Посмотришь назад и становится горько - буквально горчит и во рту, и в груди, как будто полынь измельчили на терке и словно игрушку набили. Иди. И ты зашагал за мифическим смыслом, все дни расписал бесконечным эссе, толкал в кошелек многозначные числа и жадно хватался за вещи. Как все. Но вот через время ты пуст и обобран, На сердце темнеют рубцы от невзгод. Как много тревог процедил через ребра, но толком не помнишь о них. Идиот. Совсем не ценил восходящее солнце, Под сонным окном расстелившийся свет. Решил, будто вещь, что во Франции шьется, Красивее, ярче, нужнее. Но нет. Красивее, ярче, нужнее лишь люди, их время с тобою без масок и лжи, когда среди вас нет ни лордов, ни судей, и если споткнешься, подхватят. Держись. А беды смешны по сравнению с чем-то, Что может лишать и родных, и отчизн. Все те, кто искали другого момента, В итоге теряли бесценное. Жизнь. (с) Deacon

Доброе утро ???

А бывает ли что-нибудь вечное? Чтобы платье — одно подвенечное, Чтоб не мяла любовь, не калечила, Чтобы в сердце жила, а не в печени. Чтобы дружба была бесконечная — Не до первого противоречия? В этом мире всё так переменчиво… Есть на свете хоть что-нибудь вечное?…

Когда ты встречаешь ангела, не важно, в метро ли, в булочной, Созвездия вниз не падают, небес не трещит эмаль. Не ёкнет в груди волнение, и ветер, беспечно уличный, Не будет дрожать под крыльями, звеня, как резной хрусталь. Часы не замрут испуганно, споткнувшись о грань деления, Не станет бледнеть, как при смерти, горбатый старик-фонарь. И в парке, осенне-пламенном, не будут цвести растения, А в лужах, от ряби сморщенных, никто не найдет янтарь. Когда ты встречаешь ангела, то вряд ли заметна разница - Прохожий с зонтом и сумками, такой же, как все вокруг. Ему не поют священники, и грешник ему не кается, И в ноги ему не падают, никто не целует рук. И чудо в страницах Библии не хлынет рекой по городу - Слепой не увидит улицы, и хлебом не станет пыль. Но вдруг понимаешь, как это, творить чудеса без золота, Без крыльев из белой платины, меча и волшебных сил. Словами, не только действием лечить удается раненых. Места уступая в транспорте, никто не лишился ног. Улыбка промозглой осенью бывает теплее пламени. И нищим никто не сделался, услышав «Подай, сынок!» Не мир вычищай от темного, а сам обращайся к чистому, Не город спасай от голода, а кошку и трёх котят. И ангел, что брёл по улице, внезапно узнает близкого, В каком-нибудь отражении случайно поймав твой взгляд. (с) Deacon

Доброе утро ?

И под тучами мир закопал свое солнце, хоронил его сам и оплакал дождями, поджигал всю листву со словами "Вернется", растворялся как дым за ушедшими днями. Дальше пеплом пришли холода и метели, остудили тоску и засыпали раны, в синий лед обратились часы и недели, чтобы боль не текла из открытого крана. Но однажды грачи через сумрак и сырость принесли нам весну на осколочке блюдца, положили к ногам посеревшего мира и сказали, что солнце готово вернуться. Мы не верили им, как в себя мы не верим, сомневались в тепле как привыкшие мерзнуть. Нам внушили, что мрак - это логово зверя, но никак не обитель воскресшего солнца. Говорят, лишь смельчак может сбросить сомненья и пройти по канату всего горизонта, чтобы в звонкой тиши, столь хмельной и весенней, ухватить свое солнце за пламенный контур. (с) Deacon

Помнишь, как в детстве болтали о страшном – всё обсуждали вампиров и ведьм. Прежде казалось, что мир полосатый: Черный и белый легко разглядеть. Нам было жутко от ветхого дома – Вроде бы банши видали в селе. Плотно закутавшись, спали при свете, Втайне мечтая скорей повзрослеть. Бойся желаний! Нам стукнуло тридцать. Монстрам уже не поймать сорванцов. Только вот страхи по-прежнему в сердце - Страхи всего лишь сменили лицо. Нам было жутко от ветхого дома? Жутко, когда начинало темнеть? Страшно не это, а сумрак во взгляде, Страшно однажды самим опустеть. Страшно играть бесконечные роли, Страшно с улыбкой протягивать яд. Страшно, когда наши кеды и куртки стоят дороже чем тысячи клятв. Помнишь, как в детстве болтали о ведьмах - Монстров искали в чернильном окне? Всё удивлялись, как взрослым не страшно... Взрослая жизнь оказалась страшней. (с) Deacon

А потом удивляются, что ж ты такой жестокий! мы же били словами: не палкой, кувалдой, током. Мы по-своему любим, по-своему греем душу, только ты недоволен, мол, наши объятья душат. Посмотри, как другие: всегда всё проглотят молча, только ты как приемыш, что вечно рычит по-волчьи. Все нормальные люди идут на семейный ужин, только ты говоришь: лучше сдохнуть голодным в луже. Почему ты такой: весь в обидках, чертях, сарказме? Мы с добром к тебе в двери, а ты отвечаешь: Разве? Мы с советами в окна, а ты вдруг захлопнул ставни, мы швыряем любовь... и нам похрен, что это камни. (с) Deacon

Не жди, чтo cтaнет лeгче, прoще, лyчше. не стaнeт. тpyдности бyдут вceгда. yчиcь быть счaстливым пpямо ceйчас. инaче не успeeшь. 1+1

Однажды вдруг поймёшь, как ты любил меня И с листопадом вновь вернёшься в нашу осень. Я на губах твоих застыну капелькой дождя, А ветер по душе пусть боль вины разносит. Однажды ты поймёшь, как я нужна тебе, Но на часах давно замёрзли стрелки. Твой крик откликнется слезой во мне, И в сердце попадёт печаль так метко. Однажды ты поймёшь, что упустил свой шанс, Но жизни ход, увы, необратимый. Так много лет прошло и не вернуть назад, А ты себя не чувствовал счастливым. Конечно я скучала по тебе, мой враг. О нас себе я думать запрещала. Уже так поздно, ты пойми... никак - Когда-то небесам пообещала. Так не стучись же ты теперь в мой мир, Хоть и хочу впустить тебя я очень-очень... Ты слышишь, ветер на душе завыл? Не возвращайся больше в нашу осень. aksigam