"Не в землю полегли, а превратились в журавлей" Художник Евгений Штыров

Был такой удивительный актер Александр Вокач. О нем мало вспоминают, хотя фильмы с его участием показывают каждую неделю. Девять лет мы проработали с ним в Современнике, были партнерами по сцене, играли в одних спектаклях. Я имел возможность наблюдать за ним. Тихий, добрый, застенчивый человек. Из семьи потомственной московской технической интеллигенции. Мега-талантливый актер с несоветской внешностью. С удивительным тембром голоса, узнаваемым сразу. Посмотрите на его фильмографию: герцог, рыцарь, бургомистр, англичанин, мэр, лорд, канцлер… Даже, если среди его ролей и случались «советские граждане», то это были профессора, учителя, врачи, художники. Кажется, — дунь на такой аристократический одуванчик — улетит… И для меня всегда было загадкой, как такие утонченные, рафинированные, почти прозрачные, как Вокач или, допустим, Смоктуновский, могли воевать? Как они вообще смогли выжить в том аду? И не просто воевать, а идти добровольцами, становиться героями, принимать участие в самых страшных сражениях, получать высшие награды за храбрость… что это за метаморфоза? Александр Вокач никогда не вспоминал о войне. Ордена не носил. Для всех было шоком, когда в какой-то общей компании Владимир Высоцкий «Затяжной прыжок» спел для Вокача. Так и объявил: «песня для Александра Андреевича!»: — Беспримерный прыжок из глубин стратосферы. По сигналу «Пошел!» Я шагнул в никуда… Никто не знал, что Вокач служил во время войны в ВВС. Ушел на фронт в 17 лет. Последнюю свою военную награду — Орден Отечественной войны II степени получил 40 лет спустя после Победы… Звание народного артиста ему присвоили за два года до смерти, в 1987-м, когда он лежал с тяжелым инфарктом в реанимации. Шансов не было, но Вокач выжил и еще успел сняться в семи картинах и сыграть свой бенефис. © Станислав Садальский.

"Московская селянка" - одно из самых популярных в свое время горячих блюд, рецепт которого приводит в своей знаменитой книге «Подарок молодым хозяйкам» Елена Молоховец. Название блюда произошло от бытовавшего в русской литературе названия крестьян – «селянин» и «селянка». Появилось оно в меню московских ресторанов и трактиров в пору увлечения российской интеллигенции хождением в народ. За этим названием стыдливо пряталась псевдо-крестьянская еда, основу которой составляла квашеная или свежая капуста с добавлением мяса, дичи или рыбы. Блюдо было столь популярно в конце XIX века, что вошло в десятки литературных произведений. Например, у Павла Мельникова-Печерского «В лесах» приказчик Алексей Лохматый «с малолетства живучи в родных лесах безвыездно», приехав в губернский город, встретил земляка. «Чутьем ли пронюхал, по другому ль чему смекнул дядя Елистрат, что приказчик при деньгах, и повел его не в кабак, не в белу харчевню, а в стоявшую поблизости богатую гостиницу», где приказал расторопному половому: «Сбери-ка, молодец, к сторонке посуду-то, да вели обрядить нам московскую селянку, да чтоб было поперчистей да покислей. Капусты-то не жалели бы. — С какой рыбкой селяночку вашей милости потребуется?— с умильной улыбкой, шепеляво, тоненьким голоском спросил любимовец. — Известно, с какой! — с важностью ответил дядя Елистрат, — со стерлядью да со свежей осетриной. Да чтоб стерлядь-то живая была, не снулая — слышишь?» Дядя Елистрат, выросший на берегах Волги, заказывая московскую селянку, не сомневался в том, что в Первопрестольной ее готовят со стерлядью и осетриной. Однако в рецепте Елены Молоховец ни этих, ни других рыб нет. Кроме капусты автор предлагает зажарить на сковороде "ряд разнаго сорта жаренаго мяса, мелкими кусочками нарезаннаго, как-то: говядины, телятины, ветчины, курицы, разной дичи и пр., наверх опять ряд капусты; украсить сверху мелко нарезанными солеными огурцами, корнишонами, оливками, маринованными грибками, кто хочет, трюфелями, сосисками, облить соусом из под жаркаго, поставить в печь, заколеровать; подавать на той же самой сковородке". У Антона Павловича Чехова в рассказе «Дама с собачкой» служащий банка «Гуров, проживший в Ялте уже две недели», по возвращении в родные пенаты с удовольствием окунулся в московскую жизнь: «Его уже тянуло в рестораны, клубы, на званые обеды, юбилеи, и уже ему было лестно, что у него бывают известные адвокаты и артисты и что в Докторском клубе он играет в карты с профессором. Уже он мог съесть целую порцию селянки на сковороде». Селянка с рыбой тоже была популярна. Например, обладательница прелестных голубых глазок, сестра Феоктиста из романа Николая Лескова «Некуда», которая «третий год, овдовемши, как в монастырь пошла», вспоминала о том как «вышедши замуж-то, затяжелела» и в Великий пост, когда «в доме как вот словно в монастыре, опричь грибов ничего не варили», захотелось ей селянки: «Феоктиста утерла слезы, наполнившие длинные ресницы ее больших голубых глаз, и продолжала: - В самый в страстной вторник задумалось мне про селянку с рыбой. Вот умираю, хочу селянку с севрюжинкой, да и только. Пришел муж из лавки, легли спать, я ему это и сказываю про свое про хотенье-то. "Чего ты, говорит, дура, какие дни! Люди теперь хлеба мало вкушают, а ты что задумала? Молись, говорит, больше, все пройдет"». У Ивана Бунина в "Подснежнике" тоже любят селянку и, судя по всему, рыбную: "И вот отец садится, сняв шапку, распахнув полушубок, и сразу заказывает несколько порций, - селянку на сковородке, леща в сметане, жареной наваги, - требует графин водки, полдюжины пива и приглашает за стол к себе знакомых: каких-то рыжих мужиков в тулупах, каких-то чернявых мещан в чуйках".

Советская деревня. Мужики на завалинке.

Мальчишник.

Фильм пробирает до костей и дарит надежду на светлое. Снимок со съёмочной площадки.

Сейчас модно новое веяние оправдывать фашизм, да нельзя судить поступки солдат однозначно, но мое мнение железно, а кто их звал на земли СССР ?

Замечательная картина под название "Семья", написанная Ю.А. Васильевым в 1950-м году. Радовались искренне , счастливая семья...

Книги обopaчивали в бyмажные обложки. Кто так делал? :)

"- Пили не во время съемок, а после. В кадре все были трезвыми. Вот когда возвращались со съемок, в поезде загудели так, что пассажиры в ту ночь явно не спали. - Никита Михалков, Адабашьян, Вася Ливанов бывало закладывали, чем выводили из себя режиссера, - признался художник комбинированных съемок Оковитый. - Но в целом съемки шли в очень веселой семейной атмосфере. Оттого и фильм получился. Режиссеру докладывали, что Михалков за смену якобы «уговаривает» бутылку коньяка и ничего не ест. А во время съемок он был просто неуемен...."