Мне очень тебя не хватает, папа. Каким бы ты был сейчас? Мне так хочется обнять тебя. Так хочется, чтобы ты был счастлив. Забрать бы себе твою боль, чтобы тебе хоть чуточку стало легче, чтобы отпустило это изматывающее напряжение, в котором ты жил всю жизнь. Время не вернешь…
Мне так тебя не хватало все детство. Ты был рядом, но ты был далеко от нас. Ты жил в своем мире, в котором, теперь я знаю, тебе было лучше. А мир снаружи причинял боль. И только алкоголь давал тебе облегчение. Как бы я хотела все изменить. Обнять тебя. Прижаться к тебе. Сказать, как я тебя люблю.
Никогда в жизни я не говорила тебе этих слов. Никогда. Папа, папочка, я люблю тебя!
Коллекция пластинок с песнями Высоцкого. Его хриплый голос из динамиков. Наушники. Книги. Ты всегда много читал, в нашей семье ты был читающим. Всегда с книгой или с журналом. Я помню стопки «Роман-газеты». Сигареты на подоконнике (я таскала их у тебя, когда начала курить).
Черный лопоухий щенок Бимка. Сумасшедшие бурундуки, которых ты приносил с работы и которых мы ловили потом по всей квартире. Совенок со сломанным крылом. Фотоаппарат. Как ты учил меня печатать фотографии.
Крабы. Я помню, как ты принес целый мешок крабов. Высыпал их на пол в кухне, и они, еще живые, ползали. А на печке огромная кастрюля с кипящей водой. Ты опускал их туда, и они становились ярко-красными, вкуснотища.
Все детство я боялась тебя. Ты был непонятным, как книга на иностранном языке. Мог быть резким, непредсказуемым. Молчаливым. И только алкоголь делал тебя другим – добрее. Знаешь, в этом я такая же, как ты. Вся из острых углов и шипов, под алкоголем становилась мягче. Словно становилась собой настоящей.
Помню, однажды вы выпивали с друзьями, я зашла на кухню, ты поймал меня и посадил к себе на колени. Такими пронзительно голубыми были твои глаза и добрым взгляд. Ты смеялся. Это была такая редкость – видеть твою улыбку. Меня захлестнуло счастьем.
Помню, как на зиму ты отращивал бороду. С ней ты мне больше нравился, она словно делала тебя добрее, мягче. А перед восьмым марта ты сбривал ее и становился на время каким-то чужим.
В память навечно врезался один момент. Когда тебя парализованного выносили из поезда на носилках. Я вдруг увидела твои глаза. Мне стало больно от этого взгляда. Кажется, в ту минуту ты хотел умереть.
Тебя, всегда такого сильного, смелого, сейчас беспомощного, несут на носилках, и это видят все. Все видят твою беспомощность. Тебе стыдно было быть беспомощным. Мне хотелось стать ширмой, чтобы отгородить тебя от этих унижающих жалостливых взглядов.
Я старалась пореже приходить. А к тебе вообще практически не заходила.
Я не знала, что мне с тобой таким делать, о чем разговаривать. Глупая. Какая же я была глупая. Папа. Я бы могла читать тебе книги. Невыносимо стыдно за свою глупость, черствость, за свои страхи. Мне был дан шанс проявить сострадание, но я погрязла в обидах и страхах. Мне было стыдно проявлять свои чувства, которые рвались наружу, но натыкались на стену и оседали внутри.
Как мало счастья было в твоей жизни. Папочка, любимый, родной…
Каким непростым было твое детство и как рано тебе пришлось стать взрослым, когда с разницей в полгода ушли из жизни твои родители. Еще раньше ушли из жизни два твоих старших брата. Сколько боли. И какой непростой была ваша с мамой жизнь.
Когда тебя не стало, я на долгие годы погрузилась в чувство вины. Но я так ничего и не поняла. Не усвоила урок, и спустя годы он повторился, уже с мамой. Вина выросла еще на порядок. Меня разрывало между чувством вселенской обиды и невыносимым чувством вины.
Не могло быть по-другому. Так важно для меня было осознать это. Понять тебя и отпустить все, что мешало видеть тебя настоящего, все, что мешало любить тебя.
Я словно посмотрела на мир твоими глазами. Почувствовала его твоим сердцем.
Только теперь я осознаю, для чего в нашей жизни те или иные ситуации и люди. Зла не создано, есть нехватка любви и добра.
Папа. Мысли о тебе больше не сжимают болезненно мое сердце. Теперь меня окутывает какая-то невероятная нежность. Я буду бережно хранить это чувство в душе.
Раньше мое детство в ощущениях было темным и мрачным, а сейчас его заливает солнечный свет.
Это был долгий и непростой путь. Юрий Ильич может достучаться до сердца каждого. Моя бесконечная любовь и благодарность Юрию Бурлану и замечательной команде!