Иногда чувствуешь себя разбитым на осколки… Но если представить, что жизнь-это калейдоскоп, то именно из осколков получаются самые удивительные картины. Надея Ясминска

"ДОГОВОР" С РЕБЕНКОМ? Мама "договаривается" с пятилетней дочкой: "Мы купим котенка, если ты будешь убирать свои игрушки на место! Каждый день! Договорились?" Девочка кивает. В первый раз она убирает игрушки. На второй день она забывает: у такого маленького ребенка нет опции долгосрочного планирования. Другими словами, она не может планировать вдолгую, эти функции головного мозга созревают к 8-9, а то и 10 годам. Мама, думая, что ребенок безответственный, говорит: "Как же ты будешь ухаживать за котенком, если ты такой простой договор не можешь выполнить?" Другая мама "договаривается" со второклассником: "Давай договоримся: ты поиграешь час, а потом будешь делать уроки!" Мальчик "соглашается", потому что он очень хочет играть. А делать уроки - неприятно, не интересно! И вообще школа - это неинтересно, там не хвалят, но много требуют. Через два часа мама обнаруживает, что уроки все еще не сделаны, и обижается. Как же так? Сын же пообещал! Получается, обманул? ...Нет, не получается. Мама - договорилась, а сын вынужден был согласиться, потому что знал, что, по-другому, его не оставят в покое. ... Мы думаем, что договариваться - это лучше, чем приказывать и заставлять. Мы действительно хотим быть менее авторитарными, и более контактными, близкими. Однако, когда мы создаем односторонние договоры, в которых ребенок либо не понимает, что от него хотят, и соглашается автоматически, потому что чувствует, что надо дать согласие, либо понимает, но не может выполнить договор, потому что ему нужно нечто иное, например, поддержка - они не будут выполнены. Поэтому такие методы можно назвать, скорее, манипуляциями, чем близостью и контактом. Что же делать? Это то, что умеют немногие - это чувствовать. Если вы в хорошем контакте с собой, вы в хорошем контакте и со своими детьми. Если вы не манипулируете собой, вы не манипулируете детьми. Если вы честны и искренни с собой, вам не страшно быть таким же искренним с детьми. В таком состоянии совсем не сложно почувствовать, что происходит с вашим ребенком. И совсем не сложно принять его реальность. Когда мои дети говорили мне, что в школе учиться не интересно, я им верила. Во-первых, потому что самой было не интересно, а во-вторых... почему я не должна была им верить? Почему я должна больше верить учителю, который говорил, что нужно больше заниматься? Кому нужно? Почему нужно? ...Я говорила, что я знаю, что неинтересно. И что мне очень жаль, что неинтересно. Когда дети были уже старшеклассниками, я высказывала свое мнение о том, почему так происходит: почему программы не интересные, а учителя не очень мотивированы. Но в средней школе (именно тогда начиналось сопротивление школе) я соглашалась с их чувствами и просила делать все, что они могут. Потому что я не могу организовать им другую реальность, я бессильна. Я спрашивала, есть ли учителя, чьи уроки интереснее посещать. И такие всегда обнаруживались. Кроме того, когда старшие дети определялись, куда хотят поступить (младшая пока определяется, еще в школе), они сами начинали подготовку к тем предметам, которые были нужны для поступления. И оба поступили туда, куда хотели. Когда я ловила себя на желании манипулировать, я спрашивала себя: что я хочу от детей, что не могу сказать открыто? Почему я не могу сказать открыто? Действительно ли мне так сильно нужно то, что я хочу от них? Некоторые вопросы отпадали, например с уборкой. Мне оказалось легко смириться с бардаком. Другие темы мне оказывались важнее - например, с определенной помощью. И я просила, говоря, что мне очень нужно. Договоры... никогда не нужны были. Меня слышали, и я слышала, в том числе, почему мне отказывают. Мне могли искренне сказать, почему моя просьба не может быть выполнена. ... Постоянные читатели помнят, что я описывала один случай недопонимания, который произошел у меня со старшим сыном. Сын отказывался отвезти меня за водой на родник, за город, и не мог сказать об этом открыто. Он говорил мне : "Я занят". Я чувствовала, что он, на самом деле, не хочет ехать, и так и оказалось, когда я спросила напрямую. Оказалось, что он не считает, что за родниковой водой нужно ехать. Не имеет она такой ценности для него, как для меня. Мы поговорили. Я сказала, что для меня лучше, если бы он говорил открыто о своем нежелании. Он сказал, что не хотел, чтобы я расстраивалась. Это прояснение обнаружило разницу в приоритетах, и так бывает. Я не думаю, что дети должны разделять все мои выборы. В этой точке инаковости я ищу новые решения. Сейчас я настаиваю воду на шунгите, и такая вода имеет качество родниковой. Теперь все проще и для меня, и для сына. Резюмируя все вышесказанное, могу сказать, что новейшие манипуляции имеют то же свойство, что и старые - это не-контакт. Это - все еще отсутствующая способность слышать и доверять. Которую, я убеждена, можно себе вернуть (не вырастить, а вернуть, потому что доверие изначально было, но оно оказалось утрачено, в том числе из-за множества манипуляций, которым мы подвергались). И тогда в отношения возвращается искренность, доверие и близость. Вероника Хлебова

Сегодня замечательный день. Хотя бы потому, что я не видела его раньше.

Если маленький ребенок, придя в школу, не учится письму, привыкая к мелким филигранным движениям ручки, если в детском саду он ничего не лепит, не вырезает ножницами, не перебирает бисер, то у него мелкая моторика не вырабатывается. А это именно то, что влияет на речевые функции. Если вы не развиваете у ребенка мелкую моторику, то не жалуйтесь потом, что его мозг не работает. Т.В.Черниговская

Такое ощущение, что вместе с чаем в большом пузатом чайнике каждый раз заваривалось еще и чувство какого-то необъяснимого уютного спокойствия, покоя и радости, которое вместе с ароматом любимого напитка наполняло каждый уголок дома и проникало в самую душу. Олег Рой. Фамильные ценности, или возврату не подлежит

«МЫ РУГАЕМ ИХ ЗА ТРОЙКИ, А ОНИ РАЗРАБАТЫВАЮТ ПЛАН САМОУБИЙСТВА»: ПЯТЬ ПИСЕМ ПОДРОСТКОВ Идеальные отношения между подростками и родителями – редкость. Родители начинают готовиться к переходному возрасту своих детей заранее: читают статьи с советами психологов и других экспертов, нередко консультируются со школьными учителями, придумывают, чем бы нагрузить ребенка, чтобы у него «не оставалось времени на ерунду». Однако это не помогает. Почему? Какие ошибки совершают родители? Эти вопросы «Я-родитель» задал старшеклассникам обычной подмосковной школы и предложил им написать предельно откровенные письма своим родителям. Некоторые из них мы приводим в этой статье. Алина, 16 лет: «Мама, наверное, я не сдам ЕГЭ по математике. Я точно не сдам. И даже если ты еще сто раз назовешь меня идиоткой и скажешь, что я буду всю жизнь работать уборщицей – тоже не сдам. От того, что ты обзываешь меня и упрекаешь деньгами, которые вы с отцом вложили в меня, я не начинаю разбираться в функциях и интегралах. Я была бы рада закончить курсы визажистов и парикмахеров. Я могла бы работать на дому – ко мне приходили бы люди, и я бы делала им прически. Мне не нужна математика. Я не считаю, что плохо быть парикмахером. Но я стараюсь избегать тебя, мама, потому что ты можешь говорить со мной только про экзамены. А это далеко не все, что я могла бы с тобой обсудить». Павел, 15 лет: «Мама, мои ровесники много курят. Они пьют алкогольные энергетики и подделывают копии паспортов, чтобы пройти в ночной клуб. А мне нравится баскетбол. Я хочу быть первым, хочу больше тренироваться. Я понимаю, что мне 15 и я не буду чемпионом, но и профессия тренера меня устроит. Даже в нашем маленьком городе. Но для этого нужно много играть. Отец говорит, что если я не закончу полугодие отличником, мне запретят ходить на баскетбол. Но чем больше я зубрю, тем меньше сил у меня остается на тренировки. Я мог бы учиться чуть хуже и при этом успевать чуть больше, но вы не оставляете мне выбора. Я очень жду своего совершеннолетия. Надеюсь, я уеду из дома и буду как можно меньше общаться с тобой и с отцом». Ольга, 15 лет: «Папа, вы все время говорите, что мне все еще рано делать то и то, что я маленькая. Мама запрещает делать мне эпиляцию, и девочки в школе смеются надо мной. Мне покупают вещи, которые мне не нравятся, и надо мной снова смеются. Мне не разрешают выщипывать брови, а они очень густые и некрасивые. Иногда я прихожу домой и продумываю, как я убью себя, когда у меня не будет сил это терпеть. Наверное, утону в реке. Меня будут хоронить, и тогда вы поймете, что были не правы». Сережа, 14 лет: «Мама, у меня не получается сдерживать себя. Я грублю тебе, часто. Слова как будто сами вылетают изо рта. Ты говоришь: «Поешь!» А я хочу есть, но отказываюсь. И так всегда. Мне было бы проще, если бы сейчас со мной как можно меньше разговаривали. Я замечаю, что когда тебе некогда за мной следить и одергивать, у меня появляется настроение самому, первым, поговорить с тобой, что-то рассказать». Олег, 18 лет: «Мама, недавно я подрался с ребятами из другой школы. Меня избили, но я ответил. Папа сказал, что я молодец. Ты рыдала и пыталась заставить меня снять побои. Говорила, что рожала меня не для того, чтобы любой мог портить мне лицо. Заперла дверь и отказывалась выпускать меня, пока я не напишу заявление в полицию. Я пытался говорить с тобой спокойно. Ты не понимала и начинала орать. Повторяла одно и то же сотни раз. А потом, когда меня все-таки выпустила и я ушел, нашла мою переписку в соцсетях. Там много было…разного. И когда я пришел, ты начала со мной об этом говорить. Я ненавижу тебя. Я никого так не ненавидел, как тебя». Некоторые из писем, с разрешения учащихся и без указания имен, были зачитаны на общешкольном родительском собрании. Реакция была разной. Были родители, которые нашли себя и свою историю в отрывках и просто промолчали, других это разозлило. Кто-то возмущенно пытался спорить с упреками подростков. Одна из присутствующих мам удивленно сказала: «Мы ругаем их за тройки, а они разрабатывают план самоубийства. Кто даст нам гарантию, что они его не осуществят?» В актовом зале стало тихо. Елена Кононова

Нужно иметь «Ух ты!» – то есть, уметь проживать жизнь с восприятием ребенка. Пытайтесь сохранить это состояние — удивление, радость и восхищение. Вячеслав Полунин

НАУЧИТЬ РЕБЁНКА ГОВОРИТЬ "НЕТ" Очень удобно, когда ребёнок всегда и во всём с вами согласен, но вы должны понимать, что точно так же он будет соглашаться с друзьями, с плохими компаниями в подростковом возрасте, с начальником, когда вырастет. Будет человек с неврозом и заниженной самооценкой, который старается всем угодить. Чтобы этого не случилось: в основе воспитания должно быть правило, что у ребёнка может и должно быть собственное мнение (если он не хочет отдавать игрушку на детской площадке, не надо его заставлять; лучше спросить, почему он не хочет этого делать и внимательно выслушать его позицию); показывать на собственном примере, как правильно отказывать (говорить спокойно, глядя в глаза, не извиняться при этом, аргументировать свой отказ). Привычку говорить "нет", когда он чего-то действительно не хочет, необходимо вырабатывать. Человек, не умеющий отказывать - потенциальная жертва.

Уж на что нынче беспокойные дети, но взрослые гораздо беспокойнее. Вечно им не хватает времени - ни друзьям позвонить, ни хорошую книгу почитать, ни поймать языком пару снежинок по пути домой. Вера Ковалева

ПСИХОСОМАТИЧЕСКАЯ СЕМЬЯ Больным с психосоматикой не рождаются. Им становятся. Где? В семье. Существует понятие "психосоматическая" или "психосоматогенная" семья. Главная роль, по традиции, отводится матери, или лицу, ее заменяющему. Психосоматогенная мать предъявляет жесткие требования к ребенку с рождения. "Правильно" и "прилично" - критерии, которым должен соответствовать даже младенец. Будучи сама психологически незрелой и эмоционально неустойчивой, такая мать не в силах вынести обычную для детей высокую физическую активность, смену настроений, капризы, стремление к экспериментам, непослушание и т.д. За каждым нарушением правил следует наказание. Не всегда физическое: это может быть ограничение общения, бойкот, игнорирование потребностей. В таких условиях даже ребенок понимает, что: - безопаснее вести себя ожидаемо и предсказуемо; - есть правила, которым лучше соответствовать; - эмоциональная свобода не приветствуется и даже наказуема. Ключевой момент: если ребенок заболевает, мать оказывает ему больше внимания, и он может получить некоторые послабления. Вот так и закрепляется выгода от болезни. В более позднем возрасте ребенка не хвалят за успехи, при этом неудачи катастрофизируются: "Тройка!? Позор семьи!! Одна дорога - в дворники!!!!" Поэтому психосоматика, особенно большая, начинается в детстве. Классический психосоматический ребенок: - удобный, неконфликтный; - у него нет (как будто нет) возрастных кризисов и подросткового бунта; - он хорошо учится (не понимая толком, зачем сразу драмкружок/кружок по фото/хор кружок и т.д. - и везде должно быть 5+); - часто болеет (выгодно); - малоэмоционален, но альтруистичен. Нельзя обвинять психосоматогенную мать. Потому что с ней в её детстве обращались еще хуже. Знание основ психосоматики дает нам возможность "дорастить" травмированного ребенка в процессе психотерапии и прервать передачу семейного сценария дальше. Узнали в описании себя или кого-то из близких? Антонова Светлана Михайловна