"Как легко нам дышать, оттого, что подобно растенью в чьей-то жизни чужой мы становимся светом и тенью или больше того — оттого, что мы все потеряем, отбегая навек, мы становимся смертью и раем." ___ "От окраины к центру", Иосиф Бродский Бродский в нью-йоркском соборе Святого Иоанна 4 декабря 1994 года / Фото – Марианна Волкова

«Мои взгляды довольно пессимистичны. Я думаю, люди очень привязаны к эгоизму. Быть эгоистом — это часть человеческой натуры; трудно преодолеть это, трудно преодолеть эгоизм и беспощадность, которые испытывают люди, когда их интересы сталкиваются, и, конечно, международная политика в данный момент выглядит довольно невесело. И всё же я — оптимист. Я верю в важность добродетели, любви, в стремление вести хорошую жизнь, в стремление человека изменить себя и общество к лучшему». ___ Интервью для Johns Hopkins University Press (1987)

#КИМЖ_подписчики_читают а что читают наши подписчики в августе?

"... я с убитым лицом, а он — с добрым ..." "...Я за всю жизнь не встречал человека, до такой степени чуждого лжи и притворству. Пожалуй, это было главной чертой его личности — необыкновенное бесстрашие правды. Он как будто сказал себе раз навсегда, что нельзя же бороться за всенародную, всемирную правду — и при этом лгать хоть в какой-нибудь мелочи. Совесть общественная сильна лишь тогда, если она опирается на личную совесть, — об этом говорил он не раз. Эту беспощадную правдивость Александра Александровича мне пришлось испытать на себе. В 1921 году в одном из ленинградских театров был устроен его торжественный вечер. Публики набилось несметное множество. Мне было поручено сказать краткое слово о нем. Я же был расстроен, утомлен, нездоров, и моя речь провалилась. Я говорил и при каждом слове мучительно чувствовал, что не то, не так, не о том. Блок стоял за кулисой и слушал, и это еще больше угнетало меня. Он почему-то верил в эту лекцию и многого ждал от нее. Скомкав ее кое-как, я, чтобы не попасться ему на глаза, убежал во тьму, за кулисы. Он разыскал меня там и утешал, как опасно больного. Сам он имел грандиозный успех, но всею душою участвовал в моем неуспехе: подарил мне цветок из поднесённых ему и предложил сняться на одной фотографии. Так мы и вышли на снимке — я с убитым лицом, а он — с добрым, очень сочувственным: врач у постели больного. Когда мы шли домой, он утешал меня очень, но замечательно — и не думал скрывать, что лекция ему не понравилась. — Вы сегодня говорили нехорошо, — сказал он, — очень слабо, невнятно… совсем не то, что прочли мне вчера. Потом помолчал и прибавил: — Любе тоже не понравилось. И маме… Верно сказала о нем артистка Веригина: «У Блока совершенно отсутствовала манера золотить пилюлю»." ___ «Александр Блок. Как человек и поэт», Корней Чуковский На фото: Александр Блок и Корней Чуковский, 1921

Кто любит прачку, кто любит маркизу, У каждого свой дурман, — А я люблю консьержкину Лизу, У нас — осенний роман. Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой, — Смешна любовь напоказ! Но все ж тайком от матери строгой Она прибегает не раз. Свою мандолину снимаю со стенки, Кручу залихватски ус… Я отдал ей все: портрет Короленки И нитку зеленых бус. Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу, Грызем соленый миндаль. Нам ветер играет ноябрьскую фугу, Нас греет русская шаль. А Лизин кот, прокравшись за нею, Обходит и нюхает пол. И вдруг, насмешливо выгнувши шею, Садится пред нами на стол. Каминный кактус к нам тянет колючки, И чайник ворчит, как шмель… У Лизы чудесные теплые ручки И в каждом глазу — газель. Для нас уже нет двадцатого века, И прошлого нам не жаль: Мы два Робинзона, мы два человека, Грызущие тихо миндаль. Но вот в передней скрипят половицы, Раскрылась створка дверей… И Лиза уходит, потупив ресницы, За матерью строгой своей. На старом столе перевернуты книги, Платочек лежит на полу. На шляпе валяются липкие фиги, И стул опрокинут в углу. Для ясности, после ее ухода, Я все-таки должен сказать, Что Лизе — три с половиною года… Зачем нам правду скрывать? Саша Чёрный, 1927 г.

#КИМЖ_рекомендуем_фильм «Са́га о Форса́йтах» (англ. The Forsyte Saga) — британский драматический телесериал, являющейся экранизацией трилогии «Сага о Форсайтах» Джона Голсуорси. Полувековая история семьи Форсайтов, начиная с викторианской эпохи до 1920-х годов. Страсть, красота и искусство, глубоко чуждые прозаичным Форсайтам, вторгаются в их сплоченную семью вместе с женой Сомса Форсайта - Ирэн и ее другом, архитектором Босини.

Я вижу небо - в нём тишина. Я поднимаюсь к небу, еле дыша, И вдруг понимаю - это во мне душа. Странное дело - это моя душа. Как нелепо жить вниз головой, Когда такое небо есть надо мной, И, кажется, звёзды можно достать рукой. Я и не ведал, что этот мир такой. Боже, какой пустяк, Сделать хоть раз что-нибудь не так: Выкинуть хлам из дома И старых позвать друзей. Но что-то всерьёз менять, Не побоясь в мелочах потерять, Свободно только небо Над головой моей. Я был богом в прошлую ночь, Я отыскал дорогу и выбежал прочь. Богом стать просто, если уже невмочь, И не над чем плакать, дом покидая в ночь. Но оказалось, даже тогда, Что все дороги света ведут в никуда. И даже, когда под ногами блестит вода. Бог просто не может странником быть всегда. Боже, какой пустяк, Сделать хоть раз что-нибудь не так: Выкинуть хлам из дома И старых позвать друзей. Но что-то всерьёз менять, Не побоясь в мелочах потерять, Свободно только небо Над головой моей. Поднимаю свой воротник, Ругаю дождь и слякоть, будто старик. Бегу за толпою, видно, уже привык. В памяти небо, как нереальный блик. Но однажды мне станет легко, И будет всё неважно и далёко. Меня примет небо в свой неземной покой, И я стану просто облаком над рекой. Боже, какой пустяк, Сделать хоть раз что-нибудь не так: Выкинуть хлам из дома И старых позвать друзей. Но что-то всерьёз менять, Не побоясь в мелочах потерять, Свободно только небо Над головой моей. ___ «Боже, какой пустяк», Сергей Трофимов

Я ждал, что грянет буря, и спасет меня, и увлечет за собой, а избавление явилось тихо и незаметно. Но оно пришло. В то самое время, когда я отчаивался и считал все погибшим, оно неслышно зрело во мне самом. Я думал, что прощание – всегда конец. Ныне же я знаю: расти – тоже значит прощаться. И расти нередко значит – покидать. А конца не существует. Часть моей жизни была отдана делу разрушения, отдана ненависти, вражде, убийству. Но я остался жив. В одном этом уже задача и путь. Я хочу совершенствоваться и быть ко всему готовым. Я хочу, чтобы руки мои трудились и мысль не засыпала. Мне много не надо. Я хочу всегда идти вперед, даже если иной раз и явилось бы желание остановиться. Надо многое восстановить и исправить, надо, не жалея сил, раскопать то, что было засыпано в годы пушек и пулеметов. Не всем быть пионерами, нужны и более слабые руки, нужны и малые силы. Среди них я буду искать свое место. Тогда мертвые замолчат и прошлое не преследовать меня, а помогать мне будет. Как просто все! Но сколько времени понадобилось, чтобы прийти к этому. ___ "Возвращение", Эрих Мария Ремарк

- И сегодня вы остаетесь человеком более или менее одиноким? - Не более-менее, а абсолютно. - Наверное, это тягостное чувство? - Нет, я бы не сказал. На определенном этапе это, конечно, чувство некомфортабельное, до тех пор пока вы не осознаете, в чем дело… Человек — существо автономное, и на протяжении всей жизни ваша автономность все более увеличивается. Это можно уподобить космическому аппарату: поначалу на него в известной степени действует сила притяжения — к дому, к базе, к вашему, естественно, Байконуру, но, по мере того как человек удаляется в пространство, он начинает подчиняться другим внешним законам гравитации. ___ (Из интервью Иосифа Бродского, 1990 год)

Давайте поиграем в одну игру, будем угадывать название книги, зашифрованное смайликами! А в комментариях кто угадал, придумывает свой ребус! Начинаем! #КИМЖ_time_for_fun