Голоса леса Никогда не забуду как мы познакомились. Ты был совсем еще малышом и едва передвигался, но как только я подползал к тебе, ты смотрел на меня своими огромными глазами, которые уже тогда были полны верности и дружелюбия. Ты как бы хотел сказать: "Эй, приятель, я думаю мы неплохо развлечемся". И я верил тебе. Мы росли, и мир вокруг нас казался нам все интересней, особенно лес неподалеку от дома. Там ты мог бегать и лаять сколько тебе было угодно и не получать за это нагоняй от нашей с тобой мамы. В этом же лесу мы впервые переночевали вне дома когда решили, что уже взрослые, чтобы одним ходить в походы. Как же мы ошибались, да, приятель? И именно в ту ночь мы поняли, что этот лес не самый обычный, в нем была тайна и мы хотели ее узнать. И узнали... Я помню все это словно только что вернулся оттуда. И я поведаю эту историю тебе, Читатель, чтобы ты знал, что Лес это не всегда веселое и уж тем более безопасное место. В то утро мы с моим лохматым другом носились по квартире и собирали вещи в походный рюкзак. Cо стороны мы выглядели как два маленьких метеора, которые шныряли с дикой скоростью и хватали все что казалось пригодным для похода. Удочка? Kонечно, и плевать что там нет реки или озера. Кирзовые сапоги? Естественно, и не стоит обращать внимания на то что стояла ужасная жара и земля была сухой. В конце концов вещи были собраны. Еда и корм были укомплектованы, а мы рвались на встречу приключениям. Мы уже и так знали весь этот лес наизусть и быстро нашли ту полянку, которую приметили для палатки уже давно, она была не больше пяти метров и со всех сторон была огорожена деревьями, которые создавали своеобразное кольцо вокруг нас. Пока я ставил наше "убежище", мой пес, которого, кстати, звали Мэйсон, уже поскакал обнюхивать все вокруг; так что когда я закончил с воздвижением лагеря, я не придал значения его отсутствию и занялся костром. Костер уже пылал, а пса все еще не было видно, казалось, что прошло часа два, хотя на деле он отсутствовал всего 15 минут. Да и его лая не было слышно. Я заволновался и отправился на поиски, хоть и мало представлял, куда он мог побежать. Побродив с полчаса, я так и не нашел своего друга, а солнце уже садилось и начинало холодать. Света стало меньше, а тьмы больше. Деревья больше не казались мне интересными и заманчивыми. Наоборот, каждое из них казалось мне страшным созданием с руками, похожими на когти. Я боялся. Я хотел домой. И тут вдали леса, где-то в темноте я услышал лай! Лай моего верного товарища. Радость, которую я испытал, я никогда не забуду, я побежал на этот звук и думал, что как только найду Мэйсона, сразу же побегу с ним домой. Плевать на вещи, наши шкуры были нам дороже. Лай слышался уже совсем близко, и, пробежав еще пару метров, я увидел наш лагерь, а вокруг палатки носился пес. Я подбежал и увидел в его глазах тоже самое, что я испытывал пару минут назад. Страх... самый настоящий животный страх, который может испытывать живое существо. И тут я понял, чего он боялся. Лес. Он был чужой, сама полянка изменилась. Вместо привычных берез и сосен нас окружали только тени в форме деревьев. Легкий ветерок, который освежал нас весь день, превратился в холодный, пронзающий до костей ветрище. Дрова в костре уже давно прогорели и угли не могли прогреть воздух вокруг. Но самое страшное было чувство того, что мы не одни, словно нас окружало не исчислимое количество глаз и все они ждали, когда кто-нибудь или что-нибудь позволит им подойти поближе. Мы забрались в палатку и ждали, когда все затихнет. Я обнял Мэйсона за его мягкую и теплую шкуру, а он в ответ прижался ко мне головой и задрожал. Ветер дул все сильнее, я чувствовал, как дрожит палатка и слышал как шумят кроны деревьев. Мы словно были узниками в этом незнакомом Темном Лесу. Внезапно все затихло. Hи шороха травы, ни птиц. Hи шума веток. Я только собрался с духом, что бы выглянуть наружу, как услышал слова. Слова, которые я помню до сих пор, словно кто-то вытеснил их в моей памяти. "Мы тут... снаружи... .выходите... мы хотим поиграть...". Вся моя решимость мгновенно улетучилась, и ее место заняли Ужас и Страх. Мы были в полном оцепенении, но оба чувствовали, что они приближаются. Мэйсон тихо заскулил, а я был готов сорваться и зареветь во весь голос. Мы услышали, как приминается трава под их шагами. Они были уже почти возле палатки. "Выходите.. мы хотим поиграть...." Голоса шептали и пытались говорить добрым тоном, но в них слышалось нечто змеиное и злое, нечто такое, что нельзя скрыть. Они окружили палатку и звали нас, все громче и громче!! "Выходите.. выходите... выходите..". Все громче и громче!!! Их шепот уже превратился в крик, и этот крик, казалось, может разорвать голову на кусочки. Я плакал в шкуру пса, и вдруг осознал, что он больше не дрожит; я поднял на него глаза и увидел в них уже не годовалого юнца. В них читалась старость и мудрость. Я открыл было рот, но он гавкнул на меня и я сразу же закрыл его. И тут Мэйсон завыл! Завыл так, как никогда не выл, в его голосе слышалось нечто такое, что вселяло надежду на то, что мы выберемся из этой передряги. Постепенно его вой перекрыл голоса и я перестал их слышать. Казалось, что его вой проникает в каждую клеточку тела и заполняет его; увы, это не избавило меня от боли в голове, силы начали покидать меня. Последнее, что я помню о той ночи, это то как мой верный пес выпрыгнул из нашего убежища с диким лаем и огнем в глазах. Проснулся я уже дома у себя в кровати. Моя мама, увидав, какой ночью был ветер, помчалась нас искать, но не могла найти. Hо как только начало светать, она услышала лай Мэйсона, который мчался к ней. Каждый раз, когда она рассказывает эту историю, она говорит, что сто раз смотрела в той части леса, где потом нашла нас. Люди удивлялись, но мы с псом понимали, что в ту ночь мы были в разных лесах. Днем в одном, а ночь в другом. Eдинственное, что меня тогда волновало, это то, что я не знал, откуда в моем псе взялась та другая сущность и почему она нас спасла от Голосов. Ответы мы узнали позже. Потому что эта ночь была не последней, которую мы провели в том лесу. Продолжение следует...

Семейные хроники Впервые попав пятилетним ребенком в метро, я испытал одно из самых сильных потрясений. Там я умудрился отбиться от родителей и потеряться. Я долго плутал и выбрался из туннеля в какое-то депо лишь через три дня. Родители уже не чаяли увидеть меня живым, поэтому продали все мои игрушки и кроватку. * * Папа говорил мне, что любит меня больше всех на свете, но, когда мама умерла, женился не на мне, а на другой женщине. Я долго плакал. * * Как-то раз я признался, что мне очень хотелось бы попасть в новогоднюю сказку. — Нет ничего проще! — сказал папа. Он сунул мне в руки корзинку, выставил за дверь и наказал: — Без подснежников не возвращайся! — Ты с ума сошел! — набросилась на папу мама. — В одиночку он от страха с ума сойдет в ночном лесу! Мама догнала меня и заставила взять с собой брелок Тамагочи. * * Однажды мы с другом затеяли играть в прятки на стройке. Мне не разрешали туда ходить — и поэтому мама, узнав об этом, долго ругала меня и даже плакала. Теперь я иногда пробираюсь украдкой в подвал давно построенного дома и осторожно заглядываю через край какой-то шахты в дальнем углу — там мне виден кусочек грязной рубашки. Друг лежит неподвижно — наверное, он до сих пор думает, что я его не найду. * * Мой младший брат как-то ушел с незнакомым человеком, посулившим ему конфет, и вот уже два года не возвращается. Я страшно завидую, представляя ту гору доставшихся ему сластей, с которой он не может справиться до сих пор. * * Детские страхи очень часто напрасны. Как-то раз перед посадкой в самолет я закатил истерику, крича: «Мы все!.. все!.. разобьемся насмерть!» — и папе стоило большого труда затащить меня в салон. Я оказался не прав: мы с папой и еще трое пассажиров, сидевших в хвосте, уцелели после катастрофы, да и стюардесса умерла не от удара, а от начавшейся уже в реанимации гангрены. * * Как-то поздней осенью мы решили всей семьей провести выходные на даче. Получилось замечательно: вечером мы сидели у печки, и папа рассказывал страшные истории. А потом папе вдруг показалось, что в темноте вокруг дома бродит маньяк. Мама успокаивала, что это просто дождь, ветер и непогода, но папа настоял, чтобы я домчался до деревенской почты и вызвал полицию. — Беги через старое кладбище, так будет короче! — посоветовал он. Почта оказалась закрытой на ночь, и поэтому я обернулся быстро, но папа на всякий случай все же не отпирал мне дверь до утра. * * Однажды меня крепко поколотили хулиганы. — Не плачь! — утешил меня папа. — Я покажу тебе пару приемов. В следующий раз, когда повстречаешь хулиганов, сделай вот так… Но когда переломы от папиных приемов у меня зажили, и я вышел на улицу без гипса, выяснилось, что полиция давно забрала хулиганов за другие преступления и посадила в тюрьму. * * Как-то раз моя расшалившаяся сестра вывалилась из окна шестого этажа. Я очень переживал, так как мне потом пришлось мыть посуду, хотя в тот день была ее очередь. * * — Наша бабушка в раю? — приставал я к маме. — Вряд ли, — вздыхала мама. — Видишь? По этому маленькому экрану все еще ползут кривые. * * — А правда, что у каждого в шкафу есть свой скелет? — спросил я. — Конечно, — ответил папа. — И у тебя? — И у меня. — А какой он? — Когда-нибудь узнаешь, — пробурчал папа, закрыл дверцы шкафа, и я опять остался в темноте. * * — Пообещай, что не будешь пить! — строго сказала мне мама и ткнула пальцем: — Вот, посмотри на папу! Ему плохо. Нравится он тебе такой? Папа сидел на земле, поникший и несчастный. — Не буду пить, честное слово! — вздохнул я. Папу было жалко. Маму тоже. Мама присела с папой рядом. И я пристроился около них. Мама обняла меня, но единственную уцелевшую фляжку спрятала под кофту так, чтобы я не смог ее вытащить, если родители уснут — ведь чем взрослее человек, тем больше ему нужно воды. А я смотрел на горизонт и изо всех сил надеялся, что нас будут искать после крушения и все же найдут на этом голом островке. * * Я не верю, что число 13 приносит несчастье. Например, когда моему брату исполнилось тринадцать, и его тянули за уши по числу лет, левое ухо оторвалось на восьмом разе, а правое — на двенадцатом: то есть, «13» тут было совершенно ни при чем. * * С десяти лет я знал, что деда Мороза не существует: именно в тот год он, пролезая в трубу, чтобы оставить мне подарок, сорвался и свернул себе шею. Папа и мама вытащили его из дома и зарыли еще до рассвета. * * Поздно вечером я вспомнил, что к завтрашнему уроку нужно было выполнить домашнее задание — изготовить икебану. — Вечно ты спохватываешься в последний момент! — рассердилась мама. — Ведь неделю назад задавали! Какая тебе сейчас икебана? Магазины уже закрыты, и зима на дворе. Я расстроился, подумав, что мне влепят кол. — Не ной, — хлопнул меня по плечу папа. — К утру что-нибудь придумаем. Наутро икебана ждала меня в коридоре. Она была круглая и большая. И основа у нее была из дощечек. — Ну? — гордо спросил папа. — Что бы ты без меня делал? Я ее еле уволок. Через забор перелезал, между прочим. Ночью, в темноте. — Красивая, — сказал я. — Но на ней не моя фамилия. Учительница будет придираться. — А ты сними ленточки, — посоветовала выглянувшая из кухни мама. — Бабушка потом сделает из них оборки к шторам. Только пришивать нужно буквами внутрь. * * Когда мы летом отдыхали в деревне, на доске объявлений целых две недели висела листовка, что в этих окрестностях потерялась девочка. Указывались ее имя и фамилия, а заодно сообщалось, что у девочки светлые волосы, и одета она была в розовое платьице. Были и еще какие-то дополнительные сведения. Однажды папа вернулся из леса, таща за руку оборванную девчонку. Она была исцарапана, волосы в грязи, а платье ее было похоже на тряпку для пола. Девчонка плакала и тихо выла без слов. — Отмойте-ка ее, — скомандовал папа. Мама ахнула и потащила девчонку в баню. Через полчаса выяснилось, что у найденыша светлые кудри. Мама завернула ее в огромное полотенце и стала разглядывать снятые лохмотья: там едва заметно просматривалось что-то розовое. — Как тебя зовут? Девочка ответила шепотом, едва слышно. Имя совпадало. Папа кивнул, вышел в сени и вернулся с топором. Он схватил отмытую девчонку за шею, вонзил перед ее носом лезвие в стол и рявкнул маме: — А теперь ставь на огонь самый большой котел! — Б-б-б-б! — захлебнулась девчонка. — К-к-к-к!.. П-п-п-п!!! — Все в порядке, — кивнул папа маме. — Я должен был проверить, чтобы не осталось сомнений. В объявлении говорилось об особой примете: девочка заикается, когда нервничает. * * Малышом я верил в гномов, а когда повзрослел, перестал. Потом мне снова пришлось в них поверить — в шестнадцать лет мой рост достиг шестидесяти двух сантиметров, а мама подарила мне на день рождения красный колпачок. метки: короткие черный юмор обсудить (14) одобрила Инна +141 страшноне страшно #7274 13 марта 2016 г. Короткие истории Когда моя тётя выходила замуж, то её мамы уже не было в живых. Свадьба проходила в частном доме, туалет находился в огороде. Когда стемнело, жених решил туда потихоньку сбегать. Открывает дверь, а там женщина сидит. Он смутился и быстренько дверь закрыл. Постоял подумал, вспомнил, что вроде бы все гости в доме или рядом, в огороде никого не должно быть. Снова открыл дверь, а там никого нет. Он в крик и бежать. Еле успокоили. Когда рассказал, что увидел, то родственники поняли, что он описывает маму невесты именно в той одежде, в которой её хоронили. Решили, что она приходила посмотреть на зятя. *** Дело было ночью, кот, как обычно спал в ногах. Я тоже заснула. И неожиданно проснулась с каким-то очень неприятным чувством — не то страх, не то холод. Открываю глаза, хочу уже встать, раз не спится, и тут ловлю взгляды кота — предостерегающий на меня и с прижатыми ушами куда-то в сторону рядом. Перевожу взгляд в ту сторону и вижу, как через комнату крадется огромное, туманно-серое, но весьма плотное существо. С чем-то вроде лица с закрытыми глазами. Движется к окну, выставив перед собой руки, словно человек в темноте — наощупь. Я даже закричать не смогла от ужаса. И вдруг это существо почувствовало взгляд, медленно обернулось и явственно стало принюхиваться. Тут кот молча выпустил когти мне в ногу со всей дури, и я перевела взгляд на него. Существо сразу потеряло интерес, дошло до окна и исчезло. Кот-то заснул вскоре, а я так до утра и продрожала в постели, боялась даже свет встать включить. *** Этот случай был также ночью, точнее, уже в 5 утра. Проснулась я от короткого звонка в дверь. Первая мысль была, вдруг что-то у родных случилось, кто бы еще в это время пришел? Кинулась к двери спросонок, спрашиваю: кто там? Тишина. В глазок никого не увидела. Посмотрела на часы и спать пошла. И только легла, сразу же второй звонок. Тут я сдуру открыла дверь без вопросов. За дверью стояло что-то высокое, похожее на серый прямоугольный силуэт человека без шеи, без рук, с более темными очертаниями глаз и рта. И на месте грудной клетки был проем, в котором шел дождь. Тут уж я подумала четко, даже без страха — все, вот так с ума и сходят, приехали. И все же спросила: ты кто? Как-то почти услышала ответ: Тень. Я к тебе. Войти можно? Я ответила: нет. Захлопнула дверь и пошла спать. И все. Больше звонков не было. К врачу я-таки сходила потом. Порадовалась, что крыша на месте, но что это было, не знаю до сих пор. *** Моя одна знакомая и ее подруги, подвыпив, решили вызвать «духа Пушкина», хоть взрослые тётки уже, всем минимум по 40, но вот нашло на них такое детство. Повеселились, подурачились. Ничего не получилось. А вот ночью НАЧАЛОСЬ. Дело было у знакомой на даче, все там и ночевали. Сами по себе стали открываться окна и двери, греметь батареи, как будто по ним палкой туда-сюда водят. Самый пик был, когда с одной из дам некая «сила» сдёрнула одеяло. Другая получила удар по щеке, даже была ссадина. Кончилось тем, что пришлось выписывать батюшку, чтобы дом чистил. Ох он и ругался! Сказал, что те «впустили беспокойного духа». Но очистил, всё прекратилось. А вот знакомая и её подруги все разругались друг с другом. Причём на пустом месте. *** Ох, это лучше и не рассказывать, всё равно не поверят... Когда у меня умер отец, я, бабушка и мама решили лечь в одной комнате, в другой стоял гроб. Бабушка быстро заснула, а мы с мамой всё лежали и думали, думали, думали... И вдруг ясно услышали родной отцовский храп. Из той самой комнаты, где лежало его тело. Мы с матерью оцепенели, она мою руку сжала «ты слышала?» — «ага» — «ой, мамочки...». Храп длился секунд 10-15, но нам хватило этого, чтобы всю оставшуюся ночь не выходить из спальни. Вышли только тогда, когда начали рано-рано утром приходить друзья и родственники. До сих пор никто не верит. Но нам же не могло одно и то же ПОСЛЫШАТЬСЯ? А ещё, когда привезли отца в монастырь отпевать, у него лицо изменилось, стало более умиротворённым, казалось, что он улыбается. И это заметили уже все, кто провожал из дома и присутствовал на отпевании. *** Мне было 15, троюродному брату — 16. Дом, который строил его отец, был на стадии стен. Готов был уже подвальный этаж, доски пола были «черновые» — с немалыми щелями между ними. Ход в цокольный этаж закрывала старая уличная дверь — очень тяжелая. Туда мы залезли с соседскими девчонками и с магнитофоном на батарейках. Не пили, не курили, таблеток не ели. Лето, часов семь вечера. В какой-то момент музыка кончилась и мы услышали, как кто-то подходит к калитке с уличной стороны, потом звякнул откинутый крючок и мы услышали шаги — тяжелая мужская походка. Мы затаились. Потом этот кто-то зашел в дом и пошел по комнатам. Мы слышали шаги — но сквозь щели пола было видно, что в доме никого нет! Потом шаги отправились на выход, мы кинулись к отдушинам в фундаменте, чтоб посмотреть, кто это — и никого не увидели. Шаги стихли — мы вылезли из подвала: калитка была закрыта. Дом достроили. Жена брата рассказывает, что кот периодически выгибается дугой и шипит на кого-то, а собака замирает и смотрит внимательно в одну точку. *** Однажды — мне было шесть лет — я проснулся будто от толчка. На одеяло падал тусклый свет со стороны столика, стоявшего за спинкой кровати у меня в ногах. Нечто огромное застыло в ожидании — оно было там, за спинкой кровати, — свет падал от него! Но я не успел даже ни подумать об этом, ни повернуть головы, чтобы посмотреть... Леденящий душу звук расколол тишину комнаты. Я резко повернулся к столику, и мой отчаянный крик слился с ревом чудовищного существа, висящего над столиком. Ног существа не было видно, но ладони с растопыренными пальцами были обращены ко мне — одна рука была у плеча, другая вытянута вперед, атакуя меня... Волосы существа были вздыблены, обрамляя голову ореолом, огромные глаза пылали гневом. Передо мной — создание чужое и опасное. Я закричал, и видение исчезло. Комната погрузилась во тьму. Подбежал перепуганный отец, но от сильного заикания я не смог ничего произнести... *** После похорон дедушки, но до 40 дней со дня его смерти, мы поехали в деревню, где он жил последние 10 лет. Легли спать, я начала засыпать, но услышала какие-то звуки в сенях, будто ходит кто-то. Подумала: «Наверное, это дедушка. Но он же нам ничего плохого не сделает, он же нас очень любил». И спокойно уснула. Рассказала маме потом, она, оказывается, тоже топот слышала и тоже спокойно уснула. А вот дедушкин зять (муж маминой сестры, мой дядя) спать не ложился дольше нас. Он слышал, как хлопала дверь в соседнюю хату, что-то грохотало в сенях. А потом открылась дверь в хату, где мы спали, и зашел дедушка. Дядя кинулся в кровать под одеяло, больше ничего не слышал. *** Мне было тогда лет 12, может, меньше, осталась дома одна. Родители уехали к друзьям или по делам каким. Мы живем в частном доме в небольшом поселке, вокруг лес. Так вот решила я позвонить маме, узнать, когда родители дома будут. Звоню и слышу голоса. Подумала, что сбой на линии, опять перезвонила, опять голоса, прислушалась. А там двое людей обсуждали, как они любят есть человеческое мясо, рецептами делились, обсуждали, как лучше консервы заготавливать. Сейчас-то понимаю, что скорее очень глупая шутка была, но тогда ооочень страшно было. Мне казалось, что они знают, что я слышала, и обязательно найдут по номеру телефона. Родителям не позвонить, думала, опять на тех каннибалов нарвусь. Одна, дом большой, окно разбить — плевое дело.

Черные глаза Это было не так уж давно. Одна семья, а точнее мама и дочка ( девочку звали Кейси ), переехали в дом который находился в забытой деревушке. До этого там жила семья, по непонятным причинам всех кроме сына зарезали, а сам сын попал в психушку… Но новые жильцы не знали этого. К тому же этот дом был весьма хорошо обустроен и достаточно большой, поэтому они не видели признаков что-бы его бояться. И вот первый день в новом доме. Кейси предоставили выбор комнат, и она выбрала ту которая была на втором этаже с видом на соседний двор. Комната была просторна и в светлых тонах. Занося все свои вещи она уронила свой мячик который закатился под кровать. Девочка полезла за ним и обнаружила там куклу. Кейси быстро побежала к маме рассказать о новой находке. Маме она показалась жутковатой, но она не хотела расстраивать малышку. И вот первый день в новой школе. Когда она проходила все вокруг нее шушукались, повторяя одну и ту же фразу «это та девчонка которая поселилась в ТОМ доме». Кейси со слезами на глазах пошла домой. Прийдя, она сразу же кинулась в свою комнату что-бы поиграть с куклой. Мама зашла в комнату и увидела что у ее родной дочери глаза резко почернели. Увидев эту картину она с ужасом начала кричать. Кукла начал менять свое выражение лица на более веселое. А девочка все ближе и ближе подходила к матери. Что-бы спастись женщина выбежала из комнаты на кухню, взяла нож, оделась, выбежала из дома к своей соседки – хорошей знакомой, которая помогала с переездом. Рассказав все, они решили обратиться к священнику. Он освятил комнату девочки, пока она была в школе. В тот же день, кода Кейси пришла домой она вновь играла с куклой. Затем маме позвонил директор школы и сообщил что некоторые дети из ее класса так и не дошли домой спустя нескольких часов когда закончилась школа. Мама была шакирована, так как директор позвонил именно ей, тот объяснил что над ней эти ребята смеялись, и по возможности именно она решила отомстить им. Естесвенно, как любая мама она защищала своего ребенка, но тем самым она понимала что это проделки куклы… Мама зашла в комнату Кейси, увидев дочь, она поняла что священник тут не поможет... У девочки вновь почернели глаза и выросли когти, а кукла улыбалась все больше и больше… На следующий день труп женщины был найден возле ее же дома, а дочка пропала безвести.

Впусти меня... - Впусти меня... Впусти меня... Услышала я сквозь сон. Повернулась на другой бок и подумала: "Показалось, наверное. А жаль. Такой хороший сон снился". Я уже почти заснула, как вновь услышала жалобный шёпот, раздающийся со стороны окна: - Впусти меня... Впусти... Я встрепенулась и хотела было подойти к окну и посмотреть, что (или кто?) является причиной нарушения моего сна, как вдруг услышала стук в дверь. - Впусти меня! - послышалось из-за двери. Я только закуталась в одеяло, боясь пошевелиться. Стук тем временем всё усиливался и усиливался, а я чувствовала, как страх медленно растекается по телу вместе с кровью. Чувствовала, как замирает сердце при каждом ударе в дверь. Страх сковал меня полностью, хотя я даже не понимала, чего именно так испугалась. А в дверь всё колотили и колотили. - Впусти меня! Впусти! Я всё же осмелилась, вылезла из-под одеяла и пошла к двери. Шаг за шагом, я приближалась к цели. Дверь сотрясалась под ударами кулаков незваного гостя. Я осторожно подошла к двери и прильнула к глазку. То, что я увидела там, повергло меня в ещё больший ужас. Существо, что так неистово рвалось ко мне в квартиру, представляло собой воплощение всех моих кошмаров. Бледное, при таком освещении существо, с сильно выпирающими костями. Кожа висела на нём как будто мешком. Впалые щёки, две дыры вместо носа, глаза отсутствуют вообще. Тонкими руками с длинными пальцами это горбатое существо колотило в мою дверь и кажется было вне себя от ярости. В разрезе губ сверкнули острые, как ножи, клыки. Я в ужасе отшатнулась от двери. - Впусти меня - шептали по ту сторону двери. - Я чувствую твой запах. Он обволакивает меня так же, как тебя сейчас обволакивает страх и растекается во мне так же, как и твоя кровь, что смешалась с твоим ужасом. А страх чертовски вкусно пахнет. Пока я слушала гастрономические пристрастия этого монстра, у меня подкосились ноги и я осела на пол. Внезапно стуки в дверь прекратились. Я уже хотела облегчённо вздохнуть, как услышала, что это нечто что-то делает с замком. "Взломать дверь он, что ли, решил?" - в недоумении думала я. Тем временем странные звуки не прекращались. Я в панике побежала в свою комнату и, повинуясь накатившему животному ужасу, залезла в шкаф. Только я это сделала, как послышался скрип открывающейся двери. Я затаила дыхание. Я слышала, как это нечто бродит по моей квартире в поисках меня. Было слышно как распахиваются шкафы в других комнатах и как оно рычит от досады, не находя меня ни в одном из них. Моё сердце пропустило удар, когда я услышала, что монстр входит в мою комнату. Кажется, что я вот-вот потеряю сознание от страха, который с каждой секундой только усиливается. - Я знаю, ты где-то здесь. - шипит чудовище - И я скоро узнаю где. Я молилась всем известным мне Богам, чтобы оно меня не нашло. Но все мои молитвы оказались напрасными. Дверь шкафа резко распахнулась и я вдруг почувствовала острые когти на моей шее. Я закричала от боли и ужаса, что лавиной обрушились на меня. Перед моим лицом резко оказалась морда этого монстра. - Ну вот я тебя и нашёл. - прошипело оно. Только оно хотело вонзить свои клыки в мою шею, как тотчас же исчезло. Я бессильно рухнула на пол. В позе эмбриона, я некоторое время лежала в первых лучах утреннего солнца. Когда я всё же осмелилась встать, то пошла бродить по квартире. Я бы подумала, что мне это всего лишь приснилось, если бы не ужасный беспорядок в комнатах и следы когтей на полу и стенах. Решив оставить уборку до лучших времён, я отправилась спать...

Да будь ты проклята! После той ночи я с уверенностью могу сказать, что каждый человек за свои поступки и слова обязательно будет расплачиваться. Не могу сказать, что именно за это, мне тогда пришлось поплатиться, но другой причины я не вижу. Вся жизнь у меня складывалась достаточно легко. Не прилагая особых усилий, я обзавелся собственным домом, нашел, как по мне, хорошую работу, здоровье не тревожило, с родителями было все в порядке. Оставалось только завести семью. С Катей я познакомился еще в школе, мы учились в параллельных классах. Потом случайно пересеклись на вечеринке общих друзей и начали тесно общаться. Она мне очень нравилась, ее поведение, манеры, взгляды на жизнь просто поражали меня. Жили мы совместно уже несколько месяцев под одной крышей и все было нормально, но до одного момента. Я даже подумать не мог, что моя любимая может так поступить. Однажды, придя домой, я увидел ее чемоданы, они были собраны и стояли под дверью. Сразу поинтересовался, что это за дела и в чем проблема, на что получил достаточно неожиданный и резкий ответ. Приблизительно он звучал так: «Ты хороший и так далее, но мне нужен более состоятельный мужчина и прямо сейчас, а ты мне многого дать не можешь». От этих слов я обалдел. До этого все казалось таким прекрасным, а тут такой кардинальный поворот событий. Еще долго упрашивал и умолял ее остаться, чуть ли не на коленях ползал, но она ни в какую. И тут, в порыве гнева, я вспылил и выкрикнул: «Да будь ты проклята!». Она скоса посмотрела на меня и ушла. После этого я не мог выкинуть эти свои слова из головы, они преследовали меня повсюду. Прошло пару недель и настал тот день, который изменил все. Тогда, как обычно, возвращался из работы домой, когда уже возле своего подъезда на лавочке увидел плачущую девушку. Она закрывала лицо руками и на одно мгновенье мне даже показалось, что это была Катя. Я подошел ближе и спросил все ли з ней хорошо. Она только сидела и ревела не могла даже слова сказать. Вечер у меня был свободен, так что решил ее успокоить. Через десять минут мы уже сидели и спокойно болтали. Я узнал, что она застукала своего парня с другой и убежала из дома. Теперь ей негде ночевать, но и домой возвращаться неохота. Мне стало ее очень жаль, ведь что-то подобное и я перешил недавно. Недолго думая от меня прозвучало предложения переночевать в моем доме. Она сомневалась, но согласилась. Вечер мы провели в теплой беседе за бутылкой вина. Постелил я ей в своей спальне, а сам лег на диване в гостиной. Я и представить не мог, к чему приведет эта ночь. На часах уже было далеко за полночь, как мне захотелось попить воды. Открыв глаза, я аж испугался. Коло моего дивана стояла девушка и смотрела на меня. – Извини, я не хотела тебя напугать, не подскажешь где у тебя туалет, а то я забыла? – произнесла она. Отвел, а сам вернулся назад в постель. Не успел я прилечь, как вдруг, невразумительным образом девушка вновь оказалась возле меня. И тут произошло страшное. Непонятно как, но у девушки выросли просто громаднейшие когти, в длину сантиметров с 15, а глаза налились кровью и сделались большущими. С бешеной скоростью она набросилась на меня и стала царапать. Не знаю, как у меня получилось, но мне удалось вырваться, и я заскочил в ближайшую комнату, ею оказалась ванная, и закрыл за собой дверь. Девушка или существо стало с неистовой силой колотить в двери и кричать одни и те же слова: «Проклята, проклята, проклята!». Так продолжалось недолго, буквально пару минут и все затихло. С ванной я вышел только на следующее утро, когда рассвело. В доме, кроме меня, никого не обнаружил. Входной замок был закрыт изнутри, а все стены были исцарапаны. Что тогда произошло я не знаю, но связываю данные события именно со своей бывшей девушкой.

Крылатая тварь Автомобильная пробка тянется по шоссе на несколько километров. Впереди опрокинулся большегруз; он лежит на боку, перегородив сразу три полосы. Бревна из кузова раскатились по асфальту. Движение на юг полностью блокировано. Хорин сидит за рулем старой «шестерки». Ему ужасно жарко. Он несколько раз открывает и закрывает окна, но что так, что по-другому - всё плохо. При закрытых стеклах в кабине становится нечем дышать, а если они открыты, дышать остается только выхлопными газами. Хорин прижимается к спинке сидения и расстегивает верхние пуговицы рубашки. Его блуждающий взгляд скользко пробегает по стоящим рядом машинам: это самый конец пробки, и уедут они еще не скоро. В соседней иномарке Хорин видит молодую женщину. Ее вьющиеся каштановые волосы свободно распущены по плечам. Красивый четкий профиль. Женщина подкрашивает губы, смотрясь в зеркальце пудреницы. Она как две капли воды похожа на первую любовь Хорина, и уже за одно это Хорин ее ненавидит. Должно быть, такая же сучка. Вышла замуж за богатого отморозка, но изменяет ему со всеми встречными и поперечными, потому что похотливая дрянь и дешевая шлюха. У Хорина даже мелькает мысль - а что, если это она и есть? Да нет, той девушке было двадцать два года... десять лет назад... а этой СЕЙЧАС не больше двадцати двух. Но внешнее сходство вызывает у Хорина неожиданную боль. Он прикусывает губу, сдерживая рвущийся из легких крик ярости. Рыжая сучара. Эльвира чувствует себя лучше, чем Хорин - в салоне работает кондиционер. Но не сказать, что намного лучше. С самого утра ее беспокоят подёргивания внизу живота. Надо было заехать к врачу, но не хватило времени. В банке оказалась огромная очередь, пришлось ждать почти полтора часа. Из-за этого прогулка по зоопарку получилась скомканной, да еще и голова разболелась. На заднем сидении просыпается шестилетний Валюшка. Он просит пить, и Эльвира передает ему бутылочку с минеральной водой. Валюшка пьет воду, а Эльвира с любовью смотри на сына. Жалко, что не удалось погулять с ним по-нормальному, ребёнок так хотел попасть в зоопарк. Затем Эльвира поворачивается, и ей бросается в глаза лицо человека в окне старой «шестерки». Лицо искажено ненавистью, а по подбородку стекает тонкая струйка крови. На крыльце двухэтажного дачного коттеджа Сергей Шуленин дымит сигаретами, прикуривая одну от другой. Эльке не следовало ехать в город. Ей может стать плохо в дороге. Беременные водят машины, но это если мужья им разрешают. Он положился на ее слово, что она будет очень осторожна и свяжется с ним, если что. Он – плохой муж, он решил остаться дома и поспать. Вновь и вновь Сергей нажимает клавишу быстрого набора на своем сотовом, но слышит только голос автоматического оператора: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Высокая, очень стройная блондинка открывает дверь коричневой «ДЭУ». Каблучки щелкают об асфальт: левый, правый. Блондинка неторопливо идёт между машинами – своей и стоящей рядом, замечает, что женщина за рулем голубого «Форда» сзади в среднем ряду почему-то выглядит испуганной. Закурив «Vogue», Диана Альднойтэ поднимает крышку багажника и проверяет, всё ли там в порядке. В багажнике лежит большой дорожный чемодан, который по определению никуда не может деться, но Диана всё равно беспокоится. У нее свои причины для беспокойства. «Мерзкая подстилка из модных пустышек, - думает Хорин, наблюдая за Дианой Альднойтэ. – Богатая сука, наркоманка и отмороженная блядь. Все эти гламурные сучки – бляди. Подстилки». Хорин слизывает кровь с прокушенной губы и щурится от солнца. Вид высокой, стройной, самоуверенной блондинки приводит его в исступление – еще чуть-чуть, и он прямо здесь сойдет с ума. Хорин с усилием отводит глаза и вновь смотрит на рыжую. Рыжая вздрагивает. Чувствуя ее страх, Хорин для усиления эффекта бьет ногой по педали газа. Двигатель «шестерки» издает озлобленный рёв. Эльвире становится совсем не по себе. Она включает зажигание и выруливает в крайний ряд, туда, где склонилась над открытым багажником высокая блондинка. Руки Эльвиры дрожат, а сердце глухо колотится под гортанью. - Мам, ты что? – спрашивает Валюшка. - Ничего, маленький, ничего… - шепчет Эльвира. Параллельно шоссе заходит на посадку самолет. Грохот турбин раскатывается над лесом; в «шестерке» Хорина вибрируют стекла. Самолет идёт очень медленно и низко; шасси выпущены, «три зеленых горят, полосу вижу». За деревьями просвечивает бетонный забор лётного поля. Краем глаза Хорин отмечает, что высокая блондинка перемигивается с рыжей. «Шлюха со шлюхой всегда друг друга поймут». «Дешевые грязные обдолбанные наркотой подстилки». «Мрази». Диана Альднойтэ закрывает багажник и стряхивает пепел с сигареты. Голубой «Форд-фиеста» с испуганной женщиной за рулем выехал из своего ряда, остановившись в полутора метрах за «ДЭУ», и теперь водительницу можно разглядеть в подробностях. Но Диане это неинтересно. Слабонервная дурочка, вот и всё. Диана подмигивает ей и легко взмахивает рукой: всё нормально, сестрёнка, ничего не бойся. Всё также не спеша, с ленивой грацией кошки Диана усаживается в «ДЭУ». Украдкой смотрит на часы: она опаздывает, но надеется, что опоздание не повлечет осложнений. Диану принимают за гражданку Эстонии, и это написано в ее паспорте. Но паспорт поддельный, а настоящее имя высокой блондинки со светло-синими глазами – Догмара, и родилась она не на балтийском побережье, а в горах Кавказа. Ее черные от природы волосы покрашены так хорошо, что белый цвет кажется натуральным. Догмаре двадцать лет, и последние три года она состоит в группировке боевиков-исламистов. Она вступила туда после того, как ее отец и братья погибли в перестрелке с федералами. В багажнике ее «ДЭУ» в чемодане находится крупная сумма денег в иностранной валюте – выкуп за московского бизнесмена, похищенного в пригороде Грозного. Эти деньги необходимо срочно передать курьеру, который доставит их по назначению. После этого московскому бизнесмену отрубят голову, уложат тело в мешок и ночью бросят его у здания грозненской прокуратуры. Из окна отъехавшего «Форда-фиесты» высовывается ребенок. Он улыбается Хорину и машет ему рукой. В ответ Хорин оскаливает перепачканные кровью зубы. Мелкий подонок. Сынок богатых родителей. Отец – бандит, мамаша – шлюха и наркоманка. Будущий моральный урод. Однажды такой же малолетний придурок зацепил Хорина рулем велосипеда. Оба упали – Хорин свалился на клумбу, мальчишка грохнулся на асфальт, ободрав себе локоть. Хорин хотел сделать дебилу выговор, но появился огромный мускулистый папаша в солнцезащитных очках и избил Хорина до полусмерти. Просто держал его за воротник на весу и колошматил по лицу кулаком с татуировками на костяшках. После этого Хорин две недели не мог нормально есть – нижняя челюсть почти не двигалась, а зубы крошились. Хорин написал заявление в милицию, но ублюдок оказался председателем крупного банка, и дело очень быстро закрыли. Хорин поднимает голову и всматривается в снижающийся самолет. Он огромный, мощный и красивый. Иллюминаторы блестят от солнца. Это иррационально, но Хорин думает о самолете, как о живом существе, и это единственное существо, которое не заслужило ненависти. Столь же иррационален отчаянный вопль, звучащий в мозгу Хорина. «Помоги мне! Я ненавижу их всех, я хочу их смерти! Я хочу, чтобы они все сдохли! Помоги мне!». Вдруг Хорин понимает, что самолет отозвался на его призыв. Пилоны, заклепки, гермошпангоут стонут от перегрузки неожиданного маневра. Круто отвернув на девяносто градусов, лайнер устремляется к застывшему в июльском мареве автомобильному потоку. В этот момент водители слышат в колонках магнитол громкий шум помех: радиолуч посадочной глиссады теряет заходящий борт и врывается в эфир волнами паники. Шестилетний Валюшка не может понять, что творится с мамой, но не донимает ее вопросами. В своем возрасте Валюшка очень деликатен, и хорошо разбирается в оттенках настроений. Но мама чего-то боится, и неизвестно, как ее успокоить, и от этого Валюшке становится грустно. Он выглядывает в окно, ища, что могло напугать его самую лучшую, самую красивую в мире маму, и замечает перекошенное лицо незнакомого дяди, сидящего в зеленой машине. Дядя на самом деле очень страшный, и Валюшка хочет показать, что на них совсем не за что злиться – ни на него, ни на маму – они просто едут домой. Он улыбается и машет дяде ручкой. Вынужденная задержка, грозящая серьезными проблемами, выводит Догмару из себя. Ее горячая кавказская кровь быстро вскипает, переполняя девушку нервной энергией. Догмара могла бы прихватить чемодан и продолжить свой путь пешком, но ее рациональный ум знает – движение на шоссе возобновится намного раньше, чем она доберется до места встречи с курьером. Догмара опять покидает салон и прохаживается вокруг «ДЭУ». Глядя на нее, Эльвира думает, что эта девушка родом откуда-то из Прибалтики. Ей бы очень подошло имя Диана. По мере того, как самолет приближается к шоссе, его форма претерпевает изменения. Крылья становятся короче, шире и эластично колышутся; носовой обтекатель, наоборот, удлиняется, превращаясь в подобие клюва. Стекла пилотской кабины больше нет – вместо него появились два огромных темных глаза. Напоследок – пока Хорин еще может видеть скользящую над лесом тварь из своей «шестерки» – отваливаются и падают вниз покрышки колёс, и под крыльями растопыриваются острые хищные когти. Тварь трёхногая – третья нога у нее там, где только что была стойка переднего шасси. Шелестит воздух, рассекаемый массивным, покрытым стальной чешуей телом. Автомобили накрывает гигантская холодная тень. Но никто, кроме Хорина, не видит, что над скоплением машин зависла в воздухе черная крылатая тварь с опущенными вниз железными когтями. Постороннее присутствие выдает лишь резкий запах авиационного топлива, но сидящие в авто люди списывают это на близость аэродрома. В километре от места, где заканчивается пробка, по шоссе несется дальнобойщик «МAN». Водитель небрежно придерживает руль одной рукой; он слушает «Раммштайн» и курит крепкую сигарету. Дальнобойщик напомнил бы Хорину тот, который прошлой весной сбил его жену, после чего проехался по ней колесами, оставив безобразное кровавое месиво. Хорин только не узнал бы шофера, но это тот самый шофер. Он уже три года водит дальнобойщики. Фирма, в которой он работает, пользуется отличной репутацией и не заинтересована в том, чтобы ее сотрудники попадали под следствие из-за случайных ДТП. Эльвира слышит, как откуда-то сзади нарастает шум. Конечно, она находится на шоссе, и здесь ездят машины, чьи двигатели работают иногда очень громко, но сейчас Эльвира думает не о двигателях. Это шумит что-то жуткое. Эльвира оглядывается по сторонам и включает заднюю передачу. Надо развернуться и ехать обратно к окружной дороге. Здесь оставаться нельзя. - Мам, поехали, да? – спрашивает Валюшка. Он всё еще смотрит в окно на страшного чужого дядю. Впереди по тому ряду, в хвосте которого стоит «шестерка» Хорина, один из водителей не выдерживает и тоже выкручивает руль на встречную полосу. Освободившийся промежуток немедленно занимает другая машина, и ряд сдвигается вперед. Хорин в свою очередь проезжает пару метров, теперь он вновь поравнялся с «Фордом-фиестой». Рыжая сука, кажется, собралась уматывать. Ее сученыш до сих пор торчит из окна. Крылатая тварь вдруг поворачивает голову, и ее прямоугольные стеклянные глаза в упор смотрят на Хорина. - Ну что, сделаем их красиво? – спрашивает тварь, обращаясь прямо к Хорину. – Хочешь? - Пусть они сдохнут, - отвечает Хорин. Тварь всхлопывает крыльями; при этом движении под стальной чешуей бугрятся мускулы, а запах авиационного топлива становится еще резче. Лязг, с которым соприкасаются крылья, бьёт Хорину по барабанным перепонкам. Для остальных лязг неслышен, но он проносится над поверхностью шоссе точно направленным звуковым ударом. От этого удара обрывается шланг тормозной системы дальнобойщика «MAN». Средняя педаль под ногой шофера проваливается в пустоту, он роняет сигарету себе на джинсы и хватается за рычаг ручного тормоза. - Ну, и когда? – обращается полуоглохший Хорин к черной крылатой твари. - Засекай по часам две секунды, - произносит тварь. Тяжелый дальнобойщик «MAN» врезается в «Форд-фиесту», сминая его в гармошку. Шестилетнему Валюшке отрывает голову – она отлетает, словно мячик. Смыкающийся корпус раздавливает Эльвиру, и тело ее размазывается по стенкам кабины. Догмару, стоящую между «Фордом» и «ДЭУ», режет пополам. Верхнюю часть туловища швыряет к обочине. Туловище падает с громким хлопком, но руки Догмары еще загребают воздух, а зрачки пульсируют от боли. В машинах спереди срабатывают подушки безопасности. В момент столкновения шофера «MAN» вышибает из кабины. Осколок лобового стекла вскрывает его от шеи до живота, и шофер летит почти тридцать метров, роняя внутренности на раскаленные солнцем крыши автомобилей. Впрочем, еще в полете у него дважды ломается позвоночник. На мгновение возле «шестерки» Хорина возникает прозрачный образ ребенка, растеряно тянущего руки туда, где, как ему запомнилось, была мама. Но образ сразу сжирает черная бензиновая гарь. Потом гарь оседает, и становится видно, как в воздухе парят, будто отвратительные зеленые насекомые, купюры из чемодана Догмары. Крылатая тварь опять всхлопывает крыльями и отплывает от шоссе, возвращаясь туда, где радиолуч рисует наклонную линию посадочной глиссады. Напоследок она бросает Хорину: - Выдана квитанция об исполнении. Хорин включает мотор и едет по полосе безопасности. Каким-то чудом ему удается протиснуться вдоль потока и мимо лежащего на боку большегруза. Хорин движется дальше, чувствуя себя смертельно уставшим. Ужасно жарко; Хорин обливается потом, а зубы у него во рту начинают крошиться. Оставив позади дымящиеся груды искореженного металла, звон стекла, крики пострадавших и надрывное верещание сигналов, Хорин дает полный газ и едет по свободной дороге. За его спиной над месивом из разбитых автомобилей и человеческих тел вырастает запоздалый столб пламени. Через полчаса Хорин паркуется около сельского магазина и идёт купить себе сигарет и пива на вечер. В ушах у него до сих пор лязгает стальная чешуя крылатой твари, хотя он и успел уже забыть, что тварь вообще была. Выходя из магазина, Хорин распечатывает пачку «Мальборо-красных» и хочет прикурить. Но только сейчас обнаруживает, что стекло левой задней двери «шестерки» разнесено вдребезги. Так вот почему всю дорогу так сквозило. Хорин ставит пакет с пивом на землю и открывает заднюю дверь. С сидения на него смотрит несчастными, живыми еще глазами светловолосая детская голова.

Рыцарь устало скакал по пыльной дороге навстречу своей судьбе. Всеми забытый, покрытый толстым слоем земли Храм Семи Холмов был не за горами; пять лет жизни было потрачено на его поиски; десяток магов были взяты в заложники для расшифровки древнего манускрипта... Просто денег на оплату их стараний у Рыцаря не было. Двоих магов пришлось лишить жизни – за то, что те могли сами воспользоваться секретом манускрипта. Рыцарь усмотрел это паскудное желание в их алчных глазах. А манускрипт преподнес Рыцарю удивительный сюрприз: ставший древней легендой и вымыслом старинных мифов Великий Дракон-Властитель Судеб находился в Храме Семи Холмов совсем близко, всего в 350 км от места его последних скитаний. Рыцарь хотел славы, почета и богатства. И еще он хотел иметь тех, кого хотел, сколько хотел и когда хотел. А чего еще можно хотеть от жизни?.. Помочь ему в этом мог только чешуйчатый Великий Дракон-Властитель Судеб: одно его слово могло устроить Рыцарю жизнь так, как тот того пожелал бы. Говорят, именно Дракон построил Диоктанцу Второму его Империю; именно Дракон позволил править любовнице Кактиста 13-го долго и счастливо, сея мир, добро и реформы образования на остатках Империи, которую, по слухам, разрушил все тот же Дракон руками племянника Докстры 46-го. История умалчивала лишь о мзде, которую мудрая рептилия требовала за свои услуги. Однако было доподлинно известно, что те, кто обращались к Дракону, безбедно доживали свой век. И это не могло не сеять надежду на благоприятный исход мероприятия, задуманного Рыцарем. Динамит, добротно сдобренный магией, сработал отлично. Достать его было очень сложно, но можно. Холм взлетел на воздух комьями земли и камней, как перья из драной подушки. Дракон тут же открыл гигантские изумрудные глаза и полыхнул огнем. Разговор состоялся короткий: Дракону для управления судьбой Рыцаря требовалась всего лишь одна маленькая дань – чистая, как весенняя луговая овечка, девственница, коих в соседних деревнях было хоть отбавляй. Девушек в последние годы рождалось слишком много. Говорят, это к отсутствию войны. Рыцарь караулил всю ночь у деревни; первую же заспанную юную деву, которая пришла за водой, он схватил самым грубым образом, выскочив из-за колодца, как черт из табакерки, и потащил ее к припрятанному в овраге коню, предварительно заехав деве в ухо, чтобы отправить ее в нокаут хотя бы на первые 15 минут. Дева не пришла в сознание, даже когда он швырнул ее к ногам Дракона. Тот недовольно поморщился и чихнул. - Дурак ты, - проговорил Дракон, брезгливо отпихивая деву прочь лапой. – Аллергия у меня на вас, человеческих отродий. На что вы только не готовы ради своей выгоды. Но задание ты выполнил четко. Теперь скажи мне, что хочешь ты? Иметь всех и вся, когда вздумается? Да пожалуйста, имей, - и Дракон недовольно уполз во мрак пещеры. Рыцарь с удовольствием делал то, что позволил ему Дракон, долгих три года. Пока не надоело. Шальная мысль терзала его все это время: а не зря ли он пожертвовал жизнями двух магов и одной юной девы ради того, чтобы получать от других людей все то, что ему вздумается? Теперь достаточно было ему приказать кому-либо что-либо, как тут же это было исполнено. Если не было денег, ему давали то, что он хотел, и без их наличия. При этом остальные словно не замечали того, что происходит. Это было очень забавно. И постоянно было ощущение, что все это случается как бы во сне. И этот сон настала пора менять. Рыцарь, который стал теперь уже Градоуправителем, снова пришел в пещеру Храма Семи Холмов. - Ты там? – кликнул во мрак Рыцарь. Заспанный Дракон недовольно ухнул огнем. - Замучился податливостью людишек? – ухмыльнулась изумрудная чешуйчатая драконья физиономия. – Надоело, правда? А вот деньги считать тебе сложно, - пристально вглядываясь в глаза Рыцаря, проникновенно заурчал Дракон. - Все время тебя ключник обсчитывает, да?.. - Я хотел бы больше власти, авторитета и уважения, - задумчиво проговорил Рыцарь. – Я мог бы стать королем, например. Для этого мне нужна мудрость налаживать связи с нужными людьми и уметь получать выгоду в любой ситуации. И научиться считать, наконец, эти чертовы деньги. Что тебе нужно, чтобы направить мою судьбу в этом направлении? – спросил Рыцарь. – На юных дев у тебя аллергия, насколько я помню. - Нууу... - задумчиво протянул Дракон, - давай так: ты дашь мне очень-очень ценные вещи какие-нибудь. Например, золота, брильянтов, сапфиров и рубинов там всяких... Сойдет? Отвалишь сколько не жалко. Не сейчас, а потом, когда этого добра у тебя будет много. По рукам? – Дракон вытянул переднюю лапу вверх для хлопка ладонью. Рыцарь, слегка покоробленный, хлопнул теплую ладошку Дракона ответным жестом. Через десяток лет Рыцарь стал именоваться Королем. Однако расширить владения никак не удавалось: соседние королевства были вооружены до зубов, в то время как в его собственных владениях был сделан упор на образование и торговлю. И если музыкантов и поэтов было в избытке, то с военачальниками не везло никак. Более того: перебежчики портили вообще всю картину. - Дракон! – позвал в тень пещеры Рыцарь. – Выйди на минутку, будь любезен! – и он, крутя рукоятку, сгрузил прямо на пол пещеры обоз, доверху набитый сокровищами его королевства, включая собственную корону. Все равно ее дизайн ему не нравился. Он хотел впоследствии заказать новую. Недовольный рык сонного Дракона сопроводился громким выхлопом огня. - Войны тебе не хватает? – хитро прищурил глаз Дракон, окидывая взглядом Рыцаря. – Да будет тебе война. А свое золото забери обратно. Че-то я стал равнодушен к камням и металлам. Я как хобби тут кактусы начал на окошке выращивать, - странно пошутил Дракон. – Про дань давай потом договоримся. Мне сейчас пора идти кактусы поливать. Озадаченным рыцарь оставался недолго. Война затмила его мысли еще на десяток лет. Его королевство расширилось до начала Очень Скалистых Гор, дошло до Края Мира и даже захватило часть Непроходимых Пустынь. В общем, захватывать больше было нечего. В последующий десяток лет все храмы во всех новых землях были унифицированы, образование позволило взрастить в подданных чувство совести благодаря взлетевшему уровню жизни и обеспечило высокие налоговые сборы, а единый язык с одновременным упором на толерантность и ротация во властных структурах по этническому принципу сделала его Мегаимперию процветающей. Ну, судебная система тоже работала исправно. И это было не все. Не все, что хотел от жизни Рыцарь. Мысли о жизни, ее смысле и его в ней предназначении не давали ему покоя. Работа не отвлекала, а лишь тяготила. Три любимейшие в его жизни женщины подарили ему наследников – здоровых, умных и сильных. Это, конечно, радовало, но неглубоко. Дворцовые интриги забавляли, но ненадолго. Ему нужен был совет Дракона. Или, скорее, ответ. На один-единственный вопрос: зачем это все?.. - Не знаю, - пожал плечами Дракон. – Ты думал, я знаю в этой жизни все? Вовсе нет. Я лишь свободен, и это, наверное, придает мне шарма в твоих глазах... - на этих словах Дракон когтем прочертил линию на полу пещеры между Рыцарем и им самим. – Если переступишь эту черту, тоже станешь свободен. Хочешь так?.. Рыцарь, не колеблясь ни секунды, перешагнул через черту. Все, что было в прошлом, тут же потеряло смысл... Смысл обрело лишь знание. Знание того, что значит иметь ВСЕ. Имея НИЧЕГО. Рыцарь... точнее, золотая крылато-хвостатая рептилия, которой он тут же стал, изрыгнула огонь. Новый Дракон неожиданно для себя вдруг рассмеялся. Обладающий совершенно НИЧЕМ, абсолютно голый, если не считать золотистых чешуек, покрывавших все его тело, он содрогался низким утробным смехом, переступая с лапы на лапу и пошевеливая хвостом. - Я свободен! Наконец-то! – грохотал золотой Дракон, выворачивая шею на 360 градусов и осматривая себя с ног до головы. – Я не хочу НИЧЕГО... Но знаю, что значит иметь ВСЕ... Парадоксально... И нереально круто... - На крыльях летать можно, если что, - проинструктировал его изумрудный Дракон. – А можно дрыхнуть до тех пор, пока тебя не разбудит очередной чувак своими желаниями иметь ВСЕ...

Неудавшиеся выходные Автор: Марк Крам Посреди ночи раздался звонок в квартиру. Открывая, я очень удивился, увидев на пороге своего лучшего друга – Гейба Уилкенсона. Переминаясь с ноги на ногу, он с опаской поглядывал на лестницу. Заметив меня, он облегченно вздохнул и, не дожидаясь, когда я приглашу его, вошел сам, закрывая дверь на все замки. Мы расположились на кухне, и я любезно предложил ему горячего чая, однако, друг отказался. - Рассказывай, что произошло? – начал я. Первые тридцать секунд он безмолвствовал, нервно теребя клеенку, покрывающую стол. - Я не знаю, как начать, Марти, - Гейб наклонился ко мне, глядя расширенными красными глазами. - Ты мне не поверишь и сочтешь полным психом, но говорю тебе, я это видел. Клянусь, я видел это и, если я говорю хоть каплю неправды, пусть молния сей же час ударит в меня. - Где твоя жена, Гейб? – как-то подозрительно вырвался у меня вопрос. - Жена? – отстраненно повторил он пару раз, словно пытаясь вспомнить значение этого слова, а затем горько заплакал. – Она… ее больше нет. - Что?! Что с ней? Гейб, где она? – уже настойчиво потребовал ответа я, понимая, что ситуация уходит из-под контроля. Сон как рукой сняло. Немного успокоившись и вытерев слезы, Гейб стал рассказывать мне совершенно странную и в то же время обыденную историю, которая происходит сплошь и рядом, однако, бывают случаи со смертельным исходом. К сожалению, зловещий рок не обошел и моего друга, который просто хотел развлечься. *** За несколько дней до прихода ко мне Гейб купил в одной лавке спиритическую доску. Раньше он никогда не интересовался мистикой и не верил в сверхъестественное, но желание приобрести и попробовать нечто новое в сфере развлечений захватывало его дух. Все эти утомительные будние дни ложились тяжким грузом на его плечи, а выходные, которые проходили всегда по стандарту, сидя перед телевизором, листая бесконечное число каналов с унылой физиономией, не могли уже вызвать каких-либо положительных эмоций и истощали своим однообразием. Элис – любовь всей его жизни – была не против такого странного увлечения мужа, напротив, заинтересованная, что Гейб наконец смог оторвать свою задницу от дивана и придумать что-то дельное. Вечер пятницы не заставил себя долго ждать, и вот, разложив на круглом столе предметы, необходимые для спиритического сеанса, Гейб выключил в комнате свет, оставив гореть лишь свечи. Он не мог скрыть своего возбужденного состояния, пускай и считал это глупой затеей, которая, возможно, даже и не сработает. Элис села напротив мужа. - Я слышал, что с помощью этой штуковины можно поговорить с умершим человеком. Как насчет нашей покойной соседки, добродушной старушки миссис Маргел? - обратился Гейб к Элис. В неровных бликах огня ее сияющее лицо выглядело завораживающе. Прочистив горло, он опустил руки на планшетку и громким повелительным тоном произнес: - Я вызываю дух миссис Маргел! Приди к нам! Несколько минут они провели в полной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием огня. - Туфта это все! И за это ты отдал пятьдесят долларов, дурак! – несколько расстроенно сказала Элис, ругая своего мужа за очередной провал. - Ну извини, когда продавали эту херню, мне не давали к ней инструкции. Может, мы сделали что-то не так? Приди к нам, Терри Маргел! Да приди ты, чертова старуха! - Ты просто дубина, Гейб, - с насмешливым упреком произнесла его жена, но осеклась, когда вдруг подул несильный ветер, колышущий ее волосы. Гейб торжественно улыбнулся, довольный своей победой. - Терри Маргел! Терри Маргел, ты здесь? Подай нам знак, что ты с нами! Его руки невольно стали передвигать планшетку в левую часть доски, где была надпись “Да”. Он вздрогнул, посмотрев в тревожные глаза жены. - Это сделал ты, Гейб. Только не отнекивайся. - Вовсе нет. Я клянусь, Элис, - это не я! - Ты хочешь сказать, что с нами действительно сейчас разговаривает покойная миссис Маргел? Ты понимаешь, насколько абсурдно это звучит? Я не верю! – вызывающе воскликнула Элис, водя головой по сторонам, в поисках невидимого ночного гостя. - Ты можешь показать нам себя? – снова задал вопрос Гейб, уже наготове держа руки на доске. Планшетка зашевелилась в противоположную сторону к частице отрицательного ответа “Нет”. - Если выяснится, что ты разыгрываешь меня, я тут же уеду к родителям, так и знай! – погрозила своему мужу Элис, ощущая кожей находящуюся в комнате потустороннюю сущность. Гейб тоже заметил, как стало холодно и тоскливо на душе, словно явленное им с того света принесло с собой частичку кладбищенской атмосферы смерти. Он собирался задать очередную порцию интересующих его вопросов, погруженный в совершенно новую для него область с головой, но не успел, тогда как руки плавно повели его вверх. По его лбу ручьем стекал пот, но он даже не удосужился его вытереть, сконцентрировавшись на том, что хотел сказать ему призрак, водя с помощью рук Гейба от одной раскинутой на доске буквы к другой. - Вы совершаете страшную ошибку, – прочел он послание, чувствуя, как много сил отнимает эта непрямая связь с духом. Его колени дрожали. Появилось желание прекратить сеанс, однако руки не слушались Гейба, выводя все новые и новые предложения. – Здесь так холодно. Мне так больно. Эти невыносимые стоны и стенания… Помогите мне… Помогите мне… Помогите… Так холодно… - Гейб, что ты делаешь? – с опаской произнесла его жена. – Это уже не смешно. Прекрати это, слышишь? Прекрати немедленно! – перешла она на крик. - Мы можем уйти? Можно нам уйти? – почему-то Гейб обратился с такой необыкновенной просьбой к существу. Его трясущиеся руки повело в правую сторону, где ответ поразил, как гром, вселив неясную панику в сердце: “Нет”. - Я не понимаю. Что за чертовщина? – растерянно вымолвил Гейб. Ночной гость насильно тянул его руки к спиритическому алфавиту. - Помогите мне… Эта невыносимая боль… Огонь… - Как нам тебе помочь? Что мы можем сделать? Лицо Элис сменилось невыразимым ужасом, а у Гейба перехватило дыхание, и он побледнел, наконец четко услышав старушечий скрипучий голос, раздавшийся в тускло освещенной комнате: - Выпрыгните из окна. Резко вскочив, Элис опрокинула стул и попыталась выскочить из комнаты, но дверь захлопнулась. Внезапно свирепый порыв ветра потушил все свечи, ввергая помещение во тьму. Страшный вопль жены пронесся диким вихрем в ушах Гейба, который продолжал отчаянно звать ее: - Элис! Элис, где ты?! Дорогая, отзовись! Элис!! Умоляю, Элис, скажи хоть что-нибудь, прошу! Он сорвался с места, чувствуя, что тело снова в его распоряжении. В комнате повисла долгая и мучительная тишина, пока парень не включил свет. Его взору предстала жуткая картина: каким-то удивительным образом вросшая к потолку веревка, на которой безжизненно болталось тело Элис, словно кукла на нитке. Только чудовищная сила была способна так крепко и хладнокровно сдавить горло, что из него струйками стекала кровь, безмолвно капающая на пол. - О Господи! Нет! Боже мой! Гейб подскочил к жене, обхватил ее ноги и приподнял, лихорадочно шепча: "Я сейчас тебя спущу оттуда! Элис, только держись, держись! Я помогу тебе! Все будет нормально, клянусь, все будет нормально!" Он всхлипывал, крепко поддерживая мертвую девушку, сжимая в своих объятиях, словно она еще была жива. Его утешительные слова перешли на плачь, плечи тряслись, капли свежей крови падали ему на волосы, но он не обращал внимания. Появилось непреодолимое желание выброситься из окна, словно кто-то побуждал его к таким действиям. - Мне так больно. Помоги мне… Такой холод… Эта невыносимая боль… Страшный холод… Возле балкона стала образовываться человеческая фигура. Из сгустка тумана появилась горбатая старушка, вернее, ее призрак. - Миссис Маргел? – изумленно прошептал Гейб, пытаясь совладать со своими чувствами и угомонить бешеный ритм сердца. Какая-то сила вела его к балкону, хотела, чтобы он прыгнул вниз на асфальт, раскроил себе череп. Объятый животным страхом, он отпустил покойную жену. Попятился назад к выходу. - Перережь вены! Помоги мне! Мне так плохо… Так холодно, так больно! Последующие действия Гейб описал кратко: как он пересек улицу и мигом помчался ко мне. Два раза его чуть не сбила машина, но каким-то чудом добравшись до моего дома, он остановился лишь на минуту около фонарного столба, чтобы передохнуть, но тут же послышался знакомый голос, парализующий тело, оставляя в душе гадкий осадок: - Помоги мне… Мне так больно, - шел из ниоткуда голос Элис, отдалено напоминающий шорох сухих листьев. – Мне так холодно… Помоги мне, дорогой… Яд… Ты должен принять яд… На этом его история оборвалась и, переводя дыхание, Гейб сомкнул ладони вместе. Я же не знал, что сказать или как поддержать друга в такой ситуации, о которой слышу-то впервые, и то - только из его уст. В тот момент мне казалось, что он сошел с ума и в порыве гнева убил свою жену, поэтому самым правильным решением было успокоить его и позвонить в полицию. Но он не стал меня слушать. - Ты не веришь мне. Я знаю, о чем говорю! Я потерял свою жену из-за этой чертовой старухи, будь она проклята! Она убила ее! Я клянусь, это она заставила ее покончить с собой! – Он резко прервал свою вспыльчивую речь, как будто заметил что-то неладное. – Здесь небезопасно. Она доведет и меня. Я уже хочу умереть. Это желание - оно, как яд, распространяется по моему разуму, и скоро каждая клеточка моего тела будет желать смерти. Я должен уйти. Он встал со стула и направился в прихожую. Я незамедлительно последовал за ним. - Спасибо, что выслушал меня, но на этом все. Как бы сильно я ни уговаривал его остаться - он отказался. Переступая порог, Гейб остановился, но только на секунду, чтобы бросить фразу на прощание: - Я всего лишь хотел здорово повеселиться. Наверное, я слишком много себе позволил. - Он хотел сказать что-то еще, однако, передумал и скрылся на темной лестничной площадке. Наутро я прочел в газете новость о самоубийстве молодой женатой пары, которых нашли в собственном доме. Одного из них - повешенным в неестественной позе на веревке, конец которой буквально врос к потолку (никто не знает, кто способен провернуть такой шокирующий фокус с куском веревки), а второго - с перерезанным горлом. Полиция до сих пор не может понять, что же все-таки послужило причиной для такого необычайного способа суицида, однако, и не оставляет того факта, что, возможно, здесь замешано убийство, но об этом попозже.

Задание на дом Это был странный мальчик. Только вошел в класс, со звонком – неугомонные дети притихли, забыв про все. Воцарилась такая тишина, какой Лене не удавалось добиться порой и за пол урока. Уставились на него, молча, едва ли не настороженно. Проработав пять лет в школе, она могла поклясться: еще ни одного новенького этот класс не встречал таким образом. 8 «Б» были дружные дети. Они напоминали Лене стайку каких-то чудных зверей. Всегда вместе, хохочущие, жизнерадостные. Веселой компанией, без обычного в этом возрасте деления на группы мальчиков и девочек. На переменах болтали друг с другом, бегали по спортивной площадке или все вместе шли в столовую. В День Учителя всем классом поздравляли преподавателей, всегда вместе отмечали и 8 Марта, и 23 февраля. Школьные хулиганы побаивались задирать кого-либо из 8 «Б», потому что на защиту обиженного вставал весь класс. Директор как-то с улыбкой сказал Лене: «У вашего 8 «Б» прямо-таки коллективный разум». И, в отличие от многих иных классов, новеньких здесь принимали дружелюбно, без «подначиваний» и издевательств. А к этому мальчику они отнеслись с недоверием. Впрочем, он и самой Лене еще при их первой встрече показался немного… необычным. - Знакомьтесь, ребята, это наш новенький. Паша Корнилов. Отнеситесь к нему хорошо, как вы умеете. Паша, садись на свободное место. – Она сказала то, что всегда говорила в таких случаях, но в этот раз слова звучали фальшиво и неестественно. Дети все так же молча проводили мальчика взглядами, а когда он подсел на заднюю парту к Вике Хворостовой, та непроизвольно отодвинулась от него на край скамейки. Словно он весь, с ног до головы, был покрыт слизью. Лена вряд ли могла сказать, что же делало мальчика странным. Среднего роста, худощавый, с невыразительными чертами лица, темные волосы средней длины, темные глаза. Самая обычная недорогая одежда. Возможно, что-то в его манере двигаться… Он делал все несколько замедленно, неторопливо. Было в этом что-то ленивое и в тоже время опасное, как в крадущейся поступи хищника. Когда его спрашивали, Паша отвечал коротко и немногословно. Разговаривать он вообще не любил. Делал это с неохотой, с паузами, словно с трудом подбирал в голове нужные слова. Нелюдимость Паши отличала его от всех одноклассников, и за несколько недель учебы, как могла заметить учительница, друзей у него в 8 «Б» не появилось. Врагов, впрочем, тоже. Сблизиться с Пашей, завести беседу Лене не удалось: в конце урока он медленно складывал учебники и тетради в ранец, вставал и покидал класс. Особого рвения на занятиях не демонстрировал, но когда его спрашивали или вызывали к доске, отвечал спокойно и обычно верно. Спустя какое-то время Лена просто перестала обращать на него внимание. Дни шли своим чередом, классные журналы заполнялись, контрольные проводились, выходных, как обычно, было слишком мало, а рабочих дней чересчур много. Паша Корнилов проявил себя во всей красе ближе к концу первой четверти. Лена вела урок в седьмом классе. Смотрели документальный фильм про животных. На экране лисица учила свое потомство охотиться. Возле норы полузадушенный грызун пытался уползти, скрыться от неминуемой участи, а несколько лисят, стелясь по земле, окружали свою жертву. Вдруг дверь в класс распахнулась, и внутрь забежало несколько девочек и мальчиков из 8 «Б». - Елена Петровна… тетя Лена… - что-то случилось на литературе, и теперь там срочно необходимо ее присутствие. Потом это обсуждала вся школа. Учительница русского и литературы, дородная пожилая дама, с посеревшим лицом стояла у окна. Вика Хворостова согнулась, опершись рукой о стену у самой двери, рядом с корзиной для мусора. Несколько задних столов и стульев были разбросаны. Там, в углу, собрались ребята, окружив кого-то… или что-то. Паша Корнилов чуть поодаль спокойно собирал свои принадлежности. - Паша… Вика? Марина Витальевна, что случилось? Учительница указала рукой вглубь класса. Похоже, ей было нехорошо. Лена растолкала мальчишек. На полу, прислоненный к стенке деревянного шкафа, сидел Максим Ветров. Максик, «Ветруша», главный двоечник в классе, один из немногих в 8 «Б», кого можно было хоть сколько-нибудь отнести к «группе риска». Пару раз, разговаривая с ним, Елена чувствовала запах сигаретного дыма, а однажды на перемене он всерьез поцапался с парнем из старшего класса, причем в стычке больше досталось старшекласснику. Теперь пострадавшим оказался сам Максим. Грудь мальчишки тяжело и часто вздымалась, учащенное дыхание было слышно за несколько метров, глаза прикрыты. Правая рука безвольно обвисла, рукав рубашки потемнел и намок. Хлопнула дверь – Паша вышел из класса. *** …Темнело. Лена сидела одна в учительской. Она устала, минул еще один нервный день. В дверь негромко постучали, в комнату заглянул незнакомый мужчина в серых брюках и шерстяном свитере. - Добрый вечер. Она присмотрелась к человеку внимательнее: среднего роста, коренастый, аккуратные черные усы, седина в волосах, темные глаза на маловыразительном лице – сын многим походил на отца. - Здравствуйте… Что-то вы припозднились, - вздохнула Лена. - Извиняюсь, конечно, но – работа есть работа. Хорошо хоть сторож пропустил. Так вы, значит, Елена Петровна? – мужчина казался несколько смущенным. Впрочем, каково было бы ей на его месте? - Знаете… - Лена заглянула в блокнот, - …Сергей Николаич, нам надо серьезно поговорить. - Для этого я и пришел, - он улыбнулся. – Можно присесть? - Разговор будет, наверно, долгим, - начала Лена. – Начнем с главного. Вы обсуждали с сыном случившееся? Как он объясняет свои действия? Откуда у него такая агрессия? - Он у меня парень неразговорчивый. - Что да, то да… Зато сочинения здорово пишет, - съязвила Лена. - А что не так с его сочинением? - Ну… - она порылась в бумагах. – Я вряд ли сейчас найду… Однако конфликт возник не на пустом месте. - Над сыном смеялись? - Это нормально. Восьмой класс, мальчишки… Но он ведь сломал мальчику руку! Вы бы видели… Отец Паши задумчиво облизнул верхнюю губу. - Как это произошло? - Это было задание на дом. Простейшая свободная тема! «Кем бы я хотел стать» или что-то в этом роде. Их преподаватель, Марина Витальевна, собрала тетради и ближе к концу урока зачитала несколько работ. - И что же? - Ваш сын написал, что он желает стать… зверем. – Лена выжидающе посмотрела на мужчину. Тот молчал. - …Написал, что мечтает охотиться по ночам, убивать травоядных и пожирать их, - продолжила она, делая ударения на словах «охотиться», «убивать», «пожирать». Но гость вдруг рассмеялся. - У мальчишки переходный возраст! Он мог написать, что хочет стать индейцем. Может, книжек про чингачгуков перечитал? - В случившемся нет ничего смешного. Сергей Николаич нахмурился. Она только сейчас заметила, какие у него густые, кустистые брови. - Так его спровоцировали на драку? - Ветров посмеялся, как и вы только что. А Паша бросился на него, каким-то образом сломал мальчику руку, а еще… покусал. Серьезно покусал: парень в больницу попал с травмами. А ваш Паша просто встал и ушел, как ни в чем не бывало. Мужчина молчал, уставившись в пол. Лена тоже. Она сказала еще не все, но предоставила родителю возможность переварить информацию. Наконец, Сергей Николаич поднял на нее глаза – удивительное дело, они чуть отливали серебром в своей черноте, словно мертвые огоньки – и тихо сказал: - И что же дальше? - Вам грозит весьма серьезное разбирательство. Вся школа на ушах, таких прецедентов у нас еще не было! Даже самые опытные учителя ничего подобного не могут припомнить. - Милиция? - Наверняка. И психиатр. Это же совершено ненормально, такая агрессия… Ведь это же ваш сын! Человек усмехнулся. - Я его не бью и никак третирую, Елена Петровна, можете мне поверить. - Это вы уже не мне будете доказывать, - отмахнулась она. – Я смотрела пашино досье… - И? Елена пододвинула к себе нужную папку. - Вы часто переезжали с места на место. Какая это уже по счету школа? Пятая. Наверно, Паше трудно так. Нелегко каждый раз осваиваться на новом месте, заводить новые знакомства… - Увы, характер моей деятельности не позволяет семье долгое время жить в одном городе, - проворчал отец. - Боюсь, на сей раз вам придется задержаться... Удивляет меня в деле вашего сына другое. Мужчина чуть насмешливо вскинул свои странные брови. Внутри у Лены вновь стало неспокойно. Что-то она слышала раньше про такие брови, что-то из области старинных поверий, бабушкиных сказок… - Что? – неожиданно озвучил Сергей Николаич ее мысль, она вздрогнула от удивления и лишь потом поняла смысл вопроса: – Что вас удивляет? - Это, - ткнула пальцем в нужную строчку. – Здесь говорится, что вы снимаете квартиру в доме 114 по улице… Я проверяла: там нет такого дома. Что это значит? Мужчина встал. Медленно прошел к окну, сладко потянулся, расправив плечи и грудь так, что хрустнули кости. - Совершенно ничего, - ответил он, не оборачиваясь. Голос неуловимо поменялся, стал глуше. В нем появилось что-то от рычания. Лене стало страшно. Она вдруг поняла, что находится в комнате наедине с абсолютно незнакомым человеком. Правда, в коридоре за дверью, около входа должен смотреть телевизор ночной сторож, но услышит ли он ее крик о помощи, если вдруг?.. - Сегодня полнолуние, - прошептал мужчина. – Особая ночь. Даже самые стойкие из нас с трудом сохраняют выдержку. Нам приходится прятаться поодиночке и семьями, чтобы было меньше шансов обнаружить себя. Мы сами растим потомство, а не так, как надо бы, в стае… Мы заметаем следы, скрываемся то в одном городе, то в другом. И чаще всего нас выдает Полнолуние. Хотя мы и научились справляться с этой проблемой, рыская по окрестностям и свалкам, ища тех, кто никому не нужен, но все-таки - кровь есть кровь, смерть есть смерть. Пусть это маленькая смерть: если таковых много, на них обращают внимание. Лена, вжавшись в спинку стула, следила за фигурой у окна. Тело мужчины странно сгорбилось и, казалось, увеличилось в размерах – по крайней мере, свитер на нем уже трещал. Волос становилось больше: черная поросль полностью покрыла шею и руки – тоже видоизменившиеся, с укоротившимися пальцами и, наоборот, отросшими и потемневшими ногтями. В оконном стекле отражалось лицо существа. Лицо, все больше походившее на морду зверя… - В такие ночи… молодняк трудно сдерживать… - отрывисто прорычало существо. – Паша… входит в пору… Слышит зов своей… крови… Ногти превратились в кривые когти. Уши вытянулись, как у волка. В сознании возникло слово: древнее, забытое. Вспыхнуло холодным огнем. ОБОРОТЕНЬ Лена рванулась к двери. Вдогонку раздалось рычание. Распахнула дверь, выскочила в темноту с криком. Там, в конце коридора, далеко-далеко, светился квадрат старого телевизора, но рядом никого не было. Она рванулась туда, изо всех сил, ломая каблуки на туфлях, подворачивая непослушные ноги. С грохотом и треском за спиной вылетела дверь под ударом тела, всю мощь и скорость которого Лена боялась себе вообразить. В темноте учительница споткнулась обо что-то мягкое, словно мешок с песком. Со стоном растянулась на полу. Оглушенная, она подняла ладонь к глазам и увидела на пальцах… Нечто настигло ее, обрушилось сверху, задавило, и стало совсем темно. …Жесткий влажный язык деловито лизал щеки. Теплый смрад заполнил ноздри, когда Лена пришла в себя. Ужасно болели ноги. Она попыталась сесть – не получилось, только еще более резкая, пронзительная боль заставила на секунду вновь потерять сознание. Рядом шевелилось нечто темное, вонючее, покрытое шерстью. Бежать, бежать от него! Ползти. Цепляясь за швы, за деревянные доски, она подтягивала свое тело сантиметр за сантиметром, куда-то неважно куда, лишь бы подальше отсюда. Что-то схватило ее за одну из покалеченных конечностей и потянуло обратно. Боль придала сил, Лена рванулась вперед – и высвободилась. Сзади волчонок с лицом Паши Корнилова плотоядно заурчал, готовясь к веселой охоте.

Загадки истории - Джек-Потрошитель В 1888 году лондонский район Ист-Энд стал свидетелем серии жестоких убийств проституток, приписываемых маньяку по прозвищу Джек Потрошитель. До наших дней эти преступления остались нераскрытыми. Был ли Джек-Потрошитель маньяком-хирургом? Или приверженцем ритуальных убийств? А может быть, душевнобольным членом королевской семьи? В конце XIX века Британская империя переживала времена наивысшего расцвета. Владения ее были разбросаны по всему земному шару, их населяли люди различных рас и вероисповеданий. Но в центре этой огромной империи было место, куда, как писали журналисты, никогда не заглядывало солнце. Лондонский Ист-Энд был позором Британии и всего цивилизованного мира. Люди жили здесь в нищете и убожестве. Детская смертность в этом районе британской столицы вдвое превышала средний уровень по стране. Проституция и беспробудное пьянство, сексуальное растление малолетних, убийства и мошенничество стали привычными чертами здешнего образа жизни. Все это оказалось хорошо унавоженной питательной средой для убийцы, чья черная слава достигла наших дней. Улицы и закоулки Ист-Энда стали ареной его кровавых деяний. Преступления Джека-Потрошителя несравнимы, конечно, с теми массовыми ужасами, которые преподнес человечеству двадцатый век. Он убил, правда, с изуверской жестокостью, лишь пять женщин. Но в данном случае вопрос заключается в том, кем был преступник. Существуют серьезные подозрения, что Джек-Потрошитель был представителем высших слоев британского общества. Именно эти подозрения возбудили к «Чудовищу Ист-Энда» такой огромный общественный интерес. Первая жертва. Хотя Джек-Потрошитель и остался в истории преступности как отвратительный убийца, его мрачная власть над Ист-Эндом была кратковременной. Первый удар он нанес 31 августа 1888 года. В тот день была жестоко убита Мэри-Энн Николс, проститутка, промышлявшая в районе Уайтчепела. Ее труп обнаружили в лабиринте темных улочек. Сорокадвухлетняя «Красотка Полли» была известна как запойная пьяница и завсегдатай всех местных забегаловок. С большой долей вероятности полиция предположила такой сценарий преступления. «Красотка Полли» обратилась к высокому прохожему с обычным в таких случаях вопросом: «Ищете развлечений, мистер?» Скорее всего, она запросила за свои услуги четыре пенса. Этой ничтожной суммы хватало на то, чтобы заплатить за место в ночлежке и получить несколько глотков дешевого джина. Как только мужчина увлек ее в темное место, судьба проститутки была решена. К ее горлу протянулась рука, а через пару секунд оно было разрезано от уха до уха. «Такое мог сделать только ненормальный! — воскликнул полицейский врач. — Я никогда еще не встречал ничего подобного. Зарезать ее таким образом мог лишь человек, хорошо знающий, как управляться с ножом». Поскольку убийства в нищем и опасном районе Ист-Энда были явлением обычным, полиция не придала этому случаю особого значения. Но только на одну неделю. 8 сентября «Смуглянка Энни» Чапмен, сорокасемилетняя проститутка, тяжело больная туберкулезом, была найдена зарезанной неподалеку от рынка Спайтелфиод. И хотя не было никаких признаков изнасилования, характер убийства, как и в первом случае, указывал на то, что преступник резал и потрошил жертву под влиянием сильнейшего сексуального возбуждения. Кроме того, расчленение тела «Смуглянки Энни» (все ее внутренности лежали рядом с трупом) говорило о знании убийцей анатомии или хирургии. Так что это был явно не обычный уголовник. Чудовище забавляется. Второе убийство имело неожиданное продолжение. 28 сентября в агентство новостей на Флит-стрит пришло издевательское письмо. В нем говорилось: «Со всех сторон до меня доходят слухи, что полиция меня поймала. А они до сих пор даже не вычислили меня. Я охочусь на женщин определенного типа и не перестану их резать до тех пор, пока меня не повяжут. Последнее дело было великолепной работой. Леди не успела даже вскрикнуть. Я люблю такую работу и готов ее повторить. Скоро вы вновь узнаете обо мне по забавной проделке. Закончив последнее дело, я прихватил с собой чернила в бутылочке из-под имбирного лимонада, чтобы написать письмо, но они вскоре загустели как клей, и я не смог ими воспользоваться. Вот я и решил, что взамен подойдут красные чернила. Ха! Ха! В следующий раз я отрежу уши и отошлю их в полицию, просто так, ради шутки». Письмо было подписано: «Джек-Потрошитель». К следующему письму, отправленному в комиссию по охране порядка в Уайтчепеле, была приложена половина почки. Отправитель утверждал, что почка вырезана у убитой им жертвы и что вторую ее половину он съел. Конечно, следователи не были уверены, что второе письмо прислал тот же человек, который отправил первое. Но уже было известно, что Потрошитель вырезает у своих жертв некоторые органы. Умело перерезав им горло, он расчленяет тела, режет лица, вскрывает брюшную полость, удаляет внутренности. Что-то он оставляет рядом с трупом, что-то забирает с собой. Третьей жертвой Потрошителя стала Элизабет Страйд, из-за своего роста прозванная «Длинной Лиз». 30 сентября старьевщик, проходя со своей тележкой на Бернер-стрит в Уайтчепеле, заметил подозрительный узел и сообщил о нем в полицию. Так было найдено тело сорокачетырехлетней Лиз. Как и в предыдущих случаях, горло жертвы было располосовано. Убийца при этом находился за ее спиной. Но никаких увечий или следов сексуального бесчинства на теле не было. Полицейские решили, что преступник устыдился своих мерзких деяний. Однако в тот же день они обнаружили жертву номер четыре. Волна страха. Кэтрин Эдоус, которой было за сорок, нашли расчлененной, лицо ее оказалось изрезанным, извлеченные внутренности лежали на правом плече, оба уха исчезли. К тому времени Лондон уже был охвачен волной страха. Многие женщины стали носить с собой ножи и свистки для вызова полиции. Газета «Иллюстрейтед Лондон ньюс» шутливо предлагала знатным леди обзавестись пистолетами с рукоятками, украшенными жемчугом, на случай, если Потрошителю захочется расширить социальную сферу убийств. Один из магазинов начал рекламировать даже стальные корсеты. А в самом Уайтчепеле женщины-полицейские стали одеваться и гримироваться под проституток в расчете на то, что преступник клюнет на приманку и попадется. Доходило до фарса. Так, к переодетому полицейскому подошел журналист, наряженный как женщина легкого поведения, и спросил: «Вы один из нас?» Тот ответил: «Вот уж нет!» — и арестовал шустрого репортера. Убийство Иддоуэс встревожило полицию до крайности. Ее тело было изувечено гораздо сильнее, чем в предыдущих случаях. Кровавая дорожка шла от трупа к клочкам изодранного фартука, валявшегося у входа. А рядом с дверью на стене мелом было написано: «Евреи — не те люди, которых можно обвинять ни за что». Сэр Чарльз Уоррен, глава полиции, лично стер надпись и тем самым, возможно, уничтожил очень важную улику. Но он опасался, что при тогдашнем наплыве в Ист-Энд евреев из Восточной Европы эта надпись могла вызвать волну неприязни к ним. Слухи и подозрения. Слухи о том, кем мог быть убийца, распространялись со скоростью лесного пожара. Некоторые напуганные жители района поговаривали даже, что этим занимается какой-то полицейский во время патрулирования улиц. Среди подозреваемых оказался и некий русский врач по имени Михаил Острог. Откуда-то родилась версия о том, что он якобы был послан царской тайной полицией, чтобы возбуждать ненависть к евреям-эмигрантам. Были и такие, что утверждали, будто преступник — какой-то свихнувшийся хирург. Подозрение коснулось даже самого сэра Чарльза Уоррена — известного франкмасона. Выдвигалось предположение, что он стер надпись на стене, чтобы спасти от возмездия убийцу-масона. Последнее убийство произошло 9 ноября. Единственным отличием оказался тот факт, что жертва относилась к более высокому разряду проституток — у нее была собственная комната. Мэри Келли, двадцати пяти лет от роду, была убита и жестоко изувечена в комнате, которую она снимала. На этот раз у Потрошителя было достаточно времени, чтобы вволю натешиться своей гнусной работой. Утром 10 ноября владелец дома Генри Боуэрс, обходя жильцов и собирая квартирную плату, постучал в дверь Мэри. Весь предыдущий вечер привлекательная блондинка провела за своим обычным занятием — приставала к прохожим, выпрашивая деньги. Последний мужчина, с которым ее видели, — высокий, темноволосый, с усами и в войлочной охотничьей шляпе, вероятно, и был ее убийцей. При вскрытии, кстати, выяснилось, что женщина была на третьем месяце беременности. На этом цепочка жестоких убийств оборвалась. Однако и сейчас, более чем через столетие, загадка короткого, но кровавого разгула Потрошителя остается неразгаданной. В 1959 году, через семьдесят один год после серии убийств, один старик вспоминал, как в детстве однажды катил тележку вниз по Ханбури-стрит и услышал крики: «Убийство!» Старик рассказывал: «Я был мальчишкой, поэтому, не раздумывая, подбежал и протиснулся сквозь толпу… И там она лежала, а от ее внутренностей еще шел пар. На ней были бело-красные чулки». Тогдашний мальчик видел вторую жертву Потрошителя — Энни Чапмен. Один из подозреваемых вызвал особое волнение в обществе, поскольку это был внук королевы Виктории принц Альберт Виктор, герцог Кларенский. Подозрение пало на него лишь потому, что было много разговоров о его сумасшествии. Сразу же после серии убийств принца, по слухам, отправили в психиатрическую лечебницу, чтобы избежать скандала. Герцог был старшим сыном будущего короля Эдуарда VII. Говорили, что он был бисексуалом и повредился умом после того, как заразился сифилисом. Но первое место в ряду подозреваемых, скорее всего, занимал Монтегю Джон Друитт, чье тело было найдено в Темзе через несколько недель после убийства Мэри Келли. Джилл-потрошительница? Другой автор, Уильям Стюарт, выдвинул предположение, что Джека-Потрошителя не существовало, а на самом деле была Джилл-Потрошительница — акушерка, промышлявшая подпольными абортами. В свое время она побывала в тюрьме за проституцию. Выйдя на свободу, Джилл якобы начала жестоко мстить обществу. Высокопоставленный полицейский чин Джон Сталкер, вышедший в отставку с поста заместителя главного констебля Большого Манчестера, изучив дело Потрошителя, заявил: «До сих пор нет ни малейшего реального доказательства против кого-либо, которое можно было бы представить в суде. Правда заключается в том, что Джек Потрошитель никогда не опасался быть пойманным. Уверен, что полиция не раз оказывалась рядом с ним, но… Полиция в 1888 году столкнулась с довольно новым для нее явлением — серией убийств на сексуальной почве, совершенных человеком, который был незнаком со своими жертвами. Даже сейчас, через сто лет, раскрывать такие преступления очень трудно». И тем не менее есть человек, детально знакомый с делом Потрошителя, который убежден, что виновник тех ужасных убийств может быть назван. Джон Росс, бывший полицейский, ныне заведует так называемым «черным музеем» полиции. Вовсе не склонный к поспешным выводам, он рассказывает посетителям своей необычной экспозиции, что Джек-Потрошитель — на самом деле эмигрант по фамилии Косминский. Между прочим, об этом человеке не известно почти ничего, кроме фамилии. И тем не менее мистер Росс утверждает, что данные, полученные полицией в свое время при осмотре мест происшествия, указывают именно на Косминского. Кстати, так считает не только Росс. В феврале 1894 года предшественник мистера Росса, такой же заядлый аналитик сэр Мелви Д. Маккнотон, написал семистраничную справку и подколол ее к документам по делу Джека-Потрошителя. В этой справке он попытался опровергнуть некоторые наиболее распространенные версии того времени. В справке говорится: «Косминский — польский еврей. Этот человек сошел с ума в результате долгих лет жизни в одиночестве и пороке. Он ненавидел женщин, особенно проституток, и был склонен к убийствам… Он связан со многими преступлениями, что позволяет подозревать его». Известный художник? Совсем недавно американская писательница, автор детективных бестселлеров Патриция Корнуэлл объявила на весь свет, что ей, наконец, удалось сорвать маску, за которой скрывался психопат-убийца: Джеком-потрошителем, утверждает писательница, был никто иной как Уолтер Сиккерт, знаменитый английский художник, основатель английского импрессионизма. «Я буквально поставила на кон свою репутацию, потому что если кто-нибудь сумеет опровергнуть мои доказательства, я буду и чувствовать себя идиоткой, и выглядеть абсолютным профаном», — говорит именитая писательница. На разгадку старой тайны Корнуэлл поставила не только репутацию, но и значительную часть своего (надо отметить, немалого) состояния. Тайна Джека-потрошителя не давала ей покоя уже несколько лет, став «идеейфикс». В поисках улик она купила более 30 полотен Уолтера Сиккерта, несколько писем и даже его письменный стол. Но и на этом королева американского детектива не остановилась: в надежде найти следы ДНК убийцы она распотрошила одну из картин художника, что вызвало гнев по обе стороны океана. Корнуэлл далеко не первой связывает имя Уолтера Сиккерта с Джеком-потрошителем. Художник был известен своим декадентским образом жизни, мрачными сюжетами и активным интересом к убийствам, совершенным загадочным маньяком. Этой теме посвящено немало исследований, но все они опровергают возможную связь между великим художником и нашумевшим делом Джека-потрошителя. «Насколько я могу судить, ее аргументы весьма и весьма слабы и основаны не на конкретных фактах и доказательствах, а на фанатической убежденности Патриции Корнуэлл, что ходившие в те времена слухи имеют под собой почву, — говорит британский искусствовед и специалист по Сиккерту Ричард Шоун. — Мне кажется, это стало у нее навязчивой идеей, и она подобна бульдогу, который не может расцепить свои челюсти. Но даже если бы у нее были неопровержимые доказательства, подтверждающие эту гипотезу, все равно то, что она сделала с полотном великого мастера, — это уголовное преступление. При этом Патриция Корнуэлл еще призывает нас перестать восхищаться искусством Сиккерта! Это уже сущий бред. Да, окажись он убийцей, мы, конечно, по-другому увидели бы какие-то его работы, стали бы иначе их толковать, но перечеркивать все его творчество может только человек, полностью лишенный способности воспринимать искусство».