Она сказала: «Он уже уснул!»,— задернув полог над кроваткой сына, и верхний свет неловко погасила, и, съежившись, халат упал на стул. Мы с ней не говорили про любовь, Она шептала что-то, чуть картавя, звук «р», как виноградину, катая за белою оградою зубов. «А знаешь: я ведь плюнула давно на жизнь свою... И вдруг так огорошить! Мужчина в юбке. Ломовая лошадь. И вдруг — я снова женщина... Смешно?» Быть благодарным — это мой был долг. Ища защиту в беззащитном теле, зарылся я, зафлаженный, как волк, в доверчивый сугроб ее постели. Но, как волчонок загнанный, одна, она в слезах мне щеки обшептала. и то, что благодарна мне она, меня стыдом студеным обжигало. Мне б окружить ее блокадой рифм, теряться, то бледнея, то краснея, но женщина! меня! благодарит! за то, что я! мужчина! нежен с нею! Как получиться в мире так могло? Забыв про смысл ее первопричинный, мы женщину сместили. Мы ее унизили до равенства с мужчиной. Какой занятный общества этап, коварно подготовленный веками: мужчины стали чем-то вроде баб, а женщины — почти что мужиками. О, господи, как сгиб ее плеча мне вмялся в пальцы голодно и голо и как глаза неведомого пола преображались в женские, крича! Потом их сумрак полузаволок. Они мерцали тихими свечами... Как мало надо женщине — мой Бог!— чтобы ее за женщину считали. Евгений Евтушенко 1968

Он был так влюблён, что не выходил из дома и сидел у самой двери, чтобы сразу же обнять её, как только она позвонит в дверь и скажет, что тоже любит его. Но она не позвонила, а он сделался старым. Однажды кто-то тихо постучался в дверь, и он испугался и убежал, чтобы спрятаться в шкаф. Тонино Гуэрра

Есть люди — я и сам из их числа, — которые ненавидят "хэппи энды", то бишь счастливые развязки. У нас при этом такое чувство, будто нас надули. Драма — это норма. Невзгоды ждать не заставят. Беда не забуксует. Лавина, которая вдруг замерла на пути, не пройдя последние метры, чтоб накрыть горную деревушку, ведет себя не только противоестественно, но и безнравственно. «Пнин», Владимир Набоков

Сейчас я стал уже немолодой, и выяснилось, что ни Льва Толстого, ни Фолкнера из меня не вышло, хотя все, что я пишу, публикуется. И на передний план выдвинулись какие-то странные вещи: выяснилось, что у меня семья, что брак – это не просто факт, это процесс. Выяснилось, что дети – это не капиталовложение, не объект для твоих сентенций и не приниженные существа, которых ты почему-то должен воспитывать, будучи сам черт знает кем, а что это какие-то божьи создания, от которых ты зависишь, которые тебя критикуют и с которыми ты любой ценой должен сохранить нормальные человеческие отношения. Это оказалось самым важным. Сергей Довлатов

Внутренней свободы нет вообще, это даже не иллюзия. Свобода, как и девственность, добродетель или честь, одна — она же внутренняя, она же и внешняя. Александр Пятигорский

Юрий Визбор Поведаю вам таинство одно: Уж сколько раз на свете исчезали Империи, религии, регальи И уходили города на дно, Но сквозь пожары, бедствия и кровь, Одну и ту ж свершая пантомиму И для времён совсем неуязвима, Шла девочка по имени Любовь. Идёт Любовь. Звучат её шаги, Как эхо долгожданного свиданья, Её шаги волнуют мирозданье, И между звёзд расходятся круги. Пред ней равны рабы и господа. Ей нипочем яд лести или злости. Когда она хоть раз приходит в гости, В наш дом приходит счастье навсегда.

Давайте помолчим. Когда один из нас умрет, другой вспомнит эти минуты. Забудем шумный мир, который так назойливо жужжит нам в уши, пойдем рука об руку в таинственные чертоги смерти и опустимся там на ложе, усыпанное дремотными маками. Молчите! Не надо говорить. "Овод. Оливия Лэтам (сборник)", Этель Лилиан Войнич

Любовь Орлова "Знайте, что в этом самое замечательное? То, что мое имя дает мне возможность очень многое сделать для других." "Люди, которые не умеют преодолевать то, чего не хочется делать, несчастные люди. Настоящее счастье в том ведь и заключается, чтобы преодолевать то, чего не хочется. Утром не хочется тренироваться, заниматься у станка, а ты заставила себя. Хорошо! Не хочется распеваться — а ты распелась. Очень хорошо!" "Только так должна держать себя всякая женщина. В какой бы дыре ты ни оказалась, в каком бы дерьме ни плавала, никогда не опускайся, будь красивой. Лопни, а держи фасон!" "Чтобы стать женственной, надо быть мужественной." "Я ем абсолютно все, но ношу корсетик. Например, съедаю несколько ложек салата, корсет не дает о себе знать, а после булочки давит, становится трудно дышать — значит, есть больше ничего не нужно." "Мое творчество известно всем, моя жизнь не касается никого." "Мне хорошо только наедине с собой." "Я увидела голубоглазого золотоволосого Бога и все было кончено." "Я была влюблена в Григория Васильевича, как кошка. Я бы в огонь прыгнула, с пятнадцатого этажа, если бы он сказал, я на быка в «Веселых ребятах» мигом взлетела, а на просмотре материала отключилась: несется по комнатам, я бы макушку могла себе снести десять раз о любой косяк..." "Дети — это постоянный страх. Сначала боишься забеременеть, потом рожать, а дальше, до гроба — страх за ребенка." "У меня уже есть ребенок — Григорий Васильевич даст фору ста маленьким детям, за ним тоже глаз да глаз нужен." "Тише едешь — громче будешь." "Я не имею права, чтобы на моем платье появилась морщинка. Это все равно, как если бы у меня публично вырвалось неприличное слово." "Сколько мне лет? Сколько дадите, столько и есть." "Сзади пионерка, а спереди пенсионерка!" "Мне всегда будет тридцать девять лет, и ни на один день больше."

Углем наметил на левом боку Место, куда стрелять, Чтоб выпустить птицу — мою тоску В пустынную ночь опять. Милый! не дрогнет твоя рука, И мне недолго терпеть. Вылетит птица — моя тоска, Сядет на ветку и станет петь. Чтоб тот, кто спокоен в своем дому, Раскрывши окно, сказал: «Голос знакомый, а слов не пойму», — И опустил глаза. Анна Ахматова, 1914 г.

Поведаю вам таинство одно: Уж сколько раз на свете исчезали Империи, религии, регальи И уходили города на дно, Но сквозь пожары, бедствия и кровь, Одну и ту ж свершая пантомиму И для времён совсем неуязвима, Шла девочка по имени Любовь. Идёт Любовь. Звучат её шаги, Как эхо долгожданного свиданья, Её шаги волнуют мирозданье, И между звёзд расходятся круги. Пред ней равны рабы и господа. Ей нипочем яд лести или злости. Когда она хоть раз приходит в гости, В наш дом приходит счастье навсегда. Юрий Визбор