Пётр Вегин Уходя, оставлю свет В комнатушке обветшалой, Невзирая на запрет Правил противопожарных. У любви гарантий нет — Это очень скверно, братцы, Но, уходя, оставьте свет В тех, с кем выпадет расстаться! Жаль, что неизбежна смерть, Но возможна сатисфакция: Уходя оставить свет — Это больше, чем остаться. (художник Александр Мариев) #ПётрВегин #ПоЧИТАТЕЛИкниг

20 июля — международный день шахмат Уединясь от всех далёко, Они над шахматной доской, На стол облокотясь, порой Сидят, задумавшись глубоко, И Ленский пешкою ладью Берет в рассеянье свою. А.С. Пушкин «Евгений Онегин» Современники вспоминали, что сам Пушкин был страстным шахматистом: он увлекался, очень горячился при игре и сильно огорчался при проигрыше. Известно даже, что «Пушкин, у которого на мизинце правой руки был необычайно длинный ноготь, передвигал фигуры этим ногтем». Свою последнюю партию он играл в гостях у князя П.И. Мещерского накануне роковой дуэли. (художник Елена Самокиш-Судковская, иллюстрация к «Евгению Онегину») #Пушкин #шахматы #ЕвгенийОнегин #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Борис Пастернак Во всем мне хочется дойти До самой сути. В работе, в поисках пути, В сердечной смуте. До сущности протекших дней, До их причины, До оснований, до корней, До сердцевины. Всё время схватывая нить Судеб, событий, Жить, думать, чувствовать, любить, Свершать открытья. О, если бы я только мог Хотя отчасти, Я написал бы восемь строк О свойствах страсти. О беззаконьях, о грехах, Бегах, погонях, Нечаянностях впопыхах, Локтях, ладонях. Я вывел бы ее закон, Ее начало, И повторял ее имен Инициалы. Я б разбивал стихи, как сад. Всей дрожью жилок Цвели бы липы в них подряд, Гуськом, в затылок. В стихи б я внес дыханье роз, Дыханье мяты, Луга, осоку, сенокос, Грозы раскаты. Так некогда Шопен вложил Живое чудо Фольварков, парков, рощ, могил В свои этюды. Достигнутого торжества Игра и мука — Натянутая тетива Тугого лука. 1956 (художник Александр Морозов) #БорисПастернак #ПоЧИТАТЕЛИкниг

У меня из десяти стихов — пять хороших, три средних и два плохих. У Блока из десяти стихотворений — восемь плохих и два хороших, но таких хороших, мне, пожалуй, не написать. Владимир Маяковский (Из воспоминаний. Лев Никулин о разговоре с Маяковским после выступления Блока в Политехническом музее.) Маяковский легко бросался фразами о презрении ко всему искусству, что было до него. Но к Александру Блоку относился с особым чувством. Поэтому очень долго напрашивался к нему в гости. В конце концов Маяковский получил приглашение от Блока прийти к нему на один из вечеров. Но как назло это было именно в именины боготворимой им Лили Брик. Разрешение посетить Блока было дано, но с условием не опаздывать к ужину (еще бы: Лиля готовит блины!) и взять у Блока автограф. Маяковский пришел к Блоку, и оказалось, что вопрос с автографом решился очень быстро. Ему даже не пришлось ни о чем просить. Блок сам предложил ему подписать книгу. Снял с полки, раскрыл титульный лист, сел и надолго задумался. Маяковский не смел нарушить его молчание — лишь безуспешно разглядывал циферблат часов. Время шло, он безбожно опаздывал. Приготовил покаянную речь, но произносить ее не пришлось: Лиля его простила. Ведь он как-никак вернулся с автографом! На подаренной книге Блок написал: «Владимиру Маяковскому, о котором в последнее время я так много думаю». (художник Вячеслав Токарев) #ВладимирМаяковский #АлександрБлок #этоинтересно #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Борис Садовский В уездном городе Заборы, груды кирпича, Кривые улицы, домишки И за собором каланча С уснувшим сторожем на вышке. Здесь сорок лет что год один. Не знают люди перемены, Как рамки выцветших картин, Смиренно кроющие стены. А в поле, там где млеет ширь И рожь колышется волнами, Хранит кладбище монастырь, Приосененный тополями. И здесь такой же мирный сон. Как сладко спится позабытым! Лишь луч порой, упав на клен, Играет зайчиком по плитам. 1905 (Борис Кустодиев, «Улица в Старой Руссе», 1921) #БорисСадовский #ПоЧИТАТЕЛИкниг

19 июля 1893 года — 130 лет назад — родился Владимир МАЯКОВСКИЙ Его называли «глашатаем революции», и всю жизнь он прожил под лозунгом, который озвучил в одном из своих стихотворений: Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить — и никаких гвоздей! Вот лозунг мой — и солнца! Маяковский всегда был любимчиком женщин, он своей популярностью умело пользовался, но главной его музой и любовью была Лиля Юрьевна Брик. Своей возлюбленной поэт подарил кольцо с выгравированными внутри инициалами девушки. «ЛЮБ» превратилось в бесконечное признание в любви: «ЛЮБЛЮ». У Владимира Маяковского была фобия заразиться какой-либо болезнью. Считается, что так на поэта повлияла смерть отца - он умер от укола простой иголкой, подшивая бумаги. Маяковский постоянно носил с собой мыльницу и при каждом удобной случае мыл руки. Из-за стихотворной «лесенки», которую придумал сам Маяковский и которая впоследствии стала его визитной карточкой, многие коллеги поэта обвиняли его в жульничестве: ведь в то время газеты платили гонорары именно за количество строк, а не за знаки. Поэт был страстным любителем азартных игр. Обожал бильярд и карты, не боялся сыграть и в «русскую рулетку». Кстати, есть версия, что именно проигрыш «русскую рулетку» стал причиной гибели Маяковского - ведь обстоятельства его смерти до сих пор не до конца ясны. Мало кто знает, что Маяковский был тесно связан не только с литературой, но и с зарождавшимся в России кинематографом. Он писал сценарии и сыграл пару ролей. К сожалению, до нас дошли только фрагменты одного фильма, где можно взглянуть на поэта – это «Барышня и хулиган». #ВладимирМаяковский #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Владимир Маяковский Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то хочет, чтобы они были? Значит — кто-то называет эти плевочки жемчужиной? И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к Богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит — чтоб обязательно была звезда! — клянется — не перенесет эту беззвездную муку! А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то: «Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!» Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?! 1914 #ВладимирМаяковский #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Игорь Северянин В осенокошенном июле... Июль блестяще осенокошен. Ах, он уходит! Держи! Держи! Лежу на шелке зеленом пашен, Вокруг - блондинки, косички ржи. О небо, небо! Твой путь воздушен! О поле, поле! Ты - грезы верфь! Я онебесен! Я онездешен! И бог мне равен, и равен червь! Июль, 1911 год (картина Эдуарда Панова «Сенокос») #ИгорьСеверянин #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Книги просвещают душу, поднимают и укрепляют человека, пробуждают в нём лучшие стремления, острят его ум и смягчают сердце. Уильям Теккерей #УильямТеккерей #окнигах #ПоЧИТАТЕЛИкниг

18 июля 1932 года родился знаменитый поэт-шестидесятник Евгений ЕВТУШЕНКО «Так кто же я? Я русский поэт, а не русскоязычный. Я русский человек по самосознанию. Самосознание и есть национальность. Мои мать и отец любили друг друга недолго, но я их люблю всегда. Я люблю всех женщин, которых я когда-то любил. Я люблю свою жену Машу. Я люблю всех своих пятерых сыновей. Я люблю Пушкина и Володю Соколова, Шостаковича и Булата Окуджаву, Петрова-Водкина и Олега Целкова, великого сибирского шофера моего дядю Андрея Дубинина и великого футболиста Всеволода Боброва. Я люблю станцию Зима, Переделкино, Гульрипш, где сейчас от моего сожженного дома остался только пепел. Я люблю скрип саней по снегу, баню с березовыми вениками, сало с черным хлебом, малосольного омуля, моченые антоновские яблоки. Я, правда, почти не пью водки, потому что она убивает память, но водка незаменима на поминках, а мне на них приходится сиживать все чаще и чаще, как будто все они сливаются в одни Большие Поминки по той Большой Стране, в которой я родился и которой уже нет и никогда не будет. Но я люблю и другую – Самую Большую Страну – человечество. Я люблю Гранд-каньон не меньше, чем Байкал. Я люблю «Девочку на шаре» Пикассо не меньше, чем «Тройку» Перова. Я люблю Эдит Пиаф и Жака Бреля не меньше, чем Русланову и Высоцкого. Я люблю Габриеля Гарсию Маркеса не меньше, чем Андрея Платонова. Я люблю фильм «Похитители велосипедов» не меньше, чем «Летят журавли». Я люблю гениев дружбы – грузина Джумбера Беташвили, убитого во время абхазско-грузинской бойни, американца Альберта Тодда, австралийца Джеффри Даттона, шведа Пера Гедина, итальянку Евелину Паскуччи, – с которыми мы сразу начали понимать друг друга с полуслова, – люблю их не меньше, чем моего школьного кореша электромонтажника Лешу Чиненкова, чем Леню Шинкарева, с которым мы прошли семь сибирских рек, чем Евтушенковеда № 1 – подводника Юру Нехорошева. Наши отечественные блюстители чистоты крови давно пытаются поставить под сомнение мою «русскость», распространяя слухи, что я – замаскировавшийся еврей, хотя уж еврейской-то крови, к их бессильной ярости, у меня ни капли. Они радостно вцепились в довоенный учебник тригонометрии для средней школы, соавторами которого были мой дедушка Гангнус и Гурвиц, и называют меня на своих черносотенных сборищах не иначе как в плюрале: «эти гурвицы-гангнусы», приписав мне и фамилию дедушкиного соавтора… Когда в 1990 году моей маме Зинаиде Ермолаевне Евтушенко исполнилось восемьдесят лет, она продолжала работать газетным киоскером на углу проспекта Мира и площади Рижского вокзала. Ее в тот день завалили цветами и подарками те люди, которые жили или работали вокруг и столько лет покупали из ее добрых рук газеты не всегда с добрыми вестями, что уже от нее не зависело. Чуть на дольше, чем полагалось, остановился один троллейбус, и его водительница, обычно покупающая журнал «Крестьянка», подарила маме большой египетский цветок, похожий на фламинго из дельты Нила. Машинист скорого поезда преподнес бутылку ликера «Вана Таллин». Мясник из соседнего магазина передал целый мешок самых изысканных костей для маминой собаки Капы. Остановился спецавтобус, из которого высыпали будапештские туристы, знавшие адрес маминого киоска из переведенной на венгерский поэмы «Мама и нейтронная бомба», задарили маму сувенирами, просили автографы. Цветов было столько, что весь киоск благоухал, превратившись в оранжерею. Но вдруг появились четверо коротко стриженных молодых людей, в черных гимнастерках, с поскрипывающими портупеями и холодными военизированными глазами. Один из них, по возрасту годившийся маме во внуки, сказал, поигрывая казацкой витой плеткой: – Когда ты наконец уберешься в свой Израиль, старая жидовка, вместе с твоим сынком-сионистом и заодно со всеми этими вонючими гангнусами-гурвицами?! Мама, рассказывая мне эту историю, невесело вздохнула: – Отвратительно было это слышать, особенно от таких молодых людей… А если бы я была вправду еврейкой – каково бы мне было тогда! Потом она добавила: – Я тебя не идеализирую, Женя, потому что слишком хорошо тебя знаю со всеми твоими прибамбасами. Но, глядя на этих чернорубашечников, я подумала: если эти подонки так ненавидят моего сына, то, наверное, он все-таки чего-нибудь стоит…» Евгений Евтушенко, «Волчий паспорт» #ЕвгенийЕвтушенко #ПоЧИТАТЕЛИкниг