«люди не умирают, просто перестают находиться среди живых»,— говорит он себе под нос, едва ли сам в это веря, просто она теперь не предложит встретиться на выходных, не расскажет о быте, планах, делах, карьере. кто её теперь хранит, какие высшие силы, небесная рать. если вокруг было темно, она была для него светом, она одна, кто умел его слушать и понимать. как никто при этом. от неё осталась зубная щетка, пара заколок, прочие вещи, упрямый запах её духов в ворохе простыней, ни одна из всех его следующих женщин, никогда не сравнится с ней. без неё над его головой отменили солнце, инеем на её ресницах застыла вечность. он больше не увидит, как она дурачится, не услышит как смеётся, не почувствует, как она подходит сзади и обнимает его за плечи. она показывала ему закат, на телефоне играл Саша Васильев, он отвечал ей: «да, и правда тут очень красиво», глаз от неё ни на секунду не отрывая. когда он приходит домой, уставший и обессиленный, он открывает её страницу, и она ему улыбается с фотографии, как живая. засыпая, он думает о ней, а наутро город укрывают метели, переслушивает её голос в записи, когда совсем бывает опустошён. но когда его душа соберётся покинуть тело, он, конечно же, встретится там с её душой. его девочку у него никто не отнимет, не заберёт права, ни люди, ни расстояние, ни крышка гроба, потому что как ни крути, а любовь жива, назло всем ненавистникам, циникам и снобам. у него все ближайшие много лет расписаны по часам, мельтешат всюду люди, шутки, улыбки, другие лица, но когда остаётся один, поднимает голову к небесам, до которых почему-то не получается дозвониться. туда, где она теперь, не продают билеты, она теперь его бережёт, сидя на одной из комет, если в какой-то истории будет плохой финал, то никак не в этой, для настоящей любви, поверьте, смерти нет. #АняЗахарова

Спасибо тебе. за "не нужно/не мило" Желаю всем сердцем (ох, как его жгло!) Чтоб жизнь понапрасну ни с кем не сводила, И чтобы тебе, Как и мне Повезло. Ах Астахова

В школе учили, как вычислить площадь ромба, Метод буравчика, формулу цинка с хлором, Кем и зачем была создана в мире бомба, Жаль не учили, как жить, распрощавшись с домом. Мы изучали в разрезе головку лука, Будто нам это надо первостепенно. Как нас кромсать будет жизнь, не учили, сук*, Химия - не урок, это внутривенно! Нас не учили родным выбирать могилы, Черточка между датой "тире" и только Нет теоремы о том, как набраться силы, Нет аксиом, чтоб узнать нам осталось сколько. Что-то не помню, чтоб был семинар на тему, Как встать с колен, ответив судьбе достойно, Как из больничной сделать домашней стену, Если малыш кричит :"Помоги, мне больно!" Если старик приносит бульон и хлеба, Хрупкой жене, что стонет в шестой палате, Там полумрак. Из окон не видно неба. Как же врачам сказать: "Отключайте, хватит!" Нет, не давали знаний, что нужно делать, Чтоб обрести растраченную надежду, Как без ноги мальчишке учиться бегать После дождя и в лужах марать одежду. Нас не учили терять и прощаться с теми, Кто был дороже жизни, ценнее клада. Нас не учили... А, может, и не хотели, Трудно ответить...а, может быть, и не надо? Наташа Зубкова

Вместо того, чтобы произнести "люблю тебя", он говорил: "Ты смотри там, поосторожнее" или: "Когда вернешься?" Вместо того, чтобы сказать "люблю тебя", он клал ее зонтик у подножия лестницы, чтобы она не забыла его захватить, а зимой выкладывал перчатки на стул у двери - тоже для того, чтобы она не забыла надеть их перед уходом. Джоанна Кэннон | Среди овец и козлищ

настоящее чудо приходит, когда ты теряешь все, если холодно, страшно и ветер лицо иссек, если все, что нажито за несколько мирных лет покатилось в пропасть; а больше в запасе нет ни бабла, ни пули, - появляется на востоке свет. так над степью восходит солнце. начинает пахнуть трава. начинается лето, им полна голова, запах его под кожей, улыбка его огнева, и сидишь, запрокинув голову, улыбаясь едва-едва. потому что чудо - это не панацея, не наука, не колдовство. это золотая гроза над твоей головой. это когда, заблудившись, идешь все равно вперед, это ты шагаешь по трассе, жуя бутерброд, выданный добрым водилой, и фура тебя подберет, даже если двенадцать ночи и дождь идет. это когда наплевать на статусы и престиж, это когда на перилах моста стоишь и, глаза зажмурив, слушаешь острую тишь, а потом ты прыгаешь в пустоту - и - гляди - летишь. я стою, до полета полшага, становится ветер упругим, приближается чудо, раздвигая сумерки буден, если хочется быть счастливым - будь им. © Лемерт /Анна Долгарева/

есть люди, с которыми очень просто. они не бредят славой, деньгами, карьерным ростом, с такими не нужен особый повод, с ними можно сорваться ночью в случайный город, взять пару бутылок советского и смотреть на прибой. с такими обычно бываешь самим собой. таких узнаешь с самых первых фраз, в легких у них густой веселящий газ. с такими танцуешь на площади под раскаты грома, такие делают снимки на старенький полароид, таких прижимаешь к груди и чувствуешь, что ты дома. знаешь: если надо, твои ребята тебя прикроют. они не боги, что ты, не всемогущие, но заставляют тебя отчаянно верить в лучшее, танцуют на барных стойках, хохочут в пустых барах, идут по земле с блокнотами и гитарами. такие люди красят челку в цвета индиго всюду сеют дух протеста, смеются дико. сочиняют на ходу песни, несут черти что, одёргивают тебя от края бездны за воротник пальто. у них солнце в груди, в глазах пляшут искры, им плевать, насколько ты успешен, богат и крут. с ними можно залить бензина полные канистры, и ехать, наугад придумывая маршрут. когда они рядом повсюду песни и фейерверк. сегодня они автостопом в Прагу, а завтра в Амстердам, они упрямо выводят тебя из тьмы, если свет померк. такие остаются родными сквозь города. такие венчаны со свободой, смешны и звонки, с такими кажется чушью вся боль от твоих утрат. тёплый ветер надувает парусом их футболки, таким звонишь на минуту и кладёшь трубку в районе пяти утра. они выдыхают дым чуть потрескавшимися губами, делают странные стрижки, затевают пари, такие навсегда: дорогие придурки, любимые раздолбаи, такие и в шестьдесят повесы, балбесы и бунтари. таких людей можно пересчитать по пальцам одной руки, вот они после долгой разлуки тебя обнимут, и на ранах души распускаются васильки. с такими все твои страхи кажутся чем-то мнимым, с такими хоть в ад, хоть на балконе пить портвейн. они не ангелы, нет, но с ними ты сам становишься чуть живей. #АняЗахарова

У каждой женщины есть свой homme fatale. Каждая хоть раз признавалась в том, что у нее был/есть/номинально числится где-то в теневой вселенной мужчина, с которым…дрожь в коленках, бабочки в животе, искры в глазах и другие «симптомы» любовной лихорадки. Эти отношения как заколдованный куб не имеют логической развязки. Он никогда не был твоим мужчиной, но он всегда был им. Как только ваши глаза встретились, а по ладоням пробежал первый электрический ток, эти отношения становятся похожими на квантовую запутанность. Вы как две частицы, которые встретившись друг с другом, навсегда остаются связанными. Даже если отправить их в разные концы вселенной, они все равно сохранят магическую и необъяснимую тайну связи. Каждая встреча с homme fatale подобна приближению к ядерной звезде. Вы не видите, не слышите и не чувствуете ничего, кроме друг друга и биения пульса. Вы миллион раз зарекались не писать друг другу. Но неизбежно наступал тот момент, когда чье-то письмо прорывалось сквозь интернетные джунгли с неизменным "Ты как?" или "С днем рождения", вы случайно сталкивались на вечеринках или у общих знакомых.. Утилизируются все мысли, кроме «это он». Это как наркотик. Дофаминовый кайф, при котором зоны мозга ответственные за разум, отключаются. Девушка для водолея

приезжай. мне тебя сегодня хочется целовать долго-долго. медленно. а ещё - тихо-тихо, глядя в глаза, говорить слова от которых потом тревожно и горячо. приезжай. заварим чаю, нальём вина - водки-виски – что ты сегодня пьёшь? приезжай - и к чёрту страны и времена - солнце-снег-холодненький этот дождь… ну, какая разница – что там - апрель – февраль? – ветер-вечер-вечность-закат-прибой… мне до слёз,до глупых истерик жаль каждый миг – убитый – прожитый – не с тобой… мне тебя сегодня хочется… боже мой, – не могу я с тобой о будничном и простом, приезжай, пожалуйста, просто побудь со мной. и – плевать, пожалуй, что будет со мной потом.

Слушай. Я расскажу как это страшно, входить в одну реку трижды/дважды. Ногами щупаешь дно, Глазами ищешь пути отступления, Но, не выпуская из рук, Тебя забирает течение. С суши кричат: "Очнись! Нельзя! Опять угодишь в тОт же сАмый Омут!" Не слышишь. Снова стихии себя отдаешь, той которую сердце помнит. Inga Bokareva

когда ты встаешь ни свет ни заря, чтобы сварить ему суп. когда он с работы спешит не на футбол, а к тебе, когда он способен сказать "прости, я бываю глуп", а ты спокойно ответить: "не думай о ерунде", когда ты отлично помнишь, сколько сахара нужно в чай, когда он встречает тебя отовсюду, чтобы не шла одна, когда он уходит на час и просит тебя: "скучай", когда он волнуется, чтоб ты не была голодна, когда ты обнимаешь его, будто бы невзначай. когда он кладет руку тебе, например, на бедро. а у тебя для него голова никогда не болит. и когда ты трясешься, как последний вагон в метро, а потом украдкой любуешься, как он сладко сопит. и когда ты с простудой ложишься к нему в постель, кашляешь и чихаешь - ну просто аллергик весной, а он шепчет: "я б так лежал еще минимум пять недель". вот тогда понимаешь: твое навсегда с тобой. © Алена Танчак