Трагедия хороших девочек Предполагается, что дорога между маленькой девочкой и ее матерью будет улицей с односторонним движением, по которой движется постоянный поток поддержки от матери к дочери. Нет никаких сомнений в том, что маленькие девочки полностью зависят от своих матерей и их физической, психологической и эмоциональной поддержки. Однако одним из широко распространенных видов материнской травмы является обратная динамика, когда мать становится нездорово зависимой от дочери и требует от нее психологической и эмоциональной поддержки. Эта перемена ролей тяжело травмирует девочку, оказывая долговременное влияние на ее самооценку, уверенность в себе и чувство собственной ценности. Алиса Миллер описывает эту динамику в своей книге «Драма одаренного ребенка». Мать после рождения ребенка подсознательно ощущает, что наконец у нее есть кто-то, кто будет любить ее безусловно, и начинает использовать ребенка для удовлетворения собственных потребностей, которые не были удовлетворены в ее детстве. В этом случае ребенок начинает нести на себе проекцию бабушки — матери собственной матери. Это ставит дочь в невозможную ситуацию, когда она несет ответственность за благополучие и счастье своей матери. Это вынуждает дочь подавлять свои собственные потребности, необходимые для развития, чтобы удовлетворять эмоциональные потребности своей матери. Вместо того, чтобы получать от матери поддержку, от дочери ожидается, что она будет поддерживать свою мать. Вместо того, чтобы чувствовать в матери надежную опору для собственных эмоций и исследований, от нее ожидается, что она будет надежной эмоциональной опорой для своей матери. Дочь уязвима и ее выживание полностью зависит от матери, так что у нее нет особого выбора; ей остается либо смириться и удовлетворять нужды своей матери, либо в какой-то степени ей противостоять. Мать эксплуатирует дочь, назначая ее на взрослые роли — суррогатного супруга, лучшей подруги или своего терапевта. Когда от дочери требуется эмоциональная поддержка для ее матери, для нее становится невозможным полагаться на свою мать в достаточной степени, чтобы удовлетворять свои собственные потребности. Вот несколько способов, как парентифицированная дочь может отвечать на такую динамику: «Если я буду очень, очень хорошей девочкой (послушной, тихой и ни в чем не буду нуждаться), тогда мама наконец меня увидит и позаботится обо мне» или «Если я буду сильной и буду защищать маму, она меня увидит» или «Если я дам маме то, что она хочет, она перестанет со мной так обращаться,» и так далее. motherdoughter1В своей взрослой жизни мы можем проецировать эту динамику на других людей. Например, в отношениях: «Если только я буду очень сильно стараться быть достаточно хорошей для него, он станет верным мужем.» В работе и карьере: «Ну вот еще один сертификат и еще одно повышение, и я буду достойна высокой оплаты.» Такие матери устраивают соревнование со своими дочерьми за главный приз — быть дочерью и получать заботу. Послание, заложенное в такой конкуренции, звучит так: «Материнской любви всем не хватит.» Девочки вырастают в убеждении, что любовь, принятие, одобрение и поддержка очень ограничены, их очень мало, и нужно очень тяжело трудиться, чтобы их заслужить. И во взрослой жизни мы продолжаем создавать и привлекать ситуации, которые подтверждают это убеждение. (Это также актуально и для мужчин). Дочери, ставшие матерями своим мамам, лишены детства. Такая дочь не получает подтверждения себя как отдельного человека, как личности, она получает подтверждение и одобрение только в результате выполнения какой-либо функции (облегчения боли матери). Мать ожидает от дочери, что та будет выслушивать ее проблемы и просит ее об утешении собственных взрослых страхов и тревоги. От дочери ожидается, что она избавит мать от проблем или наведет порядок в ее жизни, на физическом или эмоциональном уровне. К ней могут регулярно обращаться как к человеку, способному решать проблемы или выступать посредником. Такие матери убеждают своих дочерей в том, что они слабы как матери, что они motherdoughter2перегружены и неспособны справляться с жизнью. Таким образом они сообщают дочерям, что их собственные нужды — это чересчур для такой матери, и ребенок начинает винить себя уже за одно свое существование. Маленькая девочка получает послание, что у нее нет права на потребности, у нее нет права быть услышанной или признанной как личность. Парентифицированные дочери могут продолжать играть свою роль и во взрослой жизни. Например, единственная возможность для такой дочери получить признание или одобрение от матери — это быть защитницей матери или спасительницей. Выражение и озвучивание собственных потребностей может быть чревато отвержением или насилием со стороны матери. Взрослея, дочь может бояться, что маму слишком «легко расстроить», поэтому дочь может скрывать свою правду из страха, как это может повлиять на маму. Мать может включаться в эту игру и играть роль жертвы, вынуждая дочь считать себя преступницей, если она посмеет выразить свою собственную, отдельную реальность. У дочери это может привести к подсознательному убеждению «Меня слишком много. Мое истинное я ранит окружающих. Мне нужно оставаться маленькой, чтобы выжить и быть любимой.» Такие дочери могут нести в себе как проекцию «хорошей матери» для своих матерей, так и проекцию «плохой матери». Например, это может произойти, когда дочь готова эмоционально отделиться от матери, став взрослой. Мать в этом случае может подсознательно воспринимать сепарацию дочери как повторение собственной истории со своей матерью, когда та ее отвергла. Мать в этом случае может отреагировать чрезмерной инфантильной яростью, пассивной обидой или жестокой критикой. Матери, которые эксплуатируют своих дочерей подобным образом, обычно часто говорят им: «Не смей меня обвинять!» или «Ах ты неблагодарная!», если дочь выражает недовольство отношениями или пытается поговорить с матерью о важном. После того, как дочери были лишены детства в угоду потребностям своих матерей, они же подвергаются критике за смелость попытаться обсудить отношения и их развитие. Такие матери не готовы видеть свою роль в страданиях дочери, потому что для них это слишком больно. И очень часто они сами отрицают то, как их собственные отношения с матерью повлияли на их жизнь. «Не смей обвинять мать» — это способ посеять чувство стыда и заставить дочерей замолчать и не говорить о той боли, которую они испытали. Если мы хотим вернуть себе свою силу, мы должны быть готовы увидеть, насколько наши матери действительно виноваты в нашей детской боли — и в качестве уже взрослых, насколько мы полностью ответственны за исцеление этих ран внутри себя. Частью бытия в своей силе является также и способность причинить вред, неважно осознанно или неосознанно. Неважно, известно матерям, сколько вреда они причинили, и насколько неприятно им это осознавать, они остаются ответственными за эту боль. Дочери должны вернуть себе право на боль. Если они этого не делают, истинного исцеления не происходит. Они продолжат саботировать себя и ограничивать свою способность жить и процветать в этом мире. Патриархат настолько подавил женщин, что когда они становятся матерями, они часто обращаются к своим дочерям за любовью, признанием и одобрением, по которым они сами изголодались. Это голод, который дочь никогда не может удовлетворить. Тем не менее поколение за поколением ни в чем не повинные дочери предлагают себя, с готовностью приносят себя в жертву на алтаре страданий и голода собственных матерей, в надежде, что в один день они наконец станут «достаточно хорошими» для них. Это детская надежда, что «если я накормлю маму», она сможет, возможно, накормить меня, свою дочь. Это никогда не происходит. Вы можете накормить собственный голод, только исцелив свою материнскую травму, и вернув себе свою жизнь и свою ценность. Мы должны прекратить жертвовать собой ради наших матерей, потому что наша жертва не приносит им удовлетворения. Единственное, что может утолить ее боль — это изменения, которые могут произойти только с ней самой, по ее собственной инициативе. Боль вашей матери — это ее ответственность, не ваша. Если мы отказываемся признать вину наших матерей в своих страданиях, мы продолжаем идти по жизни с ощущением, что с нами что-то не так, что мы плохие или в чем-то дефектные.Это происходит потому, что легче испытывать чувство стыда, чем встретиться лицом к лицу с болью от осознания правды, что наши матери нас отвергали и использовали. Таким образом, стыд становится защитным буфером, прячущим нас от боли правды. Маленькая девочка внутри лучше будет мучиться чувством стыда и ненависти к себе, потому что это сохраняет для нее иллюзию хорошей матери. (Мы держимся за это чувство стыда так же, как держимся за ощущение матери. Таким образом, стыдя самих себя, мы создаем у себя иллюзию, что получаем материнскую заботу.) Чтобы наконец отпустить эту ненависть к себе и самосаботаж, нам нужно помочь нашему внутреннему ребенку осознать, что неважно насколько лояльна она будет матери, продолжая быть маленькой и слабой, это никогда не вынудит мать измениться и стать такой матерью, о которой она так мечтает. Мы должны обрести смелость вернуть своим матерям ту боль, которую они просили нас нести за них. Мы возвращаем им боль вместе с ответственностью — отдавая ее туда, где она на самом деле должна быть, восстанавливая здоровую динамику, где взрослый — это мать, а не ребенок. Будучи детьми, мы не отвечаем за выбор и поведение окружающих нас взрослых. Как только мы действительно это понимаем, мы можем взять на себя полную ответственность за то, чтобы это проработать, признать как все это повлияло на нашу жизнь, и наконец сделать новый выбор, соответствующий нашему внутреннему устройству. Многие женщины пытаются избежать этого шага и перейти напрямую к прощению и эмпатии — и это может держать их на месте. Невозможно действительно двигаться вперед, если ты не знает откуда ты начинаешь движение. Почему это трудно — увидеть, что мама причиняла вред: В детстве мы полностью зависели от родителей, от матери и не могли заявлять о своих потребностях; Дети биологически устроены таким образом, что сохраняют лояльность матери независимо от того, что она делает. Любовь к матери критически важна для выживания; Будучи одного пола с матерью, мы предполагаем, что она будет на нашей стороне; Мы смотрим на мать как на жертву ее собственных неразрешенных травм и культуры патриархата; Религиозные и культурные табу «почитай отца и мать своих» и «святость материнства», которые поселяют в нас чувство вины и заставляют детей молчать о своих чувствах. Почему самосаботаж — это проявление материнской травмы? В качестве жертвы парентификации, мы превратно истолковываем связь с матерью (любовь, комфорт и безопасность) — эта связь создавалась в атмосфере самоподавления. (Быть маленькой = получать любовь); Таким образом у нас создается подсознательная связь между любовью к матери и самоуничижением; В то время как ваше сознание может хотеть успеха, счастья, любви и уверенности, ваше подсознание помнит об опасностях раннего детства, где быть большой, спонтанной и верной себе означало боль отвержения матерью; Для подсознания: отвергнутость матерью = смерть; Для подсознания: самосаботаж (быть маленькой) = безопасность (выживание). Вот почему нам так трудно любить себя, потому что отпустить чувство стыда, вины и самосаботаж означает отпустить мать. Исцеление материнской травмы — это возвращение себе собственной жизни и выход из дисфункциональных паттернов, созданных в нашем раннем детстве в отношениях с матерью. Это о честном пересмотре и честном взгляде на боль своих отношений с матерью, для того чтобы исцелиться и измениться, и стать наконец собой. Это о большой внутренней работе, которая позволит освободиться и стать наконец той женщиной, которой вы рождены быть. Это не об ожидании, что ваша мать изменится и наконец удовлетворит ту потребность, которую она не могла удовлетворить, когда вы были ребенком. Совсем наоборот. Пока мы не посмотрим и не примем ограничения нашей матери и весь тот вред, который она нам на самом деле нанесла, мы остаемся в ожидании похвалы и признания от нее и тем самым держим свою жизнь на вечном ручном тормозе. Исцеление материнской травмы — это о возвращении себе целостности и ответственности за свою собственную жизнь. В процессе исцеления материнской травмы мы можем столкнуться с конфликтом или дискомфортом, но исцелить ее совершенно необходимо, чтобы вы могли двигаться вперед по жизни, исходя из своей правды и своей силы. И если мы продолжаем этот процесс, то неминуемо приходим к моменту искреннего сопереживания не только самим себе, не только нашим матерям, но и всем женщинам и всем людям на планете. Но все же, на этом поти к сопереживанию, прежде всего мы должны вернуть нашим матерям их собственную боль, их боль, которую мы впитали в самом раннем детстве. Передача ответственности происходит в момент, когда мать перекладывает на дочь ответственность за свою собственную боль и обвиняет дочь, когда та пытается озвучить, сколько страданий ей это причинило. Наши матери могут так никогда и не взять на себя ответственность за боль, которую они бессознательно переложили на наши плечи, стараясь избавиться от ответственности за свою собственную жизнь. Но самое важное — это то, что ВЫ как дочь, имеете полное право на свою боль и можете испытывать сочувствие и эмпатии к своему внутреннему ребенку, освободиться и наконец исцелить эту боль, чтобы двигаться вперед — к той жизни, которую вы любите и заслуживаете. Жизнь может превысить все ваши ожидания, как только вы перестанете мириться с чем-то меньшим, чего вы в действительности заслуживаете. Bethany Webster Перевод: Евгения Свербихина

Крушение идеала Раньше близкий вам человек был идеальным, а потом вдруг, он падает с пьедестала и становится в лучшем случае другим, в худшем - неподходящим? Часто можно услышать печальные истории о том, как завершились отношения между мужчиной и женщиной. «Он оказался не таким, как мне нужен!», «Она стала совсем другой после того, как мы стали жить вместе!» - подобными фразами сопровождается этот рассказ. И я думаю, каждый из нас хорошо представляет, как такое может случиться. Это может произойти и с недавно образованными парами, и с теми, кто прожил друг с другом несколько десятков лет. Как же так случается, что близкий и важный человек перестает нас удовлетворять, и мы отворачиваемся от него в поиске чего-то нового, лучшего. Можно ли что-то с этим сделать? В психологии существует много разных теорий и представлений, как происходит развитие отношений между партнерами. В общем виде можно представить этот процесс как смену отдельных этапов. Например, одна из популярных и понятных таких периодизаций была сформулирована американскими семейными психотерапевтами Элин Бэйдер и Питером Пирсоном. В нее входит 6 стадий: • Cлияние. В этот период партнеры видят друг в друге только сходства. Они чувствуют, что они - одно целое, оказывается, что у них одинаковые потребности, желания, интересы. Например, если один хочет пойти на концерт любимой группы, значит, и второй пойдет и будет думать, что это его любимая группа. На этом этапе партеры друг другу говорят: «Я тоже это буду» или «Мне это тоже нравится». • Дифференциация. На следующем этапе происходит понимание, что желания и потребности разные. Это всячески подчеркивается, отстаивается и постулируется. Именно здесь возможны конфликты и разочарования: «Мой партнер не такой же, как и я». Часто именно на этом этапе партнеры говорят друг другу «Как ты можешь такое смотреть?» или «Неужели ты можешь в это верить?». Многие пары на этом этапе расстаются. Люди не выдерживают открытия, что партнер не является их зеркалом. • Исследование. Когда начинается этот период, партнеры пытаются понять, как будет вести себя их пара без их присутствия. Можно ли доверять партнеру, оставляя его с друзьями, и себе, когда ты один проводишь отпуск. Бывает так, что свобода и сиюминутная увлеченность оказываются важнее отношений. Тогда происходит измена. На этом периоде люди также часто расстаются. Но это расставание более осознанное, так как именно здесь проверяется ценность партнера. • Сближение. Пройдя предыдущее этапы и оставшись вместе, двое уже в достаточной мере представляют, почему они выбрали друг друга. Они уверены в ценности друг друга и начинают вырабатывать совместный уклад жизни. На этом этапе появляются совместные традиции, распределяются роли в бытовом устройстве. Например, партнеры договариваются об одном дне, когда они только вдвоем вместе, или кто и когда будет готовить обед. Здесь же партнеры договариваются о том, где и когда им потребуется поддержка и помощь. • Сотрудничество. Период сотрудничества направлен на создание семьи. Они ставят общие цели, внимательны к интересам партнера, например, помогают друг другу в развитии карьеры, поддерживают в увлечениях, занятиях спортом, учебе. На этом этапе особое внимание уделяется семейному планированию - покупка квартиры, машины, планирование ребенка. • Синергия. Когда все обговорено, интересы всех удовлетворены, и пара идет к общим целям, то тогда можно говорить о синергии. Это когда два человека смогли создать между собой нечто третье – пространство, где каждому из них хорошо и комфортно. Из сказанного выше видно, что разрушение мифа о том, что «мой партнер такой же как я, идеальный», является необходимым этапом развития отношений и условием для дальнейшего бытия вместе. Но тогда почему же он так трудно преодолевается многими из нас? Что с нами происходит, когда постигшее разочарование провоцирует наш уход? Для того чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к трудам английского психоаналитика, основоположника семейного психоанализа, Генри Дикса, который считал, что многие пары складываются по принципу нахождения в партнере того, что не хватает другому в нем самом - проецировании на него своей инфантильной (неразвитой) части. Партнер становится для нас не полноценным субъектом (активным человеком), а объектом, способом более комфортного существования. Мы отдаем часть ролей, которые не способны реализовывать сами, своему партнеру. Это приводит, во-первых, к тому, что мы сами не можем развить в себе какие-то навыки, а значит, всегда будем требовать каких-то действий и умений от партнера и зависеть от него. Это утомляет, и он может отказаться удовлетворять ваши требования и проекции. Как раз в этот момент происходит падение партнера в наших глазах и стремление найти другого. Или сам партнер уходит, не желая больше выполнять возложенные на него функции вашего Я. Как это выглядит в жизни? Например, в речах близкого человека начинают звучать такие фразы, как «Реши за меня», «Сделай за меня», «Найди за меня», когда мы перекладываем исполнение наших желаний на другого. При этом зачастую тот, кто хочет, чтобы партнер исполнял его желания, не озвучивает их, считая, что партнер сам должен обо всем догадаться, понять само желание, когда оно еще не сформулировано. Это, конечно, очень приятно, когда тебя понимают с полуслова или без слов, но в жизни человека есть единственный период, когда такое возможно – это младенчество, когда мать угадывает желания ребенка. Очень грустно осознавать этот факт, но больше такое не повторяется в нашей жизни. По крайней мере, регулярно. Желание быть понятым без слов вполне естественно, но если строить на этом отношения, то они будут носить невротический, патологический характер, а значит рано или поздно закончатся. И самое главное, их окончание будет очень болезненным для стороны, которая зависела от прозорливости партнера. Процесс наделения партнера какими-то своими качествами и смыслами без опоры на реальность называют проекциями. При этом проецировать домысливать мы можем многое, часто, не замечая этого. Проекции, сами по себе, являются механизмом взаимодействия с миром и адаптации к нему. Они есть у всех, помогая быстро реагировать на различные жизненные ситуации. Это неотъемлемое свойство нашей психики. Содержание же проекции зависит от прошлого опыта. То, как взаимодействовали с вами ваши родители, родственники в детстве, близкие друзья в отрочестве, бывшие возлюбленные – отражается в этих проекциях. Человек во внешне схожих с прошлым ситуациях чувствует себя так же, как тогда, и домысливает за партнера причины его (партнера) поведения на основе того пережитого опыта. В этот момент вместо партнера вы видите и слышите дедушку, бабушку, маму, папу, бывшего друга, бывшего мужа, но не настоящего, реального человека рядом. «Я устал» - говорит муж. Жена обижается на это, думая, что он хочет, чтобы она оставила его в покое и ушла. Откуда она про это знает, если не уточнила, что хочет муж этим сказать? Из своего опыта. Так говорил ее отец, когда запирался в комнате, никого не пуская. «Я не могу с тобой встретиться» - говорит девушка. Молодой человек разочарован и обижен. «Для нее что-то важнее, чем я» - думает он. Но с чего он это взял? Может быть с того, что мама говорила ему, что ее нельзя отвлекать, потому что она занимается важными делами. Можно ли с этим что-то сделать? Можно и даже нужно. 1. Всегда прояснять, что имел в виду партнер и что это значит для него. У вас разный жизненный опыт, для него все может быть по-другому; 2. Рассказывать про то, какой опыт у вас, что значит это для вас. Тем самым вы покажете, в чем ваша трудность, и сможете договориться; 3. Не гадать о желаниях партнера, а напрямую спрашивать, чего он хочет; 4. Озвучивать свои желания напрямую, конкретно, не ожидая, что их сможет угадать партнер. Иногда это может произойти, но скорее по приятной случайности; 5. Не принимать заранее решение за партнера. Даже фантазируя на тему, как партнер примет ваше предложение пойти в кино, съездить к друзьям, завести ребенка, понимайте, что он может отказаться от него или выбрать такое решение, которое вы не предполагали; 6. Отдавать ответственность за желания, решения вашего партнера ему самому. Он сможет сделать свой выбор и озвучить свои желания, если вы ему позволите; 7. Не перекладывать ответственность за решения в вашей жизни на партнера. Он либо не выдержит этой ноши, либо не сможет вас удовлетворить своим выбором. Никто кроме вас не сможет правильно принять решение, касающееся вашей судьбы. 8. Советоваться при решении важных вопросов с партнером, учитывать его мнение, находить общее решение. Для того чтобы увидеть и услышать партнера, а не создавать образ из собственных проекций и ожиданий, нужно с ним говорить. Буквально говорить о себе, узнавать про него. Проявляйте искренний интерес к человеку рядом с вами, а не к своей фантазии о нем, и рассчитывайте на то же самое с его стороны. Тогда многие ситуации, которые раньше вызывали конфликты и обиды, будут приводить к компромиссу для обеих сторон, взаимопонимание с партнером улучшится, а жизнь станет намного спокойнее. Дайте друг другу возможность быть самими собой - это не помешает быть вместе. Александра Старикова

Нас приучили ломать себя Я знаю одну ловушку, в которую попадают все люди, решившие изменить себя. Она лежит на поверхности, но так хитро устроена, что мимо нее никто из нас не пройдет – обязательно наступим и запутаемся. Сама по себе идея «изменить себя» или «изменить свою жизнь» прямиком ведет нас к этой ловушке. Упускается из виду важнейшее звено, без которого все усилия пойдут прахом и мы в итоге можем оказаться в еще худшем положении, чем были. Желая изменить себя или жизнь, мы забываем задуматься над тем, как мы взаимодействуем с собой или с миром. А от того, как мы это делаем, и зависит то, что будет происходить. Для многих из нас главный способ взаимодействия с собой – насилие. С самого детства нас приучали, что себя нужно ломать, чтобы получить нужный результат. Воля, самодисциплина, никаких послаблений. И что бы мы ни предложили такому человеку для развития, он применит насилие. Йога? Я так замучаю себя йогой, игнорируя все сигналы организма, что потом неделю не буду вставать. Нужно ставить цели и достигать их? Загоню себя в болезнь, сражаясь за реализацию сразу пяти целей. Детей нужно воспитывать лаской? Заласкаем детей до истерики и при этом будем давить собственные потребности и раздражение на детей – не место ему в дивном новом мире! Насилие как способ контакта – непрерывная война с собой и с другими. Мы становимся похожи на человека, который осваивает разные инструменты, умея только одно: забивать гвозди. Он и молотком будет бить, и микроскопом, и книгой, и кастрюлей. Потому что ничего, кроме забивания гвоздей, не знает. Если что-то будет не получаться, он начнет забивать «гвозди» в себя... А еще есть послушание – одна из разновидностей насилия над собой. Оно заключается в том, что главное в жизни – это добросовестное выполнение инструкций. Унаследованное детское послушание, только вместо родителей теперь – бизнес-гуру, психологи, политики, журналисты… Слова психолога о том, как важно прояснять в общении свои чувства, будут при таком способе взаимодействия восприняты как приказ. Не «важно прояснять», а «всегда проясняй». И, обливаясь потом, игнорируя собственный ужас, мы пойдем объясняться со всеми, с кем раньше боялись. Не обнаружив в себе еще никаких опор, никакой поддержки, только на энергии послушания – и в итоге сваливаясь в депрессию, разрушая и себя, и отношения. И наказывая за провалы себя: «Мне же сказали, как правильно – а я не смог!» Инфантильно? Да. И безжалостно к себе. Очень редко проявляется в нас другой способ взаимоотношений с собой – забота. Когда ты внимательно изучаешь себя, обнаруживаешь сильные и слабые стороны, учишься с ними обходиться. Учишься самоподдержке, а не «самоподгонке». Бережно, не торопясь – и ловя себя за руку, когда привычное насилие над собой рванется вперед. А то ведь можно с таким остервенением начать о себе заботиться, что никому не поздоровится. И кстати: с появлением заботы нередко исчезает желание себя изменить. Илья Латыпов

Право на печаль У нас не любят печальных. В нашем обществе не принято грустить. Что только люди ни делают, лишь бы рядом никто не тосковал, не унывал. «Да забей, - говорят. - Оно того не стоит». Или хуже того: «Будь позитивным! Верь в лучшее!». И в конце контрольный «Надо радоваться!». Они и сами в это верят и убеждают, что с ними «все в порядке». «Я не грущу, не грущу». Или «Это не я тоскую, это не я». А то и «Это не печаль, не печаль». Люди так крепко к этому привыкли, что уже не сознают, что с ними происходит. Просто какой-то дискомфорт, который мешает работать, достигать и соответствовать. Его как-то можно убрать, и люди всячески пытаются его убрать. Отвлечься помогают сигареты, наркотики, работа, еда и многие прочие способы не встретиться с грустью. Потом люди отчаянно пытаются узнать, почему у них прокрастинация, болезни, лишний вес и неуспехи. А ведь что такое печаль? Эмоция, которая помогает пережить утрату и заполнить пустоту. Без нее пережить потерю никак. Странно было бы, если бы человек, лишившийся руки, остался бы равнодушным, а то и радовался бы. И тот, кто потерял близкого. И тот, кто потерял отношения или надежду. Что-то, что было важным и ценным, что как-то наполняло жизнь. Те же иллюзии. Чем ребенок, узнавший, что Деда Мороза нет, отличается от топ-менеджера, понявшего, что на самом деле всю жизнь хотел играть на скрипке? Если человек живет, то постоянно чего-то лишается. Перешел в школу – лишился детского сада. Сделал уборку – лишился старых вещей. Женился – прежней свободы, развелся – отношений. Если это не было важным и ценным, то никакой печали не будет – быстро вычеркнул из памяти и пошел дальше. Человек склонен жить в своих представлениях о реальности, и они тоже часто уходят. Старые смыслы сменяются новыми. Если человек развивается, то постоянно теряет старые жизненные опоры чтобы найти более адекватные. Да, печаль – это показатель того, что что-то в жизни человека было ценным. Кто совсем не печалится, тот пустой человек. Кто может обойтись с утратой одной к ней благодарностью – тот почти святой. Если естественному процессу мешать, он никуда не исчезнет, а вызовет длительное напряжение. Так перекрывают реки, чтобы из них получить энергию: для помола муки либо для электричества. Если не дать печали естественно течь, то тоже будет энергия. Но она пойдет в тревожность или блокирование других процессов. И тогда привет, апатия и депрессия! Но если процесс поддержать, то он быстро проходит. Посмотрите на детей. Ребенок, еще не умеющий себя сдерживать, быстро начинает плакать, лишившись любимой игрушки. Если сказать, что да, он имеет право реветь, то ребенок порыдает минуту, от силы – две. И когда отрыдает, то успокоится, утихнет. Вытрет слезы, оглянется и найдет себе новую игрушку. Ему снова интересно, он снова увлечен процессом и поглощен игрой. И в этот момент он и удовлетворен, и достигает своего пусть детского, но успеха – счастья от того, что занимается любимым делом. Увы, многие с самого детства были вынуждены не печалиться, не плакать, не грустить. За это их родители стыдили, винили, наказывали. И тогда человек вырастает и не знает, что такое грусть. Он даже не может распознать ее признаки – его тело забыло этот опыт. А когда кто-то рядом печалится, то сам он боится, будто что-то страшное произойдет. И тогда он делает, что только может, лишь бы рядом никто не тосковал, не унывал. Он говорит «Да забей, оно того не стоит», «Будь позитивным! Верь в лучшее!». И в конце контрольный «Надо радоваться!». А потом тщетно пытается понять, откуда у него прокрастинация, болезни, лишний вес и неуспехи. Виталий Жданов

Не ваша обязанность - делать счастливой маму В современной психологии принято считать, что многие наши проблемы родом из детства, из наших отношений с мамой. Как разобраться, кто виноват, и что с этим делать, рассказывает психолог Людмила Петрановская. МАМА КАК БОГ Довольны ли мы своими отношениями с мамой? Довольны ли своей самооценкой, которая сформировалась в детстве? Не мама ли говорила: не крась так губы, тебе не идет? Или: ты слишком стеснительная, мальчики на таких внимания не обращают? Или: для танцев у тебя не хватит пластики? Еще один вопрос: а сегодня мама мной, взрослой женщиной, довольна? И почему меня все еще это волнует? Людмила Петрановская: «Мама – очень важный в жизни любого человека персонаж. Для маленького ребенка мама – его вселенная, его божество. Как у греков боги двигали облака, насылали потопы или, наоборот, радугу, примерно в такой степени властвует и мать над ребенком. Пока он маленький, для него эта власть абсолютна, он ее не может подвергнуть критике или отстраниться от нее. И в этих отношениях закладывается многое: как он видит и будет видеть себя, мир, отношения между людьми. Если мама давала нам много любви, принятия, уважения, то мы получили много ресурсов, чтобы разобраться со своим взглядом на мир и на себя. А ЕСЛИ НЕТ? Даже в тридцать лет мы не всегда можем сопротивляться маминым оценкам. Внутри нас все еще живут эти дети: трехлетний, пятилетний, десятилетний, которым мамина критика въелась в саму печень, в нутро – еще в то время, когда они не могли ничего ей противопоставить. Если мама говорила: «Вечно все с тобой не слава богу!» – значит, так оно и было. Сегодня мы головой понимаем, что, пожалуй, мама загибает насчет того, что со мной вечно все не так. Мы даже напоминаем себе в качестве аргументов о своей должности, образовании, количестве детей. Но внутри нас, на уровне чувств, сидит все тот же маленький ребенок, для которого мама всегда права: посуда у нас не так помыта, постель не так заправлена, стрижка опять не удалась. И мы испытываем внутренний конфликт между осознанием, что мама ошибается, и бессознательным детским принятием маминых слов как истины в последней инстанции. ПРОЩАТЬ ИЛИ НЕ ПРОЩАТЬ На самом деле, когда внутренний конфликт есть, значит, с ним можно работать, что-то пытаться сделать. Опаснее, когда его нет. Ведь можно так и остаться навсегда в пятилетнем состоянии, считая, что мама всегда права, и оправдываться, обижаться, просить прощения или надеяться как-то постараться и так показать себя хорошо, что мама вдруг на самом деле увидит, какая я прекрасная. Сегодня популярна идея «прости и отпусти». Прости родителей за то, что они как-то не так с тобой обходились в детстве, и тебе сразу полегчает... Эта идея не дает никакого освобождения. Что можно и нужно сделать – это погрустить по поводу того ребенка (вас в детстве), пожалеть его и посочувствовать маме, потому что сочувствия заслуживают все. И сочувствие – гораздо более здоровое начало, чем высокомерное прощение. Попробовать не простить, но понять: мама была в ситуации, о которой мы ничего не знаем, и, наверное, она делала только то, что могла. А мы могли сделать ошибочные выводы: «Со мной всегда все не слава богу», «Меня не за что любить» или «Меня можно любить только тогда, когда я полезен другим людям». Такие решения, которые принимаются в детстве, потом могут незаметно влиять на всю жизнь человека, и смысл в том, чтобы понять: это была неправда. ИХ ДЕТСТВО Сейчас время более теплых отношений между родителями и детьми. А наших мам в их детстве почти всех отдавали в ясли, а многих и на пятидневку. Это была обычная практика, так откуда они могли научиться теплу и близкому контакту? Пятьдесят лет назад в ясли отдавали в два месяца, потому что заканчивался декретный отпуск, и если женщина не работала, это считалось тунеядством. Да, кому-то везло, была бабушка рядом, но в основном это были городские жители в первом поколении, их родители оставались далеко в деревнях. А на нянь не было денег, и не было культуры наемных работников… Выхода не было – и в два-три месяца ребенок отправлялся в ясли: двадцать пять кроваток в ряд, между ними одна нянечка, которая раз в четыре часа давала бутылку. И все, и весь контакт ребенка с миром. В лучшем случае, если мама работала не посменно на заводе и могла забирать его каждый вечер домой, ребенок хотя бы вечером получал маму, но предельно измотанную работой. И ей еще нужно было справиться с советским бытом – приготовить еду, добыть продукты в очередях, постирать белье в тазике. Это материнская депривация (лишение), когда ребенок вообще не имел доступа к матери либо имел, когда она думала не о том, чтобы ему улыбаться и за пузо щекотать, а о том, как же она устала. У детей с таким опытом нет умения радоваться своему ребенку, общаться с ним, быть в контакте. Все эти модели берутся из своего детства. Когда в детстве тебя целуют, держат на руках, разговаривают, тебе радуются, с тобой занимаются какими-то глупостями, играми, ты это впитываешь и потом бессознательно воспроизводишь со своими детьми. А если воспроизводить нечего? У многих тридцатилетних сейчас воспоминания о своем детстве как о том, что мама все время жалуется, как ей тяжело: обуза, ответственность, себе не принадлежишь... Их мамы вынесли это из своего детства – в материнстве нет радости, ты должен вырастить достойного гражданина, которым была бы довольна школа, комсомольская организация. Сегодняшним мамам приходится восстанавливать утраченные программы нормального родительского поведения, когда ты получаешь от детей радость, и для тебя родительство при всех его издержках компенсируется огромным удовольствием от ребенка. ВЕРНУТЬ СВОЮ РОЛЬ Есть еще один аспект. Наши мамы, не получившие в своем детстве от своих мам достаточно защиты и заботы, не смогли полностью удовлетворить собственные детские потребности. И в каком-то смысле не смогли повзрослеть. Они получали профессию, работали, могли занимать руководящие должности, создавали семьи... Но тот ребенок, который внутри них, он оказывался голодным – на любовь, на внимание. Поэтому, когда у них появлялись свои дети и чуть-чуть подрастали, становились более разумными, то часто возникало такое явление, как перевернутая парантификация. Это когда родители и дети по сути меняются ролями. Когда твоему ребенку шесть лет и он хочет о тебе заботиться, он любит тебя, очень легко на это «подсесть» – как на источник той самой любви, которой ты был лишен. Наши мамы выросли с ощущением, что их недостаточно любят (если бы любили – не отдавали бы в ясли, не орали бы). И тут в их распоряжении оказывается человечек, который готов любить их всем сердцем, безо всяких условий, абсолютно полностью принадлежать ему. Это такая «сбыча мечт», такое искушение, перед которым трудно устоять. И многие не смогли устоять, и вступали со своими детьми в эти перевернутые отношения, когда психологически ребенок как бы «усыновлял» родителей. На социальном уровне они продолжали быть главными, они могли запрещать, наказывать, они содержали ребенка. А на психологическом уровне дети начинали отвечать за психологическое благополучие родителей – «Не расстраивай мамочку!». Детям рассказывали про свои неприятности на работе, про то, что не хватает денег, детям могли жаловаться на мужа-козла или на жену-истеричку. Начиналось вовлечение детей в качестве домашних терапевтов и «жилеток» в эмоциональную жизнь родителей. И от этого очень трудно отказаться: родители как были недолюбленными детьми, так и остались, потому что ребенок, хоть он в лепешку расшибись, не может им этого додать. И когда сын или дочь вырастают и начинают отделяться, заводят свою семью, свою жизнь, родители испытывают чувство, которое испытывает брошенный ребенок, чьи мама и папа уехали в длительную командировку. И естественно, это обида, претензии, желание быть в этой жизни, вмешиваться в нее, присутствовать в ней. Поведение маленького ребенка, который требует внимания, требует, чтобы его любили. А взрослые дети, которые прожили большую часть своего детства в родительской роли, чувствуют вину и ответственность и часто чувствуют себя сволочами, которые недостаточно любят своего родителя-«ребенка», бросили его. При этом другая их часть, взрослая, им говорит: у тебя своя семья, свои планы. Получается сложный конгломерат вины и раздражения в адрес этих родителей… А у родителей – сильная обида. КОГДА МАМА ОБИЖЕНА Прежде всего напоминайте себе, что это обиды не на вас, а на их собственных родителей, и вы ничего не можете с этим сделать. Очень часто это обиды тоже необоснованные, несправедливые: не в том дело, что они не любили, а в том, что были в очень сложной ситуации. И мне кажется, что здесь важно не продолжать взаимодействовать с этой детской частью своих родителей, а все-таки общаться со взрослой. У каждого родителя, даже самого обиженного, все равно есть что-то, что они вам могут дать, и что-то, чем могут помочь. Чем обслуживать мамину обиду, гораздо лучше, например, просить ее вас побаловать, приготовить еду, которую вы с детства любите, провести с вами время. Это обращение к ее правильной части личности, к родительской. И для любого родителя приятно, что ты можешь, например, накормить своего ребенка так вкусно, как ни в одном ресторане не накормят, можешь ему приготовить то, что он любил в детстве. И человек уже чувствует себя не маленьким обиженным ребенком, а взрослым, который может что-то давать. Можно расспрашивать маму про ее детство – потому что доступ к тому эмоциональному состоянию, которое сформировало ее нынешнюю, всегда помогает. Если она вспоминает тяжелые моменты детства – мы можем посочувствовать, пожалеть ее (того ребенка), тогда она и сама сможет его пожалеть. А возможно, она вспомнит, что не все в ее детстве так было плохо, и хотя были тяжелые обстоятельства, но были и хорошие времена, хорошие, радостные воспоминания. Говорить с родителями об их детстве полезно – вы узнаете и понимаете их лучше, это то, в чем они нуждаются. ПЕРЕНЯНЧИТЬ СЕБЯ Да, бывают тяжелые случаи, когда мама хочет только контролировать, но никак не взаимодействовать. Значит, придется увеличивать дистанцию, понять, что, как ни грустно, но у вас не будет хороших, близких отношений. Вы не можете сделать вашу маму счастливой, это не ваша обязанность. Важно осознать, что дети не могут «усыновить» родителей, сколько бы они ни старались. Так это устроено: родители дают детям, а обратно не получается. Мы с вами родителям можем дать конкретную помощь в ситуациях, когда они объективно не справляются. Но мы не можем помочь им повзрослеть и преодолеть свои психологические травмы. Нет смысла даже пытаться: вы можете сказать им, что есть такая вещь, как психотерапия, но дальше они уже сами. Собственно говоря, у нас есть всего два способа вырасти (и обычно люди их комбинируют). Первый – это получить все, что нам нужно, от родителей. И второй – погрустить про то, что мы этого не получили, поплакать, пожалеть себя, посочувствовать себе. И жить дальше. Потому что у нас большой запас прочности в этом отношении. А есть и плохой способ – это всю жизнь носиться с векселем «мне не додали» и при любом удобном случае тыкать его маме – реальной или виртуальной, в своей голове. И надеяться, что когда-нибудь она, наконец, поймет, осознает и по этому векселю с процентами расплатится. Но правда в том, что она не может этого сделать. Даже если она сейчас вдруг волшебным образом изменится и станет самой зрелой, мудрой и любящей мамой на свете. Туда, в прошлое, где вы были ребенком, доступ есть только у вас, и «перенянчить» своего внутреннего ребенка можем только мы сами". Людмила Петрановская

Любовная зависимость: стадия ломки Это состояние, когда часть мостов уже сожжена, и вы решили расстаться. Но внутри вас сотрясают конвульсии отверженного ребенка, готового отдать все за капельку душевного тепла. В этот период женщину мотает на качелях ярости и почти что смертельной тоски. Тоски от одиночества, которое вдруг снова обрушивается на нее с новой силой. И хочется не наступить снова на старые грабли и разомкнуть порочный круг тревожных отношений. И почти невозможно устоять перед тем, чтобы снова не ткнуть пальцем в знакомый номер.. 1. АДРЕСНОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ. Выражение себя, своих мыслей, своей обиды (через «я»-высказывание) в адрес мужчины обычно приносит облегчение, да и последний может порой дать искреннюю обратную связь. Однако это возможно, когда женщина уже не боится потерять мужчину, и честность в отношениях становится для нее правилом номер один. Трудно это потому, что любовный аддикт часто считает высказывание своих чувств чем-то унизительным и предпочитает находиться в состоянии выжидательной позиции обиженной жертвы. Психологический механизм обиды: «Я – обижен! Я чего-то хочу! Догадайся чего я хочу, и дай это мне!» Любовный аддикт может так никогда не вылечится, поскольку не переживает свое желание близости до конца. Он не признается в любви, не говорит, что человек ему нужен. Он стремится убежать, чтобы сохранить лицо. В подсознании он избегает близости, а не стремится к ней. Для облегчения самовыражения клиенту предлагается научиться пользоваться фразами «Сейчас я чувствую.. одиночество/грусть/злость..» - для выражения своих эмоций и «Я хотела бы, чтобы ты…» - для выражения своих потребностей. Поначалу это можно тренировать на консультациях, проговаривать вслух одной, записывать в формате дневника. На практике же бывает и так, что вы высказались, а человек с первого раза вас не услышал, отреагировал формально или совсем никак. Попробуйте не ставить крест на откровенности сразу же. Дайте мужчине, как в сказке, 3 шанса (4-й – контрольный) проявить понимание к вашему состоянию и дать вам честный ответ. Если вам нужна любовь – дайте любовь, если вам нужно внимание – дайте внимание. Отдача может быть несоразмерна вложениям, но, во-первых, у вас есть формальное правило 3-х попыток, и во-вторых, так вы сами выходите из роли обиженной выжидающей жертвы, и ваше душевное состояние улучшается. 2. МЕТОД РАСШИРЕНИЯ. В тот момент, когда вы переживаете острую обиду, перенесите все ваше внимание на это чувство. Увидьте, где оно сосредоточено в теле, как оно проживается телом, может быть, вы сможете определить его размеры, цвет, вибрацию. Отнеситесь к этому чувству доброжелательно и с любопытством исследователя (так, как будто вы обнаруживаете это чувство в себе в первый раз): похоже ли оно на то, каким было до этого, появились ли какие-то новые ощущения. Если бегут слезы – позвольте слезам выйти. Если вы чувствуете гнев – выразите его: побейте подушку, потопайте ногами, крикните. После этого обратите внимание на дыхание и вообразите, как оно проходит через это чувство, обволакивает его со всех сторон. Теперь внутри вас достаточно места для дыхания и для этого чувства – внутреннее пространство расширилось. Продолжайте расширять зону своего восприятия. Ощутите, что кроме этого острого переживания, вы также ощущаете и что-то еще: контакт стоп с землей, ощущение своего тела в пространстве, тепла или холода, запахи, звуки. Как вы чувствуете себя в этот момент? 3. ФОКУС НА ГРУДНОЙ КЛЕТКЕ. Для проживания болезненных переживаний рекомендуется дыхание ртом и выполнение таких упражнений, как арка Лоуэна. Однако, если вас «накрывает» посреди рабочего дня, вы можете успокоить себя простым переносом фокуса внимания на центр груди. Делается это с помощью наблюдения за дыханием и ощущениями в этой области тела. Если в этот момент вы сильно скучаете по бывшему, можете мысленно поместить его в свое сердце и нежно обнять, убаюкать. Это поможет вам унять тоску и почувствовать внутри себя мягкие, согревающие, материнские качества. Ничего не предпринимайте вовне, просто согревайтесь через контакт со своим сердечным центром. Спите ночью, прижав к груди большого плюшевого медведя. 4. УКОРЕНЯЙТЕСЬ В ТЕЛЕ. В период любовной ломки вам может казаться, что вы.. исчезли. Нет вас, вашей личности, вашего тела. А есть лишь одно саднящее чувство пустоты, утраты и тоски по недоступному мужчине. Поэтому даже напоминание себе о том, что «у меня есть рука», «у меня есть ноги», «у меня есть спина» с поочередным вниманием к частям тела может помочь. Подойдут любые физические упражнения, и иногда именно групповые тренировки, на которых у вас не будет времени для прокручивания в голове навязчивых мыслей о бывшем. 5. ОТПУСКАЙТЕ. «Да будет воля Твоя!» - эта фраза однажды спасла мне жизнь, когда эмоции захлестывали, и не было никаких внутренних опор. Я повторяла ее многократно, как мантру или молитву, давая себе понять, что я не в силах заставить другого человека, его душу любить меня. Если бы его душа выбрала меня, то мы были бы вместе. Если нет – значит, наши дороги идут в разные стороны. И я не могу на это повлиять. Я сдаюсь. Я понимаю, что этот человек просто не влюблен в меня. Просто не чувствует того, что чувствую я. И он никак не может изменить это. Это понятно, поскольку ведь и я не раз оказывалась в ситуациях, когда не могла ответить другому взаимностью. Просто не была влюблена. 6. ВОЗДЕРЖИВАЙТЕСЬ ОТ КОНТАКТА. Этот пункт отделен от пункта 1 временным интервалом. Когда вы выговорились, прояснили для себя позицию мужчины, и решение расстаться принято, не пытайтесь сразу стать друзьями. Хотя временами вам будет казаться, что это легко и просто, и вовсе незачем терять близкого человека. Захочется ли вам на самом деле иметь такого друга, выяснится сразу, как только ваше сердце отболит, и вы встретите новую любовь. Как правило, былая «дружба» сразу теряет привлекательность. Ведь хотели вы, на самом деле, внимания и ощущения себя нужной, а не дружбы как таковой. Воздерживайтесь от контакта в тренировочном режиме: смогли продержаться день - замахнитесь на неделю. Ничего не инициируйте сами, если бывший напишет вам сам - ответьте, но сдержанно и немногословно. И возвращайтесь к собственной жизни. 7. УКРЕПЛЯЙТЕ ЧУВСТВО СОБСТВЕННОГО ДОСТОИНСТВА. Достойны ли вы таких отношений, в которых вам достается только редкий секс и мизерные знаки внимания? Или же вы достойны: - настоящих полноценных отношений, в которых есть взаимный интерес, - внимания мужчины: его заботы, времени, подарков и ухаживаний, - ощущения себя любимой и дорогой для мужчины? Часто в сознание любовного аддикта вообще не встроено, что любовь можно принимать, и не нужно «добывать» ее из мужчины, как золотую жилу из пустой породы. Это состояние «я любима» можно практиковать на психологических консультациях или в личных практиках. Еще из душевного дефицита можно выходить сознательным усилием, учась распознавать изобилие и любовь мира в каждой точке пространства. Любовь этого мира изливается на нас по утрам горячим душем, она – в чашке ароматного утреннего кофе, в мурлыканье кота, в звонке от вашего друга… Жить с благодарностью и любить то, что уже есть в вашей жизни – хорошая профилактика любовной зависимости. Ирина Федоськина

Признаки зрелой личности по А. Маслоу 1. Более адекватное восприятие действительности, свободное от влияния актуальных потребностей, стереотипов, предрассудков, интерес к неизведанному. 2. Принятие себя и других такими, какие они есть, отсутствие искусственных, хищных форм поведения и неприятие такого поведения со стороны других. 3. Спонтанность проявлений, простота и естественность. Соблюдение установленных ритуалов, традиций и церемоний, но отношение к ним с должным чувством юмора. Это не автоматический, а сознательный конформизм на уровне внешнего поведения. 4. Деловая направленность. Такие люди обычно заняты не собой, а своей жизненной задачей. Обычно они соотносят свою деятельность с универсальными ценностями и склонны рассматривать ее под углом зрения вечности, а не текущего момента. Поэтому они все в какой-то степени философы. 5. Позиция отстраненности по отношению ко многим событиям. Это помогает им относительно спокойно переносить неприятности и быть менее подверженными влияниям извне. Они нередко склонны к одиночеству. 6. Автономия и независимость от окружения; устойчивость под воздействием фрустрирующих факторов. 7. Свежесть восприятия: нахождение каждый раз нового в уже известном. 8. Предельные переживания, характеризующиеся ощущением исчезновения собственного Я. 9. Чувство общности с человечеством в целом. 10. Дружба с другими самоактуализирующимися людьми: узкий круг людей, отношения с которыми весьма глубокие. Отсутствие проявлений враждебности в межличностном взаимодействии. 11. Демократичность в отношениях. Готовность учиться у других. 12. Устойчивые внутренние моральные нормы. Остро чувствуют добро и зло: ориентированы на цели, а средства всегда им подчиняются. 13. «Философское» чувство юмора. Отношение с юмором к жизни в целом и к самому себе, но чья-то ущербность или невзгоды никогда не считаются смешными. 14. Креативность, не зависящая от того, чем человек занимается, и проявляющаяся во всех его действиях. 15. Критичное отношение к той культуре, к которой они принадлежат: выбирается хорошее и отвергается плохое. Ощущают себя больше представителями человечества в целом, нежели одной культуры.

Кожа, в которой я живу На примере отношений с собственным телом становятся видны глубинные и малоосознанные сценарии поведения человека по отношению к себе и к окружающим. Почему-то с человеком, далёким от психологии, вести разговор о теле всегда непросто. Такое ощущение, что люди живут вне собственного тела, не зная, что с ним происходит — ни прямо сейчас, ни вообще. Я спрашиваю мужчину со вздёрнутыми плечами и хронической морщиной в межбровье: «Почему ты такой напряжённый, что случилось?» А он мне отвечает «Я не напряжённый, я, наоборот, расслабился, потому что рабочий день закончился и скоро выходные». Я спрашиваю у прямо сидящей, аккуратно подобравшей под себя ноги девушки: «Ты для чего так себя контролируешь?» А она удивлённо смотрит на меня и говорит, что именно сейчас ничего не контролирует, потому что пришла к специалисту и ждёт контроля от меня. Это странно: как будто человек ведёт со мной разговор об одном, а его тело — о другом. Эти два витка разговора то сплетаются воедино, то начинают сильно отличаться друг от друга. Молодой парень сетует на свои навязчивые страхи, вальяжно развалившись на диване. Пожилая женщина жалуется на свою инфантильность, аккуратно всё записывая и поправляя дорогое колье ухоженными руками. Со мной всегда говорят двое, а то и трое, или даже больше — и как же непросто услышать всех! Отношения с собственным телом — вещь тонкая. Человек прячет тело или выставляет его напоказ, ухаживает за ним или презирает. Люди не всегда сознают, что их отношение к телу — это отношение к самому себе: ведь моё тело — это Я, а Я — это в том числе моё тело. При этом мы обладаем одним и тем же набором стереотипов — как о себе, так и о других. Тот, кто требователен к себе, будет требователен к окружающим, а толерантный и терпимый к своим недостаткам больше способен на прощение и понимание. У того, кто считает весь мир алчным и грязным, обязательно найдутся такие чувства по отношению к себе самому. Так мужчина, благосклонный к женщинам, принимает свои женские черты и умеет быть с ними в гармонии, а женоненавистник отрицает и борется в себе с этими чертами, потому что те кажутся ему недостойными. Этот эффект ярко проявляется, например, в психотерапевтических группах, куда люди приходят исследовать свои отношения с миром и в результате неизбежно сталкиваются со своим отношением к себе. Наиболее ярко это видно по отношениям человека с собственным телом. Тело как метафора У тела сложная структура, которой мы сознательно не управляем. Биохимические процессы, регенеративные функции — всё это не относится напрямую к центральной нервной системе. В этих процессах большую роль играет наше бессознательное, разговаривающее на языке метафор. Тело как метафора — это конкретное и осознанное телесное ощущение, которое одновременно является отражением нашего психического состояния и ситуации, в которой мы находимся. Например, есть места, где нам постоянно холодно или где у нас часто болит голова. Бессознательное с помощью тела передаёт информацию о том, что нам в них не комфортно или страшно, заставляя сознание решать эту проблему кардинально — например, начав избегать таких мест. В психологии телесные симптомы рассматриваются как метафора жизненных ситуаций, в которых человек оказывается. Здесь важен смысл симптома, то, к чему он приводит, так как в этом и будет состоять его задача. Мы все с опытом начинаем понимать, что ОРВИ даёт нам возможность отдохнуть от работы или снизить требования к себе, пищевое отравление после застолья у свекрови даёт право отказываться от пищи, а мигрень может гарантировать спокойный сон и заботу со стороны близких тогда, когда просить прямо об этом не получается. Тело, давая нам метафору происходящего через телесный симптом, не решает проблему, а лишь указывает, в чём она заключается на самом деле. Циститы или грибок дают возможность отказываться от близости, но не учат нас по-новому выстраивать отношения. Астматик с помощью приступа получает свою долю одиночества, но не меняет ситуацию, которая к приступу привела. Так что нам стоит быть внимательными к метафорам собственного тела: слушая свои ощущения, мы можем понять, что именно в нашей жизни нуждается в улучшениях, и изменить ситуацию по-настоящему, избавившись от необходимости всё время болеть. Тело как картинка В современном мире к нашему телу предъявляется множество требований: как мы должны выглядеть, как мы должны пахнуть и даже какими мы должны быть на ощупь. Старания маркетологов диктуют моду и стиль жизни. В тренажёрных залах и салонах красоты мы стремимся сделать себя привлекательными, иногда — до неврозов и серьёзных зависимостей. Но тело в качестве внешней картинки мы используем не только поэтому. Довольно рано, ещё в детстве, мы понимаем, что давление на нас снижается, если с помощью тела мы посылаем в мир правильную и ожидаемую другими информацию о себе. Например, дети, родители которых не выдерживали их гнева, быстро учатся скрывать проявления агрессивности. Все эти ухоженные и спокойные маленькие девочки, чистые и послушные маленькие мальчики — из таких детей, работающих картинками на службе идеального родительства их отцов и матерей, вырастают «мудрые женщины» и «хорошие парни», скрывающие за социально одобряемыми масками истинные чувства. Людей вокруг обмануть несложно. Достаточно правильно выглядеть, правильно двигаться, правильно говорить. Тело как картинка (на языке психологии это называется «Персона», внешняя часть личности, которую человек демонстрирует окружающим) позволяет избежать ненужных чужих реакций: обиды, гнева, жалости, презрения. Не показывать слабость — такой фетиш даже сильнее, чем демонстрация мускулов. И мы выпрямляемся, надеваем социально удобную маску и идём в мир. Тело при этом не радуется. Любая попытка быть тем, кем мы не являемся, чревата борьбой нашего бессознательного с чужеродными для него частями. Грубо говоря, мы намного больше сил тратим на Персону, а не на Самость, поддерживаем не самих себя, а образ, иллюзию. Это приводит к тому, что у человека появляется как бы две личности: та, которой он хочет казаться, и та, которой он действительно является. А так как силы и психическая энергия тратятся на первую, вторая остаётся в зачаточном состоянии, лишая нас ресурсов, которыми можно было бы располагать, будь мы сами собой. Тело для других В таком расщеплении, как описано выше, тело становится инструментом для удовлетворения не столько своих, сколько чужих потребностей. Теперь мы склонны использовать собственное тело, чтобы радовать других. Это имеет отношение как к внешней привлекательности (например, женщина по требованию мужа может одеваться более сексуально, чем ей самой хотелось бы), так и к тому, что мы теряем ощущение собственных границ и теперь не знаем, что с нами можно и чего с нами нельзя. Довольно частая история: в паре с женщиной, не чувствующей своих границ, мужчина начинает воспринимать её тело как продолжение своего. Он не знает, а она не может настоять на том, что у прикосновений к её телу должны быть свои правила и ограничения. Ей может не нравиться, когда он проявляет свои желания публично, или его дурашливость выходит за рамки и игра превращается в побои. Сделав из своего тела инструмент для удовлетворения его потребностей, она не может его остановить и не даёт сигналов, которые помогли бы ему остановиться. Она, например, может испытывать страх, но не отстраняется, может испытывать отвращение, но не сбрасывает его руку. Подавленные рефлексы могут приводить к тому, что она действительно не понимает: нравится ей это или нет? Хочет она, чтобы это продолжалось, или происходящее нужно остановить? У людей, не знающих своих телесных границ, есть интересный феномен: они как будто не знают, где их тело заканчивается. Это люди — бытовые катастрофы: те, которые годами бьются мизинцем на ноге об один и тот же угол в комнате, режут пальцы при приготовлении еды, обжигаются. Невозможность установить правила по отношению к собственному телу мешает заботиться о нём и уберегать от травм. Заботиться о теле нужно и необходимо — это часть нашей заботы о самих себе. Научите себя быть внимательнее и осторожнее хотя бы по отношению к телу. Анастасия Долганова

Формирование созависимости в детстве Каждый ребенок обладает пятью неотъемлемыми характеристиками: он ценный, он ранимый, он несовершенный, он зависимый, он незрелый (характеристики по концепции Mellody P., Miller A.W., 1989). Никто не выбирает эти характеристики, ими обладает абсолютно каждый ребенок от рождения. Он такой в силу своего возраста. Не все родители способны признать право своего ребенка на эти характеристики и если родители не совсем умело обращаются с ними, то они могут искажаться и превращаться в признаки созависимости. Ценный Ценность ребенка определяется самим фактом его рождения и существования. Он ценен, потому что он есть. Он ценен абсолютно любой: слабый и сильный, здоровый и больной, смелый и пугливый, умный и глупый, спокойный и шумный, и др. Ценность ребенка не определяется его способностями, его успехами, выгодой, которую получают родители от его рождения. Эта характеристика позволяет ребенку БЫТЬ: быть таким, какой он есть (со своим темпом развития, со своими способностями и умениями) и быть просто живым и принадлежащим (в плане принадлежности, а не вещественной характеристики) родителям. Бережное обращение с ценностью ребенка формирует во взрослом возрасте самоуважение, которое имеет внутренний источник и естественно вытекает изнутри. В отличие от него, у созависимого взрослого самооценка часто зависит от внешних обстоятельств. Безусловно, самооценка – это динамичная система, однако в данном случае единственный определяющий ее ориентир находится вовне. Т.е. не имея возможности самому определить свой внешний вид, например, от такого человека часто можно услышать «Я красивый (ая)?», «Я толстый (ая)?» и др. Такой человек является зависимым от окружения. Ранимый Ребенок нежный и ранимый. Он не способен еще в полной мере защитить себя. В этой ранимости ему нужен сильный и стабильный взрослый, способный обезопасить его маленький мир. Ранимый ребенок часто становиться жертвой (родителя или другого взрослого), не имеющей возможности защитить себя. Более того, он и не должен выполнять эту функцию, это функция взрослого человека. Ранимость проявляется как в физическом плане (ребенок слабее и много не может), так и в психологическом, и эмоциональном. Ребенок, который мог оставаться ранимым в детстве, во взрослом состоянии так же обладает этой характеристикой, однако он уже имеет возможности защитить себя. Созависимый взрослый испытывает трудности в установлении границ защиты. Они могут быть либо чрезмерно зыбкими, либо чрезмерно жесткими. Зыбкие границы проявляются в невозможности защитить себя (физически и психологически) и в невозможности вообще увидеть факт их нарушения (это чаще всего проявляется эмоционально: злостью и напряжением). Жесткие границы имеют ту же причину, однако проявляются немного иначе: либо заведомо агрессивным поведением (защита вступает даже в неадекватных и не опасных ситуациях), либо абсолютной не чувствительностью (само анестезией). Несовершенный Нет совершенных людей и нет совершенных детей. Совершенство придумывают взрослые и навязывают детям в виде правил и требований («Мальки не плачут», «Девочки должны играть с куклами» и пр.). Ребенок не может всего достичь сам без помощи взрослого. Прежде чем что-то требовать, взрослый ДОЛЖЕН научить – это его задача. Задача ребенка – пройти свой путь. Этот путь будет зависеть от его возможностей и желаний. Совершенство – это фикция, оно не приносит счастья и удовольствия. Единственное, что оно дает – это нервное напряжение и усталость. Ребенок, от которого не требовали быть совершенным, во взрослом состоянии способен спокойно воспринимать свое несовершенство. Кроме того, именно из своего несовершенства он способен просить о помощи. Для созависимого взрослого очень трудно смириться с реальностью. Ему сложно признать, что он чего-то не может или что-то не умеет. Такому взрослому очень сложно просить о помощи. Он все должен делать сам. Вся его жизнь – долженствование. Он должен быть совершенен во всем и требует этого же от окружающих. Зависимый Зависимость ребенка от взрослого безусловна. Он не способен сам себя накормить, обеспечить, согреть, защитить и пр. Эта характеристика отражается в неспособности ребенка делать что-то (в силу возрастной невозможности). Однако зависимость ребенка не дает привилегию родителю распоряжаться им. Кормление, защита, обучение и пр. являются функциями родителей и дети им за это ничего не должны. Скорее родители должны детям до определенного возраста и в рамках разумного, конечно. Ребенок не должен выполнять функции взрослого, его задачи должны быть соразмерны возрасту. Характеристика зависимости из детского возраста во взрослое состояние переходит в форму взаимозависимости. Абсолютно независимых людей нет, мы всегда от чего-то зависим в той или иной мере. В данном случае человек способен быть зависимым там, где ему необходимо и полезно, и свободным, когда он этого захочет. Созависимый взрослый испытывает трудности в том, чтобы самому заботиться о себе, удовлетворять свои желания и потребности. Такому взрослому всегда нужен кто-то, кто будет защищать его, любить его, обеспечивать его. Незрелый Эта характеристика означает соответствие требований, возможностей и обязанностей возрасту ребенка. От ребенка нельзя требовать то, что он еще не может или не умеет. От ребенка нельзя требовать быть взрослым или поступать как взрослый. Если требования соразмерны возможностям в детском возрасте, то во взрослом состоянии такой человек будет проявлять зрелость, соответствующую его годам. У созависимого взрослого будут возникать трудности в том, как он справляется с реальностью на уровне своего возраста. Здесь можно увидеть женщину, проявляющую себя как девочка, или мужчину до сих пор в своих поступках соответствующего возрасту гораздо младше реального. Автор не найден

Медитация – работа с детской травмой Установление границ и поддержки Если когда-то в детстве нас обижали, причиняли боль, травмировали тем или иным образом, наносили глубокое оскорбление или просто не принимали нашу любовь - во взрослой жизни мы можем закрыться и перестать доверять, рисковать, идти вперед к новым целям, впускать в сердце людей. Как быть с прошлыми событиями, тормозящими нас сейчас? Можно поработать со своим внутренним травмированным ребенком, которому требуется поддержка. Итак, Расслабьтесь, закройте глаза, выдохните и представьте коридор – длинный, уходящий в Ваше прошлое. По обеим сторонам двери. За ними разные события, происходившие в Вашей жизни. Вы идете к последней двери, замыкающей коридор. Вы знаете, что за этой дверью стоит самое большое оскорбление Вашей жизни. Там Вы, пострадавший от чего-то, там Вы маленький, которому плохо. Вы открываете дверь и попадаете сначала в туман, который потом рассеивается, и затем видите малыша. Сколько Вам лет? Этот ребенок ужасно травмирован. Мысленно постройте ему убежище, где он будет в безопасности (многие дети строят себе шалашики, домики). Это место – его границы, оно защищает его от тех, кто будет грубо вторгаться в его детский прекрасный мир. Положите туда любимую книжку, игрушку. Утешьте малыша, приласкайте, погладьте, прижмите, расскажите о том, что Вы пришли из будущего, что у Вас все хорошо получилось, Вы многого добились и преодолели. У вас сейчас есть то, чего не было у этого малыша в его детстве. Ласкайте его до тех пор, пока улыбка не просияет на его лице. Покажите ему засов на двери, через которую Вы к нему зашли, и скажите, что раньше любой человек мог зайти сюда без спроса и обидеть его. Теперь он - хозяин своего пространства и может впускать туда только тех, кого захочет, и тогда, когда захочет. Даже если Вы опять придете из будущего, он сам выберет – впускать Вас взрослого или нет. Помашите рукой ребенку и выйдите по коридору в будущее. Открывайте глаза. Галина Носкова