Благодаря находке Романа Китаева мы с вами узнаем, как выглядел Лев Толстой вскоре после возвращения с Кавказа. Как уверяет приятель графа, майор Иван Петрович Борисов, в молодости Лев Николаевич был тот еще щеголь.

Эльц... Тихий вечер. Скоро ночь! Как в сказке ?

Мы росли на книгах с его рисунками. Он иллюстрировал половину детской книжной классики середины прошлого века: Маршака, Михалкова, Чуковского... А потом он начал сам писать книги и их героями становились утята, цыплята, котята, щенята и прочий детский зоосад: "Гусенок и Цыпленок", "Кто сказал "мяу"?", "Мешок яблок", "Палочка-выручалочка". Мы читали эти книги, таская мармеладные дольки из жестяной баночки. Помните тех смешных лимонов и апельсинов на этикетке? Их тоже нарисовал Сутеев. Владимир Сутеев родился 5 июля 1903 года в семье Григория Сутеева, выпускника Московского университета, впоследствии доктора медицинских наук, профессора, видного советского дерматовенеролога, миколога. Отец увлекался живописью, пением, выступал с концертами в Благородном собрании. Сын унаследовал отцовскую одаренность. Еще до школы он научился читать и писать, в 5 лет уже осилил «Таинственный остров» Жюля Верна. Помимо литературы, Володю увлекало рисование. Интересно, что Владимир Сутеев был амбидекстром, то есть одинаково владел правой и левой рукой, причём одновременно одной мог писать, а другой — рисовать. С 14 лет он подрабатывал: рисовал диаграммы для выставок здравоохранения, дипломы для победителей спортивных соревнований, работал санитаром в госпитале, инструктором физкультуры в младших классах школы. Учился в МВТУ имени Баумана, но быстро понял, что инженер — не его призвание, и поступил на художественный факультет Государственного Техникума Кинематографии. Первый мультфильм с его участием был создан в 1925 году и назывался «Китай в огне». В 1931-м он поставил первый советский звуковой мультфильм «Улица поперёк». С 1936 года работал на студии «Союзмультфильм» — до 1941-го. В сентябре 1941 года Владимир Григорьевич ушел на фронт. Когда он вернулся с войны домой, узнал, что жена его не дождалась, ушла к другому. А в 1948 году Сутеев неожиданно прекратил режиссёрскую деятельность и уволился со студии «Союзмультфильм», не закончив работы над мультиком «Охотничье ружьё». Ушел, потому что однажды в коридоре студии встретил женщину, которая станет смыслом всей его жизни. Ее звали Татьяна Таранович, она работала художником-мультипликатором на студии "Союзмультфильм", ей было тридцать лет, она была замужем и воспитывала 10-летнюю дочь... Мимолетная встреча с ней для Сутеева оказалось роковой. Сутеев влюбился без памяти и стал писать своей возлюбленной письма. Эти письма удивительные: искренние, скромные — они кажутся старомодными, словно написанными в XIX веке. Таким был и сам Сутеев — человеком, впитавшим в себя дореволюционные представления о чести и достоинстве. «Всё самое красивое, прелестное, необыкновенное пришло после войны, когда я был раздавлен, истощён, измучен, ранен и никуда не годился. Но я встретил Вас. Я полюбил Вас внезапно для себя, и вдруг вся страсть, никогда не испытанная, обрушилась на меня». Влюбленный Сутеев стал писать не только письма, но и сценарии, потом добрые детские сказки и рисовать к ним иллюстрации. Многие знакомые считали, что сказочником он стал, сочиняя первые сказки для дочери Татьяны. «Нет для меня ничего дороже на свете, чем Вы... Хотелось быть лучше, что-то создавать для Вас и ради Вас. Когда работал, всё время думал: старайся, это увидит Она... Каждую свою книжку я нёс к Вашим ногам... Благодаря Вам я стал человеком, почувствовал в себе силы, уважение к себе. Всё это время я старался жить красиво, быть в интеллектуальной форме. На тот необыкновенный, невозможный случай — вдруг Вы полюбите меня...» За 37 лет этого эпистолярного романа писем было несколько сотен. Татьяна ответила на них всего два раза, но письма Владимира Григорьевича она хранила. Он боялся одиночества. Понимая, что они с Татьяной никогда не будут вместе, он женился на бывшей однокласснице, Софье Ивановне. Говорят, что жена очень любила Владимира Григорьевича. Его же сердце было отдано Татьяне. Тем не менее, когда в 1972 году Татьяна овдовела, Сутеев остался верен жене, еще целых десять лет заботясь о ней, до самой ее смерти — в конце жизни она тяжело болела, была парализована. Овдовев, Владимир Григорьевич год держал траур и лишь после этого сделал предложение Татьяне. Она согласилась. Ему было 80, ей — 67. "Дорогой, любимый, золотой мой цыплёнок! Ты знаешь, что я очень сильно — сильнее быть не может — люблю, люблю, люблю... Ты моё чудо! Самая красивая моя сказка! Самый красивый рисунок! Я не могу жить без тебя! ..." Вместе они прожили десять счастливых лет. Читали друг другу вслух, гуляли, рисовали книжные иллюстрации. Владимира Григорьевича не стало в марте 1993-го. По воспоминаниям родных, перед смертью он уже никого не узнавал, только целовал жене руки. Последними его словами ей были: «Спасибо тебе, моя девочка...» Татьяна пережила его лишь на 8 месяцев.

Последняя картина И. Айвазовского "Взрыв корабля", 1900 г. Картина Айвазовского «Взрыв корабля» создана на закате долгой и плодотворной жизни. Несмотря на то, что смерть прервала его работу, исследователи считают ее исключительно ценной в отношении изучения его творчества. Тщательно прорисованы корабль и пламя взрыва – центральные элементы полотна, с первых минут обращающие на себя внимание зрителя. Живописец трудился над картиной весь день, им были созданы три варианта эскизов, и большую часть времени он посвятил именно этой ее части. Все остальные детали не окончены, они изображены лишь контурно. Им художник планировал посвятить следующий день, так и не наступивший для него. За основу сюжета для этого полотна живописец взял реальное историческое событие, касающееся борьбы за освобождение между греческими повстанцами и турками. В ходе освободительного движения Константин Канарис, грек по происхождению, отстаивая права своего народа, взорвал у острова Хиос корабль, принадлежащий туркам. Объятый пламенем и дымом турецкий адмиральский корабль занимает центральную часть картины. Само пламя и обломки корабля, летящие в воздухе, четко прорисованы художником. Лишь наброском, слегка размыто, просматривается шлюпка, на которой греческие повстанцы удаляются от места взрыва. Так же нечетко зритель видит и остров с домами в подножии, будто оттеняющий своей безмятежностью трагизм происходящего.

Эта дама, когда ей было тридцать девять лет, взяла без спроса новую тачку мужа, посадила в неё двоих детей и влупила к маме за девяносто километров. Оттуда прислала мужу телеграмму "мы у бабушки, всё в порядке", а потом вернулась назад. Сделала она это потому, что её муж два года откладывал тест этой самой тачки - то ли ленился, то ли боялся, то ли ещё что. Карл Бенц, так звали её мужа. А женщину, которая не побоялась проехать 196 километров в 1888 году на чёрт-пойми-чём, звали Берта Бенц. Во времена, когда еще не существовало ни дорожных карт, ни GPS, Берте пришлось ориентироваться на местности с помощью рек и железнодорожных путей. Когда я представляю, как она подпрыгивала 12 часов в легкой двуколке на деревянных колесах с четырехтактным двигателем мощностью 2 л.с., я понимаю, какой смелой была эта женщина. А также немного сумасшедшей. Возможно, именно благодаря этому ее план и удался. Ее нелегальная поездка за рулем Benz Motorwagen No 3, стала радикальным заявлением о том, что автомобиль безопасен и пригоден для пользования, а так же была посланием Карлу, вернувшим вдохновение продолжать его дело. Берта была первым в мире человеком, который вообще куда-то поехал на машине. Я каждый раз вспоминаю про нее, когда слышу все эти нелепые истории в стиле "женщина за рулём"

Это известный, но ОЧЕНЬ маленький замок во Франции. Он был основан в 1861 году и пооучил назвпние "дом между скал".

«В город поступила гуманитарная помощь из Германии» Борис Каулин, 1990-й год, г. Челябинск, из архива Государственного исторического музея Южного Урала.

Воспоминания Ширвиндта о годах дружбы... ...Это потом Миронов стал легендарным, великим, а тогда мы просто дружили. Он — Дрюсик, я — Маска. Такие прозвища… Я знал Андрюшку с детства, с его шестилетнего возраста, наши родители близко общались. Долгое время он был для меня мелюзгой, шелупонью. Неудивительно: когда­ я, будучи уже человеком выпивающим, оканчивал школу, он учился в четвертом классе. Когда студентом-четверокурсником я выступал в шоу в Театре эстрады, Андрюшины родители — Александр Семенович Менакер и Мария Владимировна Миронова, — сидя в зрительном зале, говорили своему сыну-восьмикласснику: «Видишь, Шура уже артистом работает». А когда Андрей поступил в наше Театральное училище имени Щукина при Театре имени Вахтангова, я уже начал там преподавать и в качестве педагога делал ему дипломный водевиль «Спичка меж двух огней». ....Вели мы себя, безусловно, не как солидные люди, отцы семейств. Вваливались к кому-нибудь домой гурьбой среди ночи, расходились под утро. Вместе нам всегда было очень хорошо и весело. Дурачились, пели, пили, часто не в меру. Изрядно выпив, включали наш гимн — музыку Нино Роты из фильма Феллини «8 1/2», брались за руки и вели по кругу хоровод — сначала в одну сторону, потом, по сигналу, в другую. Однажды ночью у Андрюши возникло свежее предложение — дернуть в Шереметьево нашей большой компанией и устроить там пикник. Дернули. Даже сына моего маленького, Мишку, взяли — помогать разжигать костры. Практически на взлетной полосе пирушку организовали. Когда над головами пролетали самолеты, Марк Захаров, всегдашний участник всех наших затей, вскакивал и гнал их криком: «Кыш отсюда!» А Миронов носился по полю и руками делал знаки, приглашая приземлиться у наших костров. Жены нас за все эти выходки ненавидели… ...В другой раз решили «пугануть» Дрюсика в Ленинграде, где он снимался. Денег на дорогу не было, взяли у ­Татьяны Ивановны Пельтцер — у нее всегда водились. Более того, она вместе с нами поехала в Шереметьево. Компания собралась внушительная: Марк Захаров с женой Ниной, мы с Татой и Пельтцер. Прилетев в пункт назначения, мы направились в гостиницу, где жил Андрей. Но за время нашего перелета ему позвонила мама, Мария Владимировна, и лаконичным сообщением «Жди!» предупредила о нашей безумной затее. Видимо, ей кто-то донес. Когда мы подъехали к «Астории», при входе нас встречал Андрей — в красной ливрее, с салфеткой на согнутой руке. На полном серьезе бесстрастно сказал: «Ваш столик — номер два». Дальше был ужин, потом ночная прогулка по Ленинграду с танцами и хоровым исполнением нашего «гимна», затем, по предложению Марка, — попытка взять Зимний дворец, к которому мы добирались в кузове грузовика, развозившего почту. Почему мы его в результате не взяли, уже не помню. Под утро пили кофе на Московском вокзале — из громадного бака с краниками и прикованной цепью кружкой. Андрюша нас провожал, и какой-то человек, проходя мимо, пропел: «Весь покрытый зеленью, абсолютно весь…» Выглядели мы жалко…»

Непарадный Питер. Очень интересные фотографии! Особенно интересна 4-я с точки зрения художественной фотографии.

Здоровый образ жизни - именно о нем писал доктор Амосов. Он прожил почти сто лет благодаря этому принципу. Это говорят те, кто книг Амосова не читал. А я читала. Как он на операциях потом обливался, терял по два килограмма веса, матом кричал и трясся от гнева, когда другие врачи ошибались. Как он горевал, если пациентов не мог спасти. Как сочувствовал родителям. Как негодовал, когда его обвиняли незаслуженно. Как спал в ординаторской на матрасике. А чтобы уснуть - пил коньяк и снотворным закусывал. И за весь день выпивал стакан компоту из больничной столовой и съедал черствую булочку; вкуса все равно не чувствовал, весь рот был обожжен табаком... И грубо обращался с коллегами, если они не выполняли обязанности и дурно относились к пациентам. А потом - переживал и мучился. И все это - на седьмом десятке! В юности он и вовсе в палатке на войне оперировал. И не соблюдал режим дня, наверное. Амосов понимал, что так жить вредно. И даже думал, что уже истратил всю психологическую защиту. И, возможно, умрет от нервного истощения и болезней. Но не умер и даже не заболел. И в глубокой старости заинтересовался здоровым образом жизни - он всегда им интересовался, только некогда было "жить здорово". А он и жил здорово - по-настоящему жил. Искренне, истово, от всего сердца, от всей души. Как и положено настоящему человеку и доктору. Так что нужно, конечно, заботиться о себе и о своем здоровье. Это очень полезно. И продлевает жизнь. Наверное. Но и живые эмоции, переживания, высокие цели и самопожертвование - тоже жизнь-то не укорачивают в итоге. Потому что это и есть - жизнь. Хорошая книга. И я до утра перечитывала. Хотя спать надо восемь часов и думать только о хорошем, позитивном - и беречь себя в первую очередь. А не про операции читать и не про коньяк со снотворным. Это иногда очень помогает, как ни странно. А "покой" и "покойник" - однокоренные слова. ©️ Анна Кирьянова.