Николай Рубцов БЕРЕЗЫ Я люблю, когда шумят березы, Когда листья падают с берез. Слушаю – и набегают слезы На глаза, отвыкшие от слез. Все очнется в памяти невольно, Отзовется в сердце и в крови. Станет как-то радостно и больно, Будто кто-то шепчет о любви. Только чаще побеждает проза, Словно дунет ветер хмурых дней. Ведь шумит такая же береза Над могилой матери моей. На войне отца убила пуля, А у нас в деревне у оград С ветром и дождем шумел, как улей, Вот такой же желтый листопад... Русь моя, люблю твои березы! С первых лет я с ними жил и рос. Потому и набегают слезы На глаза, отвыкшие от слез... 1957 (художник Владимир Батаев) #НиколайРубцов #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Вероника Тушнова: Осеннее настроение в стихах... ??? Осень Нынче улетели журавли на заре промозглой и туманной. Долго, долго затихал вдали разговор печальный и гортанный. С коренастых вымокших берез тусклая стекала позолота; горизонт был ровен и белес, словно с неба краски вытер кто-то. Тихий дождь сочился без конца из пространства этого пустого… Мне припомнился рассказ отца о лесах и топях Августова. Ничего не слышно о тебе. Может быть, письмо в пути пропало, может быть… Но думать о беде — я на это не имею права. Нынче улетели журавли… Очень горько провожать их было. Снова осень. Три уже прошли… Я теплее девочку укрыла. До костей пронизывала дрожь, в щели окон заползала сырость… Ты придешь, конечно, ты придешь в этот дом, где наш ребенок вырос. И о том, что было на войне, о своем житье-бытье солдата ты расскажешь дочери, как мне мой отец рассказывал когда-то. ??? Спокойный вечер пасмурен и мглист. Не слышно птиц среди древесных кружев. Пустынна улица. Последний ржавый лист в морозном воздухе легчайший ветер кружит. Любимая осенняя пора. На облаках — сиреневые блики, на светлых лужицах каемка серебра, и над землей — покой, безмерный и великий. Как лживо все: и эта тишина, и мягкий полог облачных волокон... Как пристально в глаза людей война глядит пустыми впадинами окон. ??? В осеннем сквере палевый песок и ржавый лист на тишине воды... Все те же Патриаршие пруды, шестиэтажный дом наискосок, и снова дети роются в песке... И, может быть, мы рядом на скамью с тобой садимся. Я не узнаю ни добрых глаз, ни жилки на виске. Да и тебе, конечно, невдомек, что это я заплакала над ним, над одиноким мальчиком твоим, когда он уходил. Что одинок тогда он не был... Что твоя тоска мне больше, чем кому-нибудь, близка... ??? В лесу Осенний пожар полыхает в лесу, плывут паутин волоконца, тяжелые капли дрожат на весу, и в каждой по целому солнцу. Какой нерушимый сегодня покой, как тихо планируют листья... Хочу вороха их потрогать рукой, как шкурку потрогала б лисью. Как много их — рыжих, лиловых почти, коричневых и золотистых. Слетают на плечи, лежат на пути, трепещут на кронах сквозистых. Торжественной бронзой покрыты дубы, горят фонари-мухоморы... Я нынче с рассвета пошла по грибы, бродить по глухим косогорам. Брожу — и нет-нет да присяду на ствол, к осенней прислушаюсь речи. Почудилось — кто-то по лесу прошел. Не ты ли прошел недалече? Брожу — и нет-нет да тебя позову, молчанье лесное развею. Мне эхо ответит, лукавя: ау... А я вот возьму и поверю! ??? Вчерашний дождь последний лист багряный сорвал с деревьев, рощи оголя. Я вышла через заросли бурьяна в осенние пустынные поля. Все шло своим положенным порядком, заранее известным для меня: ботва чернела по разрытым грядкам, рыжела мокрой щеткою стерня, блестели позолоченные утром весенне-свежей озими ростки... Их ветер трогал с нежностью, как будто на голове ребенка волоски. А журавли, печальные немного, на языке гортанном говоря, летели синей ветреной дорогой в далекий край, на теплые моря... Ну, вот и все! И нету больше лета, когда друг друга отыскали мы. Но мне впервые не страшны приметы недальней неминуемой зимы. Зимы, грозящей и садам и людям... Ну, что она отнимет у меня? Ведь мы с тобою вместе греться будем у зимнего веселого огня! ??? Не о чем мне печалиться, откуда же слезы эти? Неужели сердце прощается со всем дорогим на свете — с этим вечером мглистым, с этим безлистым лесом... А мне о разлуке близкой ничего еще не известно. Все еще верю: позже, когда–нибудь... в марте... в мае... Моя последняя осень. А я ничего не знаю. А сны все грустнее снятся, а глаза твои все роднее, и без тебя оставаться все немыслимей! Все труднее! (художник Марк Кремер) #ВероникаТушнова #ПоЧИТАТЕЛИкниг

День памяти Василия Шукшина — 2 октября 1974 года — 50 лет назад — ушел из жизни писатель, актер, режиссер. Ему было всего 45 лет... ????????? Ещё — ни холодов, ни льдин, Земля тепла, красна калина, А в землю лёг ещё один На Новодевичьем мужчина. Должно быть, он примет не знал, Народец праздный суесловит, Смерть тех из нас всех прежде ловит, Кто понарошку умирал. Коль так, Макарыч, — не спеши, Спусти колки, ослабь зажимы, Пересними, перепиши, Переиграй — останься живым. Но, в слёзы мужиков вгоняя, Он пулю в животе понёс, Припал к земле, как верный пёс… А рядом куст калины рос — Калина красная такая. Смерть самых лучших намечает — И дёргает по одному. Такой наш брат ушёл во тьму! Не буйствует и не скучает. А был бы «Разин» в этот год… Натура где? Онега? Нарочь? Всё — печки-лавочки, Макарыч, — Такой твой парень не живёт! Ты белые стволы берёз Ласкал в киношной гулкой рани, Но успокоился всерьёз, Решительней чем на экране. Вот после временной заминки Рок процедил через губу: «Снять со скуластого табу — За то что он видал в гробу Все панихиды и поминки. Того, с большой душою в теле И с тяжким грузом на горбу, Чтоб не испытывал судьбу, Взять утром тёпленьким в постели!» И после непременной бани, Чист перед Богом и тверёз, Взял да и умер он всерьёз — Решительней, чем на экране. Гроб в грунт разрытый опуская Средь новодевичьих берёз, Мы выли, друга отпуская В загул без времени и края… А рядом куст сирени рос — Сирень осенняя, нагая… Владимир Высоцкий #ВасилийШукшин #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Почти весь сентябрь Шукшин находился на Дону, в районе поселка Клетская, на съемках фильма «Они сражались за Родину». График съемок был настолько плотным, что Шукшин даже не смог выбраться в Москву 1 сентября, чтобы проводить дочку Машу в первый класс. Лишь несколько раз он уезжал оттуда: во второй половине месяца в столицу, где начинался подготовительный период фильма «Степан Разин», и в Ленинград, на съемки эпизода в картине Г. Панфилова «Прошу слова» (эпизод снимали 18 сентября, Шукшин играл в нем провинциального драматурга Федора). К началу октября Шукшин практически полностью завершил роль Лопахина, и ему оставалось отсняться в последнем эпизоде. 4 октября он должен был вернуться в Москву. Юрий Никулин вспоминал: «Удивительное совпадение. За день до смерти Василий Макарович сидел в гримерной, ожидая, когда мастер-гример начнет работать. Он взял булавку, опустил ее в баночку с красным гримом и стал рисовать что-то, чертить на обратной стороне пачки сигарет «Шипка». Сидевший рядом Бурков спросил: – Что ты рисуешь? – Да вот видишь, - ответил Шукшин, показывая, - вот горы, небо, дождь, ну, в общем, похороны... Бурков обругал его, вырвал пачку и спрятал в карман. Так до сих пор он и хранит у себя эту пачку сигарет с рисунком Василия Макаровича». Несмотря на этот мистический эпизод, Шукшин 1 октября был в нормальном состоянии, внешне выглядел хорошо. В тот день он позвонил с почты поселка Клетская домой в Москву, интересовался делами дочерей (Маша тогда ходила в первый класс, Оля – в детсад). Жены дома не было, так как еще 22 сентября она улетела на кинофестиваль в Варну. После звонка домой Шукшин вместе с Бурковым сходил в баню, потом вернулся на теплоход «Дунай» (там жили все артисты, снимавшиеся в фильме). Затем до глубокой ночи смотрели по телевизору хоккейный матч СССР-Канада. По его окончании разошлись по своим каютам. Но Буркову почему-то не спалось. Часа в 4 утра он вышел из каюты и в коридоре увидел Шукшина. Тот держался за сердце и стонал. «Валидол не помогает, – пожаловался он. – Нет у тебя чего-нибудь покрепче?» Фельдшерицы той ночью на теплоходе не было (она уехала на свадьбу), но Бурков знал, что у кого-то из артистов есть капли Зеленина. Он сходил и принес их Шукшину. Тот выпил их без меры, запил водой и ушел к себе в каюту. После этого прошло еще несколько часов. Часов в девять утра Бурков вновь вышел в коридор с твердым намерением разбудить Шукшина (именно он делал это ежедневно). Г. Бурков так рассказывал об этом: «Я постучался к Шукшину. Дверь была не заперта. Но я не вошел, а от двери увидел... рука, мне показалось, как-то... Я чего-то испугался. Окликнул его. Ему же на съемку было пора вставать. Он не отозвался. Ну, думаю, пусть поспит. Опять всю ночь писал. Я пошел по коридору и столкнулся с Губенко. «Николай, – попросил я, – загляни к Васе, ему скоро на съемку, а он чего-то не встает...» Он к нему вошел. Стал трясти за плечо, рука как неживая... потрогал пульс, а его нет. Шукшин умер во сне. «От сердечной недостаточности", - сказали врачи. Я думаю, они его убили. Кто они? Люди-людишки нашей системы, про кого он нередко писал. Ну, не крестьяне же, а городские прохиндеи... сволочи-чинуши...» Тело Шукшина в тот же день доставили в Волгоград, где врач сделал вскрытие в присутствии студентов. Диагноз-сердечная недостаточность. Из Волгограда цинковый гроб на военном самолете доставили в Москву. Гроб был упакован в громадный деревянный ящик с четырьмя ручками. Его сопровождали Бондарчук, Бурков, Губенко, Тихонов, оператор Юсов, другие участники съемочного коллектива. Похоронили Шукшина на Новодевичьем кладбище. В тот день таксисты Москвы решили, как один, колонной проехать мимо Дома кино, где проходила панихида, и клаксонами подать сигнал печали. Однако сделать это им не позволили. В Союзе кинематографистов узнали об их инициативе и тут же связались с КГБ. Сразу после этого по всем таксомоторным паркам последовало распоряжение задержать выезд машин в город. Попрощаться с выдающимся писателем, режиссером и актером собралось огромное количество людей. К концу панихиды гроб был весь в ветках калины. Почти каждый, пришедший проститься с Шукшиным, оставлял веточку с красными ягодами, а многие клали в гроб крестики и иконки. из книги Ф.И. Раззакова «Василий Шукшин» (памятник Василию Макаровичу Шукшину в Барнауле) #ВасилийШукшин #ПоЧИТАТЕЛИкниг

В 1834 году во время своего очередного приезда в Болдино Пушкин окончил «Сказку о золотом петушке», которой суждено было стать последней в его творчестве. Это сейчас сказки Пушкина привычно считаются литературой для детей, а тогда такое никому бы и в голову не пришло. Пушкинские сказки адресовались взрослым и были, по сути, культурным новаторством – одними из первых литературных сказок, созданных в «народной манере». «Сказка о золотом петушке» — единственный случай у Пушкина, когда в основу сказочного сюжета положен чисто литературный источник: шутливая новелла американского писателя Вашингтона Ирвинга «Легенда об арабском звездочёте». Строчку из сказки «Царствуй, лёжа на боку» и её окончание: «Сказка ложь, да в ней намёк, Добрым молодцам урок», — цензура печатать не разрешила. #Пушкин #Сказкаозолотомпетушке #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Юрий Левитанский Осенняя роща, едва запотевший янтарь, и реки, и броды. Пора опадающих листьев, высокий алтарь притихшей природы. Пора опадающих листьев, ты что мне сулишь, живу ожиданием встречи, а то, что меня окружает, всего только лишь кануны ее и предтечи. Чего ожидаю? Зачем так опасно спешу все метить особою метой? Живу ожиданьем одним, только им и дышу, как рощею этой. Осенняя роща, о мой календарь отрывной, мой воздух янтарный, где каждый березовый лист шелестит надо мной, как лист календарный. О мой календарь! Спаси и помилуй меня, приблизь эти числа. Иначе все дни и все числа без этого дня лишаются смысла. Живу ожиданьем, помилуй меня календарь, живу ожиданием встречи. …Осенняя роща, природы священный алтарь, и теплятся свечи. (художник Дмитрий Лёвин) #ЮрийЛевитанский #ПоЧИТАТЕЛИкниг

25 сентября 1792 (по другим данным 1790) года в Коломне в богатой купеческой семье родился Иван Иванович ЛАЖЕЧНИКОВ, один из зачинателей русского исторического романа. Иван Лажечников получил прекрасное образование: специально для него по рекомендации просветителя и издателя Н.И. Новикова в дом был приглашён гувернёром француз. Рано пристрастившись к чтению, Лажечников знакомится сначала с русской, затем с французской и немецкой литературой, а вскоре и пробует собственные силы на поприще словесности. В конце XVIII века семья будущего писателя переехала в новый дом. Согласно легенде, отсюда 22-летнии Иван Лажечников осенним вечером 1812 года тайно от родителей бежал в Москву и вступил в народное ополчение. Лажечников, владевший двумя иностранными языками, был произведен в офицеры и в составе Московского гренадерского полка дошел до Парижа. По личным впечатлениям им были написаны «Походные записки русского офицера» и «Новобранец 1812 года». В 1819 году Лажечникову довелось встретиться с молодым Пушкиным и предотвратить его дуэль с майором Денисевичем. Случай этот оставил глубокий след в памяти писателя, а впоследствии послужил поводом для начала переписки между Пушкиным и Лажечниковым. Исторические романы «Последний Новик», «Ледяной дом» и «Басурман» принесли Лажечникову громкую славу «русского Вальтер Скотта». Пушкин писал, что романы Лажечникова будут интересны, «доколе не забудется русский язык», Белинский назвал их «фактом эстетического и нравственного образования русского общества». #ИванЛажечников #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Наталия Крандиевская-Толстая Когда ты ставишь в глиняную вазу Листвы сентябрьской огненный букет, Все краски осени припомни сразу И все тона, которым равных нет. Боярышника позднего багрянец С кленовой веткой ты соедини, Чтоб радовал он в пасмурные дни, Российских рощ и осени посланец. 1958. Репино (художник Евгений Лоскутов) #НаталияКрандиевскаяТолстая #ПоЧИТАТЕЛИкниг

Александр Кушнер Осенний театр Осенний театр — это лучший на свете Театр, я люблю декорации эти, Трагедию ивы и клена люблю, И тополь как будто играет в «Макбете», И дубу сочувствую, как королю. И ярко, и горько, и пышно, и сыро. В саду замечательно ставят Шекспира, С каким замедлением падает лист, Как будто вобрал в себя боль всего мира, И я на дорожке стою, как статист. Английский театр приезжал на гастроли, Давно это было, работал я в школе, Волненье свое не забыл до сих пор. Но сад, что ни год, те же самые роли Играет не хуже, великий актер! И каждую осень печальное чувство, Счастливое чувство большого искусства Меня посещает в преддверье зимы. Да, холодно будет, и снежно, и пусто, Но дивное зрелище видели мы! (художник Иван Шультце) #АлександрКушнер #осень #ПоЧИТАТЕЛИкниг

В одном из Марининых юношеских стихов есть слово «курлык»: Детство: молчание дома большого, Страшной колдуньи оскаленный клык, Детство: одно непонятное слово, Милое слово «курлык». Вдруг беспричинно в парадной столовой Чопорной гостье покажешь язык, И задрожишь, и заплачешь под слово, Глупое слово «курлык». Бедная Fräulein в накидке лиловой, Шею до боли стянувший башлык, Всё воскресает под милое слово, Детское слово «курлык». Вот происхождение этого слова: зимними вечерами мы любили прилечь возле мамы на ее постели, в тихой спальне, в час, когда угасали звуки дня и дом еще не ожил, – в вечер. Под меховой шубой (в нижних комнатах было холодно) мы лежали втроем, мама и мы обе, говоря о чем вздумается, пока не приходил сон. С нами засыпал черный кот Вася, и когда, в общем тепле и уюте, его кто-нибудь трогал, он еще глубже уходил в теплую раковину своего тела и, еще круче вывернув мордочку кверху, из теплоты пушистого живота, односложно промурлыкивал одно и то же. Мы это переводили «курлык». От него и все наши сонные короткие вечера стали зваться «делать “курлык”». Он нарушался приходом папы, оживанием вечера, ужином. Анастасия Цветаева, «Воспоминания» (американский художник Daniel F. Gerhartz) #АнастасияЦветаева #ПоЧИТАТЕЛИкниг