Немецкий художник Иоганн Георг Майер (1813-1886). #чтениевживописи #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Александр БЛОК ОСЕННИЙ ДЕНЬ Идем по жнивью, не спеша, С тобою, друг мой скромный, И изливается душа, Как в сельской церкви темной. Осенний день высок и тих, Лишь слышно - ворон глухо Зовет товарищей своих, Да кашляет старуха. Овин расстелет низкий дым, И долго под овином Мы взором пристальным следим За лётом журавлиным... Летят, летят косым углом, Вожак звенит и плачет... О чем звенит, о чем, о чем? Что плач осенний значит? И низких нищих деревень Не счесть, не смерить оком, И светит в потемневший день Костер в лугу далеком... О, нищая моя страна, Что ты для сердца значишь? О, бедная моя жена, О чем ты горько плачешь? (художник Исаак Левитан, Осенний пейзаж) #АлександрБлок #ПоЧИТАТЕЛИкниг

15 октября 1897 года родился Илья ИЛЬФ (настоящее имя – Иехиель-Лейб Файнзильберг), русский советский писатель и журналист. Рассказывая о себе, писатель начинал с Одессы – городе, где он родился. Он был третьим из четырех сыновей мелкого банковского служащего Арье Файнзильберга. Семья жила небогато, но, несмотря на это, отец пытался дать своим детям хорошее образование. Будучи достаточно целеустремленным человеком, молодой человек закончил ремесленное училище с отличным дипломом. И стал работать, сменив много профессий. Он был чертежником, токарем, телефонным мастером и разъездным статистиком. Его первыми литературными произведениями стали статистические отчеты, готовить которые приходилось достаточно серьезно. По словам бывших коллег, его начальница все время удивлялась: «Что вы расписались? Вы что, писатель?». А в свободное от скучной работы время Иехиель-Лейб писал короткие юмористические рассказы под псевдонимом Илья Ильф. Несмотря на юмор, которым всегда были пропитаны его рассказы, часто он был довольно грустным. Однажды, описывая себя, Ильф написал в записной книжке: «я принадлежу к людям, которые входят в дверь последними». Эти слова отображали действительность. Жизнь в Одессе не складывалась. Печататься было негде. Найти работу оказалось невозможно. В жизни писателя произошла трагедия – умерла мать, с которой у него были очень теплые отношения. Его братья уехали во Францию, общение с отцом не складывалось. Необходимость что-то изменить и толкнула писателя на переезд в Москву в 1923 году. Описывая начало московского периода, Ильф оставил в записной книжке фразу: «Я грустен как лошадь, съевшая килограмм кокаина». Грусть усиливалась тем, что в Одессе оставалась его любимая – Мария Тарасенко. Ильф писал своей любимой каждый вечер: «Милая моя девочка, разве Вы не знаете, что вся огромная Москва и вся ее тысяча площадей и башен – меньше Вас. Все это и все остальное – меньше Вас». Эту переписку Мария Николаевна хранила всю свою жизнь. Ранние письма будущего великого сатирика принадлежали только ей. Их случайно нашла дочь Ильфов почти через четверть века после смерти матери. «Эти письма – любовь в чистом виде», – скажет она. В Москве Ильф устроился на работу в газету «Гудок». Одессита взяли на должность литературного правщика четвертой полосы. В его обязанности так же входило писать злободневные фельетоны, составленные из писем, полученных редакцией. Это было отличной литературной практикой и достаточно тяжелым трудом. В 1924 году Мария Тарасенко переехала в Москву, и возлюбленные смогли пожениться. Совместная жизнь началась в бедности, в крошечной комнате коммунальной квартиры. Знакомство с Евгением Петровым — партнером по перу – произошло в доме у писателя Валентина Катаева. Катаев познакомил Ильфа со своим братом Евгением, который взял творческий псевдоним «Петров», чтобы в литературном мире его не ассоциировали со знаменитым братом. Первой значительной совместной работой Ильфа и Петрова был роман «Двенадцать стульев», опубликованный в 1928 году в журнале «30 дней» и в том же году вышедший отдельной книгой. Роман имел большой успех. Еще до первой публикации цензура изрядно сократила роман; процесс «чистки» продолжался еще десять лет и, в итоге, книга уменьшилась почти на треть. Сюжет для романа предложил брат Евгения Петрова – Валентин Катаев. Говорят, что будто бы последнему не давали спать лавры Дюма. Сюжет у него был. Сюжет сильно смахивал на «Шесть Наполеонов» Конан Дойля. Только бриллианты предполагалось прятать не в гипсовую башку истукана, а во что-то более житейское – в стулья. Их надо найти. Чем не авантюрный роман?! В воспоминаниях об Ильфе Петров впоследствии писал: «Мы быстро сошлись на том, что сюжет со стульями не должен быть основой романа, а только причиной, поводом к тому, чтобы показать жизнь». В 1931 году опубликован второй роман Ильфа и Петрова – «Золотой телёнок», история дальнейших похождений героя «Двенадцати стульев» Остапа Бендера. В 1935 году писатели совершили путешествие в США, результатом которого явилась книга «Одноэтажная Америка». Мало кто знает, что Илья Ильф, кроме литературы, увлеченно занимался фотографией и вошел своим фототворчеством в плеяду лучших модернистов этого жанра. Сохранилось более ста пятидесяти снимков, сделанных им в начале 1930-х годов. Илья Ильф умер в 1937 году от обострившегося туберкулёза. Во время его похорон Евгений Петров произнес: «Я присутствую на собственных похоронах...». #ИльяИльф #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Саша Чёрный В раю По лиловым дорожкам гуляют газели И апостол Фома с бородою по грудь... Ангелята к апостолу вдруг подлетели: «Что ты, дедушка, бродишь? Расскажи что-нибудь! Как шалил и играл ты, когда был ребенком? Расскажи... Мы тебе испечем пирожок...» Улыбнулся апостол. «Что ж, сядем в сторонке, Под тенистой смоковницей в тесный кружок. Был я мальчик румяный, веселый, как чижик... По канавам спускал корабли из коры. Со стены ребятишки кричали мне: «Рыжик!» Я был рыжий — и бил их, и гнал их с горы. Прибегал я домой весь в грязи, босоножкой, Мать смеялась и терла мочалкой меня. Я пищал, а потом, угостившись лепешкой, Засыпал до румяного, нового дня». «А потом?» — «А потом я учился там в школе, — Все качались и пели, — мне было смешно, И учитель, сердясь, прогонял меня в поле. Он мне слово, я — два, — и скорей за окно... В поле я у ручья забирался под мостик, Рыбок горстью ловил, сразу штук по семи.» Ангелята спросили: «За хвостик?» — «За хвостик». Ангелята вздохнули: «Хорошо быть детьми». 1920 (художник Ramunas Naumavicius) #СашаЧерный #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Белла Ахмадулина Бабочка День октября шестнадцатый столь тёпел, жара в окне так приторно желта, что бабочка, усопшая меж стекол, смерть прервала для краткого житья. Не страшно ли, не скушно ли? Не зря ли очнулась ты от участи сестер, жаднейшая до бренных лакомств яви средь прочих шоколадниц и сластён? Из мертвой хватки, из загробной дрёмы ты рвешься так, что, слух острее будь, пришлось бы мне, как на аэродроме, глаза прикрыть и голову пригнуть. Перстам неотпускающим, незримым отдав щепотку боли и пыльцы, пари, предавшись помыслам орлиным, сверкай и нежься, гибни и прости. Умру иль нет, но прежде изнурю я свечу и лоб: пусть выдумают — как благословлю я xищность жизнелюбья с добычей жизни в меркнущих зрачках. Пора! В окне горит огонь-затворник. Усугубилась складка меж бровей. Пишу: октябрь, шестнадцатое, вторник — и Воскресенье бабочки моей. #БеллаАхмадулина #бабочка #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Незабываемые фразы из записных книжек Ильи Ильфа Всю свою жизнь Илья Ильф вел записные книжки, которые его коллега Евгений Петров называл «писательской кухней». Многие фразы, вложенные в уста сына турецкоподданного Остапа Бендера, были взяты из этих записных книжек Ильфа. После смерти писателя осталось 37 заполненных книжек. Самые яркие афоризмы живут до сих пор: ?Я родился между молотом и наковальней ?Над городом послышался скрип колеса фортуны. ?Всеми фибрами своего чемодана он стремился за границу. ?Все талантливые люди пишут разно, все бездарные люди пишут одинаково и даже одним почерком. ?Лицо, не истощенное умственными упражнениями. ?Всегда есть такой человек, который изо всех сил хочет высказаться последним. ?По линии наименьшего сопротивления всё обстоит благополучно. ?В фантастических романах главное это было радио. При нем ожидалось счастье человечества. Вот радио есть, а счастья нет. ?Край непуганых идиотов. Самое время пугнуть. ?Открылся новый магазин. Колбаса для малокровных, паштеты для неврастеников. Психопаты, покупайте продукты питания только здесь! ?Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур, и всё равно на титульном листе было напечатано: «Британская энциклопудия». ?Толстые большие мухи гудели возле уборной так, как будто давали концерт на виолончелях. ?Ассоциация парикмахеров «Синяя борода». ?Давайте ходить по газонам, подвергаясь штрафу. ?Мне не нужна вечная игла для примуса. Я не собираюсь жить вечно. ?Что вы испытываете, ковыряя в носу? Наслаждение или тоску? ?Говорил «слушаю» в телефон, всегда не своим голосом. Боялся. ?Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, у кого ты украл эту книгу. ?Он не знал нюансов языка и говорил сразу: «О, я хотел бы видеть вас голой». ?Он обязательно хотел иметь костюм с двумя парами брюк. Портной не мог этого понять. «Зачем вам две пары брюк? Разве у вас четыре ноги?» ?Соседом моим был молодой, полный сил идиот. (художник Давид Бурлюк, «Илья Ильф» 1936) #ИльяИльф #записныекнижки #ПоЧИТАТЕЛИкниг ?

Юнна Мориц Три звезды Опустели дачи. Отсырели спички. На зрачок лиловый ходят электрички. Холодеет небо, углубились дали. Жарю ломти хлеба, грею цинандали. Надеваю свитер, потому что ветер. Кто-то вереск ночью инеем отметил, Этим и ответил на мои вопросы — Будут ли морозы просветлять откосы Млечным снегопадом, веяньем оттуда, Где ничто так рядом, как намек на чудо. А покуда — прелесть сырости осенней. Что за птицы спелись в золоте растений, В охре и кармине на каштане конском! Чуден блеск в камине, в подлинном, в эстонском, Праздник обогрева — в карей корке древа, Сохнет обувь справа, плащ распластан слева. Деревом и глиной этот быт старинный Дух ошеломляет в спальне и гостиной. В чистоте кристальной, в нищете холстинной Обладали тайной жизни длинной-длинной. Думаю об этом вдалеке от дома, Но не предавая ни аэродрома, Ни строфы, ни строчки на скамье вокзала. Я своей тетрадке только что сказала: Сквозняки все чаще, проливни все больше, Дыня стала слаще, а рябина горше. От чего отвыкла, из чего возникла — Это дуновенье будущего цикла, Может, я ни слова не скажу к заглавью, А над первой строчкой три звезды поставлю. 1969 (художник Дмитрий Ленков) #ЮннаМориц #осень #ПоЧИТАТЕЛИкниг

16 октября 1866 года состоялась первая встреча писателя Фёдора Достоевского со своей будущей второй женой Анной Сниткиной. Достоевский был в крупных долгах перед кредиторами. Пытаясь выправить ситуацию, он заключил кабальный договор с издателем Фёдором Стелловским. Он должен был сдать новый роман через 26 дней, иначе права на все его сочинения (уже написанные и будущие) переходили к издателю. Условия были особенно жесткими, а сроки — минимальными. Поэтому Достоевский по совету друзей обратился к помощи стенографистки. Анне на тот момент было 20 лет, а Достоевскому — 45. Ей он показался старым, неказистым, непривлекательным. Писатель был рассеянным, вечно всё забывал, не отличался хорошими манерами и, казалось, не особенно уважал женщин. Но когда он начинал диктовать свой роман, то менялся на глазах. Перед юной стенографисткой представал проницательный мужчина, точно подмечающий и запоминающий черты характера малознакомых ему людей. Он на ходу исправлял неудачные моменты в тексте, а его энергия казалась неистощимой. За 25 дней роман «Игрок» был написан и вовремя сдан. Достоевский попросил продолжить работу с ним над романом «Преступление и наказание», а через 10 дней сделал Анне предложение. В феврале следующего года они обвенчались. Анна стала прекрасной женой для Достоевского. Она помогала ему переписывать романы, взяла на себя заботу об их издании. Благодаря тому, что она умело вела дела мужа, удалось выплатить все его долги. Фёдор Михайлович не мог нарадоваться на жену – она ему всё прощала, старалась не спорить, всегда следовала за ним, куда бы он ни шёл. В жизни Достоевского мало-помалу наступили перемены к лучшему. Под влиянием жены он перестал играть на деньги, его здоровье начало поправляться, приступы болезни почти не случались. Она могла тысячу раз сломаться и бросить его – особенно когда он проиграл в рулетку все её вещи, даже платья. Тихая, верная Аня выдержала эти испытания, потому что знала: всё можно исправить, если человек действительно тебя любит. Её жертвы не остались напрасными. Она была награждена крепкой любовью, которой Фёдор Михайлович раньше не испытывал. В последние минуты жизни Достоевский держал её за руку и шептал: «Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно!». #ФёдорДостоевский #АннаСниткина #этоинтересно #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Саша Черный Есть горячее солнце, наивные дети, Драгоценная радость мелодий и книг. Если нет — то ведь были, ведь были на свете И Бетховен, и Пушкин, и Гейне, и Григ... Есть незримое творчество в каждом мгновеньи — В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз. Будь творцом! Созидай золотые мгновенья — В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз... Бесконечно позорно в припадке печали Добровольно исчезнуть, как тень на стекле. Разве Новые Встречи уже отсияли? Разве только собаки живут на земле? Если сам я угрюм, как голландская сажа (Улыбнись, улыбнись на сравненье моё!), Этот черный румянец — налет от дренажа, Это Муза меня подняла на копьё. Подожди! Я сживусь со своим новосельем — Как весенний скворец запою на копьё! Оглушу твои уши цыганским весельем! Дай лишь срок разобраться в проклятом тряпьё. Оставайся! Так мало здесь чутких и честных... Оставайся! Лишь в них оправданье земли. Адресов я не знаю — ищи неизвестных, Как и ты неподвижно лежащих в пыли. Если лучшие будут бросаться в пролеты, Скиснет мир от бескрылых гиен и тупиц! Полюби безотчетную радость полета... Разверни свою душу до полных границ. Будь женой или мужем, сестрой или братом, Акушеркой, художником, нянькой, врачом, Отдавай — и, дрожа, не тянись за возвратом: Все сердца открываются этим ключом. Есть еще острова одиночества мысли — Будь умен и не бойся на них отдыхать. Там обрывы над темной водою нависли — Можешь думать... и камешки в воду бросать... А вопросы... Вопросы не знают ответа — Налетят, разожгут и умчатся, как корь. Соломон нам оставил два мудрых совета: Убегай от тоски и с глупцами не спорь. (художник Дмитрий Анненков) #СашаЧерный #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Саша Черный На петербургской даче Промокло небо и земля, Душа и тело отсырели. С утра до вечера скуля, Циничный ветер лезет в щели. Дрожу, как мокрая овца… И нет конца, и нет конца! Не ем прекрасных огурцов, С тоской смотрю на землянику: Вдруг отойти в страну отцов В холерных корчах — слишком дико… Сам Мережковский учит нас, Что смерть страшна, как папуас. В объятьях шерстяных носков Смотрю, как дождь плюет на стекла. Ах, жив бездарнейший Гучков, Но нет великого Патрокла! И в довершение беды Гучков не пьет сырой воды. Ручьи сбегают со стволов. Городовой надел накидку. Гурьба учащихся ослов Бежит за горничною Лидкой. Собачья свадьба… Чахлый гром. И два спасенья: бром и ром. На потолке в сырой тени Уснули мухи. Сатанею… Какой восторг в такие дни Узнать, что шаху дали в шею! И только к вечеру поймешь, Что твой восторг — святая ложь… Горит свеча. Для счета дней Срываю листик календарный — Строфа из Бальмонта. Под ней: «Борщок, шнель-клопс и мусс янтарный». Дрожу, как мокрая овца… И нет конца, и нет конца! (художник Юрий Поздняков) #СашаЧерный #ПоЧИТАТЕЛИкниг