил же! Папа, ты обещал! Я все условия выполнил… – Ну, я, если помнишь, обещал вернуться к разговору, не больше. Не знаю, Владимир, что и делать. Хорошая овчарка ест, как взрослый человек, и мясо ей нужно ежедневно, и витамины. И шерсть вычёсывать, собирать по дому, и место ей надо, чтобы двигаться, она в уголке весь день сидеть не будет. А у тебя и уроки, и друзья-подружки, когда ты будешь с собакой заниматься? – Я буду, честное слово, буду! – парень, понимая, что разговор опять сворачивает на тему «нельзя!», чуть не плакал. – Да толку с того, что ты будешь, – отец махнул рукой, – овчарка – зверь очень серьёзный, полноценный член семьи. Её кроме вычёсывания, мыть надо каждый день, сушить. Если не делать этого, псиной начнёт вонять. Пойми одно, ни я, ни мама не хотим и не будем заниматься собакой, а у тебя учёба, гулянки, поездки, лагеря какие-нибудь, сборы спортивные, да и в армию, скорее всего, идти придётся… максимум, что можно сделать, купить небольшую собачку, с которой, если что, мы с мамой управимся. – Нет, папа, спасибо. Можете себе болонку завести, я не возражаю. Но и возиться с ней не стану! – Ну почему сразу болонку? Давай фокстерьера заведём, они прикольные. Или таксу… – сын только махнул рукой и ушёл к себе. А вскоре Володькина мама родила малышку Леночку, и он понял, что теперь бесполезно даже заводить разговоры об овчарке – если и раньше мама была против, то теперь и говорить нечего. Володя отложил свою мечту в самый дальний уголок души. Сестрёнку не возненавидел, наоборот, как-то прикипел к ней, возился довольно охотно. *** Прошли годы. Володя закончил школу, поступил в институт, потом стал работать и доучиваться на заочном. Получил повышение, посчитал все доходы-расходы, и понял, что пора уходить на квартиру: в родном гнезде стало тесно, шумно, суетно, у Ленки начался переходный возраст, она бурчала на всех, в том числе и на любимого брата, да и существовать им в крошечных пеналах, на которые разделили их комнату, было ужасно некомфортно. Порыскав по сайтам аренды квартир, Володя нашёл вполне приемлемый вариант по вполне божеской цене. Когда обговорили все моменты, Володя спросил: – А если я собаку заведу, не будете возражать? – Тут жил сын, у него была овчарка, так что, думаю, решим вопрос положительно. Он заграницу уехал, собаку с собой взял; я пока буду его квартиру сдавать, если приживётся там, продам, наверное. А пока живи, только чтоб соседи не жаловались на собаку, а так, пускай… Я вторую комнату закрою, там вещи кой-какие, тебе две-то комнаты, поди не нужно. Володя записался в клуб собаководства, занял очередь на хорошего, породистого щенка. Но, к его огромному удивлению, хороших, элитных собак ему не предлагали – то очередь не подошла, то щенки бракованные, то цену заламывали. Он подпоил одного из клубных завсегдатаев, и тот нехотя поведал ему, что руководство клуба таких, как он не жалует – они разговаривали с Володей, и поняли, что он не будет ездить по выставкам, собирать медали, участвовать в плановых вязках для улучшения породы. Парень плюнул на всех этих элитных особей и выбрал отбракованного щенка, который имел окрас не по стандарту, и рост больше положенного. Щен сразу признал нового хозяина, облизал ему всё лицо, радостно заскулил и затявкал. На работе взял отпуск, чтобы приучить Амура (так он назвал собаку) к жизни в квартире, дисциплине и правилам хорошего собачьего тона. Он делали по утрам пробежки в соседнем парке, а вечерами Амур, словно настоящая, взрослая собака, приучался гулять с хозяином на поводке, не бросаясь на прочих собак, кошек, прохожих, ворон и всех остальных. Конечно, делал он это всё не по злобе, а просто от избытка хорошего настроения, но порядок есть порядок. Приближался конец отпуска, Володя стал оставлять щенка дома, сначала на час, потом на полдня. Амур совершенно не одобрял такие эксперименты, начинал скулить и подвывать, но постепенно понял, что оставаться в одиночестве ему всё же придётся, причём добился этого Володя не ремешком, не строгими нотациями, а серьёзными мужскими разговорами и тем, что остальное время хозяин проводил с ним, в играх, дружеских беседах, и весёлых прогулках. Пришло время выходить на работу. Амур скучал, грыз купленные специально для этой цели игрушки, но сильно не бушевал. Володя старался приехать домой без задержки, чтобы сразу идти гулять, и пёс честно ждал хозяина, стараясь не портить интерьер. – Жениться тебе надо, старик! – качал головой закадычный друг Юрка. – Нафига? – недоумевал Володя. – Во-первых, тебе пора в любом случае. Во-вторых, ты скоро двинешься на почве неудовлетворённости – у тебя только работа, и дом, даже толком на свидание не можешь сходить. В-третьих, жену надо выбирать такую же фанатку собак-овчарок, и при этом работающую в лучшем случае полдня, чтоб без тебя было кому Амурку накормить, напоить и развлечь, понял? Володя сердито фыркал и отмахивался от советов товарища, но в глубине души понимал, что рациональное зерно в его словах есть. А потом в его жизни появилась Таня. Всё получилось так стремительно и неожиданно, что он не сразу понял, что серьёзно влюбился, первый раз в жизни. Ему довелось отвозить документы смежникам, а там он и встретил хрупкую девушку с огромными зелёными русалочьими глазами, из омута которых уже не мог, да и не хотел выбраться… В первый же день их знакомства, Володя пришёл домой поздно вечером, и прямо в прихожей вступил в некую кучку, которую приготовил ему Амур в наказание за необязательность. Парень вывел собаку на прогулку, убрал следы, налил в собачью миску водички, насыпал корма. Даже не думал его ругать, наоборот, обнял, прижал к себе лобастую башку, задумчиво сказал. – Вот так, брат Амур, кажется, это называется потерять голову. Или сойти с ума… Ты, конечно, скажешь, что так не бывает, что за один день нельзя влюбиться так, что потерять голову и всё такое прочее… А вот я потерял. Всё-таки, несмотря на чувство, которое захватило Володю, он прикладывал все силы, чтобы не провоцировать собаку на некрасивые сюрпризы – после работы всегда сначала заезжал домой, выгуливал пса, а потом мчался на свидание. Их роман с Таней развивался стремительно – девушка также увлеклась, и немного потеряла голову. Их встречи становились всё более жаркими, молодые люди явно были готовы перешагнуть некий барьер, после которого им придётся решать очень важный вопрос: а что же дальше? Просто становиться любовниками – это явно недостаточно для их чувств. А быть вместе им мешал один очень важный нюанс. Таня любила кошек. Не любила собак, потому что боялась: в детстве её покусала соседская собака, и этот страх прочно засел у Тани в голове. Было совершенно понятно, что жить вместе с Амуром она не сможет. А отдать собаку, с которой он практически сроднился «в хорошие руки» – так себе идея. И по возможности осуществления, и по морально-этическим нормам. Володя очень осторожно их познакомил – Амур не проявлял агрессии, но и за хозяйку девушку не признавал. Да и Таня фамильярничать не собиралась – высказала глубокую мысль, что «Амурчик – хорошая собачка», но и всё. Даже погладить не решилась. Рассказала Володе печальную историю, очень похожую на его собственную. Она всегда хотела уютную кошку-мурлыку, чтоб грела своим урчанием и теплом, но родители категорически противились этому – просто не любили кошек. И вот теперь, когда эти двое так явно влюблены друг в друга, им скорее всего, придётся расстаться. Или заключить гостевой брак – он будет жить с собакой, она одна или с кошкой, и пару раз в неделю смогут найти возможность побыть вдвоём… А как всё хорошо начиналось… *** Жёлтое такси, уходя от выскочившего на встречку внедорожника, взвизгнуло тормозами, качнулось вправо, перевернулось и застыло. Водитель вылез самостоятельно, а пассажира, молодого парня, пришлось доставать очевидцам аварии. – Тане позвони, – еле слышно прошептал Володя примчавшемуся в больницу Юре, телефон которого был последним набранным, и врач вызвал именно его, – ключи в кармане достань… там Амур дома закрытый…, – и потерял сознание. – Таня, привет, это Юра… Тань, ты только не волнуйся, Володя в больнице… машина перевернулась. Жив он, жив, врач сказал, что не смертельно, просто надо полечиться. Нет, его сейчас видеть нельзя, доктор не разрешает. Танечка, мы с Маришкой вечером за тобой заедем, навестим его, наверное, уже можно будет. И ещё, Тань, Володя велел Амура покормить и выгулять… мы все вместе попробуем, нельзя его бросать, Володя очень просил. Вечером Таня с Юрой открыли двери в Володину квартиру. Маришка жалась сзади, причитая вполголоса. Амур встретил их настороженно, но не враждебно, заскулил, заметался, ища хозяина. – Амурчик, гулять! – Таня потянула поводок с вешалки. Пёс недоверчиво подошёл к ней, обнюхал, и вдруг заскулил тоненько и потерянно. Девушка, словно забыв все свои страхи, протянула руку и осторожно погладила собаку. – Амурчик, миленький, ты только не плачь, Володенька, хозяин твой, жив, он в больнице, ему лечиться надо. А ты должен быть хорошим мальчиком, чтоб он не волновался и побыстрее выздоравливал. Ты уж прости, но я пока побуду у тебя за хозяйку, ты один пропадёшь. Ведь мы с тобой его любим, мы всё сделаем, чтоб он выздоровел и вернулся домой. Давай, мой хороший, пойдём, погуляем, потом я тебе водички свеженькой налью, корма насыплю… Она осторожно надела на собаку кожаный ошейник, сделала два шага к двери. – Ты, Амурушка, только не думай, что хозяин тебя бросил! Нет, просто ему сейчас очень плохо, но мы с тобой обязательно дождёмся его возвращения. Хочешь, я сегодня никуда не уеду, останусь с тобой, завтра поеду Володеньку проведать, а ты меня дома будешь ждать, хорошо? Юра с Маришей ошеломлённо смотрели, как тоненькая девушка с русалочьими глазами, жутко боящаяся собак, сидела на полу в прихожей, прижимая к себе враз повзрослевшего овчарку-подростка, который, слегка поскуливая, толкал её своей мощной, лобастой головой, словно говоря: «Ты теперь тоже моя хозяйка, я тебя признал. Не плачь, всё будет хорошо». *** Таня так и осталась жить в квартире вместе с Амуром. Готовила еду себе и ему – попроще, Володе в больницу – повкуснее. Вернувшись из больницы, садилась на диван, и рассказывала Амуру о самочувствии хозяина, передавала приветы. Пёс внимательно слушал, иногда подскуливал, переступал тяжёлыми лапами. Потом прижимался головой к ногам хозяйки, вздыхал. Вскоре Володя пошёл на поправку, вернулся домой – крепнуть и долечиваться. Они с Таней поженились, Володя вернулся на работу, и пара ждёт ребёнка. Хозяин квартиры сказал, что будет её продавать, его сын устроился прочно. Они как-то там договорились о порядке выплаты, и жилищный вопрос был решён. Танюша со смехом вспоминает время, когда она боялась собак, теперь, пока главный хозяин на работе, они с Амуром гуляют в парке вдвоём. Она уговаривает его согласиться завести ещё и кошку, но пёс пока не очень поддаётся на эти уговоры. Впрочем, нам кажется, что эти двое всё-таки договорятся, тем более что и Володя насчёт кошки уже не возражает… (с) Ухум Бухеев Фото: Solène Callé #dogcity_почитать

ФРАНТИК Такое случилось с ней впервые — Катя проспала будильник. Открыв глаза и увидев, что солнце уже высоко, она в ужасе вскочила с кровати. Завтракать не было времени, и она, наскоро умывшись и одевшись, выскочила на лестничную площадку. Как назло, лифт был занят, а идти по лестнице не хотелось. Постояв несколько минут, она не выдержала и уже собралась на лестницу, как лифт открылся. В кабине был пёс. Глядя на девушку грустными глазами, он мелко бил хвостом и поскуливал. "Это же пёс старушки с пятого этажа" — пронеслось в голове. — "Как же его зовут? А, вспомнила, Франтик!". "Милый мой, ну как же не вовремя-то! Я так опаздываю! Ты потерялся что ли? Убежал? Ну, поехали, отвезу тебя!" — она нажала кнопку пятого этажа. Когда двери открылись, Франтик выскочил и побежал к одной из квартир. Девушка, у которой в голове всё ещё работал секундомер, жала кнопку звонка целую вечность, прежде чем ей открыли. — Что трезвонишь? — через цепочку на неё с неприязнью смотрела какая-то неопрятная баба. — Тут ваша собака... — Какая собака? — Ну как же... Франтик! С ним обычно старушка гуляла. Баба откашлялась и махнув на неё рукой, сказала: — Померла старушка. Сейчас как раз все родственники поехали в крематорию. — Вы хотите сказать, в крематорий? — Я и говорю, в крематорию! А про животное ничего не знаю! — обиделась баба и хлопнула дверью. Катя позвонила снова. Баба через дверь рявкнула: — Ну чего тебе? — Возьмите собаку! Я видела родственников бабушки. Они любят Франтика! Несколько раз с ним гулял молодой человек, я видела! — Ладно. Заходи, шелудивый! — неохотно согласилась баба, приоткрыв дверь, и пёс, как оголтелый, бросился в квартиру, прямиком в комнату хозяйки. Что было дальше, Екатерина не видела, так как дверь закрылась у неё перед носом. На работу она опоздала, но была рада, что хоть Франтик не остался на улице. А бабушку, его хозяйку, ей было очень жалко. Старушка та была очень приятная, всегда улыбалась. Возвращаясь вечером с работы, девушка увидела Франтика у подъезда. Пёс лежал, положив голову на лапы. Катя посмотрела кругом, но никого, похожего на его хозяина не увидела. И если утром на собаке был ошейник, сейчас его не было. Девушка подошла к Франтику и погладила его. Пёс не реагировал. На пятом этаже открылось окно. Какой-то парень лет двадцати пяти, ей показалось, что тот самый, что как-то выгуливал Франтика, крикнул: — Эй! — Вы мне? — Катя спросила тихо, приложив руку к груди. — Тебе, тебе. Если нужна собака, забирай себе. К нам её тащить не надо! У моей жены аллергия, ясно? Катя посмотрела на пса. Было жаль его, но она сама жила на съемной квартире. Первым пунктом договора об аренде было условие — никаких животных. Это она помнила хорошо. Девушка села на лавочку. Пёс тихо лежал, словно осознавал свою ненужность. — Ты мой хороший, не могу я тебя взять к себе. — оправдывалась Катя. — Но мир не без добрых людей. Желаю тебе найти доброго хозяина, малыш! С тяжёлым сердцем девушка зашла в подъезд. Пёс так и остался лежать на асфальте. В постели Катя долго ворочалась, не могла уснуть, а потом, едва сомкнула глаза, услышала лязг и полный отчаяния лай. Кто-то вызвал ловцов, и вокруг шеи пса затянулась петля. Франтик крутил головой, отчаянно упирался и кричал... Катя, накинув плащ, побежала на выручку, благо лифт приехал сразу. Когда она выскочила во двор, ловцы уже погрузили Франтика в машину, и собирались уезжать. — Отдайте собаку! — закричала им Катя. — Животное бесхозное! — равнодушно сказал один из ловцов. — Это моя собака! — Тогда почему без ошейника? Мы получили сигнал. — Пожалуйста, верните Франтика! — А вызов кто оплатит? Спустя полчаса Екатерина наконец-то провалилась в сон. У её кровати лежал Франтик, и вздыхал, совсем как человек. Утром она заметила, что колбаса, которую она ему порезала, почти не тронута. "Франтик, мне надо на работу. Поешь, пожалуйста!" — Катя подставила ему блюдце к самому носу. — А вот тут я тебе водички свежей налила. Не грусти. Пёс поднял голову и вильнул хвостом. Катя стояла у лифта, размышляя, как жить дальше, куда пристроить несчастного пса. Когда двери лифта открылись, она оказалась лицом к лицу с хозяйкой квартиры. Видать, кто-то из соседей "сигнализировал" ей о нарушении договора. — Милочка, это правда? Вы притащили в дом собаку? — сказала хозяйка не поздоровавшись. — Здравствуйте. Понимаете, это пёс вашей соседки с пятого этажа. Она умерла и ... — Я знаю. Но моя квартира — не собачий приют. Сейчас же выдворите его. — Я вас очень прошу подождать хотя бы до вечера! — чуть не заплакала Катя, — Прошу вас, Регина Наилевна! — Ну... ладно. Но только до вечера, и чтобы ни одной шерстины, слышите? Приду, проверю! Катя отпросилась с работы после обеда. Объяснила это тем, что ей нужно подыскать новое жильё. Шеф у неё был человек понимающий и отпустил, снабдив её телефоном своего знакомого агента. В квартире её встретил Франтик и даже несколько раз вильнул хвостом. — Смотри-ка, что я тебе принесла! — сказала Катя, продемонстрировав купленный по дороге ошейник и поводок. Они пошли на прогулку, рядом был небольшой парк. Девушка присела на лавочку и достала блокнот, куда записывала свои доходы и расходы. Вздыхая, она внесла в него непредвиденные траты на ловцов и ошейник. Она и не заметила, как на ту же лавочку села пожилая женщина. Волосы на её голове были белые и пушистые, отчего она напоминала одуванчик. Франтик, увидев её заволновался и завилял хвостом. — Франтик! Ах, ты прохиндей! — женщина гладила пса и тот словно ожил, запрыгал, заплясал. — Здравствуйте! — обрадовалась Катя. — Вы знаете Франтика? — Знаю, знаю, прекрасный пёс! Надежду Павловну, кончено, я знала намного дольше — почти сорок лет! — Ого! надо же. — удивилась Катя. — Да, мы с ней давние приятельницы! — улыбнулась женщина-одуванчик. — Но, тогда вы верно, знаете, что она умерла. — вздохнула Катя. — Да, жаль, что я не смогла её проводить — сама угодила в больницу. Но, я навещала её незадолго до этого, в хосписе. Надежда очень переживала за Франтика, боялась, что вы выгоните его. — Я? Выгоню? Вы наверное, путаете меня с кем-то? — А вы разве не жена внука? — Представьте себе, нет. — А кто же вы? — удивилась женщина-одуванчик, всматриваясь в Катю. — Я посторонняя. Хозяйка не зря беспокоилась за пса — её родственники его просто выбросили. Как ненужный хлам. — Значит, Надя была права... — женщина нахмурилась. — Может, возьмёте Франтика к себе? Понимаете, я живу на съёмной квартире и хозяйка меня выселяет из-за него. Через два часа я встречаюсь с агентом, буду искать новое жильё, но ведь вы знаете, что снять квартиру с животным почти невозможно. Женщина - одуванчик покачала головой и подняла на Екатерину влажные глаза. — Деточка, я никак не могу взять Франтика к себе. Я больна, и врачи говорят, что и мне не долго осталось. — Простите, мне очень жаль. — девушке стало неловко. — Значит, вы подобрали пёсика, не взирая на сложности с жильём? Можно ведь было отдать в приют! — Зачем вы это мне говорите? Ему же там не выжить! — возмутилась Катя. Словно в подтверждение её слов, Франтик громко гавкнул. — Тогда это для вас. — женщина открыла сумку и достала конверт. — Что это? — Катя машинально взяла конверт. — Я думаю, там всё написано. — женщина потрепала Франтика, поднялась с лавочки и улыбнулась Кате. — Прощайте, милое, доброе дитя. Уверена, что Франтик принесёт вам удачу! Проводив её глазами, девушка вскрыла конверт. Там, действительно была записка, и... сберегательная книжка на предъявителя. Увидев сумму, Катя тотчас бросилась за женщиной. Франтик удивлённо смотрел на неё, после чего побежал следом, пронзительно лая. — Это какая-то ошибка! — догнав подругу Надежды Павловны, выдохнула Катя. — С чего вы взяли? — Но такие деньги... мне?! Я не понимаю. — А что тут понимать? Надя всю жизнь копила на домик у моря. Но не сложилось. Сначала умер муж, потом сын с невесткой разошлись, сын теперь, кажется, в Америке живёт, сам по себе. Остался внук, и невестка, но они бабкой совсем не интересовались. Внук позвонит раз в полгода, узнать, не померла ли. Только узнав, что она серьёзно больна, стал чаще бывать у неё, боясь, что она отпишет квартиру кому-то другому. Надя, как и все старики наверное, стала подозрительна... она не раз говорила мне, что боится, что внук, а особенно его жена, избавятся от собаки. Поэтому Надя попросила меня найти человека, который бы заботился о Франтике после её смерти. Она так и сказала "Этот человек не может быть плохим. Передай ему это". Вот и всё. Последнее желание умирающей закон. Я боялась, что опоздала, и вдруг увидела вас... обрадовалась, приняла вас за жену внука Нади, но та... упустила своё счастье! Старушка провела оторопевшей Кате по плечу и пошла по дорожке не оглядываясь. Катя раскрыла записку. Красивым почерком с наклоном чуть влево, на плотной бумаге, с едва уловимым запахом "Красной Москвы" было написано следующее: "Франтик обожает хрящики с куриных ножек, это его любимое лакомство. Балуйте его иногда и он принесёт вам счастье." Агент, которого посоветовал Екатерине шеф, оказался действительно хорош и быстро нашёл отличное жильё по нормальной цене. А через полгода Катя вышла замуж за Анатолия — хозяина очаровательной собачки Джины, любимой подружки Франтика. (с) Лютик #dogcity_почитать

Очаровательный чертёнок! ??? ● Photographer: Drolly Crämer #dogcity_проффото

МАЛЕНЬКИЕ ЛЮДИ Двор гудел. Терялся в какофонии разной тональности звуков. Взрывался веселым смехом разновозрастной детворы и до безобразия напоминал растревоженный, разворошенный медведем-сладкоежкой пчелиный улей. В большой квадратной песочнице с выкрашенными яркой синей краской бортами копошились малыши. Лепили, строили. Выкапывали маленькие, похожие на мышиные норки, ямы и тут же, забываясь, засыпали их песком, переворачивая цветные формочки-ведерки. Чуть подальше, там, где под тенью молодых деревьев примостились разного рода турники и качели – суетилась детвора постарше. Смех в этой части двора был особенно заразителен. Как, впрочем, и уносящийся до небес вместе с лодочками-качелями радостный, счастливый визг, от которого дрожали стекла в стоящих на страже двора многоэтажных башнях-домах. Вместе со стеклами дрожали уши. И то и дело тряслись направленные в сторону веселящихся крикунов шутливые кулаки вальяжно разместившихся за выстроившимися в ряд деревянными столиками старших ребят. Но даже здесь, в зоне «старшаков», как называли себя сами, вытянувшиеся словно жерди, нескладные пока еще подростки, временами совершенно противореча направленным в сторону малышни кулакам, раздавался веселый, громкий смех. Шаман не знал, зачем шел на этот смех. Почему гонимый отовсюду, вновь и вновь упрямо перебирал стертыми в кровь, натруженными лапами. Зачем заставлял двигаться ставшее немощным, похожим на скелет, свое массивное когда-то тело. Зачем, жадно водя горячим носом, втягивал в себя этот едва уловимый, сладкий запах беззаботного детского счастья. Чужого, недостижимого. Но, вместе с тем, влекущего его к себе сильнее самой желанной приманки... Последние шаги давались с трудом. Шарахающиеся в сторону от худого, грязного, но по-прежнему вызывающего страх алабая прохожие, совсем не добавляли псу уверенности. Вселяли страх в и без того измученное тяжестью скитаний последних месяцев собачье сердце. Тычки, камни. Крики. Ругательства... Голод... Когда-то любимый, но после смерти старого хозяина оказавшийся никому не нужный, Шаман успел познать все. Голод был страшнее всего. Ссадины от камней рано или поздно затягивались. Раны рубцевались. А вот гнетущая голодная пустота, наполняющая тянущей болью пустой, сжавшийся в бесконечном спазме желудок, казалось, сроднилась с Шаманом до конца его дней. До скорого конца. Который он почему-то решил встретить здесь, в гудящем от детского смеха дворе. Где каждый глоток нагретого летнем солнцем воздуха пах беззаботным, искренним, недостижимым для Шамана счастьем. Счастьем, среди которого будет не так страшно умереть… Первыми упавшую в тени отцветшего сиреневого куста большую грязную собаку заметили малыши. Зашумели, завозились на песочном своем поприще. Заохали, вытянув яркие совочки в сторону нежданного гостя. И, ища глазами среди отдыхающих на подъездных скамейках мам, радостно залопотали. Не успели откликнувшиеся на зов малышни родительницы понять, в чем дело, как привлеченные волнением в песочнице более шустрые ребятишки постарше уже бежали в сторону направленных, словно копья, указателей-совочков. Перепрыгивали задорно через дворовые дорожки, огибали ловко бетонные препятствия-парапетики и спустя минуту уже окружали провалившегося в беспамятство и до невозможности уставшего Шамана стайкой гомонящих, перекликающихся птиц. Наперебой тянули к нему руки. И неловко, сначала опасливо, но с каждой минутой все увереннее и настойчивее гладили ладошками проступающие сквозь шерсть позвонки. Трепали короткие, но удивительно мягкие уши. И никак не могли взять в толк, почему такая большая и уже даже чуточку любимая собака не открывает глаза? Следуя за отправленным в сторону деревянных столиков маленьким гонцом, к вытоптанному за считанные минуты пятачку возле сиреневого куста подошли ребята постарше. Посмотрели важно-внимательно, разогнали юных активистов в сторону и, потрогав кожаный, горячий нос мозолистыми от занятий на турниках ладонями, тут же принялись куда-то звонить, прижав к ушам блестящие прямоугольники телефонов. Тем временем, кое-как разобравшись, в чем дело, в нарастающий под кустом галдеж, в который то и дело вклинивался звонкий лепет из песочницы, попытались вмешаться малышовые мамы. И даже руками несколько раз махнуть успели, мол - Отойдите! Больной! Бешеный!! Заразный!!! Укусит… Да только куда там – ребятню от собаки клещами не оттащить! Только и успевай, что своих малышей, норовивших в общую, гомонящую кучу-малу из песочницы переползти, обратно оттаскивать, да возмущаться вполголоса, что день-то ведь так хорошо начинался… Шаман, конечно, эти возмущения мам, за малышню свою волнующихся, не слышал. Поди разбери шепот далекий среди детских голосов, градом на него, очнувшегося, обрушившихся. Пес только и смог, что морду собачью свою сморщить – не то рыкнуть, не то простонать от происходящего. Да опять в дремное беспамятство провалиться. Смотреть там, в сне своем, обидой и отчаянием навеянном... На хозяина ушедшего смотреть. На внуков его, на нем, на Шамане, как на пони, катающихся. На снег возле дома искристый, в котором спину до одури счесывал. На дверь, к печи теплой ведущую… Закрытую. И на плачущих, расплющивших сопливые носы о стекло увозящей их машины, малышей… На полотно дороги бесконечное, по которому бежал неделями, лап не жалея… И на людей, что куска хлеба для пса голодного, потерянного жалели, а вот криками да тычками одаривали сполна... Шаман почти сроднился с этим сном, почти сросся. Почти остался в нем навсегда, дорогу к ушедшему хозяину ища… Да только выдохнул от уверенного прикосновения вдруг резко. Взбрыкнул. Очнулся рывком. И тут же, запутавшись в своих вконец ослабевших лапах, почти рухнул на аккуратно поднимающие его с земли сильные руки. - Дядя Сережа! Мы с вами пойдем! - Вот деньги – я копилочку разбила! - Пап, давай мы с пацанами поддержим… - Собачка, милая, ты держись, пожалуйста! - А с ним все хорошо будет? - Ну, мама… - А ну тихо!!! Дядя Сережа, отец одного из подростков, спустившийся в гомонящий двор после быстрого, просящего звонка немногословного своего сына, прикрикнул на разволновавшихся детей. Поудобнее перехватив большую, но неожиданно совсем легкую собаку, и кивнув головой ловящим каждое его движение ребятам, быстрым шагом направился в сторону соседнего двора, где совсем недавно открылся один из филиалов известной в городе ветеринарной клиники. Сосредоточенный. Нахмуренный. Выверяющий каждый шаг, будто боявшийся причинить невольной возможной тряской лишние страдания тому, кто и так настрадался сполна, молчаливый мужчина уверенно двигался вперед. Перестали гомонить и идущие следом толпой дети. И даже ругавшиеся, не сумевшие успокоить не на шутку разрыдавшихся малышей молчавшие теперь мамочки, увязались за странной этой процессией, покрепче прижав к себе сосредоточенно машущих ручками чад. В коридоре ветеринарной клиники было не протолкнуться. Занятые скамейки, чуть поскрипывающие от натуги стулья, на которых, тесно прижавшись друг к дружке, сидело по двое, а то и по трое ребятишек. Удивленные взгляды снующего туда-сюда персонала. Гнетущая, наполненная ожиданием тишина... Альбина Сергеевна – старший врач «Любимчиков», с обеда прибежавшая, в тишине этой, как в патоке завязла. Только и успевала, что воздух ртом хватать, пробираясь сквозь перекрестные взгляды смотрящих на нее детей. А пробравшись, нырнула за спасительную дверь рабочего кабинета и, бросив взгляд на лежавшую без движения посреди металлического стола большую, но совершенно истощенную собаку, только и смогла спросить у готовившихся к работе ассистентов: - Что происходит?! А работа уже кипела. Уколы, капельницы, таблетки. Паштет в железной миске, по металлическому столу как шар для кёрлинга прокатившейся. И вроде положили достаточно, а только на один взмах языка и хватило… Очнувшийся от докторских манипуляций Шаман вкус этого паштета даже распробовать не успел. Почувствовал только, как провалился он теплым комом в пустой слипшийся желудок. Как натянул стенки его, словно воздух в шар насильно накаченный, и растворился там. Исчез, будто ничего и не было. Он, было, еще просить хотел, умолять даже… Да только лапы опять болью прострелило. Так, что по выпирающим позвонкам дрожь волной прошла. Вскочить захотелось, зарычать, защититься… Но только наткнулся пес на взгляды людей вокруг него, непонятно как на столе этом оказавшегося, суетившихся. Расслышал в направленных к нему словах не злобу, не ругань – заботу с раскаянием. И удивленный, растерянный, так и остался терпеливо лежать не шевелясь, пока, сам того не замечая, не провалился в крепкий, пахнущий лекарствами сон. - С вашей собакой все будет хорошо…, - Альбина Сергеевна внимательно посмотрела на вскакивающих со своих мест при ее появлении ребятишек. - Истощение, конечно, сильное. Несколько ран старых вскрыть пришлось, чтоб купировать воспаление. Но в целом на данный момент времени ничего угрожающего ее, а вернее, его жизни я не вижу… Продолжить врач не успела. Весь приемный холл ветеринарной клиники вдруг в одну секунду взорвался несколькими десятками детских голосов. Радостных, благодарных! Спешащих выплеснуть всю ту скопившуюся в них за время ожидания тревогу, которая, как червячок, грызла переживающих за пса ребятишек. Голосов счастливых… В этом шумном многоголосном счастье совсем потерялась отчего-то вдруг прослезившаяся за рабочей стойкой администратор. Едва заметно улыбался приобнимающий за плечи сына дядя Сережа, рядом с которым на руках у проникнувшихся происходящим мамочек лопотали-хохотали малыши. В этом шумном счастье приготовившаяся озвучить дальнейшие рекомендации по уходу и довольно-таки солидный счет за оказанные услуги Альбина Сергеевна вдруг подумала, что клиника вполне себе может списать эти расходы самостоятельно, не обременяя такими мелочами этих маленьких, смотрящих на нее сияющими, полными веры в добро глазами, маленьких людей. Эта искренняя детская радость уже ввинчивалась жужжащей мушкой в уши спящей за закрытой дверью собаки… Собаки, которая нуждалась в ней, как никто другой, и была уверена, что уже не познает её никогда. ***** Двор гудел. Терялся в какофонии разной тональности звуков. Взрывался веселым смехом разновозрастной детворы и до безобразия напоминал растревоженный, разворошенный медведем-сладкоежкой пчелиный улей. По заснеженным, покрытым коркой хрустящей наледи дорожкам неслись красные, с колокольчиками санки. Кренились на поворотах, опрокидывали в мягкие сугробы укутанных в сто одежек румяных, хохочущих малышей, и, звонко скрипнув полозьями, уносились на следующий круг. Чуть подальше, там, где летом под тенью деревьев прятались качели и турники, сейчас выросли самые настоящие снежные баррикады. Сквозь проделанные в них наспех бойницы-оконца летели в разные стороны искрящиеся снежные снаряды. Разбивались о вражеские крепости, разлетались тысячей ледяных кристалликов, попадая в опрометчиво высунутые вражеские носы… И вызывали взрыв нового, задорного смеха, от которого дрожали стекла в стоящих на страже двора многоэтажных башнях-домах. Вместе со стеклами дрожали красные от мороза, выглядывающие из-под шапок уши. И то и дело тряслись направленные в сторону веселящихся крикунов шутливые кулаки старших ребят, вальяжно разместившихся за выстроившимися в ряд деревянными столиками. Но даже здесь, в зоне «старшаков», как называли себя сами, вытянувшиеся словно жерди, нескладные пока еще подростки, временами совершенно противореча направленным в сторону малышни кулакам, раздавался веселый, громкий смех... Джек любил этот смех. Искренний, открытый. Вызывающий радостную дрожь в каждой топорщащейся на его отъевшихся белоснежных боках шерстинке. Любил визжащих от восторга, катающихся на привязанных к нему красных санках румяных малышей и их суетливых, все время норовивших подсунуть ему вкусную косточку, мамочек. Любил хохочущих, удирающих от него снежных стрелков-разбойников – ребят постарше. Любил серьезных внешне, но таких же беззаботных в душе старшаков-подростков, среди которых затерялся сын дяди Сережи, его новый хозяин – Димка. Хотя, если говорить по правде, хозяев у Джека теперь было много. И к каждому из них звавшийся когда-то Шаманом Джек испытывал чувство искренней, нежной привязанности и любви. Да и как иначе, если каждый из них, несмотря на свой малый рост, уже был человеком? А вместе… Все вместе они были надеждой. Джека надеждой. А может быть надеждой всего мира. Не умеющие оставаться равнодушными к чужой беде, такие большие в своем искреннем желании творить добро, еще совсем маленькие Люди. Автор ОЛЬГА СУСЛИНА Фото: Brianna Maç #dogcity_почитать

Жизнь - потрясающая штука! Иногда, что бы понять это, достаточно взглянуть на мир под другим углом... ?

Собака любит человека, Служить ему готова век, И хорошо, коль попадется, Ей настоящий человек. В беде не кинет, защитит, На страже день и ночь стоит, С хозяином бежит по следу, Надежней друга в мире нету. Глаза собаки в душу смотрят, Восторг ее — чудесный дар, Бежит на встречу и уносит, Усталость серых дней, печаль. Так искренне и не неподкупна, Ее любовь всегда жива, Да и собаке тоже нужно, Чтобы она была нужна. Собака любит человека, Она ему во всем верна, С собакой много в жизни света, И настоящего тепла. (c) Елена Степанова #dogcity_стихи