"Московская селянка" - одно из самых популярных в свое время горячих блюд, рецепт которого приводит в своей знаменитой книге «Подарок молодым хозяйкам» Елена Молоховец. Название блюда произошло от бытовавшего в русской литературе названия крестьян – «селянин» и «селянка». Появилось оно в меню московских ресторанов и трактиров в пору увлечения российской интеллигенции хождением в народ. За этим названием стыдливо пряталась псевдо-крестьянская еда, основу которой составляла квашеная или свежая капуста с добавлением мяса, дичи или рыбы. Блюдо было столь популярно в конце XIX века, что вошло в десятки литературных произведений. Например, у Павла Мельникова-Печерского «В лесах» приказчик Алексей Лохматый «с малолетства живучи в родных лесах безвыездно», приехав в губернский город, встретил земляка. «Чутьем ли пронюхал, по другому ль чему смекнул дядя Елистрат, что приказчик при деньгах, и повел его не в кабак, не в белу харчевню, а в стоявшую поблизости богатую гостиницу», где приказал расторопному половому: «Сбери-ка, молодец, к сторонке посуду-то, да вели обрядить нам московскую селянку, да чтоб было поперчистей да покислей. Капусты-то не жалели бы. — С какой рыбкой селяночку вашей милости потребуется?— с умильной улыбкой, шепеляво, тоненьким голоском спросил любимовец. — Известно, с какой! — с важностью ответил дядя Елистрат, — со стерлядью да со свежей осетриной. Да чтоб стерлядь-то живая была, не снулая — слышишь?» Дядя Елистрат, выросший на берегах Волги, заказывая московскую селянку, не сомневался в том, что в Первопрестольной ее готовят со стерлядью и осетриной. Однако в рецепте Елены Молоховец ни этих, ни других рыб нет. Кроме капусты автор предлагает зажарить на сковороде "ряд разнаго сорта жаренаго мяса, мелкими кусочками нарезаннаго, как-то: говядины, телятины, ветчины, курицы, разной дичи и пр., наверх опять ряд капусты; украсить сверху мелко нарезанными солеными огурцами, корнишонами, оливками, маринованными грибками, кто хочет, трюфелями, сосисками, облить соусом из под жаркаго, поставить в печь, заколеровать; подавать на той же самой сковородке". У Антона Павловича Чехова в рассказе «Дама с собачкой» служащий банка «Гуров, проживший в Ялте уже две недели», по возвращении в родные пенаты с удовольствием окунулся в московскую жизнь: «Его уже тянуло в рестораны, клубы, на званые обеды, юбилеи, и уже ему было лестно, что у него бывают известные адвокаты и артисты и что в Докторском клубе он играет в карты с профессором. Уже он мог съесть целую порцию селянки на сковороде». Селянка с рыбой тоже была популярна. Например, обладательница прелестных голубых глазок, сестра Феоктиста из романа Николая Лескова «Некуда», которая «третий год, овдовемши, как в монастырь пошла», вспоминала о том как «вышедши замуж-то, затяжелела» и в Великий пост, когда «в доме как вот словно в монастыре, опричь грибов ничего не варили», захотелось ей селянки: «Феоктиста утерла слезы, наполнившие длинные ресницы ее больших голубых глаз, и продолжала: - В самый в страстной вторник задумалось мне про селянку с рыбой. Вот умираю, хочу селянку с севрюжинкой, да и только. Пришел муж из лавки, легли спать, я ему это и сказываю про свое про хотенье-то. "Чего ты, говорит, дура, какие дни! Люди теперь хлеба мало вкушают, а ты что задумала? Молись, говорит, больше, все пройдет"». У Ивана Бунина в "Подснежнике" тоже любят селянку и, судя по всему, рыбную: "И вот отец садится, сняв шапку, распахнув полушубок, и сразу заказывает несколько порций, - селянку на сковородке, леща в сметане, жареной наваги, - требует графин водки, полдюжины пива и приглашает за стол к себе знакомых: каких-то рыжих мужиков в тулупах, каких-то чернявых мещан в чуйках".

Советская деревня. Мужики на завалинке.

Мальчишник.

Одно маленькое фото, а воспоминаний на весь бывший Союз... Вечерняя поверка, 70-е годы.

Фильм пробирает до костей и дарит надежду на светлое. Снимок со съёмочной площадки.

Замечательная картина под название "Семья", написанная Ю.А. Васильевым в 1950-м году. Радовались искренне , счастливая семья...

Книги обopaчивали в бyмажные обложки. Кто так делал? :)

"- Пили не во время съемок, а после. В кадре все были трезвыми. Вот когда возвращались со съемок, в поезде загудели так, что пассажиры в ту ночь явно не спали. - Никита Михалков, Адабашьян, Вася Ливанов бывало закладывали, чем выводили из себя режиссера, - признался художник комбинированных съемок Оковитый. - Но в целом съемки шли в очень веселой семейной атмосфере. Оттого и фильм получился. Режиссеру докладывали, что Михалков за смену якобы «уговаривает» бутылку коньяка и ничего не ест. А во время съемок он был просто неуемен...."

⚔️ Археологи изучали надписи в пещере... а нашли четыре римских меча. Почти 2000 лет назад иудейские мятежники дерзнули бросить вызов римскому могуществу. Они укрыли в пещере трофейное римское оружие, но так никогда за ним и не вернулись. Видимо, карающая длань Рима дотянулась и до них! Теперь археологи вернули Цезарю цезарево. На прошлой неделе несколько израильских ученых отправились в пещеру в заповеднике Эйн-Геди на побережье Мёртвого моря. Исследователи собирались провести фотосъемку древнееврейских надписей на одном из сталактитов. Но в итоге они совершили открытие, которое, по их же словам, бывает только раз в жизни. В узкой боковой камере исследователи обнаружили 4 отлично сохранившихся римских меча и наконечник метательного копья пилума! «Находка даже одного меча ー большая редкость, а тут сразу четыре! Это мечта, ставшая реальностью, мы не могли поверить своим глазам» ー отмечают специалисты. Природные условия израильской пустыни обеспечили совершенно уникальную сохранность предметов: у трёх мечей почти полностью сохранились деревянные элементы ножен, а сами клинки выглядят так, будто их изготовили совсем недавно и их можно смело пустить в дело. Даже для сухого ближневосточного климата это удивительно. Три меча имеют длину клинка 60-65 см. Эксперты определили их как спаты. Это меч, который был несколько длиннее, чем традиционный римский пехотный гладиус. Изначально спата являлась оружием римских всадников, так как в конном бою длинный клинок гораздо удобнее. Но примерно с середины II века н.э. спата становится основным оружием римской пехоты, окончательно вытесняя гладиус. Четвертый клинок короче остальных (около 45 см) и имеет кольцевое навершие. Датировать тайник позволила найденная там же бронзовая монета времён восстания Бар-Кохбы (132-135 годы н.э.). Это было второе крупное восстание иудеев против римского владычества. По всей видимости, иудейские повстанцы взяли оружие в качестве трофея у римских солдат и решили спрятать его на будущее. Вероятно, дела у них пошли не очень хорошо. Зато у археологов теперь есть четыре отличных меча, да еще с кожаными и деревянными деталями подвеса. Сами учёные отмечают, что эта находка ー лишь первый шаг в изучении предметов. Современные методы исследования в перспективе позволят нам получить гораздо больший объем информации: когда было произведено это оружие, в какой части империи и т. д. Кто знает, может на нём сохранились даже следы ДНК? Текст подготовил Сабир Еникеев.

В 1925 году Александр Куприн, уже 5 лет проживавший в Париже, писал в Москву своей первой жене Марии Карловне: «Ты совершенно права, мой ангел Машенька: существовать в эмиграции, да еще русской, да еще второго призыва — это то же, что жить поневоле в тесной комнате, где разбили дюжину тухлых яиц. В прежние времена, ты сама знаешь, я сторонился интеллигенции, предпочитая велосипед, огород, охоту, рыбную ловлю, уютную беседу в маленьком кружке близких знакомых и собственные мысли наедине… Теперь же пришлось вкусить сверх меры от всех мерзостей сплетен, грызни, притворства, подсиживания, подозрительности, мелкой мести, а главное, непродышной глупости и скуки. А литературная закулисная кухня… Боже, что это за мерзость! Почему-то прелестный Париж (воистину красота неисчерпаемая!) и все, что в нем происходит, кажется мне не настоящим, а чем-то вроде развертывающегося экрана кинематографии. Понимаешь ли — я в этом не живу. Это все понарошку; представление. Знаю, что когда вернусь домой и однажды ночью вспомню утренние парижские перспективы, площади — звезды, каштановые аллеи, Булонский лес, чудесную Сену под старыми мостами, древние дома, пузатые от старости, Латинского квартала, визгливые ярмарки, выставки цветов, розы „Багатель“, внутренний двор Лувра, и всё, всё, всё, — знаю, что заплачу, как о непонятой, неоцененной, ушедшей навсегда любви. Теперь все чаще и чаще возвращаюсь воспоминаниями к Москве, к моей прежней, детской Москве, раньше как будто забытой мною совсем. Боль и тоска по родине не проходят, не притерпливаются, а все гуще и глубже… Пять лет в изгнании. Пять лет! И это в то время, когда полной, сознательной жизни остается „всего ничего“, как говорят гдовские кухарки. Пять лет, пропавших у собаки под хвостом. А все же не поеду. Звала меня очень Лидуша, пел Масленников, ты вот советуешь, тебе я всего охотнее верю. Последний был милый передатчик твоего письма. „Работать для России можно только там. Долг каждого искреннего патриота — вернуться туда“. В этой фразе много верного, но все-таки это — фраза. Там теперь нужны коновалы, фельдшеры, учителя, землемеры, техники и пр. пр. Что я умею и знаю? Правда, если бы мне дали пост заведующего лесами Советской Республики, я мог бы оказаться на месте. Но ведь не дадут? Ну, положим, я приеду. Предположим, что с меня заживо шкуру не сдерут, а предоставят пастись, где и чем хочу. Скажем, вернут мне гатчинский клочок, или, лучше, по твоей доверенности на аренду, дадут хозяйничать в Балаклаве… Но ведь этими невинными занятиями не проживешь. Надо будет как-нибудь вертеться, крутиться, ловчиться. Ты скажешь — писать беллетристику. Ах, дорогая моя, устал я смертельно, и идет мне 54-тый. Кокон моего воображения вымотался, и в нем осталось пять-шесть оборотов шелковой нити… Да-с, захотели мы революции, как кобыла уксусу. Правда: умереть бы там слаще и легче было". Через 13 лет Александр Иванович осуществил свою мечту - умер там, где хотел. И жаль, что Куприну не дали пост заведующего лесным хозяйством.